Искра

– Выживать среди этого? – Лора безнадежно махнула рукой в сторону сияющей громкоголосой толпы. – Я бы уже с радостью сбежала обратно в комнату, к Игнису и старой доброй книжке по травничеству.

– Пока держись. Может, Мелани появится, с ней хоть немного легче, – успокоила я ее, хотя сама чувствовала то же нестерпимое желание повернуться и уйти.

Чтобы хоть как-то занять руки, отвлечь разум от гнетущего чувства неполноценности, я направилась к длинному столу с напитками, заставленному хрустальными графинами и бокалами, столь тонкими, что, казалось, коснись – они разлетятся.

– Хочешь морсу? Или… может, рискнем попробовать это вишневое вино? Выглядит… ну, очень дорого и запретно, – спросила я, пытаясь вложить в голос бодрость.

– Морс, пожалуйста. От вина голова точно заболит, а тут и без того она кру́гом, – кивнула Лора, наблюдая за плавными движениями танцующих пар и оставаясь на краю толпы, как маленький испуганный кораблик у края бурного моря.

Я с трудом протиснулась к столу, стараясь не задеть чей-нибудь роскошный расшитый рукав или блестящее платье. Каждое прикосновение к чужой дорогой ткани отзывалось новым приступом стыда. Я взяла два бокала: один – с темно-красным, терпким на вид морсом для Лоры, другой – с густым, рубиновым вишневым вином для себя. Его аромат был сладким и пьянящим. Развернувшись, я сделала шаг и чуть не врезалась в широкую, твердую преграду.

Рогар. Он стоял прямо передо мной, заполняя собой пространство. Он был явно навеселе – щеки пылали багровым румянцем, глаза блестели неприятным влажным блеском. Но на его грубом лице не было привычной злобной ухмылки. Вместо этого – натянутая, неестественная улыбка, больше похожая на оскал загнанного зверя. Его приятели, стоявшие чуть поодаль, переглядывались и еле сдерживали тупые смешки, предвкушая спектакль.

– Солис, – произнес Рогар, его голос был нарочито громким, неестественно гладким, как масло. Он сделал шаг вперед, намеренно сокращая и без того маленькую дистанцию. От него пахло перегаром и потом. Я инстинктивно отступила назад, прижимая холодные бокалы к груди, как щит. – Слушай, насчет утра. Может, я погорячился. Новички, все дела… Ты ж не обиделась, да? – Он попытался положить тяжелую руку мне на плечо в якобы дружеском жесте.

Я резко отпрянула, вино едва не выплеснулось из бокала. Сердце колотилось как бешеное.

– Не трогай меня, – выдохнула я сквозь зубы. Его фальшивое раскаяние было отвратительнее открытой злобы. Я попыталась резко развернуться, чтобы уйти к Лоре.

И это было моей роковой ошибкой. В тот самый момент, когда я перенесла вес на одну ногу, поворачиваясь спиной к Рогару, он с молниеносной ловкостью пьяного драчуна подставил ногу. Не грубо, а незаметно – точным, отработанным движением, будто случайно сдвинувшись.

У меня не было ни малейшего шанса. Моя нога намертво зацепилась за его грубый сапог. Я вскрикнула – коротко, от неожиданности и нахлынувшего ужаса. Потеряла равновесие полностью. Бокалы вылетели из моих рук. Темно-красный морс и рубиновое вино слились в один кроваво-алый поток, веером выплеснувшись вперед с ужасающей, почти зловещей точностью. Прямо на безупречно белую, дорогую на вид рубашку высокого парня, который только что вышел из круга старшекурсников и замер, увидев летящую на него лавину.

Рид Вейнмар. Его имя пронеслось шепотом по толпе. Он замер. Сперва его взгляд, холодный как горные озера, устремился на расползающееся по белоснежной ткани багровое пятно. Потом – медленно, невероятно тяжело – поднялся на меня. Его лицо не выразило ни злости, ни раздражения – только ледяную, бездонную усталость и что-то непонятное, но пугающее.

Я почувствовала, как кровь приливает к лицу. Голова закружилась.

– Прошу прощения! Я… меня толкнули… – залепетала я, быстро поднимаясь и доставая из кармана смятую салфетку (Боже, как она жалко выглядела!). Я сделала шаг вперед, чтобы приложить салфетку к ужасному пятну.

– Не стоит, – он перехватил мое запястье с протянутой салфеткой. Его пальцы были холодными и сильными, а голос обманчиво спокойным и тихим, но в нем звенела сталь. Это было страшнее крика.

– Ну хоть теперь твоя рубашка не такая скучная! У тебя их, наверное, целый сундук таких же аристократично-белых? – раздался насмешливый, но незлой голос. Из толпы вышел парень. Он был контрастом Риду: светлые, чуть растрепанные волосы, открытое лицо с лукавыми карими глазами и легкой улыбкой. Он был одет небрежно-стильно. Он легко подошел, будто не замечая напряжения, и слегка отвел меня в сторону, одновременно обращаясь к удаляющемуся Риду: – Пятно добавит тебе брутальности, а то слишком уж ты лощеный! Девчонкам такое нравится, поверь!

Рид даже не оглянулся, его спина была прямой и напряженной.

Парень повернулся ко мне. Его улыбка стала теплее, сочувственной.

– Не вешай нос, новобранец. Рид… у него свои тараканы в голове размером с древесного тролля. Особенно касательно определенных устройств. – Его взгляд мельком скользнул по моему воротнику, но без осуждения, скорее с любопытством. – Джаспер Кейн. Боевик, второй курс.

– Спасибо, – прошептала я, все еще пытаясь совладать с дрожью в коленях и комом в горле. Стыд сжигал меня изнутри, жаркий и всепоглощающий. – Всепоглощающий огонь, какой же стыд… – простонала я, закрывая лицо руками, желая провалиться сквозь пол. Это конец. Меня запомнят только как ту, что облила Рида Вейнмара.

– Не за что. Но… – Джаспер оглянулся на группу девушек, энергично ему машущих. – Кажется, меня зовет дамский комитет по спасению вечера от смертельной скуки. Удачи, новобранцы! Держитесь подальше от подножек и… ну, кислых аристократов! – Он лукаво подмигнул и так же легко растворился в толпе, оставив меня наедине с катастрофой.

Веселье для меня было безнадежно, окончательно испорчено. Стыд, жгучий и унизительный, смешивался с бешеной яростью на Рогара (чьей ухмыляющейся рожи уже не было видно – трус!) и леденящим душу ужасом от взгляда Рида Вейнмара. Я чувствовала на себе десятки глаз – любопытных, сочувствующих, насмешливых, осуждающих. Каждый взгляд был иглой. Лора молча подхватила меня под руку, ее пальцы впились в мою ладноь, а лицо выражало только панический страх и одно желание: уйти. Немедленно!

– Пойдем. Сейчас же, – прошептала я. Голос дрожал, предательски срываясь.

Мы не пошли – мы почти побежали к выходу, пробираясь сквозь шумное, яркое, беззаботное веселье, которое теперь казалось чужим, враждебным и невероятно громким. Тени от светлячков плясали на стенах, как насмешливые призраки, а музыка, еще недавно волновавшая кровь, теперь резала слух. Мы вырвались из сияющего зала в прохладную темноту коридора, оставив позади праздник, где для нас не было места. Перед глазами все стоял образ: черные, идеально уложенные волосы, светлые глаза, красивое лицо, искаженное презрением, и багровое пятно, расползающееся по белоснежной ткани – мой позорный автограф. Мир снова сузился до размеров холодного камня под ногами и жгучего стыда на щеках.

Глава 3

Холодное утреннее солнце только-только коснулось зубчатых вершин черных бастионов Академии, когда я вместе со всем первым курсом замерла на огромном главном плацу. Воздух был свеж, почти колюч и густо пропитан тем особым напряжением, что висит перед бурей. Каждый вдох обжигал легкие предвкушением и страхом. Мы стояли плотной массой; шелест мантий и сдержанное дыхание сливались в единый гул ожидания.

И вот на высокой трибуне возник он – Ректор Игнис Фактулы, Аргус Торн. Старый воин. Ветераном он выглядел даже на расстоянии – подтянутый, как туго натянутый лук, несмотря на годы. Лицо – карта сражений, изрезанная глубокими шрамами; один глаз скрыт под повязкой. Но оставшийся… Боги, этот острый, орлиный взгляд! Казалось, он видит насквозь каждого из нас, выискивая слабину. Говорил он негромко, но голос, усиленный каким-то артефактом, заполнил все пространство плаца, заставляя смолкнуть даже самых отчаянных болтунов. Внезапная тишина стала почти осязаемой.

– Адепты! – прогремело над нами, заставляя мое сердце учащенно биться. – Вы ступили на путь, вымощенный пеплом войны и политый кровью героев. Почти сто лет назад Великая Тьма была повержена, ее маги уничтожены, их скверна запрещена под страхом смерти! – Его голос, и без того твердый, стал жестче, как закаленная сталь. – Но победа оказалась хрупкой, как утренний лед. Мир сотрясают Разломы – гноящиеся раны на теле самой реальности. Из них выползает Нежить, угрожающая всему живому. Академия Игнис Фактула – первый бастион на их пути. Вы – наш новый клинок, наш новый щит, наша новая надежда. – Меня пронзила смесь гордости и леденящего ужаса. Надежда? С этой мыслью в груди стало и тепло, и невыносимо тяжело. – Помните: времени у вас мало, – продолжил он, и голос его приобрел металлический, неумолимый отзвук. – Академия растит не вечных студентов, а бойцов для Легиона. Всего два курса. Два года – срок, за который вы должны превратиться из подающих надежды в готовых принять эстафету. По итогам финальных испытаний второго года вы будете распределены в подразделения Легиона в соответствии с вашими навыками и заслугами. Какими будут ваше место в строю и ваша роль в вечной войне – все решится здесь, в этих стенах.

Он представил Мастеров факультетов. Каждый был легендой, воплощенной в плоти.

Мастер Илвара Кресс, Боевой Факультет. Высокая, как пика, женщина с осанкой победительницы. Когда она кивнула и поприветствовала нас, ее голос прокатился низкими раскатами, напомнив мне далекий гром перед бурей.

Магистр Лираэль Гир, Факультет Артефакторов. Худая, подвижная, как ртуть. Ее глаза за толстыми линзами очков (цвет которых постоянно менялся!) горели нездоровым, одержимым огнем. Десятки миниатюрных устройств на ее мантии мерцали и тикали, словно живые звездочки на черном небе.

Мастер Элара Мур, Факультет Целительства. Спокойная, как глубокое озеро. Ее глаза излучали мягкий, теплый свет, прогоняющий тени тревоги.

– Исцелять – значит понимать саму жизнь, – прозвучал ее голос, тихий, но достигший самых дальних рядов, и на душе стало чуть спокойнее, словно после глотка целебного отвара.

Ректор Торн вернулся к главному:

– Система Команд стартует сегодня!

Принцип был ясен и суров: каждый старшекурсник-боевик (Командир) брал под опеку четверых первокурсников-бойцов, одного Артефактора и одного Целителя – базовую боевую ячейку. Для нас, зеленых новичков, это означало ускоренное погружение в ад: в тактику, выживание, командную работу в условиях, максимально приближенных к реальным. Шанс получить опыт под руководством бывалого. Для командира – проверка на прочность: лидерство, ответственность за жизни, планирование, импровизация. Успех команды напрямую влиял на его будущее – рейтинг, репутацию, престижное распределение в Легион или Исследовательские отряды. Провал же или, страшно подумать, потери, ложились тяжелым, несмываемым пятном.

Команды будут регулярно выходить «за стену» – патрулировать приграничные зоны, зачищать слабую нежить, искать следы или нестабильные Разломы. Риск реален, подчеркнул Ректор:

– Твари кусаются, ловушки существуют, Разломы непредсказуемы.

Хоть каждая вылазка планируется и контролируется Ветеранами и Стражей, а смерть – редкость, травмы были объявлены неотъемлемой частью обучения. Мои ладони стали влажными от холодного пота. Реальные твари. Настоящая опасность. Это был шанс, о котором я мечтала… и которого теперь боялась.

– Система Команд – это ваша первая кровь, ваш первый настоящий шаг в мир за стенами Академии, – заключил Ректор Торн, и его голос прозвучал как удар набатного колокола. – Здесь вы научитесь не просто стрелять огнем или ставить диагноз. Здесь вы научитесь выживать вместе. От этого зависит ваша жизнь и жизни тех, кого вы поклялись защищать. Удачи.

Толпа взорвалась гулом. По моей спине пробежал ледяной холодок, тут же сменяемый горячей волной адреналина. Реальные вылазки. Настоящие твари. Шанс доказать всем, и прежде всего себе, на что я способна. Но один вопрос висел в воздухе тяжелым, ядовитым облаком: кто захочет взять в свою команду «цепную» с ошейником? Мои серые глаза инстинктивно метнулись в сторону, где стоял Рид Вейнмар – безупречный, холодный, как лезвие. И словно почувствовав мой взгляд, он повернул голову. Его взгляд, полный откровенной, ледяной неприязни, скользнул по моему ошейнику и встретился с моим взглядом на одно короткое, вечное мгновение, прежде чем он презрительно отвел глаза. Рядом с ним, переминаясь с ноги на ногу, лениво ухмылялся Джаспер Кейн. Выбор Командира мог определить всю мою судьбу здесь. Игнис Фактула показала мне свои башни-исполины, свои библиотеки-сокровищницы, а теперь обнажила и свои пропасти. Игра началась по-настоящему, и ставки были выше некуда.

После того как гул ректорского голоса стих, его последний приказ эхом прокатился по плацу:

– Первокурсники! К деканам факультетов – немедленно! Боевой Факультет – Зал Горящего Щита, Артефакторы – Лаборатория «Колесо», Целители – Сад Целебных Трав. Не задерживаться!

Я обменялась быстрым взглядом с Лорой. В ее глазах читалась та же смесь возбуждения и трепета.

– Удачи! – кивнула я ей, стараясь звучать увереннее, чем чувствовала сама.

Лора ответила робкой, но теплой улыбкой:

– И тебе. Увидимся позже?

– Обязательно, – ответила я и направилась к массивным дубовым дверям Зала Горящего Щита, отмеченным пылающим символом алого пламени на чернильно-черном фоне. Дверь поддалась с глухим скрипом, впуская меня в святилище воинов.

Здесь пахло дымом, вонючим маслом для оружия, пылью веков, вбитой в каменные плиты пола, и магией. Стены были не просто стенами – они были летописью, увешанной шкурами неведомых тварей, щитами с глубокими зарубинами от когтей и копий, портретами суровых мужчин и женщин, чьи имена, я знала, были легендами. В дальнем конце зала, перед гигантским камином, где вместо дров горели сгустки чистой, бьющейся пламенем магии, стояла фигура, по поводу которой не было сомнений – декан. Жар от камина достигал даже до входа, согревая лицо.

Декан Илвара Кресс была воплощением боевого духа Игнис Фактулы. Высокая, подтянутая, с осанкой, говорившей о годах, проведенных не в кабинетах, а на передовой. Ее коротко остриженные пепельно-серые волосы были зачесаны назад, открывая резко очерченное лицо с высокими скулами и пронзительными холодными серыми глазами. Эти глаза сканировали каждого входящего, выискивая изъяны. На ней не было мантии – только практичный, потертый кожаный доспех поверх черной рубахи, на груди – значок факультета из черненого серебра, блестящий, как капля крови.

Рядом с ней, чуть в стороне, непринужденно прислонившись к выступу камина, стоял парень лет двадцати. Он казался живым контрастом декану – расслабленный, с легкой, почти ленивой полуулыбкой на смугловатом лице. Его темно-каштановые волосы были слегка растрепаны, а в карих глазах светились искорки живого, дружелюбного интереса. На нем была стандартная тренировочная форма боевика – черные брюки и туника с алым кантом, на рукаве – одна серебряная полоска старшекурсника. Его взгляд скользнул по мне, задержался на мгновение на моем ошейнике, но в его выражении я не увидела ни отвращения Рида, ни осуждения – лишь спокойную внимательность.

Декан Кресс дождалась последнего из запоздавших и заговорила. Ей не нужен был артефакт – ее низкий четкий голос заполнил зал сам по себе, заставляя выпрямиться даже самых расслабленных:

– Я – декан Илвара Кресс. Добро пожаловать на Боевой Факультет, кузницу щита Игнис Фактулы. Здесь вы научитесь не просто жечь – вы научитесь побеждать. Запомните три правила: дисциплина, выносливость, взаимовыручка. Нарушение любого из них ставит под угрозу не только вашу жизнь, но и жизни ваших будущих товарищей. – Она сделала паузу, дав каждому слову врезаться в память, как клинок в дерево. – Рядом со мной – Кайл Мориган, второкурсник, ваш куратор на первый месяц. Он ответит на ваши вопросы, проведет по академии. Кайл?

Парень у камина легко оттолкнулся и шагнул вперед. Его улыбка стала чуть шире, открываясь белозубым оскалом.

– Приветствую, новобранцы! Буду рад помочь, если не заблудитесь по дороге в столовую или не сожжете случайно учебник по рунистике. – Легкий нервный смешок пробежал по залу, снимая часть ледяного напряжения. Я заметила, как уголки губ декана Кресс дрогнули на долю секунды – то ли неодобрение, то ли едва уловимая усмешка.

Декан Кресс продолжила, ее голос вновь стал гладким и твердым:

– Ваше расписание – здесь. – Она указала на огромную грифельную доску у стены, испещренную мелом. – Актуальное – каждое воскресенье вечером. Проверяйте. Учебники – в библиотеке у магистра Элдрина. Представитесь – получите комплект. Канцелярия – рядом с кабинетом ректора: перья, чернила, пергамент, карты. Форму, – она кивнула в сторону Кайла, – выдадут в Арсенале, за главным двором. Мориган покажет. Форма включает экипировку для тренировок. Берегите. Потеря или порча не поощряются. – В ее голосе прозвучало явное: «и будет вам очень больно».

Она окинула нас взглядом, в котором читалась привычная строгость, но и… ожидание? Как у кузнеца, оценивающего заготовку перед первым ударом молота.

– Важное: распределение в постоянные боевые ячейки под руководством старшекурсников-командиров состоится через месяц.

В зале пронесся взволнованный гул. Месяц! Всего месяц! Сердце упало, а потом застучало с бешеной силой.

– Этот месяц – ваше испытание и наш экзамен, – продолжила декан, одним взглядом усмиряя шум. – Тесты по теории, спарринги, тактические задачи на полигоне. Ваши результаты решат, в какую команду и к какому командиру вы попадете. Отнеситесь к этому со всей серьезностью. Ваше будущее здесь начинается сейчас. Вопросы?

Вопросы были робкими и уточняющими – где что находится. Декан отвечала лаконично, словно отдавала приказы. Затем кивнула Кайлу:

– Мориган, возьмите их под начало. Покажите Арсенал, Библиотеку. К четырнадцати часам – все в полной форме, Аудитория Первого Пламени. История Тьмы ждет.

– Так точно, декан Кресс, – ответил Кайл, его расслабленность сменилась на мгновение на подчеркнутую, почти военную выправку. Когда декан скрылась в боковом проходе, он обернулся к группе, и дружелюбие вернулось в его глаза. – Ну что, огоньки? Пора протоптать тропинки к знаниям и доспехам. Кто первый заплутает – чистит манекены после занятий от скверны! – Эта шутка уже вызвала более уверенные улыбки. – Пошли! Солис, – он неожиданно кивнул мне, – ты рядом со мной. Остальные – за нами плотной группой, как патруль. Первая цель – расписание, потом библиотека, потом арсенал.

Я, слегка ошарашенная, но не возражая, шагнула рядом с Кайлом. Мы подошли к доске. Он ловко снял со стены пару пергаментных копий и сунул одну мне.

– Держи, изучай. Занятия плотные, с утра до вечера, но пятница – полегче, успеешь выдохнуть. – Пергамент был шершавым под пальцами, чернила еще пахли.

Библиотека оказалась царством тишины и пыльных фолиантов. Огромные, уходящие ввысь стеллажи, казалось, хранили все знания мира. Воздух был густ от запаха старой бумаги, кожи и чего-то… древнего. Магистр Элдрин, суховатый старик в очках, скользнув взглядом по моему ошейнику без видимых эмоций, молча вручил мне стопку книг: «История Великой Тьмы» (том был тяжелым, как грех), «Классификация Нежити и Тварей Разлома» (обложка с отталкивающей гравюрой), «Основы Огненной Манипуляции» (на ощупь теплая!) и «Тактика Малых Отрядов».

– Следующие – по списку факультета, – буркнул он, уже отворачиваясь от меня. Вес книг в руках ощущался как вес ответственности.

Арсенал был полной противоположностью – шумное, душное царство металла и пота. Звон молотков, шипение точильных камней, крики арсенальщиков. Пахло раскаленным железом, кожей, олифой и мужским потом. Дюжий мастер, сверяясь со списком, швырнул мне сверток: черная мантия с алым кантом (грубая, но прочная шерсть), две пары тренировочных брюк и туник из плотной ткани, крепкие кожаные сапоги (пахли дубильными веществами), простой, но добротный кожаный ремень.

– Форма – твоя вторая кожа. Не теряй, не спали! – рявкнул он, и я поняла, что это не просьба, а приказ.

Неся драгоценную ношу – книги знаний и одежду воина – я шла рядом с Кайлом обратно через оживленный главный двор. Солнце уже пекло вовсю, отражаясь от черных стен. Он лениво комментировал мимоходом, указывая жестом:

– Вон там – открытые площадки. Песок там плавится регулярно от наших упражнений. А это – вход в подземный полигон. Темно, сыро, пахнет страхом и грибком – идеально для тактики. Столовая – за той аркой с факелами. Кормят сносно, главное – успевать, иначе останешься голодным, как призрак. – Он вдруг остановился и повернулся ко мне. Его расслабленность куда-то испарилась. – Солис, да? С ошейником?

Я внутренне сжалась, ожидая колкости, но кивнула, глядя ему прямо в глаза. Кайл хмыкнул, потирая подбородок.

– Интересно. Месяц покажет, что под ним. Не подведи. – Его карие глаза смотрели на меня без насмешки, но с открытым, испытующим вызовом. Пепел или огонь? Слова жгли.

– Не подведу, – выдохнула я, крепче сжимая книги. Мой голос прозвучал тверже, чем я ожидала. Мои серые глаза не дрогнули, встретив его взгляд. Не подведу факультет. Не подведу себя.

– Отлично, – Кайл улыбнулся, и в его улыбке вновь вспыхнула та же дружелюбная искорка, что была в Зале. – Тогда бегом переодеваться, Солис. История Тьмы ждать не будет, а опоздание на первое занятие декан Кресс не прощает. Говорю по опыту. – Он легко развернулся и зашагал к другим новобранцам, оставив меня стоять посреди кипящей жизнью площади Академии.

Я осталась одна, ощущая вес книг в руках и груз новой, еще не ношеной формы под мышкой. Солнце припекало, но внутри все еще бегали мурашки. Месяц. Всего месяц, чтобы доказать, что я здесь не по ошибке, не из жалости. Чтобы показать, что этот стальной обруч на шее – не знак слабости, не клеймо, а лишь оболочка для силы, которая нужна Академии. Я подняла голову. Высокие шпили Игнис Фактулы пылали в зените полуденного солнца, слепя и обещая одновременно. Дорога началась. Искра была зажжена. Теперь предстояло раздуть ее в пламя.

Глава 4

Аудитория Первого Пламени встретила нас пробирающей до костей подвальной прохладой и стойким запахом, въевшимся в черный камень за века, словно сам камень им пропитался. Воздух висел тяжело, густой от пыли веков и едкого, обжигающего ноздри шлейфа – следа бесчисленных демонстраций огненной магии, оставивших на камне темные, как копоть, подпалины. Передо мной зиял вырубленный прямо в скале амфитеатр, террасами уходящий вверх, во мрак. Каменные скамьи каскадом спускались к лекторской кафедре, напоминавшей капитанский мостик какого-то призрачного корабля, затерявшегося в океане времени. Я крепче прижала к боку тяжелый фолиант «Истории Тьмы», пахнущий старым пергаментом и тайнами. Сердце билось чуть быстрее обычного. Выбрала место на втором ряду. Достаточно близко, чтобы разглядеть выражение лица декана Кресс, достаточно далеко, чтобы не стать первой мишенью для ее леденящего взгляда. Хотя, кто знает, куда он угодит…

– Бр-р-р, тут как в склепе, – прошептала Лора, потирая замерзшие руки, когда мы опустились на холодный камень. Ее глаза были широко раскрыты, бегали по мрачному простору зала, впитывая его гнетущую торжественность. – И пахнет… как будто что-то важное сгорело и забыли проветрить.

Две девушки, сидевшие по соседству, обменялись красноречивыми взглядами. Одна демонстративно зевнула, другая нарочито медленно собрала свои вещи. Без единого слова они поднялись и перешли через проход, усевшись подальше. Их взгляды, брошенные на меня, были уничижительнее любых слов. Шепоток за спиной прозвучал как приговор. Ну вот, началось. День первый, минута пятая.

– Что ж, этого стоило ожидать, – пробормотала я, закатив глаза к сводчатому потолку, где горели магические светильники в виде застывших языков пламени. – День только начался, а шоу уже в разгаре. Готовь попкорн, Лора.

– Я бы предпочла горячий шоколад, – вздохнула Лора, прижимая к груди свою книгу, как щит. – И теплый плед. Этот камень душу вымораживает…

Не успела я открыть увесистый фолиант, как на освободившиеся места буквально обрушился вихрь энергии.

– Свободно? Отлично! Земля – близнецам! – весело провозгласил парень, плюхаясь слева от меня. Он был высоким, гибким, как ивовый прут. Каштановые кудри до плеч, казалось, жили своей жизнью, а ореховые глаза светились озорством, сканируя все вокруг. Новая форма боевика сидела на нем уже с легким налетом боевого крещения – слегка помятая на плече, ремешок сапога небрежно болтался. Энергия – штука взрывоопасная.

– Считай, что занято навсегда, или пока нам не надоест, – парировала девушка, опускаясь справа от Лоры с грацией, контрастирующей с братом. Она была его зеркальным отражением – те же ореховые глаза, но с более пристальным, аналитическим взглядом, те же каштановые кудри, собранные в небрежный, но практичный хвост. Ее форма сидела безупречно, но в уголке рта играла такая же озорная улыбка. Два солнца в этой каменной гробнице.