Зеркальный образ

Когда я только начал заниматься Таро, сразу понял, что все я запомнить не смогу. Все значения карт, все нюансы. Их ведь множество! Да еще разнятся в многочисленных источниках. Я уж молчу про то, сколько существует раскладов! Даже если брать только канонические… А где найти на все это время? Где взять столько терпения и усидчивости? Ладно бы еще я собирался заниматься всерьез, гадать профессионально, зарабатывать этим. Но нет, это было точно не для меня. А вот так, чтобы изредка сделать расклад-другой чисто из спортивного интереса, или вот как сейчас, узнать как лучше поступить, – для этого мне было лень учиться. А кто такой программист? Это и есть самый большой лентяй, который из-за лени делать что-то нудное и рутинное пишет для этого программу. Вот и я написал. Сделал базу данных, куда загрузил значения карт из нескольких источников, создал формы и модули основных раскладов, еще кое-что по мелочи. В общем, облегчил себе жизнь по части работы с Таро. И сейчас я, загрузив основной модуль, вызвал расклад выбора, основанный на характеристиках негатива-позитива старших арканов и убедился, что «Повешенный» не на много, но все-таки негативнее «Отшельника». То есть, идти на ту маршрутку плохо, но не ходить еще хуже. Круто!

Я почесал в затылке, достал свои «гадальные» камешки, потряс их в зажатой ладони и бросил. Что за камешки, с подробностями долго рассказывать. Может, потом как-нибудь. Я их тоже привез из той израильской поездки. Если коротко, один камешек был из древней крепости Масада, что на берегу Мертвого моря (я к нему все-таки съездил, назло, видимо, Томке), другой – из Эйн Карема, живописнейшей части Иерусалима, а третий и вовсе был не камнем, а отшлифованным волнами кусочком ракушки, что я перед самым возвращением, гуляя по Тель-Авиву, подобрал на берегу Средиземного моря. Они у меня долго валялись в коробочке вместе с парой шекелей, белой кипой – традиционной еврейской шапочкой, что выдавали возле Стены Плача, и еще парой памятных вещичек с Земли Обетованной. И вот я их как-то достал и стал перебирать в ладони. А потом бросил, словно игральные кости, перед собой. И решил, что это и будут мои «гадальные» камни. Тот, что из крепости, будет означать борьбу, самоотверженность; который из Эйн Карема – спокойствие, созерцание; ну а ракушка с моря – волнение, переменчивость. Или, отвечая на вопрос: делать что-то или нет, – «делать», «не делать» и «хрен его знает».

После броска ближе ко мне лег «хрен», потом «делать», а «не делать» отлетел к самому краю стола и упал на пол. Я собрал камешки, оделся и пошел к остановке восемнадцатой маршрутки.

Теперь уже, не доверяя городу, я тщательно изучил по карте маршрут. Можно было, конечно, оставить навигатор запущенным, воткнуть наушники и шагать, выслушивая: «На следующем перекрестке поверните направо», но мне это показалось стыдным. Будто я опасаюсь проделок Красотинска и страхуюсь. Это же надо, я стесняюсь города! Дожил.

Да и чего там было идти-то – так, ерунда. Это на «единичке» мы объезжали озеро, потому путь и показался длинным. Сейчас же я увидел, что если идти вдоль ближнего берега, то расстояние сократится чуть ли не вдвое. Кстати, на карте это озеро именовалось Первомайским. Ничего не имею против, хоть и подозреваю, что «девичья фамилия» у него была другой.

Я миновал переименованное озеро, пересек тот самый перекресток, после которого мне нужно было направо и увидел перед собой пятиэтажный, но какой-то слишком уж длинный, как упавший небоскреб, дом. На карте он, естественно, был обозначен, но там его длина не бросалась в глаза. И когда я намечал маршрут по карте, то видел, что мне этот дом придется обходить и лучше это делать справа, так было ближе. Но сейчас я увидел в здании, почти напротив себя, арку. То есть, не арку, они же имеют криволинейное перекрытие, а это был квадратный в сечение сквозной проход. Но ключевым словом здесь было «сквозной», и я, обрадованный, что не придется тащиться в обход, направился к этой неарочной арке. Подойдя к ней, я увидел на другой ее стороне, силуэт человека. Поскольку внутри самой арки было темно, против света я не мог рассмотреть деталей, увидел лишь, что человек без шапки – местная фишка, не иначе – и в длинном пальто. Человек почему-то не двигался, будто кого-то ждал. Может и так, но не меня же, какая мне разница! И я вошел в полумрак арки. Незнакомец тут же шагнул в сторону и исчез из поля зрения. Мелькнула мысль: он увидел, что я иду, и успокоился. Разумеется, это было глупостью – если бы у человека имелись недобрые намерения, он бы поджидал меня внутри арки, прижавшись к стене, чтобы остаться незамеченным. Я убедился, что он ничего против меня не замышляет, когда вышел по ту сторону арки, – никто меня там не подстерегал. И я, тут же забыв о бесшапочном незнакомце, завертел головой, соображая, куда двигаться дальше. То есть, в какую сторону идти, я знал, но теперь прямой путь заслоняли другие дома. Я обошел самый ближний, благо он не был длинным, но уперся в гаражные блоки, которые бы пришлось обходить по сугробам. Покрутившись еще меж домами, я понял, что зря обрадовался арке, лучше было идти по намеченному маршруту. И теперь не видел другого выхода, как вернуться и продолжить оттуда, где я с него сошел. Для этого следовало опять перейти на другую сторону длинного дома. И я, злясь на себя за глупость, направился к сквозному проходу. Вскоре я стоял перед упавшим небоскребом. Вот только никакой арки – ни круглой, ни квадратной в нем не было. Я затряс головой. Да что ж такое? Мне ведь не могло присниться! Или это другое здание, просто похожее?.. Или… Или снова начал шалить город, и это зеркальный образ длинного дома? Тогда арка в другой стороне. Но это же чертовщина, такого попросту не бывает! Спине стало мокро и холодно. Город. Невзлюбившее меня скопление каменных коробок. Какая чушь! Может, я попросту схожу с ума? Или меня подводят к этому целенаправленно, непонятно кто, зачем и как? Например, этот незнакомец в длинном пальто…

Мне вдруг стало по-настоящему страшно. Мысль о том, что меня поджидал за аркой неизвестный злодей трансформировалась в нечто большее. Да, меня здесь точно что-то поджидало… Вернее, не что-то, а нечто – недоступное обычной логике, неподвластное разуму – ирреальное, магическое, потустороннее! Но тем не менее безусловно существующее, а оттого еще более жуткое.

Я заметался вдоль длинного дома, словно пытаясь сбежать от настигшей меня жути. Я приехал сюда не для того, чтобы заблудиться в мистическом тумане безумия! Да, мне многое хотелось забыть из своего прошлого, но я не собирался забывать самого себя, превратившись в пускающего слюни идиота!

Я поскользнулся, удержался на ногах, но с головы слетела шапка. Это меня сразу отрезвило. Может они тут и ходят без шапок, чтобы остужать голову, не дать мозгам растаять в магическом вареве этого хищного города? Или он охотится не на всех, а на тех лишь, кого по ведомым ему одному причинам выбрал в качестве жертвы, и я как раз попал в эту фатальную выборку? Город-маг, злой волшебник… А может, никакое это не иносказание, и он на самом деле затеял против меня магические козни? Если это так, то я уже тебе сказал, Красотинск: берегись, ведь я тоже маг! Пусть и не умею еще ничего толком, но ради того, чтобы дать тебе отпор, обязательно научусь.

Выдохнув и почти успокоившись, я посмотрел на часы. Восемнадцатая маршрутка должна была прийти минут через пять. Может, она ходила часто, но мне был нужен конкретный автобус, идущий именно в это время. Ведь моя зеленоглазая любовь поедет именно в нем. Но если я стану обходить дом, будь он прямым или зеркальным, то не успею точно. И тут меня осенило. Зачем идти именно к той остановке, где я садился тогда? Ведь я помнил, откуда пришла маршрутка. И если я побегу вон туда, то должен попасть как раз на нужную улицу. Этот путь гораздо ближе. Даже если поблизости не окажется остановки, я проголосую да и все. Неужели не подберет?

И я побежал. Почти наугад, но оказалось, что верно. И выскочил на нужную улицу как раз в тот момент, когда мимо промчалась желтая маршрутка номер восемнадцать. Я рванул следом, вопя и размахивая руками, но где там! Обидно было так, что захотелось кого-то убить. Я огляделся, будто и впрямь в поисках жертвы. Неподалеку стояла и смотрела на меня женщина. Высокая, плотная, статная, в длинной белоснежной куртке. У нее были карие глаза, под взглядом которых я сам на миг почувствовал себя жертвой, и пышные черные волосы чуть ниже плеч. Конечно же, непокрытые. Нет, они тут определенно сдурели, зимой без шапок ходить!

Женщина была, пожалуй, красивой, но на мой взгляд староватой. Лет сорок, как пить дать. Но мне же ее не есть, мне бы теперь про следующий автобус узнать, а то я теперь и на работу опоздаю.

– А следующий будет через полчаса, – сказала женщина, стоило мне направиться к ней. Мысли она, что ли, читает? Хотя она же видела, как я гнался за маршруткой. – Одна эта машина и ходит, так что пока вернется…

– А как мне еще на ГОК попасть?

– Если только на первый пойдете, – махнула она рукой. – Но он делает крюк. Пока дойдете да едете – потеряете полчаса.

– Полчаса? Да я же тогда опоздаю! Круто. В первый же день!

– Вызовите такси, – пожала плечами женщина. – Придет мигом и доставит быстро, успеете.

– О! – обрадовался я. – Точно, спасибо! – Я достал смартфон. – А телефон какого-нибудь такси не подскажете?

– Подскажу. А вы, значит, приезжий, только что на работу устроились? Вам квартира не нужна?

– Вообще-то нужна, – сказал я. – Только я опаздываю, простите…

И тут смартфон в моей руке зазвонил сам. Я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Кто мог мне звонить? Кроме Ю-ю да анкеты в Отделе кадров я свой номер никому не сообщал. Оказалось, как раз Юрий Юрьевич и беспокоил.

– Слушай, Левий…

– Гелий, – поправил я. – Здравствуй.

– Да, привет. Слушай, мне сейчас из бюро пропусков звонили, у них там атас какой-то, сеть отвалилась. Я мужиков туда отправил, но пока еще… Короче, пропуск твой, думаю, раньше обеда не сделают.

– А его что, вчера не сделали?

– Зачем вчера? Ты же сегодня выходишь.

Логика была железной.

– И что мне делать?

– Спи дальше, – благодушно хохотнул Ю-ю. – А после обеда приезжай.

Трубка коротко запикала.

– Все, – сказал я женщине. – Такси не надо.

– Я уже поняла, Гелий, – улыбнулась та. – Вас ведь Гелием зовут? А я Ирина. В переводе с греческого – мир.

– Мир в смысле не война, или в смысле Вселенная? – зачем-то спросил я.

– Для тебя лучше не война, – улыбнулась Ирина. – Давай сразу на «ты», если не против.

– Я не против, но… – «Но зачем?» едва не вырвалось у меня.

А она будто и правда слышала мысли.

– Затем, что с квартирной хозяйкой лучше дружить. Согласен?

– Постойте… постой!.. – затряс я головой. – Но я же еще не… Где вообще находится твоя квартира?

– Вот здесь, – элегантно махнула она рукой на дом через дорогу. На дом напротив остановки восемнадцатой маршрутки!

– Согласен! – выпалил я.

– Что, даже не посмотришь? – прищурила карий глаз Ирина. Тьфу ты! Она же, небось, подумала, что я на нее запал, потому так быстро и сдался. И я затараторил:

– Конечно, посмотрю! Тем более, это же так удобно – рядом с остановкой… Или это ты живешь здесь, а сдаешь в другом месте?

– Одну сдаю, в другой живу. Обе здесь, одна над другой. Весь подъезд в моих руках, – сжала она перед собой кулаки и засмеялась. – Я тут Верховная Жрица.

Я вздрогнул. «Верховная Жрица» есть и в Таро. Означает тайны, скрытые мотивы, неопределенность… Честно говоря, мне стало не по себе. Мой внутренний голос и так уже вовсю нашептывал, что у этой Ирины тайн и скрытых мотивов – не занимать. И ведь, наверное, назвалась Верховной Жрицей не зря – тоже владеет Таро. Может, и меня этим решила проверить?

Между прочим, насчет внутреннего голоса… В некоторых трактовках эта карта советует ему доверять. Но также и действовать согласно обстоятельствам.

А что лично я думал о карте? Изображенная там женщина, помню, мне сразу понравилась добрым, славным лицом. Она будто говорила: «Не бойся тайн, вскрывай их смело!»

У здешней Жрицы, Ирины, лицо было хоть и улыбчивым, но добрым совсем не казалось. А еще – Верховная Жрица на карте была не просто в шапке, а в такой высоченной короне, или как там она называется?.. Куколь?.. Верховные Жрицы без шапок не ходят. Ни зимой, ни летом. Так что нечего тут!..

Ну и пусть. Пусть Ирина не настоящая Жрица. Что мне с ней – детей крестить? Зато маршрутка рядом, зеленоглазочка моя…

В конце концов, что я теряю? Не понравится – съеду. И я, велев внутреннему голосу заткнуться, улыбнулся Ирине:

– Тогда будем действовать по обстоятельствам. Идем смотреть квартиру.

Глава 3. Императрица

Улица называлась немного по-щегольски: Крайняя. Красотинск на этот счет вообще отличался некоторым пижонством. В нем имелась улица Западная (остальные стороны света почему-то здесь не котировались), присутствовала Нижняя (непонятно относительно чего) и почему-то Плавная (которая на самом деле была абсолютно прямой), а также пролегал проспект Мила (не Мира, а именно Мила; которым, впрочем, мог быть кто-то из славной, пусть и не очень богатой красотинской истории).

На доме красовалась цифра семь. Символ гармонии и совершенства, мудрости и опять-таки тайны. А еще семерка обозначает единение и самопознание, духовное развитие и рост. Что ж, это мне подходило. Когда же Ирина завела меня в подъезд и, поднявшись на второй этаж, остановилась возле светлой деревянной двери, я даже не сильно удивился. Квартира номер восемнадцать. Если это не символ, не знак, то что еще? Ответ «совпадение» не принимается, таких совпадений не бывает. Развернуться, пока не поздно, и уйти? Внутренний голос, ау!.. Но тот, обидевшись, молчал.

Ирина открыла дверь, вошла. Может, пока не видит, в самом деле сбежать?.. Но стало вдруг стыдно: тридцать восемь лет дураку! Да и хозяйка уже выглянула:

– Заходи.

Я зашел. Квартира как квартира. Стандартная хрущевская однушка. Светло, чистенько, на окнах желтые шторы. Мебель не новая, но на вид вполне годная, не битая, не обшарпанная. Шкаф, письменный стол, стул на колесиках, диван, книжная полка в комнате. Два навесных шкафчика, стол с дверцами и столик с двумя табуретами на кухне. Там же холодильник, большая плита, микроволновка, чайник. В ванной вместо раковины стиральная машина – иначе в хрущевках ее сложно приткнуть.

– Белье в шкафу, – сказала Ирина, – посуда на кухне вся должна быть: и для жарки-варки, и из которой есть-пить. Чего не хватает, скажешь. Телевизора нет, хочешь – сам покупай. Интернет подключу. Баб не водить. Годится?

– А цена?

Ирина назвала цену. На мой взгляд, очень маленькую.

– В чем подвох? – сразу решил выяснить я.

– Я же сказала: баб не водить.

Это был намек. По крайней мере мне так показалось. В смысле, доплатишь кое-чем другим. Мне это не понравилось. Я не был ханжой и монахом, но мне никогда еще за это не платили. Да и чем-либо обязанным я быть не любил. А потому я озвучил свою цену, в полтора раза выше той, что назвала Ирина.

Она плотоядно улыбнулась.

– Думаешь, я откажусь? Хозяин – барин. У меня еще сын.

И она обычным, будничным тоном, не жалуясь, но и не выставляя себя героиней, рассказала, что одна воспитывает семнадцатилетнего сына Ивана, для которого, собственно, и купила эту квартиру.

– Вымахал, скоро вдвоем не повернуться будет, а тут все-таки рядом, под присмотром. Он и сейчас рад от меня убраться, но рано еще.

– А где муж? – зачем-то ляпнул я.

– Объелся груш, – последовал ожидаемый ответ.

– Ладно, – сказал я. – Пойду в гостиницу за вещами.

На сей раз я решил не экономить; тащиться пешком не хотелось, да и времени было не так уж и много, и я взял такси. Таксист, уложив в багажник рюкзак и сумку, даже не стал спрашивать, куда ехать, – повернул сразу к автовокзалу. Но я уже немного ориентировался и понял это быстро.

– Вы меня не туда везете.

– Как не туда? Вокзал у нас только один, автобусный. Или ты сразу в Лосиновку хочешь, к поезду? Не, брат, я только по городу.

– Мне не нужно к поезду. Мне надо на улицу Крайняя, дом семь.

– Так бы сразу и сказал, – будто даже обиделся водитель. – Я что, угадывать должен?

– Вы мне лучше вот что скажите… – Я назвал цену, которую собрался платить за квартиру. – Для однокомнатной в хрущевке это нормально?

– Это до хрена, – повернул ко мне голову водитель. – Я тебе за столько двушку сдам. За городом, правда, в поселке.

– За городом мне не надо. А за ту, что я снял, сколько бы вы дали?

Таксист назвал цену, которую мне сразу назначила Ирина.

Это что же получается, я лох? Не учел того, что город – захолустье, и цены на жилье соответствующие. Выходит, никаких намеков мне хозяйка не делала, а я просто свалял опять дурака. Ну что ж, дураков нужно учить. Вот и плати теперь за учебу!

Ирина между тем дожидалась меня в квартире. Это мне тоже не понравилось; живу здесь теперь я, и гостей не приглашал. Впрочем, я еще не расплатился, так что ладно. И я поспешил это сделать.

Хозяйка была в длинном халате. Тоже белом, украшенном золотыми цветами. Белый цвет шел к ее карим глазам и смоляным пышным прядям. Тьфу ты, залюбовался, не хватало еще слюни пустить! А она ведь заметила мой взгляд, улыбнулась. Но улыбку быстро спрятала, а деньги убрала в карман.

– Вопросы есть? Телефон я записала, – кивнула она на листок, сунутый между стеной и зеркалом в прихожей, – если что, звони.

Ирина подмигнула, а ее «если что» показалось мне даже не двусмысленным, а самым откровенным намеком. Неужто я и в первый раз не ошибся? А насчет цены меня водитель развел, хотел сам свою двушку втюхать. Или я настолько истосковался по женщине, что подобные «намеки» скоро и в урчании холодильника будут слышаться? Ну да, месяца уже четыре ни-ни. Может и правда, позвонить Ирине вечером?.. Но тут перед глазами встала во весь свой немаленький рост моя зеленоглазка, и я едва не зарычал. И ляпнул первое, что пришло в голову, лишь бы выбросить из нее крамолу:

– Как тут соседи, нормальные?

Ирина поморщилась.

– Вот с соседями тебе, Гелий, не повезло, врать не буду. Да и чего уж теперь врать, – похлопала она по карману с деньгами. – Но ты не боись. Я же сказала, вот они у меня все где, – сжала она опять кулаки. – Если что, сразу ко мне, я их быстро построю.

– А что с ними не так? Пьют?

– Те что из семнадцатой, – махнула Ирина на стену, – Вовка с Наташкой, бухают по-черному, хоть и малявки еще, по тридцатнику нет. Это у Натахи второй уже, а может и третий-четвертый, не знаю. Но заезжала сюда с другим, с Колькой, вроде как с мужем. Это ее мать им квартиру купила. У Наташки же сын еще есть, годика четыре, вот мамаша для доченьки с внуком и расстаралась. Только не в коня корм. Колька тоже керосинил, но так, по-тихому. А Наташка!.. В общем, Колька сбежал, а она себе Вову нашла. Ох, какие концерты закатывают! А как он ее лупцует – визг на весь дом. Утром весь подъезд в кровище – это у них игра такая: она убегает, он догоняет и… – Тут Ирина поняла, видимо, что не очень меня успокоила и затараторила: – Не-не, это не часто, это уже когда они совсем…

– А если полицию вызвать? – спросил я, и впрямь немного шокированный.

– Думаешь, не вызывали? Только быстро надоело. Они же, как до полиции дело доходит, затихарятся и сидят. Никому не открывают. Нет нас – и все. А полицейские дубинками разводят: «Что мы можем сделать? Не имеем права дверь ломать». Я тут как-то не выдержала. «Он ведь ее убьет!» – говорю. А их старший мне: «Вот когда убьет, тогда и вызывайте. Тогда у нас будет повод войти».

– Бред! – помотал я головой.

– Ну, формально он прав. Такие у нас законы. – Ирина немного помолчала и заторопилась вдруг: – Ладно, пойду, тебе уже на работу скоро.

– Погоди, – остановил я ее. – А в девятнадцатой кто живет? Это ведь трешка?

Хозяйка совсем сконфузилась.

– Да там мать с дочкой. Светка и… Жанна.

– Вдвоем в трехкомнатной?

– Сначала их было четверо. Муж, жена и две дочери. Потом одна вышла замуж…

– А вторая запила? – высказал я догадку.

– Нет, – насупилась Ирина и вздохнула: – У второй крыша поехала.

– Куда? – брякнул я. – То есть, как это?

– Не знаешь, как крыши съезжают? Тихо шифером шурша… Слушай, Гель, ну Жанка правда того. Шизофрения или еще что. Девке уже за двадцать – и вот, такая беда. Светка ее по врачам потаскала, а что толку? И в дурку сдавать жалеет. Муж почти сразу сбежал.

– А она не опасная, Жанка эта? – поежился я. С сумасшедшими мне раньше сталкиваться не доводилось.

– Да нет, на людей не бросается. Бродит возле дома, бормочет что-то. Или в подъезде на ступеньках сидит. Светка ее запирать пыталась, так та из окошка стала мебель выбрасывать, а это уже, сам понимаешь… В общем, ты ее не бойся. И внимания не обращай, даже если что-то скажет.

– А сама-то Светка где?

– Так работает, где же еще? Кормить-то их кто будет?

Вскоре и мне стало пора собираться на работу. Но ехал я туда с тяжелым сердцем. На кой черт я снял эту квартиру? Восемнадцатую, был же тебе знак, идиот! Подумаешь, остановка рядом. Мог бы и прогуляться, ноги бы не стоптал. А прежде, чем что-то важное делать, не мешает и головой думать. Не мог сразу насчет соседей спросить? Теперь вот живи, слушай концерты по заявкам. Вы какие вопли заказывали: пьяные или сумасшедшие? Можно и те и другие сразу. Если желаете, с полицейской сиренкой. Очень душевно, знаете ли.

Трудно сказать, совпадение ли опять виной, или моя активизировавшаяся везучесть, только на работе меня тоже ждали вопли. Я их услышал еще в коридоре. А когда зашел в первый кабинет, понял, что вопят именно в том, где расположено мое рабочее место. Возмущенно взрыкивал мужчина, истерично взвизгивала женщина. Ю-ю и Ольга, скорее всего. Во всяком случае, голос Юрия Юрьевича, даже искаженный гневом, я признал.

Я посмотрел на испуганно притихших сотрудниц. Их было восемь. Число справедливости и здравого смысла, доведенной до совершенства надежности и обновления. Помалкивать, когда за стеной орет начальник, имело здравый смысл без сомнений. Обновиться этим теткам тоже бы не мешало. Впрочем, и мне бы уже пора, только не придумали еще небесные программисты пакетов обновлений для нас, грешных. Может, и к лучшему. Перемены – они ведь обычно не до совершенной надежности доводят, чаще как бы наоборот.

Я сказал:

– Здрасьте.

Мне нерешительно закивали. И тут из двери, ведущей в мой кабинетик, пушечным ядром вылетел Ю-ю. Лицо красное, глаза навыкате. Обвел ими справедливое число подчиненных (меня, стоявшего у стеночки, вроде бы и не заметил), рявкнул: «Чего сидите?! Всем работать!», выскочил в коридор и затопал, удаляясь.

Я зашел к себе. В кабинетике было пусто. Это меня ошарашило. Я посмотрел на окно: закрыто. Да и третий этаж все-таки. И где же моя начальница? Не сам же с собой Ю-ю глотку драл.

Тут я услышал всхлипывания, только не сразу понял, откуда они доносятся.

– Ау!.. – тихонько позвал я.

Из-под заваленного конфетными фантиками стола вылезла зареванная Ольга Александровна.

– Чего тебе?

– Вообще-то я работать пришел.

– Ну и работай, чего уставился?

– Может быть, сначала познакомимся? Я – Гелий.

– Так, Гелий, – села за стол и перестала всхлипывать начальница, – Титькой меня не обзывать! Уяснил?

– Почему?.. – обалдел я.

– Потому что это гадко и по́шло.

– Да нет же, почему… Титькой? – Последнее слово я лишь обозначил артикуляцией.

– Потому что Тетакова. Ударение на второй слог. Но это по мужу. А так я была Сидоровой. Но Козой меня тоже звать не надо.

– Хорошо, – сказал я. – А как мне лучше к вам обращаться?

– Вот только не так! Я что, такая старая?!

Я обалдел еще больше. Совсем не понимал, чего она хочет. Хорошо, она сразу и пояснила:

– «Выкать» будешь тем вон, за стенкой. Половине на пенсию пора. А я молодая. Тридцать – это не возраст, а разминка. И я тебе не начальница, пусть Ю-ю сам в свою бездну идет. Ну, может, наставница пока. И по отчеству не вздумай меня звать. Просто Ольга. Уяснил?

– А можно – Олюшка? – улыбнулся я.

– Нет. Я же сказала, я замужем. У меня дочке три года.

– И что? – не понял я логики.

– А то! – вскинулась она. – Вон тех, за стенкой, будешь Олюшками звать!

– Всех?.. – заморгал я.

– Мне по барабану. Хоть всех, хоть через одну. Злые они.

– Ничего, зато я добрый.

– Вот и правильно, – кивнула Ольга. – Лучше не зли меня.

Да уж, прав был Ю-ю, моя наставница и впрямь оказалась девушкой эксцентричной. Будем надеяться, и в том, что я к этому привыкну, он тоже не ошибся.

Я кивнул на телесного цвета, с ладонью и пупком на обложке, книгу на ее столе: