Адом

* * *

Галлон смочил глаза зеленоватой водой с запахом мяты, переоделся в подготовленную ранее им городскую одежду, зафиксировал ещё раз положение вещей – ему казалось, до сих пор, что конверт, письмо, или свёрток бумаги, – воспоминания о абстрактных странствиях всё пуще перемешивались с навалившимися внезапно после пробуждения воспоминаниями, – всё же где-то оставался, как бы ощущалось присутствие этого предмета. Рядом обнаружилась только неубранная сводка новостей. Не думая Галлон начал рассматривать предоставленный текст, проскакивая по буквам, пропуская строчки: «…были обнаружены остатки исследовательского разведывательного корабля Стелла. По разным данным причиной было столкновение со стероидом и неисправность автоматической системы наваждения пути, обнаружен один выживший, состояние стабильное…» – последние слова как током прошибли Галлона; казалось, эта информация никак его не касается, но было что-то и поистине загадочное, пробивающие до дрожи. Сославшись на нестабильность своего организма после изматывающего сна, Галлон снова жадно впились глазами в строчки: «Магистраль под руководством…планируется в ближайшие десять лет провести до каждой планеты солнечной системы…», «…с использованием технологий виртуальной реальности учёным удалось открыт новый элемент…благодаря его взаимодействия с энерго-ядром, – в ходе чего возникает оптическая иллюзия, – человечество всё ближе к внедрению мгновенного перемещения и телепортации на уровень жизни». Галлона вдохновляли подобные новости, приятная таинственность, чувство как всё общее становится единым и обращается к одному ему.

В самом конце притаились новости о Земле: «Фермер и отец семейства Зажигаловых защитил свой дом от разбоя заблудшего Двенадцатикрылого (фото прилагается)»; «…транспортировка больших количеств жидкой массы из тихого океана сподвиг природные катаклизмы…экосистема нарушена».

Сводка закончилась.

«Ну, это поправимо используй они методы искусственной регулирования… Зачем об этом вообще писать?» – поразмыслил Галлон про себя и вышел из кабинета.

Блуждая по коридорам, он чуть не заплутал, так приятно и одурманивающе пахло в них лавандой. В каждом полукруглом углу стояла мягкая, обделанная мебель с излишком деловитости, автоматы с напитками, по сторонам гуляли коты, не страшась что никого. У одного из мягких углов он находит Васа с Франческой, мирно поджидающих его у входа в единственных лифт. Вас тонул в ортопедическом кресле, ничего вокруг себя не замечая, а Франческа забалтывала компанию, состоящую только из девушек в халатах, содержавшие в себе кучу бесполезных приблуд. Франческа была полностью заворожена разговором и яростно жестикулировала, но Галлона она заметила первая. Недоговорив, бросив с полуслова своих собеседников, она подхватилась к нему и хотела сначала приобнять, но насупилась – забылась немного, ей надо узнать его получше. Вас с каждой минутой всё больше и больше покидал этот мир – он очень старался заснуть в её компании.

Франческа – разноцветный лучик, непрерывно светящий и игриво скачущий, беспрерывно движущийся. Носик прямой, миниатюрный, рядом тёмно-синие большие глаза. Длинноватый блондинистый волос заканчивается дугой у лопаток, постоянные пряди свисают на лбу, но ей очень даже шёл некий беспорядок на её лице. Стройная, но фигуристая. Взгляд неоднозначный, говорящий, почти все эмоции на лице выражаются с немыми «субтитрами», руки в редких мозолях. Речь эмоциональная, удерживающая внимание – хорошее качество. Пахло от неё шерстью вперемешку с душистой лавандой. Характер сильный; Столкнувшись с хамством и испытав обиду, она могла бы заставить любого несносного грубияна вкусить собственной скверны. Из грудного кармана торчали ручные часы и крем для рук.

Завладев вниманием Галлона, она обернулась и пристально посмотрела на спящего. Франческа была не высока: еле доставала до груди Галлона.

– Заснул! – подтвердила она, громко-звонко и негодуя переводя взгляд то с одного, то с другого.

Она подкралась к Васу, – будь она и ураганом толку никакого не было бы, – слегка наклонилась, взяла за его плечи и начала что-то нашёптывать на ухо:

– Утро, центр, эмоции, одинокая молодая леди стоит в тусклом, под прожектором имитатором луны, света. Ей так нужен спутник, безысходность ситуации простит ей всё: её сердце сегодня разбили. Она подходит к тебе, спрашивает может ли она пройти дальше. Вот на твоём лице уже гримаса безысходности, душа покидает тебя, её взгляд сводит с ума. Ты говоришь: «Какая сегодня солнечная погода» – ты разбил ей сердце… Чего смеёшься? – гипнотические манипуляции Франчески прекратились: она слегка отринула, ожидая от него другой реакции и тоже засмеялась.

Вас…высокий, крупный, бдительный, наблюдательный, плечистый, в хорошей физической форме. Суровый взгляд с играющими нотками милосердия, черные густые брови идеально дополняют пурпурно-карие глаза; короткая стрижка, умерено басистый и грубоватый голос. Одет был в ту же форму что и Франческа: однотонный светло-голубой хорошо сидящий комбинезон, – упорно скрывающий спортивные тела капитанов, – с чёрными и белыми полосами, только расстёгнут на половину; на плече звание и подразделение, обозначающее город и номер яредного Центра. Кажется вполне оригинальной личностью, способной на принятие тяжёлых решений. Приятный запах от волос. А где-то в его душе, глубоко в внутри было спрятано страдание, тоска печаль, но он обманывает себя, не замечает из-за чего его душу в разные моменты времени одолевает тяжёлое, гнетущее состояние, которое он больше предпочитает стоически переносить, чем обратить в этот камень на душе в прах, прежде чем он поглотит его нежное сердце полностью. Это требовало вызова, а Вас надеялся в силу воспоминаний о прошлом.

– Что дальше было? А…я знаю, – Вас с усилием заулыбался. – Ты упала в обморок из-за того, что слишком сильно рассмеялась.

– Чуть не упала. Иногда такой вот такой камень мне напоминаешь.

Франческа заулыбалась и покраснела от смеха. Посмотрев на Галлона, она обратилась к нему:

– Есть хочешь? Я – очень, зайдём кой-куда, а Вас хочет есть всегда.

Вас, упорно отрицая ребячество Франчески, окинул оценивающим взглядом Галлона. Лениво встал и заковылял к нему под трепет своей подруги. Он представился более официально, пожал руку ему, объяснился.

– Ко мне можно и на «ты», к Франческе тоже, – Вас не посмотрел даже на неё сторону, чтоб поймать во взгляде утвердительный ответ на неозвученный вопрос. Они были знакомы достаточно долго и знали большую скрытых сторон часть друг друга, чтобы не нагружать друг друга ненужными формальностями. Франческа могла зарекутся, подколоть Васа в отношении деловом, как часто делала, но да позабыла.

Вас продолжал:

– Можно ещё «капитан», а вообще как хочешь; однозначно при вышестоящих воздержись от нашего жаргона… Ты же с Аполлона? – Вас запнулся, что-то припоминая ещё: он хотел спросить его фамилию, да просчитал это не такой уж и необходимостью.

– Да, – Только сейчас заговорил Галлон. – Я даже и не думал как-то, не осознал сполна ещё. А что? Все капитаны при первых знакомствах отчитываюсь своих знакомых по работе? – припоминал Галлон, добродушно улыбаясь и обращаясь к своим пятиминутным воспоминаниям о их встрече в прошлом каком-то прошлом.

– Я слагал тогда вполне…чистосердечно: был немного не в себе, – Вас на секунду застыдился, но решил, что не сейчас время болтать об этом. Копошение прошлых событий сподвигло бы его снова ощутить их на себе эту тяжесть. – Почему вы тогда решили, что я коллега. Неужто это из-за того, что я побрился? – продолжал говорить Вас, потирая гладкий подбородок, не замечая, что даже обратился к Галлону на «вы».

– Сравнивал тебя с собой, наверно я тоже молодо выгляжу, да, – почти опередил Галлон его ход мыслей. – Но я бы сказал, что по движениям и взгляду можно было мне сделать другой вывод: о твоей сноровке, – Галлон не решился договаривать, подумав, что командир сочтёт это за неприкрытую лесть, но Васу такие слова очень даже понравились. Он не привык к похвалам, и подумал, что его редкий боевой нрав наконец кто-то подметил.

Пристально понаблюдав за Галлоном, можно было догадаться, что он вовсе не это имел в виду.

Пока те двое вели диалог, Франческа радовала цветы своим обществом: великолепнейшая глицинию в горшке строгой обделки, свисающую лианами, ветвистую, восхитительно пахнущую, где-то ещё стояли такие же и разного роста; от размера с кошку, – кошки блуждали как хозяева, коты и веты, – и до полутора метра в высоту, расставленные по всему комплексу, изучающий сновидения и анализируя полученный результат. На мгновенье Франческа покинула их, но в это же время, когда потребовалось её мнение, подоспела и подхватила всеобщий дух. Она было хотела что-то сказать, напомнить, однако, решила отдать во власть своё время Васу.

Подождав ещё немного, пока те разбирали рабочие вопросы, Франческа вмешалась:

– Галлону зайти к аналитику; давайте, пойдёмте: мы тебя накормим и отпустим. И вам, капитан Вас, зайти тоже надо к Иоганну – она посмотрела на Васа, думая стоит ли ещё обременять Галлона лишней информацией и продолжила: – Она вернулась, Буфо весь на нервах, сегодня свободная минутка будет и…и расскажи потом мне тоже – я потом с ней встречусь.

– К старшине? Да, инцидент со Стеллой. Не слышал ещё, Галлон?

– Ничего не знаю, – честно ответил тот.

– Мне тоже не известны подробности, явление конечно из ряда вон…Ну, часа два у меня есть, – закончил Вас.

Они двинулись из корпуса, друг за другом на стенах все мелькали указывающие таблицы, прикреплённые к широким дверям: «сновидения предшественники заболеваний, Карнеева», «консультация предсказаний по снам из детства и юности, Янгольцев». И у каждого этажа своя атмосфера: часто, где искусственный свет, для любителей тёмных оттенков были одних углах, а тёплые и холодные цветовые гаммы в других. И везде кошки, кошки, коты и цветы, много цветов и цветущих кустарников.

Спустившись к основанию здания Галлон потупился от вида: «совсем давно не гулял по Аполлону» – подумал он и попытался вспомнить хотя бы мгновение Чередующиеся разный высоты и формы здания окружали чистенькие улицы, хаотичные озеленённые переулки, среди которых всё равно преобладали серо-синенькие оттенки, – признанные самыми приятными для восприятия. В воздухе была воздушная дорога: обгоняли кто-кого роботы-доставщика, – для них была отдельная полоса, – уходящая в стороны и многократно разветвляющаяся, облегающая воздушное пространство, стелилась полоса местного летательного транспорта, чёрными точками мелькали ярко-зелёные аэрозарядки. Широкие улицы протаптывались люди разных рас, и каждый в своих, непохожих на других, одеяниях с исключительным стилем.

Это было межнациональное пространство со своими правилами и благами, а от Центра отходили отдельно выделенные огромные области для независимых стран, которые желали сильнее сохранить свою культуру, традиции и не так сильно желали растворяться во всем общем. Области эти располагались рядом с ближайшими городами-инкубаторами, – как отдельные объекты, но всё ещё принадлежащих местному правительству Аполлона, – в относительной близости к Магистрали, входящей отдельной полосой в их зону обслуживания.

Сверху виднелся мембранный купол с тройной прослойкой, имитирующий время, свет, погоду, а ночью увеличивал проницательность, что позволяло естественной темноте укрывать город, попутно избегая нежелательной солнечной радиации. Другие части имитационной системы могли подрожать временам года, свойственным Земле. Чаще проводились ей использовалась в целях проведения праздников, организацией которых активно занимался культурный совет, каждый выражающий интересы своего города. Со временем никто уже и не вспоминал первозданное предназначение этих имитационных технологий, – задачей которых служила цель постепенной адаптации жителей Земли к новым условиям.

Галлону показалось, что он всё это видел, что вся встреча уже свершалась и он почти помнил, как ощущал каждый миллиметр этого пространства на своей коже заблаговременно, но доказать себе он это не мог, как и не мог доказать себе, что ничего не помнит из своего прошлого. Смутные образы казались ему всем, что у него осталось. Завораживающее и одновременно пугающее дежавю окрыляло его подготовившийся разум к длинной дороге.

Говор Франчески вытянул Галлона из состояния глубокого погружения в собственные мысли:

– Знаете, как работают сборщики? – воодушевлённо начала Франческа с немыми зрителями её выступления. – Недавно сопровождала с Карлой группу практикантов-инженеров, а роботы эти; без остановок даже, идут или едут себе друг за другом, а потом другие, отличные функциональным значением. И я как-то спросила: «В чём суть?», у Марта – знакомого, научного руководителя по технике; с той же группой сопутствовал. Так оказывается инородные космические тела многослойны, и для каждого слоя своих сборщиков имеются, с разными категория; названия только не помню, я их по своему запомнила: газовик (для аэрозольных), сосун (жидкие) ёжик (мягкие породы), много было ещё каких; один слой может иметь такую структуру, что сборщик должен обладать определённый уровень прочности, насадки. Их движения не хаотичные, как я думала, а строго последовательные: первые три сборщика в зависимости от вида слоя стероида, конечно, следуют друг за другом, поправляя неровности и догоняя до нужного результата. А ещё пока Март говорил его подопечный не замолкал: постоянно лез, покрасоваться хотел что ли; мне он не понравился сразу: он косо смотрел на Карлу (думаю засомневался, оценил ха-ха), но потом, когда она двести пятнадцатую (размер по определяющий вид космического тела) по просьбе их навигатора располовинила и так мастерски; ах он так рот разевал тогда , ну тот парень, – обнаружив в глаза Галлона зарождающийся интерес и преспокойную полу отстранённость в глаза у Васа: его утомляют подобные разговоры, то поспешила сменить тему. – А я следом, те две половины по шестнадцать кусков, хотя требуется только по восемь, перевыполнила, что приветствуется у нас.

– Я слышал, – начал Галлон, найдя за что могло зацепиться его внимание, – что двести пятнадцатая отличается прочностью и для неё нужна дополнительная мощность в виде трёх ядрового лезвия…и, конечно, нехилая сила. Карла точно владеет первым ярдом.

– Да ну?.. – незаметно ухмыльнулся Вас, который уже успел растратить всю свою энергию.

Напротив, в метрах ста возвысилась обременённая посетителями международная кухня с тремя ярусами и от неё отходящими верандами. Вся увешанная разноцветными зонтиками и надписями на разных языках, поочерёдно переключающихся то с оного, то на другой.

Франческа вгляделась в яркую точку, всем видом показывая, что им туда и заголосила:

– Вас, смотри. Кого я вижу? Это же Хогинсов. Он тебе ещё не высказывался, – Обнаружила попутную нравственную преграду для своего друга Франческа. – Давай я с ним разберусь-ка, а то тебе ещё в Иоганны ехать, а там этим будет полным-полно: Буфо недавно занялся исследованием Двенадцатикрылых.

– Много ж ты о нём знаешь. Лучше не связывайся с ним лишний раз, я понимаю дела, но… Хогинс…надо его обойти, – Вас был не в том состоянии, чтобы растрачивать своё скопленное моральное здоровье, а обличаться равнодушной оболочкой не хотел.

Франческа двинулась вперёд и пустила в обиход свои навыки привлечения внимания, она хотела было пристать к Хогинсу, но последний торопясь скрылся с какой-то девушкой, – чем-то похожей на него, – нервно хватая её под руку, уводя в сторону, куда подальше, совершенно позабывав о своих незаданных вопросов Васу, которого он успел увидеть, когда сбегал.

Трио энергично поднялось на второй этаж и заняло место на веранде с гало-проектором, передающего картинку от одного из спутников, летающего за километры отсюда, где-то в космосе. Нудно сменялись кадры необъятной тьмы на рекламные вставки. Любой человек нуждается не только в утолении голода, но и в утолении аппетита. В ресторане были предусмотрены меню для любителей изнурять себя диетами, для авантюристов, которые желали всё и сразу и для скромных, неприхотливых желудков. Вас с удовольствием плюхнулся в мягкий диванчик, который не прочь был, чтобы он никогда и не вставал в него. Франческа рассказывала Галлону, что Хогинс – знакомый-одногодка с другой научной организации, тесно сотрудничающий с их, и работающий в области биоорганических научных разработок и чуть ли не занимается расшифровкой смысла живой-искусственной материи.

– Это всё воля случая, мне плевать на их всплески малодушия, – нервно вспылил Вас, нарушая их диалог, медленно перетекающий в сольное выступление Франчески, – собственно, чего это я. Давайте есть… Но я готов хоть всю жизнь вдалбливать им, что они все подонки, которые не интересуются нашей безопасностью.

Он освободился от объятий сонной софы и постарался подумать о светлом будущем и продолжил, всматриваясь в меню и вызывая официанта:

– Как тебе известно, Галлон, ты и остальные в группе новобранцы проходите скорую стажировку в сфере вооружено-транспортный передачи, транзита; пока-что так, ну подразумевается всякая ещё беготня попутно этому в городе. Наша работа – одна из немногих сфер деятельности, которая предоставляет вылазки на Землю – посредничество, решения вопросов, в основном ничего серьёзного. Только, загвоздка есть – некоторые из группы подходят по результатам в число способных использовать силу ядра, – вроде бы есть парочка, даже второго порядка, – и так как это способности выводят тело за рамки возможностей, то думаю группа со временем распустится, хотя это распространено…хм-м, не думай об этом; может пара человек, просто «перейдут» в другую сферу: не привыкай ни к кому, – Вас посмотрел на Галлона, тот, с блуждающей промелькивающей усталостью в глазах, по-прежнему одарял Васа своим вниманием.

– Хорошо… – протянул с лёгким недопониманием Галлон.

В двери постучали, занавески раскрылись, стол наполнился разными блюдами, а запах мыса сводил Васа с ума, поэтому он передал очередь объясняться Франческе. Та же испепеляла своё кушанье не агрессивней него, попутно смотря на часы и подхватывая случайные слова, доносящиеся из колонок.

– Что-то мне подсказывает, что я из числа счастливчиков испытать ярд? – всмотрелся в серо-карие глаза Васа Галлон, в них он искал ответы.

Вас принял вызов гляделки и тоже посмотрел на него, под избегающим их светом они были особенно тёмные, глубокие без должного блика. Заминка.

– А сколько тебе лет? – начал Вас, заглатывая всё подряд. – Яредные реакции сильно зависят от возраста, на виде тебе…

– Мне двадцать три, почти, как и вам всем.

– М-м-м… да?.. А сколько мне, по-твоему, точных лет?

– Двадцать пять, – ответил Галлон и притронулся к своей еде.

– Да, да! Ему двадцать пять, – подхватила Франческа.

– Я однозначно выгляжу старше… На счёт реакций. Точно ответить не могу, но могу проверить.

Он взял тупой нож, сделал небольшой разрез на подушечке большого пальца, и следом за кровью образовалось кольцо, еле заметного, прозрачного, белёсого вещества, окутывая порез, соединяя расторгнутым ткани. Галлон за ним наблюдал, а Франчески лишь иногда подглядывала.

Вас повертел ножом и добавил:

– Я слышал, что тела, некоторых из способных, могут и без введения вещества реагировать с плотью, вызывая на поверхности покалывания; что-то вроде эволюции это называется. Давай сюда руку.

Галлону стало интересней, ничуть не удивляясь он протянул руку. Вслед за встречным порезом ничего на последовало, никакой реакции. Порез кровоточил без остановки.

– Невозможно! – почти вскрикнул Галлон и схватил руку Васа, сжал в разрезе, почувствовал тёплое движение крови с пульсацией на поверхности своей ладони. – Это?

– Ты что-то чувствуешь? – Вас протёр руки салфеткой, на них остался блеск. – Может у тебя какой-нибудь резонанс, и это я такой простой и ничем неприметный.

– Оно меня отвергло? Поморозило и потом обожгло, – продолжал Галлон о наболевшем.

– Я.…не знаю, но мне кажется такая реакция либо очень редкая, либо её не существует, – Вас замолк, задумался, звучал он слишком невинно и выглядел даже немного расстроенным, что не мог утолить его интерес.

– Я знаю. И знаю то, что ничего хорошего из этого не выйдет. Галлону нужно пройти реакцию на совместимость с одиннадцатью видами ядер, – резко выразила Франческа своё мнение. – У тебя, Вас, только первое, второе и четвёртое, конечно, ты не знаешь, – она звучала так будто отчитывала, но сама совсем так не считала. Она никогда не смела обижать Васа.

У Франчески была реакция только с третьим ярдом – её очень интересовали оставшиеся, поэтому много чего знала. Неофициально у неё была ещё седьмая реакция, но на это не афишировала, так, как не была уверенна в том, что она действительно есть.

Проектор начал транслировать искусственное поле, оборудованное под сельскохозяйственную землю с большими кусками ровной зелёной травы под космосом, а рядом мелькала надпись, приглашающая всех желающих испытать чувство, соединяющее бесконечность космоса и твердь земли: «Станете единым целим со вселенной» – твердила подпись автора.

Двое капитанов успели вместе разъяснить Галлону ещё пару деловых моментов как вдруг, что-то справа завибрировало у Васа; тот насторожившись ответил на вызов и сообщил, что его приглашает к себе старшина «посмотреть на это» как он выразился. После краткого разговора Вас выглядел счастливо и немного напугано.

Франческа проводила Галлона до кабинета, немого посмотрела на него как на загадку и начала:

– Мне сегодня приснилась электричка (да-да), как на Земле есть, что шла по воде и по суше – по песку, как светило, как светило ярко солнце, какая была замечательная спокойная обстановка. А я в гордом уединении, но потом появились забавные девчонки, заговорили немножко меня. Кто-то потерял туфлю и не унывал совсем. Счастливые люди – вот же-ш. Я захожу с начала, иду покалено воде (вода чистейшая, прозрачнейшая с голубизной, песок же цвета бледно жёлтый), а она плещется всё вокруг, поезд сам немного в воде. Захожу: раз ступенька два ступенька, три; и я там. Водитель недовольный слегка тем, что я занесла с собой воды в вагон. А мне ничего – я счастливей всех живых! Иду в глубь вагона, свет от солнца пронизывает как рентгеновские лучи; светло, но не ослепляюще, тепло, но не обжигающе. Вагон трогается с пути, налетает на водную сверкающую и слегка волнующуюся гладь, рассекая на двое море, но неглубоко. Редкие люди кто где сидит беззаботно наблюдают. Иду, иду… Другой мир потом, я там опять в вагоне, людей побольше, еду только уже по рельсам. А потом и вовсе поезд сходит с рельс и по городу, по улицам, дорогам, на крышах еде, как на Земле было. И дальше не помню. – Закончила и замолчала, выискивая скрытый смысл в своём сне.

– Ха-а… а мне снилась сегодня вода, высокие обрывистые горы, леса, переплетающиеся с песками и голубизной океана, хотя я их никогда не видел на деле, – Галлон показал свою сопричастность к подомным снам.

– Я думала, мне, вернее, казалось, что сон как реальный, но мир не может совместить в себе две реальности и поэтому такие мутные ощущения, – Франческа пару секунд вглядывалась в лицо Галлона, пытаясь понять его, но оборвалась на пол пути и оборвала пропасть проницательных глаз, – Что ж не буду больше задерживать. Скоро увидимся, – вылетели слова сквозь её стиснутые зубы в улыбке. Она и так же внезапно закончила свою мысль, как и начала.

Галлон чувствовал, что Франческа недоговаривает, но не по своей воле, она хотела выразить то, чего не существовало и что невозможно понять и осмыслить вот так.

Из окон слепил переливающийся закат, а Галлона встал перед дверью в кабинет с табличкой с неразборчивым почерком и задумался.

* * *

– Эй, Вас, тебе не кажется, что сегодняшний день чем-то необычен, как бы…ну не такой… Понимаешь?

– Разве? Не думаешь ли ты, что «она» и вправду вернулась?

– Ой…я немного не об этом, а про то…ну а впрочем, какой уже час?

Ⅱ

Посетив аналитика, Галлон подумал, что только зря потратил время: ничего нового он не узнал. Одно только воспоминание о том, что ему надо было рассказывать всё как есть, заставило его даже сконфузиться, вед это же личное, не обширный анализ, а только ощущения; переживания чаще имели для него интимный характер. А он всё требовал и требовал, чтобы Галлон рассказывал без променажа. «Так…тут прошли…там понятно, а это и это» – твердил тот всё время себе под нос, вертя бумажку с зарегистрированными сигналами, пересекающимися с биографией Галлона. В течение сеанса непрерывно играла какая-то мелодия, она проникала в голову и направляла ход мыслей, возбуждала память, воспоминания в положенную форму для анализа – слова.

Когда до аналитика дошло, что его «пациент» в какой-то степени испытывает дискомфорт он сказал: «Дорогой, да что ж вы не сказали, не заставляйте себя! Я растолковал уже для вас результаты и отправил их в Центр! Я думал, что вам это интересней, чем мне!»