Игра в догонялки

– Экспериментальной медицины? – переспросила я и в ответ получила непонятный взор.

– Какая медицина истинна – рассудит время, – тихо заметил он.

– Это конечно, – так же тихо согласилась я и шепнула отсеку: "Открой дверь". Отсек, к счастью, послушался, и я с криком, "извините, коллега, дела", выбежала из него и понеслась по коридору. Тут же, естественно, на пути мне попался какой-то быстро бегущий человек, и мы столкнулись лбами.

– Вы помощник врача, Козлова? – звонким голосом поинтересовался ушибленный: худой мальчишка лет тринадцати с большими синими глазами и рыжими гладкими волосами. – Я врач десятого этажа, Антон Мухоморов, пришел за вами по просьбе Денеб Шпилькиной, ей сказали, что помощник врача находится у врача…

Мальчишка сбился и закусил губу.

– Ну, – ласково подбодрила его я.

– И она просит вас помочь с наплывом пациентов… Ну, то есть много их очень.

– А, извините, почему же тогда на этом этаже никого нет, и вы, "доктор", расхаживаете без дела? – уже не так ласково спросила я.

– Да в основном потому, что все люди с моего этажа и с этого тоже пошли лечиться на ваш этаж, – бойко отозвался Мухоморов.

– Понятно. Пошли, поможешь, – хмуро велела я. – Ты хоть что-нибудь знаешь?

– Я, к вашему сведению, представляю здесь вундеркиндов, – надменно ответствовал пацан, пропуская меня вперед себя в лифт. – Я уже окончил среднюю школу и учусь на пятом курсе института.

– Какого? – не удержалась я.

– Высшая Академия Дефектов дикции, факультет заикания, – обиженно ответил он. Я больше вопросов на этот счет не имела, тем более, что у меня все еще было полутемно в глазах. Наступило молчание.

– На курс корабль вышел? – решила я сменить тему.

– Вышел, и, представьте себе, еще до того, как кто-либо очутился в рубке – это очень странно, вы не находите?

– Это очень хорошо! – отрезала я.

– Но ведь в рубке не было совсем никого!

– Ну а роботы?

– Роботов тоже не было. Представляете, их всех собрали на лекцию по инопланетяноведению.

Вот это я как раз могла представить с легкостью и потому только молча кивнула в ответ. Лифт доехал до нашего этажа и разинул двери. Пацан, в смысле, врач десятого этажа Мухоморов, снова пропустил меня вперед, но на этот раз мне не удалось воспользоваться его вежливостью: из лифта было невозможно выйти. Весь коридор был плотно забит народом. Народ активно давил друг друга и ругался, но, конечно, ни одного робота не пришло, чтобы навести порядок, только коридор пиликал что-то, как ему казалось, успокаивающее.

Я набрала воздуха и завопила так, как не снилось отсеку при проходе через телепорт:

– Прекратите панику!!! Успокойтесь!!! Я помощник врача, пропустите меня!

– И меня! – испугался Мухоморов.

– И его!!! – согласилась я. – Он вундеркинд!!!

Толпа то ли расступилась, то ли на некоторое время перестала толкаться. По крайней мере, нам удалось пробиться сквозь будущих пациентов к медицинскому отсеку. В нем уже вовсю шло лечение: потеющая Денеб под руководством Синдереллы Ивановны вела прием, отсек изображал на стенах цветочки и успешно пародировал соловьиное пение.

– Валя, – расплылась в улыбке Синдерелла Ивановна. – А я как раз сберегла для тебя пациентку: она чихает. Садись рядом со мной.

Я задрожала, как перед решающей контрольной, и с нервной улыбкой поприветствовала чихающую пациентку: бледную, высокую и худую длинноносую даму с карими глазами навыкате.

Проигнорированный всеми Мухоморов нахмурился и, притянув к себе кого-то из ожидающих своей очереди, сурово спросил:

– Не страдаете ли вы нарушениями дикции или речи? Я специалист по заиканию…

– Тихо! – сердито сказала Денеб. – На приеме у врача драться нельзя!

Пациент отпустил Мухоморова, а я повернулась к своей даме.

– Лампада Неоновна Модуль-Кочерыжкина! – представилась она. Моя улыбка из нервной превратилась в настоящую, и я тоже представилась:

– Валентина Козлова. На что жалуетесь?

– Чихаю.

– Может, у вас аллергия? – предположила я.

– Да нет, нет, что вы. Понимаете, тут есть такая проблема… Я все время слышу свой чих как будто со стороны, будто чихаю не я, а кто-то другой…

– Может, действительно кто-то другой чихает? – вежливо поинтересовалась я.

– Так там же никого, кроме меня, нет. Я, собственно, механик, хожу проверяю, как работают системы корабля…

– Понятно, – мрачно сказала я, мысленно прикидывая свои шансы на благополучное возвращение домой. Получилось около 30 %.

– Сходите со мной, пожалуйста, если не трудно, – слегка задыхаясь, попросила чихучая дама. – Поглядите, действительно это я чихаю, или кто-то еще…

– Иди, иди, – отвернувшись от жалующего старичка, разрешила Синдерелла Ивановна. – За тебя останется Антон. Иди сюда, дорогой, становись рядышком и запомни следующую фразу: "Это у вас последствия изменения кораблем траектории полета".

Я послушно поплелась за Модуль-Кочерыжкиной. Денеб проводила меня завистливым взором, но сама себе я не завидовала.

ГЛАВА 15

Пучеглазый механик неожиданно направилась на двадцатый этаж, и я стала подозревать, что мы идем в рубку: по крайней мере, мы опять оказались в том же темном коридоре, которым вел меня когда-то штурман. Пока я думала, под каким предлогом мне не пойти вдвоем со странной пациенткой в эту тьму, Лампада Неоновна протянула тощую руку и провела пальцем по стене, рисуя непонятный знак, в результате чего Ануну явило нам чудо: стена расступилась, образовав неровное отверстие с рваными краями, в которое моя пациентка без колебаний влезла. Я, скрепя сердце, последовала за ней. Мне явилось полутемное помещение, совершенно бесформенное, как будто его кое-как выкопали. Я никогда не была сильна в кораблеведении, но те малопонятные трубочки и шарики, что в изобилии наполняли помещение, поставили меня в тупик, а общее убранство комнатухи напомнило тридцатитрехсерийный стереофильм "Звездолет-призрак или месть синего Бубука", который я с увлечением ходила смотреть, пропуская первые уроки и снижая идеальность класса на 15%. Трубочки пульсировали, шарики сопели и чавкали, а вообще было довольно тихо. Долговязая дама нервно сглотнула и присела на корточки возле скопления шариков.

– Вот-вот! – прошептала она. – Слышите?

– Ну, чавкает и сопит, – неуверенно сказала я.

– Чхи, – четко сказал кто-то потусторонним голосом, совсем как в фильме.

Я, тоже как в фильме, зашарила рукой в поисках бластера, но его при мне, ясное дело, не было, а неизвестный продолжал мелко почихивать.

– Ну? – торжествующе спросила механик.

– Поздравляю вас. Сумасшествие исключается, – обрадовала я ее. – Скорее всего, это так работают механизмы на этом этаже.

– Это на любом этаже, – возразила Лампада Неоновна. – А скажите, Валентина, вы знаете психологию? Проконсультируйте меня, пожалуйста. У меня ужасный стресс. Я механик, но я почти ничего не понимаю в этом корабле…

– Да это ничего, вот вернетесь и закончите институт, – успокоила я ее.

– Нет, нет! Я давно уже работаю механиком, никогда раньше у кораблей не было такой конструкции! Кое-что я, конечно, узнаю, но очень мало, и у меня иногда впечатление, что под этой обычной внешней оболочкой… Кроется какая-то таинственная начинка!!!

– Да не волнуйтесь, не волнуйтесь, – неловко сказала я, переминаясь с ноги на ногу. – Ну, летит же, а какая разница, как оно устроено?

– Да, да, конечно, спасибо большое, – дама поднялась с корточек и снова коснулась стены. Та расползлась, чих прекратился, но шарики продолжали чавкать. По вылезании из дыры неизвестно чем успокоенная Лампада Неоновна поклонилась мне в знак благодарности и удалилась, видимо, на ужин, а из темного коридора вынырнули капитан и штурман.

– Валентина! – обрадовался последний. – Присоединяйся к нам! Наш психолог почесал маковку и решил, что люди в последнее время чего-то слишком тихо себя ведут, а поэтому у нас сегодня объявлен праздник по неизвестно какому поводу, и на смотровой площадке состоится бал и концерт с развлекаловкой! Велели причепуриться! Вон, я даже две косички заплел.

– Посещение развлекательных мероприятий способствует сплочению экипажа, – сообщил разодетый в меняющий цвет костюм капитан Зуммеров. – Людям необходимо снять негативные эмоции, связанные с декурсацией корабля. Уплотненная развлекательная программа всецело развеселит вас.

– А с курса, капитан, снова не сойдем? – поинтересовалась я.

– Нет, кораблю задана четкая программа пилотирования, и для контроля оставлены роботы.

Зуммеров кончил говорить, захлопнул рот и деревянными шагами направился увеселяться, переливаясь всеми цветами радуги.

– Ой! – сказала я. – Я же не одета!

– То есть как это? – удивился Логвин.

– Ну, в смысле не имею надлежащего мероприятию одеяния, – выразилась я по-капитански. – Съезжу-ка я оденусь, а ты иди пока на бал.

– Да ты мне и такая пойдешь! – крикнул штурман мне вслед, но я уже неслась к лифту.

…Отсек, понятное дело, начал портить мне удовольствие. Явив в знак немилости в псевдоокне заснеженное пространство под пасмурным небом, он заявил:

– Как представитель учащихся, вы не должны являться с увеселительного мероприятия позже десяти. Вы уже неоднократно нарушали режим. Вот время ваших приходов: – на одной из стен зажегся крупный хронометраж. – К тому же, вы должны знать, что ношение выбранных вами одеяний недопустимо для учащихся, и я буду вынужден блокировать двери.

Я стиснула зубы, сдернула с себя платье и сунула его в карман брюк, решив, что переоденусь у Денеб в медицинском отсеке. Глупое помещение беспрекословно выпустило меня, порозовев от удовольствия, и я прямым ходом направилась в медицинский отсек. Там уже вовсю шла подготовка к балу. Синдерелла Ивановна повесила на себя громадные магнитные клипсы и приоделась с помощью антигравитационных сапожек и платья-брюк со стоячим воротником, раскрывающимся как веер. Денеб оделась в последний писк моды – серую балахонетку со вшитыми в нее обручами, громадные светящиеся изнутри ботинки и шляпку-колпак, завязывающуюся вокруг ушей.

– Представляешь, Валя, пациенты как услышали про бал, тут же все разбежались! – обиженно сообщила она мне, вставляя в нос магнитное кольцо. – Ты что, в этом пойдешь?

– Да нет, у меня вот, платье, – я вздохнула, достала свою старомодную тряпку из зеленой голографической материи и нажала на третью пуговицу. Тряпка встрепенулась, обернулась вокруг меня и изобразила короткое платьице с небольшим шлейфом сзади.

– Очень мило, Валенька, – похвалила Синдерелла Ивановна. Денеб промолчала. Мы вышли из отсека и напихались в лифт. Я встала на чью-то ногу и уставилась в чью-то спину. Настроение у меня было романтическим, и сами собой сложились стихи: "Обманула я хитрый отсек и теперь покрасуюсь средь всех. И на всей на большой Ануне никого нет счастливей, чем мне".

ГЛАВА 16

Бал уже начался: на смотровой площадке слышалась стандартная танцевальная музыка – разработанная, одобренная, патентованная и занудная. Пары, тройки, четверки и небольшие хороводики уже перепрыгивали друг через друга в танце: почти все были одеты в антигравитационную обувь. Космическое пространство за прозрачными стенами поощряло все это большой красивой туманностью, которая, как я вспомнила, называлась F001989. Помимо корабельного света неплохо сияла ярко-голубая звезда: отсюда она смотрелась размером с наше Солнце, если глядеть на него с Земли…

Денеб поправила кольцо в носу и взяла меня под руку.

– Как голова? Уже лучше? Не стреляет? Помогло? – поздоровалась я с несколькими постоянными пациентами. Приодетые, они выглядели, как впрочем, и всегда, совершенно здоровыми.

– Валя, по-моему, капитан на меня смотрит, – шепнула мне Денеб.

– Не волнуйся, – машинально ответила я, пытаясь высмотреть штурмана.

– Какое на вас чудесное платье! – сказал кто-то глубоким голосом, видимо, обращаясь к моей подруге. Я узнала знаменитого океанолога, в виде исключения летящего с нами самолично, и кивнула ему. Денеб быстро выпустила мою руку и кокетливо захихикала, оттирая меня от ученого своей могучей спиной. Я пожала плечами и отошла в сторону. Тут же кто-то закрыл мне сзади глаза.

– Что еще за шутки! – завопила я, почему-то ожидая увидеть какого-нибудь робота.

– Надо угадывать имя, – укоризненно заметил штурман, убирая руки. – Так делали в прошлые времена.

– Сейчас не делают. Негигиенично, – буркнула я.

– Я руки мыл, – засмеялся штурман. – Давай уж лучше попляшем, а то затолкает нас твоя нехуденькая подружка с пойманным ею кавалером!

Пролетающая мимо Денеб испепелила его взором. Под потолком, чтобы всем было видно, возник голографический человек, принявшийся выламываться в танце.

– Это еще что? – поинтересовался штурман.

– Образец, – удивилась я. – Ты разве не знаешь? На всех дискотеках он есть. А то вдруг кто танцевать не умеет? Сейчас другой появится – это будет вариант танца для людей среднего и пожилого возраста. Вот он! Видишь? А вон детский танец – это мне надо танцевать, только я не буду.

– Правильно, – одобрил штурман и увлек меня в скачущую толпу.

Вскоре музыка кончилась, и началась обещанная увеселительная программа. На выросшую из пола сцену вскочил долговязый парень и закричал надсадным голосом:

– Так, так, мы потанцевали, и теперь можно и повеселиться! Начинаем развлекательную программу. Аплодисменты!!! Ну, что ж так вяло? Еще разок!!! Вот так! Попрошу на сцену трех желающих – сейчас будет небольшой конкурс. Итак, кто из вас любит петь? Все? Хорошо. Мы будем петь популярную детскую песенку "Ай-ай-ай-ай а-та, агу-агу" – слова все знают! У кого получится лучше – того ждет сюрприз!!!

Я поднялась на цыпочки и разглядела троих желающих, стоящих на сцене. Двумя из них, к моему удивлению, оказались капитан и Денеб, а третьей – старушка-долгожительница. Я приготовилась к необычайному зрелищу. Ведущий страшным криком потребовал начать пение. Я радостно захлопала. Денеб открыла рот и слабым неверным голосом заблеяла: "Агу-агу-угу-гу-гу…" "Ля-ля-ба-ба, кукурукуку", – подхватил капитан нежным тенорком, драматически изогнув брови и почему-то кося глазами. Тут вперед выпрыгнула бабуля-долгожительница и, энергично потрясая руками, лихо проскандировала: "Сю! Сю! Мусю-сю!"

Меня просто согнуло в дугу от смеха.

– Ху-ху-ху! – послышалось рядом со мной. Это смеялась Синдерелла Ивановна. – Здорово! Вот что значит – с нами летит профессиональный ведущий!

Профессиональный ведущий уже перешел к следующему испытанию: Денеб, капитан и бабуля, подпрыгивая, ловили летающий радиоуправляемый шарик, кругом аплодировали. Я повернулась к штурману. Тот, вопреки обыкновению, выглядел очень серьезно и медленно переводил взгляд со сцены на светящуюся за стеной туманность, как будто сравнивая, что лучше. Я решила ему помочь и ткнула пальцем в звездное скопление:

– По-моему, это красивее.

Он как-то мрачно улыбнулся и покачал головой. А потом вдруг сказал:

– Извини, Валюш, мне следует отсюда улетучиться. Все-таки мы, как вроде, в космосе, пойду проверю, туда ли летим…

– Логвин, – сказала я соответствующим своей фамилии, то есть, козлиным голосом, пытаясь не шмыгнуть носом. – Ведь мне, собственно говоря, тоже здесь не нравится, давай лучше сходим в сад или в бассейн, если он открылся. Вода снимает стресс и закаляет организм…

Штурман посмотрел на меня молча и как будто с сочувствием, а мне почему-то вспомнились недавние слова Лампады Неоновны: "Под обычной внешней оболочкой кроется какая-то таинственная начинка". Померив меня странным взором, он повернулся и удалился. Я не сдержалась и все-таки шмыгнула носом, махнула рукой и тихо покинула смотровую площадку.

Отсек должен был быть доволен: я явилась в девять часов, правда, душ принимать отказалась, шмякнулась в кровать, не раздеваясь, и рявкнула: "Вырубай свет!!!"

– Вам требуется психологическая помощь? – прочувствованно поинтересовался отсек. – Связаться со Звездолетом Андреевичем Энтропиевым?

– Нет, – отрезала я.

– Внимание, у меня для вас сообщение, – перешел на другой режим

отсек. – С завтрашнего дня начнет функционировать корабельная школа, второй этаж, отсек альфа-7, которую вам необходимо посещать.

Комната договорила и погасила свет, оставив меня мрачно уткнувшейся в подушку. Все было одно к одному, и мне очень хотелось выброситься в космос. К тому же, когда я выходила из лифта, мне на глаза опять попался мерзкий робот. И опять он странно поглядел на меня…

ГЛАВА 17

Ночью я, конечно, спать не могла совершенно и мучилась, лежа на кровати-тумбочке-холодильнике, пока не проснулась. Оказалось, что до этого все-таки спала. Я со вздохом перевернулась на спину и ужаснулась: с потолка на меня медленно опускался большой мягкий полупрозрачный колпак. Рванувшись с кровати, я в лихом прыжке оправдала свою пятерку по физкультуре и судорожно хлопнула по стене. Отсек, к счастью, открыл дверь, и я выбежала в коридор…

Луны не горели. Звезд не было. Да и сам коридор выглядел совершенно по-другому: стены стали тускло-серыми и почти не давали света, а по полу, когда я на него ступала, пробегали синенькие болотные огонечки. Успокаивающая музыка не играла, ароматизатором не воняло. Даже "Корабль-призрак" не наводил на меня такого страху. Психологи уверяют, что эмоциональная встряска иногда полезна – поглядев на видоизмененную Ануну, я навстряхивалась на всю оставшуюся жизнь.

Тихо попискивая, я пробиралась по серому коридору, который вдруг стал мне напоминать внутреннее убранство комнатки с чихающим механизмом, в котором никак не могла разобраться Лампада Неоновна… Двери отсеков и лифтов исчезли со стен и, что самое ужасное, на всем этаже, кроме меня, никого не было!

"Может, Ануну сломалось? – панически думала я. – И мы застряли в космосе на веки вечные? А, может, оно взбесилось и теперь решило погубить всех пассажиров, как в фильме "Ужасный страх-3"? Тогда сейчас меня должно прихлопнуть потолком!"

Ануну, видимо, "Ужасный страх-3" не смотрело – коридор остался без изменений. Я добралась уже до столовой, но заглянуть в нее не решилась, а застряла возле входа, пытаясь отыскать у себя на руке точки акупунктуры, чтобы успокоиться. Как только я обнаружила одну из точек, неподалеку от меня неожиданно разверзлась стена, образовав знакомую дырку с рваными краями. Я с трудом вспомнила, что раньше там был лифт, и без раздумий юркнула в столовую, высунув в коридор только нос и глаз.

Из бывшего лифта вышло несколько фигур – одна другой тощее и выше. Почти все они были сплошь задрапированы какими-то одеяниями, так что на свободе оставалось совсем немного тела. Одна из фигур повернулась в профиль, явив потрясающе длинный и совершенно нечеловеческий нос и, протянув к другой гнущуюся в трех местах руку, сказала:

– Ик! Ик-ык! Ику!

Вторая фигура повернулась к третьей, показала такой же нос и, так же согнув руку, сказала:

– Чхи! Кха-чханачха!

Третья фигура в ответ зашлась коклюшным кашлем. Первая фигура разыкалась. Начихавшись, накашлявшись и, возможно, высморкавшись, фигуры, к моему ужасу, двинулись по направлению ко мне, медленно и неприятно ощупывая серые стены. Я нырнула вглубь столовой и едва сдержала вопль: на меня смотрел знакомый красноглазый робот. Впрочем, вопить я быстро передумала: робот явно был отключен и стоял, прислонившись к стене.

"Неплохо бы его включить, – подумалось мне. – Он антигравитационный, может, улечу на нем в случае чего."

Я протянула руку и потрясла робота за подобие плеча. Он даже щупальцем не шевельнул.

– Собака, когда не надо, пугаешь, а когда надо, отрубился?! – прошипела я и отодрала его от стены.

Неожиданно красные фары замигали, робот зашерудил щупальцами и поднялся в воздух.

Создания в коридоре кашляли все ближе и ближе, поэтому я быстро придумала план действий; напустить на длинноносых робота, и, пока он будет их отвлекать, добежать до лифта, местоположение которого я, вроде бы, помнила…

– Вперед лети, – шепнула я роботу, не будучи уверенной, что он меня послушается. Но он послушался. Мы оказались в коридоре прямо перед длинными носами непонятных существ. Увидев робота, они разыкались вовсю, а я мобилизовала все ресурсы организма и понеслась прямо на них, грудью пробивая дорогу к лифту.

Мобилизованные ресурсы не помогли: меня крепко схватили поперек туловища и запихнули во что-то мягкое, теплое и сонное…

– …Валька, Валюш, ну что с тобой?! Давай поднимайся, нашла

место для сна!

Я открыла ошалелые глаза и уперлась ими в голубой потолок коридора. Я лежала возле двери в свой отсек, лифт был на месте, коридор играл тихую утреннюю музыку, и надо мной склонился штурман.

– Что я тут делаю? – спросила я.

– Хороший вопрос! – рассмеялся он. – Наверное, страдаешь лунатизмом! Вставай давай, а то ты являешься для бедных людей препятствием на пути к завтраку!

– А ты-то тут что делаешь? – поинтересовалась я с подозрением,

медленно вставая.

– За тобой пришел, ясное дело, ты же вчера что-то говорила про бассейн. Думаешь, я не заметил, что ваше величество обиделось?

– Мне сейчас надо идти к Синдерелле Ивановне, – сказала я, скрывая наползающую улыбку. – Но если ты меня подождешь…

– Ясно, подожду.

– Знаешь, мне такие кошмары снились, – поделилась я с содроганием. – То есть, я надеюсь, что снились…

– Ой, Валюха, – покачал головой штурман. – Иди, я тебя жду. Пора, как ты выражаешься, закалить организм в бассейне.

ГЛАВА 18

– Наденьте шлем и подсоедините его к костюму. Надвиньте тройной фильтр и внутренние очки. Если все сделано правильно, перед вашими глазами загорится зеленый огонек, если нет – красный. Пристегните перчатки и двоеподошвенные сапоги к обозначенным точкам на штанинах и рукавах, если все правильно – загорится зеленая лампочка. Теперь приступайте к установке кислородных баллонов, аптечки, оружия и микрокомпьютера…

Я потела и пыхтела, стоя посреди грузящего меня отсека. Сегодня происходило, чтоб ему, радостное событие: Ануну причаливало к планетке с названием АЭ1980-дельта, где располагалась древняя земная колония, и кораблю предстояло пополнить запасы воды, кислорода и, вроде бы, горючего, а пассажирам была разрешена пешая прогулка по поверхности планетки с целью пополнения мозгов разнообразными впечатлениями. Ввиду плюгавых габаритов планетки Ануну решило совершить на нее посадку, а не забрасывать с орбиты челноками, тем более, как по секрету сказала мне Лампада Неоновна, половина челноков почему-то оказалась бракованной, а другая – не полностью дособранной. К этому известию я отнеслась философски спокойно, может быть, потому, что уже неделю ходила в бассейн. Корабельная школа, грозно маячившая на горизонте, была пока что, слава богу, не открыта из-за подготовки к высадке, которая, собственно, и длилась всю эту неделю, пока Ануну кружила над планетой, пытаясь отыскать единственный существующий на ней космодром или хотя бы выйти с ним на связь. Последнее выполнить не удалось, предпоследнее удалось. Космодром нашли, Ануну развернулось и медленно пошло на посадку, а нас, пассажиров, принялись готовить к высадке отсеки.

Как только я извлекла из тумбочного отделения кровати все тридцать девять частей скафандра и все пятьдесят соединительных трубочек, вакуумных крепежек и фильтриков, прилагающихся к нему, я начала серьезно опасаться высадки. Судя по нашей экипировке, планета недавно перенесла ядерную войну или эпидемию чумы, хотя еще из лекций по АЭ1980-дельта-ведению, посвященных подробному описанию нашей единственной дальней колонии, я знала, что состав воздуха, воды и почвы практически совпадает с земным, и никаких ужасных вирусов на планете не обнаружено.

…Я закрепила третий фильтр и включила вакуумный отсос, чтобы откачать воздух внутри костюма. Зеленая лампочка никак не загоралась, но я, не обращая на нее внимания, принялась подсоединять к себе кислородный баллон: решила исправить все позже.

Баллон пристыковался, трубочки к нему подошли, красная лампа не погасла. Я с трудом взяла двумя пальцами микрокомпьютер и, закинув руку за голову, стала водить им по спине, в надежде случайно наткнуться на порт, к которому он подсоединяется. Тут отсек тревожно покраснел и подхлестнул меня:

– За час до высадки все пассажиры должны быть на нижней палубе.

– Отстань! – прошипела я сквозь фильтр.

– Вы закончили экипировку? – помолчав секунд десять, спросила приставучая каюта.

– Вроде да.

– Есть ли у вас какие-либо вопросы?

– Красная лампочка не выключается, а зеленая не горит.

– Не волнуйтесь. Отчет о снаряжении показывает, что на некоторых скафандрах зеленая лампочка отсутствует, но в остальном они соответствуют всем нормам.

Я потеряла дар речи и только со свистом дышала через фильтр. Отсек успокаивающе позеленел и пшикнул ароматизатором, но я ничего не почувствовала: системы фильтрации работали исправно. Оставив попытки выключить красную лампочку, маячащую перед глазами, я медленно вылезла из отсека и, тяжело пыхтя, потопала к лифту, уже груженному такими же, как я, людьми, походящими на лишенных воды водолазов. Я уже собиралась поставить ногу внутрь лифта, когда мои полузаложенные уши уловили какой-то кошачий "мяв" в смеси с собачьим поскуливанием. Мой кошмарный сон про длинноносых разом всплыл в памяти, я резко обернулась.