Игра в догонялки

Скулила и мявала Денеб. Она стояла без скафандра и, изо всех сил дергая себя за косу, обливалась слезами. Рядом с ней покачивался Дуст Бензинов.

– Фто ф тобой такое? – глухо спросила я.

– Я не влезаю в скафандр, – пискнула Денеб. – Я не смогу выйти и не увижу капитана…

– Ну так и что, а на мне скафандр висит, – меланхолично успокоил ее Дуст. – Если откачать воздух, морщится, как гриб-сморчок.

– А почему бы фам де побросить чтоб фам победяли скафандр? – неразборчиво удивилась я. Дуст пожал плечами:

– А что я там не видел. Я предпочитаю быть здесь.

– А мне стыдно! – всхлипнула Денеб. – Вдруг капитан об этом узнает и поймет, какая я толстая!

– Так он же тефя глазами фидел, – возразила я. – Неуфели у нефо офталифь какие-то иллюзии? Пойфем фо мной, фто-нибудь придубаем.

Я подняла тяжелую руку и ухватила подругу за предплечье плохо гнущимися пальцами. Денеб еще пару раз взвизгнула и понуро потащилась за мной.

Стоящие в лифте люди косились на нее завистливо и переминались с ноги на ногу. С потолка же гремел встревоженный голос: «Посещаемая вами прекрасная колония АЭ1980-дельта наполнит вас незабываемыми впечатлениями. Выходящим гражданам предписывается строгое соблюдение правил безопасности. Корабль будет находиться в прекрасной земной колонии АЭ1980-дельта, которая наполнит вас незабываемыми впечатлениями, ограниченные сроки. Индивидуумы, своевременно не пришедшие на троекратный призывный гудок корабля и при этом вышедшие из-под контроля обслуживающих роботов, рискуют навсегда остаться в прекрасной колонии АЭ1980-дельта, которая наполнит вас незабываемым впечатлениями».

ГЛАВА 19

На нижнем этаже нас встретили роботы. Они похлопываньем щупалец и резкими воплями добились того, что мы выстроились ровными рядами. Во главе каждого из рядов гордо встал робот.

– Им бы еще флажки в лапы! – хихикнул знакомый голос, и я, с трудом повернув голову, увидела, что в соседнем ряду стоит штурман. Никакого скафандра на нем не было. За ним маячил Зуммеров, ясное дело, экипированный по самые уши: похоже, он даже не мог говорить, только пучил глаза и сопел.

– Логфин, а как ве ты без скафандра? – удивилась я.

– А как ты в скафандре? – участливо спросил он. – Мы сделали анализ воздуха, воды и почвы, и потом – тут же ваши ребята живут, я думаю, безо всяких костюмов.

– Вы можете явиться источником бактерий, которыми заразите людей, находящихся в корабле, – строго заметила Денеб, в которой проснулся будущий врач.

Штурман поглядел на нее и расхохотался. Капитан что-то хотел сказать и раздумал.

Тем временем знаменательное событие гряло. Ануну, прекрасно обходясь без пилотов, снижалось по предложенной ему траектории. У меня слегка заложило уши и подкосились ноги, но стены уже вспыхнули ярко-белым светом, и сверху исторгся страшный вопль:

– Посадка совершена!!! Разгерметизация!!!

– Господи, а я без скафандра! – запаниковала Денеб. – Может, мне не дышать?!

Робот, стоящий во главе нашего ряда, молча подлетел и развернул над ней прозрачный изолирующий колпак.

Корабль кончил вопить о разгерметизации, стены медленно посинели, и раздалось зловещее сообщение:

– Планетарный режим. Системы наблюдения, экстренного взлета и боевые ресурсы активированы. Противопожарная система в готовности, противоугонная система активирована, двигатель заблокирован, топливо заморожено.

Штурман посмотрел на меня и, поняв мое состояние, положил руку мне на плечо. Я благодарственно засопела сквозь фильтры, а бывшая белой и ставшая синей стена Ануну вдруг чвакнула и открыла узкий-узкий-узкий проходишко, конца которого не было видно. Вслед за этим робот из близрасположенного ряда крепко схватил стоящего первым человека и, как пробку в бутылку, воткнул его головой вперед в этот микрокоридорчик. Послышался всасывающий звук, и брыкающиеся ноги исчезли в отверстии, после чего мы различили отдаленный плевок.

– Не пугайся, это чтобы как можно меньше воздуха планеты попадало внутрь корабля, – объяснил мне штурман. – Главное, это отделаться от ощущения, что тебя едят. Не волнуйся, Валюш, это недолго.

Я прикрыла глаза и, кивнув, уперлась длинным носом шлема в грудь скафандра.

…Наконец, настал и мой черед. Белолицый робот с головой, похожей на репку, запихал меня в трубу под ободряющие крики штурмана и под громкие вопли ловимой роботами Денеб, которая вдруг резко раздумала высаживаться и отбивалась от принесенного ей более широкого скафандра.

– Тьфу! – четко сказало Ануну, и я покатилась по земле к стоящим на четвереньках людям, выплюнутым до меня.

Последовав их примеру, я тоже встала на четвереньки и отбежала вбок, так как коридор продолжал активно бросаться пассажирами. Теперь, наконец, можно было оглядеться.

Перво-наперво я уставилась на корабль. Ануну, оказывается, не касалось земли, а висело над ней на высоте около полутора метров. Само оно оказалось высотой метров сто, не меньше, а шириной – гораздо больше. Корабль был покрыт каким-то материалом тускло-оранжевого цвета, по виду шершавым и совершенно матовым, причем все Ануну смотрелось как выпиленное из целого куска этого материала: нигде не было видно ни подогнаных листов, ни заклепок, ни даже чего-то на них похожего. Красноватая почва нигде не почернела, растущие на ней жесткие темно-синие растения не сгорели, дым ниоткуда не шел. Двойной бантик спокойно висел над большим ухабистым полем, освещаемый то ли заходящим, то ли, наоборот, восходящим маленьким солнцем неестественно-оранжевого цвета.

Ухабистую поляну окружал беспросветный лес из лохматых деревьев, ветки которых отходили от ствола не вверх, а вниз, из-за чего казалось, что растения стоят вверх ногами. Шелестела ярко-изумрудная листва, слышались причудливые крики, видимо, местных животных.

Рядом с кораблем оставалось все меньше места, и вскоре выплюнутые напоследок роботы опять принялись строить нас в ряды.

– Никогфа де думал, фто буфу на иной планете! – патетически прошепелявил Антон Мухоморов, обращаясь ко мне.

– Я тове, – кивнула я.

– А тут нифево, – включилась в разговор Денеб, поглаживая себя по скафандру и стеснительно глядя на капитана.

– У-у-у, как здесь все запущено… – протянул штурман, в отличие от Денеб так и не надевший скафандра. – Пропалывать же иногда надо космодром, а то прямо лесопарк…

– А разве это кофмодром?! – изумилось сразу несколько человек. Штурман хмыкнул:

– Как ни странно, да. Вон, видите, ангары стоят, а вон сквозь траву что-то типа бетона пробивается. Сверху он выглядел лучше.

– Логвин Эдуардович, – поразительно четко сказал Зуммеров. – Мы с фами должны заняться надлежащими нам делами: необходимо связаться с нашими земными братьями и договориться о восстановлении воздухо-, водо– и горючезапасов корабля. Роботы позаботятся о пассажирах.

– Кто бы сомневался, – рассмеялся штурман. – Пошли Андрюшка. А ты, Валька, пойдешь с нами как дополнительное приложение.

– Логвин Эдуардович…

– Андрей Истуканович! – тут же отпарировал штурман.

– Как фам подходит фаше отчество! – искренне сказала я.

Зуммеров посмотрел на меня.

– Логвин Эдуардович пошутил, – сказал он сквозь зубы и фильтры.

ГЛАВА 20

Высокая трава космодрома била по нашим сапогам. Штурман спокойно дышал здешним воздухом, мы с капитаном ему завидовали, идти было тяжело. Наконец, я разглядела среди спутанной растительности что-то действительно похожее на ангар. К нему вела узенькая плохо протоптанная тропка, и мы, пройдясь по ней своими тяжелыми сапогами, за один раз протоптали ее куда сильнее.

– Елки-палки! – вдруг сказал впереди шедший штурман.

– Логвин Эдуардович, что за выраже… – начал нотацию Зуммеров и замолк на двух третях слова. Я выглянула из-за его плеча.

Мы нашли людей. Они сидели около костра, горящего посреди ангара, и, громко переговариваясь, жарили какую-то птицу. Одеты они были во что-то вроде брезентовых балахонов. Их было семеро: двое мужчин, женщина и четверо детей.

– Здравствуйте, дорогие внеземные земляне, – поздоровался штурман. – А мы прибыли с Земли, если помните такую, хотим пополнить у вас запасы…

– Чево? – спросил один мужчина.

– Откудова? – спросил ребенок.

– С Земли, – сердито сказала ему женщина. – Что ж ты, дурак, меня позоришь, Земли не знаешь. И не слушай взрослые разговоры, поди белье развесь вон тама.

Ребенок взял предложенные ему тряпки и пошел их развешивать на какой-то детали ракеты, в разобранном виде находящейся в ангаре.

– Извините, проходите, пожалуйста, – обратилась женщина к нам. – У нас тут неубрано, я уж своего пилю-пилю, давай, говорю, дом построим, что тут жить-то, серомордов пасти неудобно, никаких человеческих условий.

– Да тут люди жить и не должны, это, вообще-то, ангар, – с улыбкой сообщил штурман.

– Ну, а я ж тебе что говорила! – обратилась к одному из мужчин женщина. – Проходите, скаханндры сымайте, у нас тут воздух хороший… Косморад, покажи им открытку-то.

– Сейчас, – мужчина, кряхтя, поднялся, сходил в ангарную тьму и вынес оттуда трехмерную фотографию улыбающегося индивида в шлеме.

– Это предок мой, – неторопливо пояснил он. – Он кораблёй командовал, вот, посмотрите…

– Очень мило, – одобрила я, лишь бы что-то сказать.

– Однако, нам хотелось бы получить ресурсы для заправки корабли… корабля,

– заметил Зуммеров.

– Так я ж не знаю всего этого! – покачал головой мужчина. – Я-то сам пастух по профессии, а другие профессии у нас и повывелись почти все. Но вы не думайте, что я неграмотный, вон ко мне сосед прибегает, говорит, на поляну бантик сел.

– Да, я говорю, – включился второй мужчина. – Это, я говорю, небось, наши прилетели, сейчас мы их клюкером угостим.

– Нам бы больше подошло горючее, – сочувственно улыбаясь, сказал штурман. – А еще вода и воздух.

– Воздух берите, – вклинилась в разговор женщина. – И вода – тут озеро есть, дочка его вам покажет, а горючего нет у нас. Не разбираемся мы в этом.

– Нам необходимо продолжить полет! – обалдело произнес Зуммеров, пуча на нее глаза.

– Да? – без интереса сказала женщина. – А то оставайтесь у нас. В космосе, говорят, воздуха нет и холодно, как же вы живете-то там, бедные.

– Ну не всем же благоденствовать и серомордов пасти, надо кому-то и пострадать, – серьезно ответил штурман. – Мы, пожалуй, пойдем, – он помахал рукой и мягко подтолкнул меня к выходу. Зуммеров вышел сам.

– Как ве так?! – не выдержала я пятиминутного гнетущего молчания. – Феть нам раффкасыфали, фто с колонией пофтоянно поддерживается связь! И даве как уфтроена жизнь в ней гофорили!

– Да не принимай так близко к сердцу, Валюш, – спокойно отозвался штурман. – Просто не рассчитали. Не думали, что когда-нибудь кто-нибудь сможет проверить их художественный вымысел. Эти-то, насколько я знаю, летели сюда несколько поколений, некоторое время что-то тут фурыкало, но кому нужен космодром, на который никто тысячу лет не садится? Отсюда и результат – все пастухи. Ничего, еще пара тысяч лет, и они получше нас разовьются. Ну, или совсем одичают.

– Фто ве делать? – горестно просипела я. Штурман задумчиво накрутил прядку волос на палец.

– Будем обходиться, чем есть. Воды и воздуха наберем прямо из природной среды, прогоним через фильтры. Горючего, в принципе, должно и так хватить, или попробуем синтезировать, может, что и выйдет. Отдыхайте, гуляйте и собирайте цветочки, а то в космосе воздуха нет и холодно.

– Не понимаю, Логвин Эдуардович, как можно шутить в подобной ситуации, – оскорбленно зазудел Зуммеров.

– По статистическим данным люди, настроенные оптимистически, обладают лучшим здоровьем и имеют большую продолжительность жизни, – с удовольствием выговорил штурман и вприпрыжку понесся по направлению к возвышающемуся вдали Ануну.

Солнце, оказывается, восходило и теперь взошло окончательно. Размямкались и расквикались местные птицы. Красная лампочка невыносимо светила мне в левый глаз, а дышать через фильтр было почти невозможно. Но больше всего мне было обидно, что я зазря зубрила эти занудные лекции по АЭ1980-дельтаведению и даже получила за него четыре! В конце концов, я успокоилась на том, что решила при ближайшем сеансе связи с родителями предложить через них Ирине Марсовне переименовать этот предмет в брехологию. Представив себе лицо Ирины Марсовны, я сразу повеселела.

…Из леса медленно вышло стадо четвероногих животных с пушистыми черными туловищами и гладкими серыми мордами. Острыми, как у зайцев, зубами они драли кору с деревьев. Между ними пружинящим шагом ходил розовощекий пастух в накидке из упаковочного полипропилена. Я вздохнула и, решительно отодрав от себя герметизующий ошейник, сдернула шлем.

ГЛАВА 21

…Мы ходили по поляне арестанскими кругами, наверху летали пасущие нас роботы. Делать было совершенно нечего. Большинство людей, как и я, сняли шлемы и убедились, что здешний воздух не хуже земного, и даже более насыщен кислородом, вследствие чего многих начало тянуть в сон, и они прилегли на травку. Периодически пересекающие космодром-поляну стада серомордов аккуратно их переступали, пастухи предлагали нам местную еду.

– Нет, спасибо, – громко отказалась я от жареной птичьей лапы и синего яблокоподобного плода, подмигивая местному жителю. Тот тоже подмигнул мне и, когда ошивающийся рядом робот отвернулся, быстро сунул продукты в траву у моих ног и побежал обратно к стаду.

Я прилегла и, сделав вид, что сплю, принялась жадно чавкать. За моей спиной запищал микрокомпьютер, активируя аптечку, которая выдала громадную таблетку для дезинфекции желудка. Я раздраженно смахнула ее в траву и твердо решила снять с себя весь скафандр.

Тем временем Ануну, до того «лежащее во сну», очнулось и рявкнуло громовым голосом:

– Внимание!!! Сейчас будет проводиться пополнение воздухозапасов корабля! Просьба, во избежание засорения засасывающих устройств, отойти на триста сорок восемь метров!

Люди прянули в разные стороны: Ануну не шутило. За одно мгновение оно ощетинилось множеством длинных трубок. Я отбросила обглоданную кость и опрометью кинулась в местную чащобу. Засев там под дерево, я мысленно понадеялась, что отбежала именно на триста сорок восемь, а не, например, на триста сорок семь с половиной метров. И тут Ануну взревело.

Когда-то, еще в классе тринадцатом, нас водили на экскурсию в музей древней техники и там сначала продемонстрировали громкую работу антиэстетичного и неэргономичного древнего пылесоса, а потом предложили сравнить его с современными мусороуборочными устройствами.

Наверно, Ануну начали создавать еще тогда, когда были в ходу пылесосы. Звук был такой, как будто несколько сотен этих приборов включили одновременно. От дерева, под которым я сидела, начали отрываться и улетать со страшной скоростью листочки. За ними отправились маленькие птички, но их ловко ловили висящие в небе роботы, которым наконец-то, стало не до нас.

Я с трудом встала и, покачиваясь, отошла подальше в чащу, где в овражке уже сидела небольшая группка людей.

– Вы появились очень кстати, – поприветствовал меня сладкий до зубной боли голос корабельного психолога. – Мы тут как раз с группой проводим консультацию на тему "Проблемы и комплексы при контакте с иными формами жизни". Итак, как я говорил, не надо комплексовать по поводу своей непохожести на инопланетян. Все мы прекрасны, все мы индивидуальны, и хороший инопланетянин сумеет оценить вашу внутреннюю красоту…

– А мы его красоту сможем оценить? – поинтересовалась я.

– Конечно, сможем! – обрадовался Звездолет Андреевич подкинутому вопросу. – Имея правильный настрой, подходя с позитивной точки зрения, акцентируясь на достоинствах и забывая о недостатках, мы…

Я вспомнила ту помесь собаки с гориллой, какую наши художники изобразили, опираясь на данные, присылаемые инопланетянами. Представив, что такое создание раскрывает мне дружеские объятия, я вздрогнула и решила начать вырабатывать позитивный настрой уже с сегодняшнего дня. Чтобы меня не отвлекал от этого занятия голос психолога, я переместилась в следующий овраг, но быстро оттуда выбралась: там шла лекция по инопланетной экономике, проводимая неким Антаресом Ильичом, немолодым человеком, периодически наведывающимся к нам с жалобами на периоды спутанного сознания.

На следующей за оврагом поляне устроился уже знакомый мне по балу профессиональный ведущий. Под тиканье секундомера и его вопли несколько человек на скорость собирали полосатые ягоды, в изобилии покрывающие полянку.

Я зевнула, отказалась от предложенной аптечкой тонизирующей таблетки, сняла многослойные противорадиационные перчатки и побрела дальше.

– Обеденное время! – глухо раздалось из отстегнутого шлема, болтающегося у меня на спине. – Для получения обеденной нормы вам необходимо посетить корабль.

– Не могу, он пылесосит, – ответила я. Шлем задумался: микрокомпьютер за моей спиной закряхтел в поисках решения. Я зевнула вторично, потом третично, и уже собралась сделать это в четвертый раз, когда вдруг оказалась на высоком берегу громадного озера и занесла ногу над обрывом. Поспешно убрав ее обратно, я огляделась.

Вода в озере была ярко-синей, на другом, более пологом берегу, никого не было… Если, конечно, не считать стоящего там штурмана! Отсюда я видела его довольно четко – у меня ведь было лучшее зрение во всем классе. Он стоял, что-то насвистывая и побрякивая детальками на кожаной куртке. Потом свистеть он перестал, но зато так откашлялся, что я даже отскочила назад.

И тут свет оранжевого микросолнышка вдруг померк. Я подняла голову в поисках какого-либо вида облаков и крепко вцепилась в дерево, чтоб не упасть: медленно и величаво над верхушками деревьев плыло Ануну. В моей голове панически пронеслись мысли: "Неужели я прослушала гудок, и они улетают без меня, и я навсегда останусь в прекрасной земной колонии АЭ1980-дельта, которая наполнит вас незабываемыми впечатлениями?!!!"

Ануну решило меня успокоить: оно перестало двигаться и зависло над озером. В полной тишине из его гладкого дна вытянулись трубы, несколько большего диаметра чем те, которые качали воздух. Трубы дошли до поверхности воды, и раздалось громкое чавканье, а озеро, к моему ужасу, стало мелеть прямо на глазах. Штурман все так же стоял на другом берегу, одобрительно наблюдая за корабельными действиями. Я хотела было окликнуть его, но тут одна мысль поразила меня до того, что аптечка выбросила горсть антистрессовых таблеток: если штурман здесь, то кто же управляет Ануной? Неужели капитан или вездесущие роботы? Но ведь капитана я только что видела на поляне в компании профессионального ведущего, а роботы, вроде бы, все обязаны были следить за людьми!

Я озадаченно нахмурилась и, пока меня не увидел штурман, поспешно убралась с берега озера. Ладно, о тайнах Ануны поразмыслю потом.

ГЛАВА 22

…Оранжевый свет упал на мои закрытые глаза, и я с трудом их открыла. Только что мне приснился кошмар: что я пришла на зачет по графологии, не зная ни одного из девяноста семи билетов. Утирая пот со лба, я блаженно приходила в себя и удивлялась, почему кровать не начинает свой обычный утренний массаж, а отсек не играет никакой музыки.

Кровать молчала и не двигалась. Я пощупала ее и, обнаружив под рукой теплую пушистую тряпку, вспомнила, где я нахожусь. Находилась я в гостях у местных жителей, в одном из ангаров. Кровать, на которой я лежала, была сколочена из дерева и покрыта свалянной в толстую подстилку шерстью серомордов. Кроме меня в просторном ангаре гостили Денеб, Синдерелла Ивановна и Мухоморов.

Ночевка у местных была, говоря по-Зуммеровски, связана с наступлением ночи. В Ануну никого не пустили: оно собиралось с помощью штурмана и роботов синтезировать себе топливо. Также на помощь призывались все, кто хорошо разбирается в химии, но мне очень хотелось спать, и поэтому я была совершенно уверена, что химию знаю плохо. Вкупе со своими коллегами я напросилась переночевать в гостеприимную семью из огромного количества человек…

Я окончательно проснулась и открыла глаза. В них, улыбаясь, глядела хозяйка. Она занималась тем, что протирала грязной тряпочкой детали моего скафандра.

– Проснулись? – поприветствовала она меня. – Ваш корабль просто ужас что ночью творил: то завоет, то задымится, то загорится… Я уж думала, вы у нас насовсем останетесь: сегодня выхожу – нет, целый стоит.

– Это шел синтез топлива, – научно пояснил с соседней кровати Мухоморов.

– Правда? – ласково отозвалась хозяйка. – На вот, выпей кружечку серомордовского молочка, расти будешь хорошо…

Вундеркинд, скорчив презрительную мину, взял глиняную кружку и передал ее мне, видимо, хотел сказать, что и так уже вырос достаточно.

– Ой, Валечка, что было ночью! – застонала проснувшаяся Денеб. – Мы все вскочили, одна ты спала! Как же было жутко!

– Не говори! – тут же подхватила хозяйка, подсовывая и ей чашку с серомординским молоком. – То завоет, то задымится, то загорится! Я уж думала, вы у нас останетесь, а сегодня выхожу…

Тут нашу интересную беседу прервал непередаваемый звук, источником которого, судя по его силе, могло быть только Ануну. Наверное, это и был призывной гудок корабля, и теперь мне стало ясно, кто мог на этот гудок не явиться – те, кто потеряли сознание от его звука. Когда, минут через пять, гудок, наконец, умолк, я вспомнила, что он должен быть троекратным…

Мои коллеги вскочили и начали спешно запихиваться в скафандры, рассыпая мелкие их детальки. Хозяева пока что лежали на полу, закрыв головы руками: поблагодарить их за гостеприимство было затруднительно, поэтому я похлопала по чьим-то высовывающимся из-под моей кровати ногам, побросала отвалившиеся детали скафандра в шлем и выбежала из ангара. Ануну висело над полем и пока что молчало, но неизвестно, надолго ли. Около него уже царило дикое столпотворение.

– Я с утра занимала очередь! – слышался голос бабули-долгожительницы. – Куда вы прете вперед меня, я самый старый здесь человек!

– А я перед вами стояла, только на пять минут отошла!!! – орал кто-то в ответ. Я поняла, что на вход в корабль уже стоит приличная очередь, и встала в ее хвост. Денеб и полунепроснувшаяся Синдерелла Ивановна пристроились сзади, Мухоморов попытался пробиться вперед, но его вытолкнули обратно.

Шум стоял такой, что раздавшийся секундой спустя второй призывной гудок не показался мне особенно громким.

– Ребятки, прекратите напирать, – догудев, вдруг сказала Ануну голосом штурмана. – Иначе тех, кто будет плохо себя вести, здесь оставим. Давайте-ка, стройтесь, как вас роботы учили, а то они за вами следить не могут, заняты. Сейчас я вам коридорчик открою, он вас внутрь втянет.