Игра в догонялки

– Когда в древности спускали на воду корабль, – сказал штурман в жуткой тишине, – прежде всего об него разбивали бутылку с вином. Это старая традиция. Поняли? А вы испугались. Ануну, хоть название у нее дурацкое, а форма еще хуже, тоже корабль. Добро пожаловать!

Штурман отошел в сторону, и экипаж хлынул в коридор корабля. Я, с трудом вырвавшись из общего потока, подошла к капитану и спросила у него, где мой отсек.

– Пятый этаж, коридор ноль дробь семь девять, отсек пятьдесят восемь "а", – было мне ответом.

– Здорово! Наверно, долго учили? – вежливо одобрила я.

Зуммеров молча посмотрел на меня выпуклыми глазами: я попятилась от него и двинулась по розовому коридору.

Царила ватная тишина, наши шаги, впечатываясь в ворсистое покрытие пола, не порождали звуков. Коридор завершился круглым залом с бесконечным числом лифтов. Вся обстановка тоже была выдержана в розовых тонах.

– Наш корабль – девочка! – услышала я реплику штурмана и постный ответ капитана:

– Розовый цвет положительно влияет на психику во время сверхдальних перелетев.

Я зевнула и побрела искать свой лифт, что было задачей довольно трудной. В корабле оказалось двадцать этажей, то есть палуб, по незнамо сколько отсеков на каждом. Значит, скорее всего, на транспортнике вместе со мной прилетела лишь малая часть тех, кто должен был тут восселиться. Однако лифт я все-таки нашла, втянула за собой еле чешущуюся сумку и отправилась на пятый этаж.

Лифт выпустил нас с сумкой в полутемный коридор с голубым потолком. Стены его сплошь состояли из дверей отсеков со светящимися номерками. Тишина тут была такая же или даже хуже, чем внизу, не было видно ни одного человека. Я, тяжело дыша и, почему-то, на цыпочках, отправилась на поиски своего отсека. Отсек оказался в самом сумрачном месте. Напротив входа в него был какой-то темный проем, где мутно виднелась лестница. Стараясь не поворачиваться к ней спиной, я толкнула дверь.

– Добро пожаловать! – закричал отсек хриплым женским голосом. Вспыхнул свет, стены радостно пожелтели. Быстро прикрыв дверь, я критически оглядела свое жилище и нашла, что дизайнеры корабля не расстарались. Посреди комнатки торчала универсальная кресло-тумба-холодильник-кровать, к которой с потолка свешивались непонятные проводки всех цветов радуги, в углу пристроились электрокнижка и электротетрадка, в круглом псевдоокне намертво застыло изображение ядовито-зеленого лужочка. Я поморщилась, пнула обиженно завизжавшую сумку в угол и плюхнулась на универсальное ложе. Тут же висящие проводочки ожили и полезли ко мне. Отсек дал пояснение:

– Перед отлетом необходима разгрузка нервной системы, поэтому все пассажиры должны прослушать музыку своего мозга. Сейчас мы уловим ваши нервные импульсы и переложим их на синтезатор. Лежите спокойно!

Я застыла. Проводочки вцепились мне в волосы.

– После прослушивания музыки своего мозга у человека улучшается самочувствие, – грузил меня отсек, активно манипулируя проводочками. Я не без любопытства ждала, так как мне еще никогда не доводилось слушать музыку своих мозгов.

ГЛАВА 6

Лучше бы и не довелось. Я не поняла, правда ли именно это царило у меня в голове или система плохо законспектировала мои мозги, но неожиданно на меня полились звуки, напоминающие радиопомехи в смеси с волчьим завыванием, да такие громкие, что аж стены замигали.

– Выключите, пожалуйста! – заорала я.

– Каждый человек должен перед полетом прослушать музыку своего мозга, – отказалось помещение. – Это успокаивающе действует на нервную систему…

– Это действует на нервы! – закричала я, выдираясь из могучих объятий кровати. – Выключите, я не хочу это слушать.

Отсек, не удостоив меня ответом, увеличил громкость. Я, морщась, высвободила руку и постучала по полу, переводя отсек на аварийный режим работы. Музыка, к счастью, смолкла, но жилище не угомонилось.

– Что случилось? – беспокойно спросило оно. – Какую вам оказать помощь?

– Голова болит, – не думая, отмахнулась я. – Включи мне радио.

Стены пошли пятнами, но мое пожелание было исполнено. К моей

радости, вместо помех и воя раздалась нормальная песня с привычными словами:

– Ах, ах, у-у-у-уы. Ля-ля-ля-ля, – разливался женский голос.

Я, припомнив краткий курс песневедения, узнала стихи поэта-песенника Собачкина и, растянувшись на кровати, принялась по мере сил подпевать. Но в самый кульминационный момент, когда мы с певицей уже дошли до припева и теперь хором кричали: "Ой-ой-ой-дыры-дыры!!!", дверь моего якобы запертого изнутри отсека открылась и в комнату влетела девушка немногим старше меня, со стоящей дыбом черной челкой, длинной косой и выражением дикого ужаса на лице. Я ошарашенно замолкла и уставилась на нее. Девушка, нервно сглотнув, приблизилась ко мне, с трудом перебирая крепкими ногами, и сказала тихим писклявым голосом:

– Вас приветствует корабельный врач Денеб Шпилькина. Ваш отсек послал мне сигнал, что у вас сильная головная боль… Вы поэтому так кричите?..

Я фыркнула и сообщила:

– Да не кричу, а пою! Ничего у меня не болит, это я сказала, чтоб от меня отстал отсек!

– Ой! Ну какое счастье! – застонала Денеб Шпилькина, шмякаясь на пол. – Я уж думала, у тебя правда что-то болит! Ты школьница?

– Пятнадцатый класс, – сообщила я.

– А я студентка. Первый курс. Ой, как хорошо, что у тебя ничего не болит, я же ничего не знаю…

– Да ничего, – машинально сказала я. – Слушай, а зачем ты тогда назначена корабельным врачом? Здесь же, насколько я понимаю, должны быть светила науки…

– Ну да, от нас и должен был полететь знаменитый профессор, – вздохнула Денеб. – Только он, как только ему об этом сообщили, вдруг сказал, что ему лететь незачем, так как у него есть студентка, которая жутко талантливая, и он хочет дать ей возможность проявить себя…

– Ты что, у него училась?

– Нет, он вообще меня не знал, но ему случайно попался в руки журнал со списком фамилий нашего курса. А у меня, как назло, там по семинару стояли одни пятерки…

– М-да, – качнула я головой. – Да не расстраивайся, меня выбрали как раз наоборот, потому что у меня тройки. От судьбы не уйдешь…

Будущий доктор уныло улыбнулась, черный глаз ее подернулся дымкой.

– Зато какой у нас симпатичный капитан! – сказала она мне на ухо.

– О вкусах не спорят, – отозвалась я, вздрогнув.

– Кстати о вкусах, – оживилась Денеб. – Можно наведаться в столовую нашего этажа.

– А что, еду в отсек не подают? – грустно спросила я.

– Нет, это сделано нарочно по просьбе психологов, чтобы люди больше общались между собой, – отозвалась корабельный врач и потянула меня за руку.

Мысленно сказав пару неласковых упомянутым психологам, я все же пошла за ней, так как в обстановке простоты и незатейливости отсека действительно можно было свихнуться.

Столовая по шкале штурмана оказалась мальчиком, то есть была выполнена в голубых тонах. Стены ее изображали из себя морской аквариум. Людей было не особенно много.

Я приглядела столик, возле которого сновала туда-сюда по стене голодная на вид акула, и уместилась на голубой стульчик.

– Не садись! – с каким-то странным надрывом закричала Денеб.

Я удивленно переглянулась с акулой и только попыталась подняться, как стульчик подо мной сообщил мне ласковым, хоть и немного придушенным,

так как я сидела на динамике, голосом:

– Ваш вес – пятьдесят восемь килограмм – нормален для вашего роста и возраста. Подучите нормальную порцию.

Столик затрясся и выбросил из себя тарелку с питательной массой, выложенной в форме бабочки и подкрашенной для аппетитности в радостный розовый цвет. Рядом выплюнулось зверски зеленое и очень жесткое на вид искусственное яблоко, на котором было поясняюще написано: "для тренировки зубов"– и стакан нежно-зеленой воды.

– У-у, – завистливо протянула Денеб. – А мне эти стулья, если я на них сажусь, выдают диетические порции.

– А как же ты ешь? – удивилась я.

– А вот так. Дустик! Поди сюда, мой дорогой!

От соседнего столика отделился дистрофично-анемичный юноша с грустным лицом. Не дожидаясь следующей Денебовой реплики, он плюхнулся на ее место, и перепуганный столик немедленно выдал ему увеличенную порцию.

– Спасибо, Дустичек, – пропела Денеб. – Познакомься, это Дуст Бензинов, он тоже учился в моем институте, и за это послан сюда как лучший химик.

– Ну и как у вас с химией? – осведомилась я, точа зубы об яблоко.

– С инопланетян хватит, – проворчал несчастный и быстро удалился.

– Он всегда мне помогает, – прошептала Денеб. – По-моему, я ему нравлюсь.

– Надо же, – вяло удивилась я и принялась копаться ложечкой в пище.

Денеб, благоразумно не присаживаясь на стульчик, со свистом втягивала двойную порцию. Я исподлобья оглядела столовую и попыталась определить, есть ли здесь хоть один настоящий ученый или большинство такие, как моя новая знакомая. Настроение испортилось, и голубые стены его не поднимали.

ГЛАВА 7

– Привет, зуболомка, чего своих не узнаешь? – вдруг гаркнули прямо мне в ухо. Я унюхала крепкий запах кожаной куртки и буркнула, не поворачиваясь:

– А, здравствуйте. Когда полетим?

– А щас, надо еще путек прочертить, – штурман, весело тряся косичками, уместился на место Денеб. Столик благосклонно выдал ему нормальную порцию, которую он есть не стал, и, отодвинув на край, поинтересовался у меня:

– Слушай, Валюха, хочешь посмотреть на старт? Я тебя протащу в

рубку, – конечно, Андрюха будет нудить, ну ничего, понудит и перестанет. Пошли, а то у меня там ни одного человеческого лица… А какие роботы, это что-то нечто… Короче, сама увидишь. Идем-идем.

– Ты прямо нарасхват, – слегка поджала губы Денеб.

– А, это вы, результат ксенофобии профессора Дыркина? – радостно переключился на нее штурман. – Такой врач точно заставит всех следить

за своим здоровьем. Не знаю как ты, Валюха, но я вряд ли решусь заболеть. С точки зрения обожаемых всеми психологов это очень полезно: создается постоянный нервный подъем, как на войне…

Денеб вцепилась себе в дыбомстоящую челку и демонстративно отошла от нас.

– Вот этого-то я и добивался, – нагло заявил штурман и, выдернув меня из-за столика, потащил за собой. Акула на стене проводила нас голодным взором.

Путь в рубку был долог и мрачен. Приехав на последний этаж, мы шли в полнейшей темноте, ощупывая стены руками.

– Вам что, электричества жалко? – не выдержала я, споткнувшись в пятый раз.

– Да это нарочно сделано, чтобы всякие гаврики типа вас, пассажиров, сюда зазря не совались, – оскорбительно пояснил штурман, блестя в темноте зубами. – Сейчас будет свет, только наберем кодик…

Он что-то простучал, и я неожиданно обнаружила себя стоящей у открытой двери. За дверью располагалось просторное помещение, конечно же, круглое и, естественно, розовое. Все стены его были усеяны экранчиками и лампочками, около потрясающего количества вмурованных в стены компьютеров стояло завораживающее количество кресел. Прямо по курсу располагался самый громадный компьютер, видимо, главный.

– Иллюминаторов у вас тут нет? – удивилась я. Штурман расхихикался:

– Слушай, а чего нам от них толку? Ты думаешь, корабль тебе автомобиль? Для смотрения у нас есть смотровая площадка, иди туда после старта и пялься сколько надо.

– Логвин Эдуардович, я бы попросил удалить посторонних из рубки, – раздался откуда-то сбоку капитанов глас, а через некоторое время нарисовался и он сам.

– Здрасьте, – радостно сказала я, хлопая глазами, – Логвин Эдуардович меня предупредил. Можете смело начинать нудить, вы мне не мешаете.

Зуммеров выпучил на меня и так выпученные глаза, но штурман

быстро разрядил атмосферу:

– Андрюшка, давай путек чертить, а то и не знаем, куда лететь.

– А по радио говорили, что путь был уже давно разработан, – жалко пискнула я. Капитан задумчиво вздохнул и проскрипел:

– Займемся, правда, делом. Позвольте мне вывести на экран карту надлежащего района.

– Э, нет, не доверяю я этой штуке, – отказался штурман. – У него где-нибудь заклинит, как пить дать. У меня вот. – Он энергично порылся в кармане и извлек очень мятую и крайне потрепанную старинную карту звездного неба, имеющую такой вид, как будто на ней ежедневно ели.

Поплевав на руки, он разгладил ее на полу и опустился на колени. Капитан, морщась, подозвал ближайшее кресло и сел в него, я встала рядом на четвереньки. И все мы вгляделись в карту.

– Тэ-эк… – протянул штурман, неожиданно вытащив из-за уха толстую ручку и занеся ее над и так исчирканной бумагой. – Сейчас стартанем, до Проксимы пройдем через телепорты, а дальше они кончаются. Запасы воды и воздуха у нас обещаются вот на этой планетке…

– Она называется вроде бы АЭ1980-дельта? – припомнила я. Штурман уставился на меня.

– Ты откуда это взяла?

– Да нас заставляли учить по планетоведению. Тысяча наименований. Правда, я на тройку выучила только семьсот, – вздохнула я. – Так я правильно сказала?

– Да без понятия, – огорошил меня штурман. – Что я должен, каждое название помнить, тем более такое? Оно на картах написано. Буду я себе голову засорять. Ну ладно, в общем, после этой планетки обойдем здоровенную туманность из газа и пыли. Дальше, может быть, вот на эту планетку…

– Хны-515-альфа, – гордо сообщила я.

– Умница, умница. Наверно ты права.

– Я права, капитан? – подняла я голову к Зуммерову.

– А ты к нему не аппелируй, он учил только отсеки.

– Логвин Эдуардович, я буду вынужден вынести вам выговор с занесением, – видимо, оскорбился Зуммеров.

– Выноси с занесением, как-нибудь вынесу, – рассмеялся штурман. – Ну, а далее мы обогнем, если, конечно, получится, парочку активных областей звездообразования и попадем на место нашего рандеву, в созвездие Рыбок. Все вместе это займет около тридцати типа-дней. Плюс неожиданности… где-то полгода. Нормально.

Я слегка поежилась и поднялась с четверенек, правда, только

затем, чтобы снова на них опуститься, так как у меня подкосились ноги. Я неожиданно обнаружила, что мы в рубке не одни. В каждом кресле восседало по роботу. Причем, роботы были какие-то нетипичные, каждый имел свою индивидуальность: один походил на желтолицую пучеглазую куклу женского пола, другой имел красное лицо, стандартную форму и оскал вместо улыбки, третий вообще плохо сочетался по стилю сам с собой: его явно собрали из нескольких частей, четвертый, что самое неприятное, имел большое сходство с капитаном. Остальных я не разглядела, что не помешало этим самым остальным повернуть ко мне головы и просверлить меня глазами.

– Видала моих роботов? – гордо вопросил штурман. – Даже не знаю, откуда нам их таких достали! Прямо коллекция.

ГЛАВА 8

Роботы продолжали тяжело смотреть на меня.

– Кто ж их сделал? – с трудом произнесла я.

– Хочешь прикол? А никто не знает! – хохотнул штурман. – Привезли откуда-то партию. Вроде бы в дар. Конечно, что еще могут безвозмездно подарить…

На мое трясущееся плечо легла рука Зуммерова:

– Вам необходимо пройти в свой отсек. Через двадцать минут старт, – обронил он.

– Ты стартуешь через двадцать минут? – поднял брови штурман. – Поздравляю. Лично я вылечу через сорок.

Капитан сказал нечто вроде "хм-хм-булъ-буль" и быстро отошел куда-то к стене.

– Сядь, Валюш, – пригласил штурман и направился к главному компьютеру. Я кинулась в кресельные объятия. Штурман лихо щелкал по кнопкам и водил пальцем по экрану, оставляя светящийся след-путь. Роботы, все как один, пялились ему на руки.

– Программа автопилота завершена, – вдруг громовым басом заявил компьютер.

– Здорово. А теперь стартовать все равно будем вручную, знаю я эти автопилоты, – радостно сказал штурман. Из угла донеслось шипение капитана:

– Ваше недоверие к технике становится просто смешным. Не понимаю, почему же вы признаете существование самого корабля, а не летаете на метле!

– На метлу разве влезет пятьсот человек? – вздохнул штурман. – Валюха, у тебя приятный женский голос, объяви через громкую связь на всю Ануну, что если все люди не уберутся в свои отсеки, их через десять минут начнет зверски тошнить. А если уберутся, их будет спокойно тошнить в отсеках.

– И долго это продлится? – жалобно вякнула я.

– Да не очень, часиков пять, пока запустятся все системы регуляции, – обнадежил меня штурман и протянул небольшой беспроводной микрофон. Я включила его и, пытаясь подделаться под стиль речи капитана, объявила:

– Внимание! Информация для принимания к сведению: в ожидании грядущего старта вам надлежит как можно быстрее удалиться в предназначенные вам отсеки во избежание затошнения и дискомфорта, которые продлятся всего лишь пять часов. Приятного полета!

Я кончила и подняла глаза, ожидая одобрения, но его не получила, потому что штурман сполз на пол, заливаясь истерическим хохотом, а капитан просто повернулся ко мне затылком. Роботы пялились на экраны.

Я обиженно пожала плечами и вернулась в свое кресло. Штурман, все еще похохатывая и изредка шмыгая носом, положил руки на кнопки. Роботы недовольно сделали то же самое, мерзко поглядывая то на меня, то на капитана.

– Ну, стартуем, гаврики, сейчас вам будет слегка не по себе, – сообщил штурман по громкой связи и четко сказал:

– Шлюзы за собой закрыли, иллюминаторы? Как состояние корабля?

– Корабль готов, – жутким голосом, не имеющим ничего общего с человеческим, рявкнул робот, похожий на куклу.

– Не пугай, мы еще полетаем! – шикнул на него штурман. – Первый поворотный двигатель!

– Я! – охотно проревел краснолицый робот страшным басом и что-то у себя нажал.

– У них и голоса разные! – поразилась я, но больше ничего сказать не успела. Первый поворотный дал о себе знать совершенно жуткими ощущениями. Я обрадовалась, что сижу не у себя в отсеке, тот наверняка удумал бы включить мне успокаивающую музыку, от которой и так всегда тошно.

Глаза капитана просто вылезли из орбит. Штурман даже не поморщился, зато выкрикнул целый залп указаний:

– Второй поворотный! Первый тормозной! Второй тормозной! Ориентировка!

В глазах у меня посинело, роботы радостно защелкали кнопками. Синь рассеялась минут через пять. Надо мной склонился штурман.

– Мы уже летим? – спросила я слабым голосом.

– Нет, – ласково ответил он. – Мы еще не стартанули. Это я развернул корабль. Так что быстро подумай о чем-нибудь приятном, стрессы сокращают жизнь.

Я закрыла глаза и морально подготовилась к самому худшему. Оказалось, не зря. Последующие вроде бы безобидные требования штурмана включить первый, второй и третий разгонный двигатели произвели потрясающий эффект.

– Логвин Эдуардович, не трясите так! – услышала я жалобный выкрик капитана.

– Ладно, скоро выйдем в ровный космос! – в его же стиле отозвался штурман. И вправду, кошмарное состояние понемногу отступило.

– Ну все, Валька, иди поспи теперь, – велел мне штурман, вставая из-за своего компьютера. – Навещай нас при случае…

Я обессилено кивнула и выплелась из рубки восвояси.

На моем родном пятом этаже царило дикое оживление. Весь коридор был забит пихающимися людьми. Последовав их примеру, то есть попихавшись, я нашла эпицентр. Он располагался в отсеке с надписью: "Корабельный врач". В этот отсек барабанили кулаками несколько человек, зверски крича:

– Нам необходима медицинская помощь!

– Подождите минутку, – отвечал из-за двери слабый-преслабый голос Денеб.

– Эй, – закричала я, пнув дверь отсека ногой. – Впусти меня! Отойдите, я помощник врача!!!

Дверь отсека молниеносно открылась и тут же закрылась, прищемив мне волосы. Предо мной стояла бледно-зеленая Денеб.

– Что мне делать, Валя? – зашептала она. – Такая куча пациентов… Что с ними?!

– Не знаю, я не спрашивала. Но давай поставим это дело на поток. Половину людей возьмешь ты, половину – я. А напрягаться не надо. Говори одну фразу: "Это у вас последствия стартовой перегрузки". Наверняка так оно и есть. А если нет, подкорректируем на ходу. Впускай!

ГЛАВА 9

Ужас, который начался по моей команде, продолжался и кончаться не думал. Попутно я поняла, что корабль населяет не одна молодежь, даже, скорее, наоборот. И если людей моего возраста кое-как удовлетворяло мое краткое объяснение их состояния, то старички просто так сдаваться не собирались.

– Гудит в голове, как будто весь мир переворачивается, – с бодростью, несогласующейся с ее словами, доказывала мне сухая старушка.

– На 180 градусов? – уточнила я. – Это у вас последствия стартовой перегрузки.

– Нет, на 90, – не сдалась бабуська. – На боку все лежит, и все тут! А рука дрожит!

– Это от нервов, а нервы от перегрузки, – упорно гнула свою линию я.

– Да нет, это у меня до перегрузки началось!! – вдруг заорала старушка, пытаясь взять меня за грудки. Я прижалась к стенке и пролепетала:

– Простите, как ваше имя-отчество?

– Дмитрия Евгеньевна, – проворчала бабка. Я припомнила краткий курс истории имен и поняла, что мода на мужские имена у женщин была лет сто назад. Я с ужасом посмотрела на бабульку.

– Я здесь присутствую как представитель долгожителей, – сообщила она мне.

– Тогда это у вас от возраста, – вздохнула я.

– Нет! – взвыла долгожительница. – У меня никогда ничего не болело!

– Так вы же сказали, что у вас заболело раньше, чем началась перегрузка!

– Не заболело, а затряслось!

– Нельзя ли побыстрее?! – закричала какая-то женщина пронзительным голосом.

– Идите вон к Денеб Шпилькиной! – огрызнулась я.

– Нет, только не ко мне! – завопила Денеб из кучи людей. Медицинский отсек врубил успокоительный музон. Я схватилась за голову…

– Так, что у нас тут? – послышался глубокий бас, и меня за плечо тронула чья-то рука. Я открыла прижмуренный глаз и увидела невысокую изящную женщину с витиеватой башней на голове и ртом, стремящимся к ушам.

– Вы кто? – простонала я. Незнакомка обняла уши ртом и пробасила:

– Ну так, я врач с другого этажа, Синдерелла Ивановна…

– Что, на каждом этаже свой врач? – вытаращила глаза я.

– Ну да.

– Ой, а я думала, что я одна! – закричала Денеб.

– Ху-ху-ху, – странно засмеялась Синдерелла Ивановна. – Да нет. Какие у вас проблемы, женщина?

– Кружится, дрожит! – обрадовалась бабуська.

– Хорошо, сейчас я вам скажу список болезней, которые у вас могут быть, и процедур, которые вам нужны… – похлопала ее по плечу Синдерелла Ивановна и уселась рядом со мной.

Я утерла пот со лба, выпрямилась и сменила пластинку: вместо фразы "это у вас последствия перегрузки" я произносила: "Это вам к Синдерелле Ивановне, становитесь в очередь."

Через три часа люди, наконец, кончились. Старушка-долгожительница ушла, нежно прижимая к себе свой компьютер-тетрадку с внесенным в нее списком болезней. Медицинский отсек изображал шум морской волны.

– А вы мне понравились, девочки, – сказала Синдерелла Ивановна, похлопав сперва по мне и потом по Денеб. – Я вас хочу немножко подучить. Все равно нам лететь еще долго. А пока что можете отсылать пациентов к отсеку. Он дает элементарные советы. Хлопните три раза.

Я послушалась. Шум моря смолк, на одной из стен появилось крупное женское лицо, на котором сочувствие перемежалось с беспокойством.

– На что жалуетесь? – участливо вопросило оно.

– Голова гудит, мир переворачивается, руки трясутся, – проэкспериментировала я.

Лицо улыбнулось.

– Это у вас последствия стартовой перегрузки, – ласково сказало оно.

Денеб зашлась пронзительным поросячьим смехом, я поморщилась.

– Ну тогда приходите ко мне на обучение. Завтра, – охватила улыбкой все лицо Синдерелла Ивановна и быстро вышла из отсека.

– Ой, ну и ну! – хрюкнула Денеб.

– Многострадальные пассажиры Ануну! – вдруг четко прозвучал над нами голос штурмана. – Если кто-то еще хочет застать солнечную систему, поднимитесь на смотровую площадку,

– Лифт бета-ноль дробь пятнадцать! – вмешался голос капитана.

– А сейчас вам чего-то отчудит корабельный психолог. Передаю микрофончик, – сообщил штурман, и его сменил голос, похожий на обволакивающую сладкую массу:

– Поскольку нам предстоит проход через телепорты, мной будет проведена психологическая консультация на эту тему, которая состоится

на смотровой площадке. Советую посетить.

– Привет всем! – заключил штурман, и связь отрубилась.

– Интересно, – задумчиво вопросила Денеб, – капитан будет на этой консультации? Давай сходим!

– Да ну, иди лучше одна, – махнула я рукой. – Я и так устала, а тут еще консультация…

– Как хочешь! – почему-то обрадовалась этажный врач Шпилькина и, поправив волосы, вышла вслед за мной в коридор. Я направилась к