Некроз пространства

– Согласна, – кивнула Мария. – Но нам нужны более надёжные средства связи и, возможно, прямой визуальный контакт перед тем, как отправлять людей.

Савин согласился с этой оценкой, и они отправились на общее совещание, чтобы обсудить результаты коммуникации со всей научной группой.

Следующие дни на станции "Фарадей" прошли в интенсивной работе. Научная группа получила от "Циолковского" технические спецификации для защитного костюма, который теоретически должен был обеспечить безопасное прохождение через границу аномалии.

Мария возглавила команду, работающую над созданием и тестированием этого костюма. Основной принцип защиты заключался в создании локального квантового поля, которое должно было сохранять стабильность пространства-времени непосредственно вокруг человека при пересечении границы аномалии.

Параллельно с этим, другие группы работали над улучшением систем связи и анализом непрерывно поступающих данных о состоянии "Циолковского" и окружающей его аномалии.

Однажды вечером, работая допоздна в своей лаборатории, Мария получила неожиданный вызов на защищённой частоте. К её удивлению, это была коммуникация с "Циолковского", но не официальный сеанс связи.

– Доктор… Соколова, – раздался из динамиков знакомый механический голос. – Это… Елена Крылова… нейрофизиолог "Циолковского".

Мария напряглась. До сих пор они общались только с капитаном Вихровым и главным инженером Левиным.

– Доктор Крылова, чем обязана такому неожиданному звонку?

– Я должна… предупредить. Не всё… как кажется. Капитан… не всегда… капитан.

– Что вы имеете в виду? – насторожилась Мария.

– Аномалия… влияет на сознание. Мы… меняемся. Иногда… теряем себя. Становимся… коллективом.

– Коллективным сознанием? – Мария почувствовала, как по спине пробежал холодок.

– Не совсем… Скорее… разделённым. Иногда… один говорит за всех. Иногда… все говорят как один.

Мария быстро активировала системы записи и анализа, чтобы зафиксировать этот странный разговор.

– Доктор Крылова, если аномалия влияет на ваше сознание, почему вы решили связаться со мной сейчас?

– У меня… момент ясности. Они… редки и… кратки. Скоро… снова стану частью… коллектива.

– Кто такие 'они'? Остальной экипаж?

– Не только… экипаж. Пространство… тоже часть. Оно… живое. Не как мы… но живое.

Мария почувствовала, как её научный скептицизм борется с нарастающим ощущением жути. Если то, что говорила Крылова, было правдой, они столкнулись с чем-то гораздо более странным и потенциально опасным, чем просто физическая аномалия.

– Что случилось при активации варп-двигателя? – прямо спросила Мария. – Что пошло не так?

– Зотов… изменил параметры. Хотел… достичь чего-то… особенного. Создал… разрыв. Впустил… нечто.

– Что именно?

– Не знаю… правильных слов. Это… другое измерение. Другие… законы. Пространство, где… энтропия течёт вспять.

– И это "нечто" теперь контролирует экипаж?

– Не контролирует… сливается. Мы становимся… частью его. Оно становится… частью нас.

Голос Крыловой начал меняться, становясь ещё более механическим и отстранённым.

– Доктор Крылова? – обеспокоенно позвала Мария.

– Я… теряю… ясность. Они… возвращаются.

– Кто возвращается?

– Коллектив… пространство… некроз.

– Некроз? – переспросила Мария. – Что это значит?

– Некроз… пространства. Так… Зотов назвал. Пространство… умирает и… возрождается. Как ткань… отмирает и… регенерирует. Но не так же… иначе.

Голос Крыловой становился всё более фрагментированным, паузы удлинялись.

– Доктор Крылова, что нам делать? Как помочь вам?

– Не знаю… может, нельзя помочь. Может… уже поздно.

– Должен быть способ, – настаивала Мария. – Что произойдёт, если мы попытаемся пересечь границу аномалии?

– Вы… станете… как мы. Пространство… изменит вас. Или… уничтожит. Непредсказуемо.

– Но капитан Вихров сказал, что защитный костюм обеспечит безопасность.

– Капитан… не всегда… капитан, – повторила Крылова. – Иногда… это коллектив. Иногда… это пространство.

– Значит, информация о защитном костюме может быть недостоверной?

– Может… да. Может… нет. Я… не уверена. Моя ясность… заканчивается.

Мария чувствовала, что теряет контакт с сознательной частью Крыловой, которая инициировала этот разговор.

– Доктор Крылова, есть что-то ещё, что я должна знать? Что-то критически важное?

– Да… – голос стал почти шёпотом. – Некроз… распространяется. Медленно… но неуклонно. Граница… расширяется. Миллиметры… в день. Но… ускоряется.

– Распространяется? – Мария почувствовала, как её сердце пропустило удар. – Вы имеете в виду, что аномалия увеличивается в размерах?

– Да… Поглощает… нормальное пространство. Трансформирует… в себя.

– И что произойдёт, если этот процесс продолжится?

– Некроз… поглотит всё. Землю… Солнечную систему… Со временем.

Связь начала прерываться, голос Крыловой стал почти неразличим среди помех.

– Доктор Крылова! – Мария попыталась усилить сигнал. – Как остановить этот процесс?

Сквозь нарастающие помехи она едва различила последние слова:

– Приходите… увидите сами. Но… будьте осторожны. Некроз… изменяет всё. Даже… правду.

Связь оборвалась, оставив Марию в тишине лаборатории, наполненной лишь тихим гулом оборудования.

Она откинулась в кресле, чувствуя, как в её сознании кружатся обрывки полученной информации, складываясь в картину, которая была одновременно фантастической и ужасающей.

Если Крылова говорила правду, они столкнулись не просто с физической аномалией, а с чем-то почти живым, разумным, чуждым – "некрозом пространства", как она его назвала. И этот некроз не был статичным – он распространялся, поглощая нормальное пространство-время и трансформируя его в себя.

А экипаж "Циолковского" уже не был полностью человеческим, став чем-то средним между индивидуальными личностями и коллективным сознанием, частично слившимся с самой аномалией.

Мария подошла к голографической проекции "Циолковского" и окружающей его чёрной сферы. Теперь она смотрела на это зрелище совсем другими глазами – не как на интересную научную загадку, а как на потенциальную угрозу всему человечеству.

Она должна была рассказать об этом разговоре директору Савину и остальной научной группе. Но сначала ей нужно было проверить одну вещь.

– АИДА, – обратилась она к ИИ лаборатории, – проведи сравнительный анализ размеров аномалии по всем доступным данным с момента её обнаружения до настоящего времени. Ищи любые изменения в диаметре.

– Обработка, – отозвалась АИДА. – Анализирую данные телеметрии за последние 17 дней.

Через несколько минут результаты появились на экране, и Мария почувствовала, как холодок пробежал по её спине. Данные были однозначны: радиус аномальной сферы вокруг "Циолковского" увеличивался примерно на 2,3 миллиметра в день. Изменение было настолько незначительным, что его не заметили при стандартном мониторинге, но тренд был устойчивым и, что более тревожно, показывал признаки экспоненциального ускорения.

Если эта тенденция сохранится, через год радиус аномалии увеличится на несколько метров, через десять лет – на несколько километров, а через столетие – поглотит значительную часть Солнечной системы.

Мария быстро собрала все данные и направилась к кабинету директора Савина. Информация, полученная от Крыловой, и подтверждение расширения аномалии меняли всё. Миссия перестала быть просто научным исследованием или спасательной операцией – она становилась вопросом выживания человечества.

Прежде чем постучать в дверь кабинета директора, Мария на мгновение остановилась, глядя через иллюминатор на чёрную сферу, окружающую "Циолковский". В тусклом свете далёкого Солнца она казалась не просто аномалией, а чем-то зловещим – раной в ткани реальности, из которой медленно сочилась чуждая субстанция, угрожая поглотить всё вокруг.

"Некроз пространства", – подумала Мария, и впервые за долгое время почувствовала настоящий, первобытный страх перед неизвестностью.

Она глубоко вдохнула, собираясь с мыслями, и постучала в дверь. Пора было рассказать правду о том, с чем они столкнулись. И начать готовиться к борьбе с угрозой, которую человечество ещё не встречало.

ГЛАВА 4: ГРАНИЦА

На станции "Фарадей" царила атмосфера напряжённого ожидания. Прошла неделя с тех пор, как Мария раскрыла директору Савину и научному совету информацию, полученную от Елены Крыловой, и свои выводы о постепенном расширении некротической зоны. Реакция была предсказуемой – недоверие, затем шок, затем лихорадочная активность по перепроверке данных.

Теперь, когда расширение аномалии подтвердилось независимыми измерениями, на станции проводилось закрытое совещание высшего руководства для определения дальнейших действий.

Конференц-зал был наполнен напряжением, которое, казалось, можно было потрогать руками. Вокруг овального стола собрались директор Савин, руководитель проекта Корнев, главы научных отделов и, конечно, Мария. Голографические проекции руководителей МКК парили над специальными проекторами, придавая встрече ещё большую значимость.

– Итак, – начал Савин, обводя взглядом присутствующих, – подтверждённый темп расширения аномалии составляет 2,3 миллиметра в сутки с признаками экспоненциального ускорения. Это означает, что мы имеем дело не просто с физическим феноменом, а с потенциальной угрозой глобального масштаба.

– При текущей скорости расширения аномалия достигнет орбиты Луны примерно через 200 лет, – дополнил Корнев. – Но если ускорение продолжится, этот срок может сократиться до нескольких десятилетий.

– А что будет с объектами внутри аномалии? – спросил один из представителей МКК, седовласый мужчина с военной выправкой. – С космическими кораблями, станциями, планетами?

– Судя по информации, полученной от экипажа "Циолковского", – ответила Мария, – они подвергнутся фундаментальной трансформации. Законы физики изменятся, течение времени нарушится, сама структура материи перестроится. Человеческое сознание, по-видимому, сохраняется, но в изменённой форме, теряя индивидуальность и частично сливаясь с коллективом.

– Это звучит как научная фантастика, доктор Соколова, – скептически заметил другой представитель МКК.

– И тем не менее, это согласуется со всеми нашими наблюдениями, – твёрдо ответила Мария. – Аномалия, которую доктор Крылова назвала "некрозом пространства", нарушает фундаментальные законы физики, включая второй закон термодинамики. Внутри неё энтропия, по всей видимости, течёт вспять.

– Каковы ваши рекомендации? – спросил Савин, возвращая дискуссию в практическое русло.

– Нам необходима прямая разведка, – ответила Мария без колебаний. – Дистанционные наблюдения дали нам много информации, но для полного понимания природы некроза и разработки стратегии противодействия его распространению нам нужно исследовать его изнутри.

– Вы предлагаете отправить людей внутрь аномалии? – уточнил Корнев. – После всего, что мы узнали о её воздействии?

– Да, – кивнула Мария. – С максимальными мерами предосторожности. Мы разработали защитный костюм на основе спецификаций, полученных от "Циолковского", но с существенными модификациями, учитывающими наши новые знания.

Она активировала голографическую проекцию, показывающую модель защитного костюма – массивную конструкцию, напоминающую скорее мини-космический корабль, чем традиционный скафандр.

– Костюм обеспечивает полную квантовую изоляцию носителя от внешней среды, – объяснила Мария. – Многослойный защитный экран создаёт локальный "пузырь" стабильного пространства-времени вокруг человека. Теоретически, это должно защитить от трансформирующего воздействия некроза, по крайней мере, в течение ограниченного времени.

– Теоретически, – подчеркнул Савин. – Но мы не можем быть уверены.

– Абсолютной уверенности в таких условиях быть не может, – согласилась Мария. – Но риск оправдан потенциальной угрозой. Если некроз действительно будет расширяться с ускорением, нам нужно найти способ остановить его как можно скорее.

Дискуссия продолжалась ещё два часа. Обсуждались различные аспекты предстоящей миссии: состав команды, продолжительность пребывания внутри аномалии, протоколы коммуникации, процедуры эвакуации в случае чрезвычайной ситуации.

Наконец, было принято решение: небольшая группа из трёх специалистов будет отправлена на исследовательском корабле "Гагарин" к границе аномалии. Они пересекут её, проведут первичную разведку и, если условия позволят, осуществят стыковку с "Циолковским" для прямого контакта с экипажем.

– Осталось определить состав группы, – сказал Корнев, когда основные параметры миссии были согласованы.

– Я возглавлю группу, – немедленно отозвалась Мария.

– Исключено, – Савин покачал головой. – Вы слишком ценны как теоретик. Мы не можем рисковать потерять ведущего специалиста по квантовой физике.

– С уважением, директор, но именно моя теоретическая подготовка делает меня идеальным кандидатом для этой миссии, – возразила Мария. – Кто лучше меня сможет интерпретировать наблюдения в условиях изменённых физических законов? Кто быстрее поймёт принципы работы некротического пространства?

– Доктор Соколова права, – неожиданно поддержал её один из представителей МКК. – Теоретические знания будут критически важны непосредственно на месте. К тому же, она разработала защитный костюм и лучше всех понимает его функционирование.

Савин колебался, переводя взгляд с Марии на голографические проекции руководителей МКК.

– Это не просто научная экспедиция, – наконец произнёс он. – Это потенциально смертельно опасная миссия. Мы не знаем, что на самом деле происходит с людьми внутри некроза.

– Именно поэтому я должна идти, – твёрдо сказала Мария. – Я разработала теорию некроза пространства. Я общалась с Крыловой. Я глубже всех погрузилась в эту проблему. Если и есть шанс вернуться оттуда неизменённой, то он у меня.

После ещё одного раунда дебатов Савин наконец сдался.

– Хорошо, – неохотно согласился он. – Доктор Соколова возглавит научную часть экспедиции. Пилотом "Гагарина" назначается майор Сергей Волков, опытный космонавт с опытом экстремальных ситуаций. Третьим членом команды будет доктор Ирина Климова, эксобиолог, специализирующийся на экстремальных средах.

Мария кивнула, удовлетворённая составом. Волкова она знала по подготовке к предыдущим космическим миссиям – надёжный профессионал с военной выправкой и хладнокровием в критических ситуациях. Климову она встречала лишь мельком, но репутация у неё была превосходная – бесстрашный исследователь, изучавший жизнь в самых экстремальных условиях Земли, от глубоководных вулканов до антарктических льдов.

– Запуск состоится через 48 часов, – объявил Савин. – За это время нужно завершить подготовку костюмов, проверить все системы "Гагарина" и провести финальный инструктаж. Совещание окончено.

Когда люди начали расходиться, Савин подозвал Марию.

– Я всё ещё считаю это чрезмерным риском, доктор Соколова, – тихо сказал он. – Но раз уж вы настояли, у меня есть личная просьба.

– Слушаю, директор.

– Оставьте запечатанную запись с вашими последними теоретическими выкладками и гипотезами. На случай, если вы не вернётесь.

Мария задумчиво посмотрела на него, затем кивнула:

– Я подготовлю полный отчёт. Но не беспокойтесь, директор, – она позволила себе лёгкую улыбку, – я планирую вернуться.

Инженерная лаборатория станции "Фарадей" гудела от активности. Десятки специалистов работали над завершением подготовки защитных костюмов для экспедиции. Мария стояла в центре этого организованного хаоса, наблюдая за финальной сборкой своего костюма.

– Квантовые стабилизаторы откалиброваны и протестированы, – доложил главный инженер, пожилой мужчина с сосредоточенным взглядом. – Энергетическая автономность – 12 часов при полной нагрузке, 36 часов в режиме ожидания.

– Система жизнеобеспечения? – спросила Мария, внимательно изучая данные на голографическом дисплее.

– Тройное резервирование, – ответил инженер. – Даже при полном отказе основной системы вы сможете дышать не менее четырёх часов.

Мария кивнула, удовлетворённая ответом. Костюм представлял собой вершину инженерной мысли – объединение земных технологий с теоретическими концепциями, полученными от экипажа "Циолковского". Но самым революционным компонентом была система квантовой стабилизации, разработанная на основе её собственных исследований многомерных пространств.

Теоретически, костюм создавал вокруг носителя микроскопический "пузырь" стабильного пространства-времени, защищая от искажающего воздействия некроза. Но проверить это можно было только на практике, и Мария прекрасно понимала риск.

– Доктор Соколова, – к ней подошёл майор Волков, коренастый мужчина с коротко стриженными седеющими волосами и внимательным взглядом. – Могу я поговорить с вами наедине?

Они отошли в сторону, к небольшой технической нише, где можно было говорить без посторонних ушей.

– Я изучил ваш отчёт о коммуникации с доктором Крыловой, – начал Волков без предисловий. – И у меня есть серьёзные опасения относительно этой миссии.

– Какого рода опасения, майор? – спросила Мария, хотя уже догадывалась об ответе.

– Если некроз действительно влияет на сознание, как утверждает Крылова, то какие гарантии, что мы сохраним свою личность? Что не станем частью этого… коллектива?

Мария оценила прямоту вопроса. Волков был не из тех, кто избегает неприятной правды.

– Честно? Полной гарантии нет, – ответила она так же прямо. – Костюм должен защитить нашу физическую оболочку и, теоретически, сознание. Но мы вступаем в неизведанную территорию.

Волков кивнул, принимая ответ.

– Я военный, доктор Соколова. Я привык к риску. Но я предпочитаю знать, во что ввязываюсь.

– Тогда вам следует знать ещё кое-что, – Мария понизила голос. – У меня есть теория, что физическое воздействие некроза – лишь верхушка айсберга. Возможно, это проявление чего-то гораздо более фундаментального – контакта с пространством, где действуют совершенно иные законы физики. Если так, то наше понимание реальности может оказаться глубоко ошибочным.

Волков помолчал, переваривая информацию.

– Знаете, мой дед воевал во Вторую мировую, – неожиданно сказал он. – Он говорил, что самое страшное на войне – не знать, с чем ты сражаешься. Кажется, мы в похожей ситуации.

– С одним отличием, – слабо улыбнулась Мария. – Мы идём не сражаться, а понять. По крайней мере, пока.

– Хотелось бы верить, что понимание придёт раньше, чем необходимость сражаться, – философски заметил Волков. – Что ж, спасибо за честность, доктор. Увидимся на предполётном инструктаже.

Он ушёл, оставив Марию наедине с её мыслями. Она повернулась к своему костюму, массивной конструкции, похожей на доспех футуристического рыцаря. Сработает ли их защита? Или они все станут частью некроза, очередными разумами, поглощёнными коллективным сознанием?

Она вздохнула и вернулась к работе. Через 36 часов они узнают ответ.

Медицинский отсек станции "Фарадей" был преобразован в центр предполётной подготовки. Мария, Волков и Климова проходили последние проверки перед миссией.

Ирина Климова, стройная женщина с пронзительными зелёными глазами и практичной короткой стрижкой, оказалась приятной неожиданностью для Марии. Несмотря на репутацию бесстрашного исследователя, она обладала спокойным, методичным подходом к работе и сухим, иногда циничным чувством юмора.

– Значит, мы собираемся нырнуть в космическую аномалию, которая нарушает законы физики и может поглотить наши личности, – сказала Климова, пока медтехник проверял её нейрологические показатели. – И всё это в костюмах, которые никогда не тестировались в подобных условиях. Обычный вторник, не так ли?

– Для космической станции у края Солнечной системы – вполне обычный, – ответил Волков, проверяя результаты своего медосмотра.

Мария ценила этот лёгкий обмен шутками. Он помогал снять напряжение перед миссией, которое, несмотря на все попытки сохранять хладнокровие, ощущалось каждым из них.

Доктор Морозова, главный медик станции, подошла к Марии с планшетом, на котором отображались результаты её обследования.

– Всё в норме, доктор Соколова, – сказала она. – Но я вижу признаки хронического недосыпа и повышенного уровня стресса. В обычных условиях я бы рекомендовала отложить миссию, но…

– Но условия не обычные, – закончила за неё Мария. – Не беспокойтесь, доктор. Я в порядке.

Морозова посмотрела на неё с профессиональным скептицизмом, но не стала настаивать.

– В таком случае, у меня есть для вас стимуляторы, которые можно использовать в экстренной ситуации, – она передала Марии небольшой медицинский контейнер. – Но только в крайнем случае. Они могут вызвать искажение восприятия при длительном использовании.

– Спасибо, – Мария приняла контейнер и поместила его в специальный отсек своего костюма.

После завершения медицинских проверок команда перешла в тактический зал для финального инструктажа. Директор Савин и руководитель проекта Корнев ждали их у трёхмерной голографической модели "Циолковского" и окружающей его некротической зоны.

– Миссия разделена на три фазы, – начал Корнев, активируя анимацию на голограмме. – Фаза первая: подлёт к границе аномалии и её пересечение на корабле "Гагарин". Фаза вторая: предварительное исследование пространства внутри аномалии, сбор данных о физических законах и условиях. Фаза третья: стыковка с "Циолковским" и контакт с экипажем.

Голограмма показала симуляцию каждой фазы, с прогнозируемыми траекториями и ключевыми точками принятия решений.

– Общая продолжительность миссии не должна превышать 8 часов, – продолжил Корнев. – Это две трети от максимального времени работы защитных костюмов. Мы заложили значительный запас на непредвиденные обстоятельства.

– Постоянная связь со станцией – абсолютный приоритет, – добавил Савин. – При первых признаках нестабильности канала связи или нарушений в работе костюмов вы немедленно возвращаетесь.

– А если мы обнаружим, что экипажу "Циолковского" действительно нужна помощь? – спросила Климова. – Мы всё-таки отчасти спасательная миссия.

– Ваша задача на этом этапе – только разведка и сбор информации, – твёрдо ответил Савин. – Никаких спасательных операций без прямого одобрения руководства МКК. Безопасность вашей команды и станции "Фарадей" – высший приоритет.

Инструктаж продолжался ещё час. Были рассмотрены все аспекты миссии: навигация, коммуникация, научные задачи, протоколы безопасности, процедуры эвакуации. Мария слушала внимательно, но часть её сознания уже была сосредоточена на предстоящем столкновении с неизвестным.

Что они обнаружат внутри некроза? Как будут выглядеть изменённые законы физики? Сможет ли она, как теоретик, понять и объяснить то, что увидит? И самое главное – сохранят ли они свою человечность после контакта с чем-то столь фундаментально чуждым?

После инструктажа Мария вернулась в свою каюту, чтобы провести последние часы перед миссией в тишине и подготовке. Она села за рабочий стол и начала писать обещанный Савину отчёт со всеми своими теориями и гипотезами.

Работа заняла несколько часов. Закончив, она запечатала файл цифровой подписью и отправила в защищённое хранилище станции с инструкцией открыть только в случае, если она не вернётся.

Затем Мария достала из ящика стола старую бумажную фотографию – единственную личную вещь, которую она всегда брала с собой. На фото была её семья: она сама, Андрей и маленькая София, смеющиеся на фоне летнего леса. Фотография была сделана за месяц до аварии.

Она долго смотрела на снимок, проводя пальцем по улыбающимся лицам мужа и дочери. Затем аккуратно положила фото обратно в ящик. Не было смысла брать его с собой в некротическую зону.

– Я иду туда не ради вас, – тихо сказала она, словно разговаривая с призраками. – Но я надеюсь, что вы бы гордились мной.

Шлюзовая камера станции "Фарадей" представляла собой просторное помещение, предназначенное для подготовки к выходу в открытый космос. Сейчас оно было заполнено техническим персоналом, помогающим троим членам экспедиции облачиться в их массивные защитные костюмы.

Процесс был сложным и методичным. Сначала – базовый комбинезон с биометрическими сенсорами, затем – внутренний слой с системой жизнеобеспечения, потом – основная структура костюма с экзоскелетом для усиления движений, и наконец – внешний защитный слой с квантовыми стабилизаторами.

– Квантовое поле стабильно, – сообщил техник, проверяющий системы костюма Марии. – Все показатели в зелёной зоне.

Мария кивнула, проверяя данные на внутреннем дисплее шлема. Костюм был тяжёлым на Земле, но в условиях пониженной гравитации станции и с помощью экзоскелета двигаться в нём было вполне комфортно.