Некроз пространства

Мария внимательно изучила данные. Действительно, при сканировании в определённом ритме граница аномалии реагировала едва заметными колебаниями, которые складывались в некий паттерн.

– Это похоже на… резонанс? – предположила Мария. – Или на реакцию на определённый код?

– Именно! – воодушевлённо кивнула Ломова. – Мы случайно обнаружили это вчера вечером и сейчас пытаемся систематизировать данные.

К ним подошёл Алексей Громов, с характерным для него скептическим выражением лица.

– Не торопитесь с выводами, – произнёс он. – Эти флуктуации могут быть артефактом измерений или ошибкой в калибровке лазерного массива.

– Проверка калибровки проводилась трижды, – возразила Ломова. – Феномен реален.

– Давайте подойдём к этому систематически, – предложила Мария, чувствуя нарастающее напряжение между коллегами. – Громов, вы можете провести независимую проверку оборудования? Ломова, а вы попробуйте выявить закономерность в этих флуктуациях. Я хочу посмотреть на это с точки зрения квантовой теории поля.

Оба учёных согласились с этим подходом и разошлись по своим рабочим местам. Мария же направилась к центральной консоли, где руководитель проекта Корнев проводил совещание с директором Савиным и группой инженеров.

– А, доктор Соколова, – кивнул ей Корнев. – Мы как раз обсуждаем возможность отправки автоматического зонда к границе аномалии. Ваше мнение?

– Я думаю, это необходимый шаг, – ответила Мария. – Дистанционные наблюдения дали нам много данных, но для понимания природы аномалии нужно прямое взаимодействие. Однако, – она взглянула на голографическую модель "Циолковского", – я предлагаю использовать не стандартный зонд, а специально модифицированный для этой миссии.

– Что вы имеете в виду? – спросил Савин.

– Аномалия поглощает все виды излучения, но мы только что обнаружили, что граница реагирует на определённые паттерны лазерного сканирования, – объяснила Мария. – Предлагаю разработать зонд с квантовой системой связи, использующей запутанные частицы. Теоретически, квантовая запутанность должна сохраняться даже через такой барьер, поскольку это не классическая передача информации.

Корнев задумался, переглядываясь с инженерами.

– Звучит рискованно, но перспективно, – произнёс он наконец. – Сколько времени потребуется на разработку?

– При наличии всех компонентов – около 12 часов, – ответила Мария. – На станции должно быть всё необходимое для квантовой коммуникационной системы.

– Хорошо, – решил Корнев. – Доктор Соколова, возглавьте группу по модификации зонда. Директор Савин предоставит вам всё необходимое оборудование и персонал.

Следующие часы прошли в интенсивной работе. Мария вместе с группой инженеров работала над модификацией стандартного исследовательского зонда, интегрируя в него экспериментальную квантовую коммуникационную систему. Основная идея заключалась в создании пары квантово-запутанных частиц, одна из которых оставалась на станции, а другая отправлялась с зондом. Теоретически, изменение состояния одной частицы должно было мгновенно отражаться на другой, независимо от расстояния и барьеров между ними.

Параллельно с этим, другие группы учёных работали над анализом флуктуаций границы аномалии и подготовкой протоколов безопасности для миссии зонда.

К вечеру зонд был готов – небольшой аппарат сферической формы, оснащённый множеством сенсоров, системами маневрирования и, главное, квантовым коммуникационным модулем. Его запуск был назначен на следующее утро.

– Зонд готов к запуску, – доложил главный инженер.

Центр управления станции "Фарадей" был заполнен научным персоналом. Все взгляды были прикованы к главному экрану, показывающему стартовую платформу с зондом и приближающийся "Циолковский" с его загадочной чёрной сферой.

– Начинаем предстартовую проверку, – объявил Корнев, наблюдая за процессом с центральной консоли.

Мария стояла у станции мониторинга квантовой коммуникационной системы, внимательно следя за показаниями приборов. Рядом с ней находились Громов и Ломова, также вовлечённые в эксперимент.

– Квантовая запутанность стабильна, – сообщила Мария. – Канал связи активен.

– Все системы зонда в норме, – доложил инженер. – Готовность к запуску.

Корнев посмотрел на директора Савина, получил его кивок, и дал команду:

– Запуск.

Маленький металлический шар отделился от станции и начал плавно двигаться в направлении "Циолковского". Его движение отслеживалось десятками камер и сенсоров.

– Расстояние до границы аномалии – 5000 метров, – начал отсчёт оператор. – 4000 метров… 3000 метров…

По мере приближения зонда к чёрной сфере напряжение в центре управления нарастало. Все системы работали нормально, телеметрия поступала без сбоев.

– 2000 метров… 1000 метров… 500 метров до границы.

Мария не отрывала взгляда от показаний квантовой связи – пока всё было стабильно, запутанные частицы сохраняли синхронизацию.

– 100 метров… 50 метров… 10 метров до границы.

Зонд приблизился к идеально чёрной поверхности аномалии настолько, что даже на максимальном увеличении камер был виден чёткий контраст между нормальным космическим пространством и абсолютной чернотой сферы.

– 5 метров… 1 метр… Контакт!

В момент соприкосновения зонда с границей аномалии произошло нечто неожиданное – никакого видимого взаимодействия. Зонд просто исчез, словно растворился в черноте, без вспышки, без искажения формы, без каких-либо физических эффектов.

– Потеря визуального контакта, – напряжённо сообщил оператор. – Потеря радиосигнала. Потеря всех стандартных каналов телеметрии.

Все взгляды обратились к Марии.

– Квантовая связь… – она нахмурилась, глядя на показания приборов, – …прервана. Запутанность разрушена.

В центре управления воцарилась тишина. Никто не ожидал такого результата. Теоретически, квантовая запутанность должна была сохраняться независимо от физических барьеров.

– Что это значит? – наконец спросил Савин.

– Это значит, – медленно ответила Мария, не отрывая взгляда от данных, – что мы столкнулись с чем-то, нарушающим фундаментальные законы квантовой механики. Аномалия не просто блокирует сигналы или поглощает материю – она каким-то образом разрывает квантовую запутанность, что считалось теоретически невозможным.

– Другими словами, – мрачно подытожил Громов, – мы имеем дело с феноменом, противоречащим всему, что мы знаем о физике.

– Возможно, не противоречащим, а выходящим за её пределы, – задумчиво произнесла Мария. – Это может быть проявление физики более высокого порядка, о которой мы пока не имеем представления.

– Что вы предлагаете? – спросил Корнев.

Мария задумалась на мгновение, затем решительно ответила:

– Нам нужно продолжать попытки коммуникации, но в другом направлении. Вместо того, чтобы пытаться проникнуть внутрь аномалии, давайте попробуем "пригласить" её взаимодействовать с нами. Ломова обнаружила, что граница реагирует на определённые паттерны лазерного сканирования. Возможно, мы можем использовать это как основу для установления примитивного канала связи.

Идея была принята, и следующие несколько часов научная группа работала над созданием протокола "коммуникации" с аномалией. Используя мощные лазерные массивы станции, они начали посылать в сторону чёрной сферы последовательности импульсов, варьируя частоту, интенсивность и временные интервалы.

Первые попытки не принесли результатов, но к концу дня Ломова заметила изменение в паттерне микрофлуктуаций границы.

– Смотрите! – воскликнула она, указывая на показания приборов. – Граница реагирует иначе, чем раньше. Флуктуации стали более регулярными и интенсивными.

Мария проанализировала данные и почувствовала, как по спине пробежал холодок.

– Это не просто реакция на наши сигналы, – произнесла она. – Это… ответ. Аномалия пытается коммуницировать с нами.

– Не будем торопиться с выводами, – скептически заметил Громов. – Это может быть просто резонансный эффект.

– Слишком сложный и структурированный для простого резонанса, – возразила Мария. – Посмотрите на эти последовательности – они демонстрируют признаки информационной энтропии, характерной для осмысленного сигнала.

Дискуссия была прервана сигналом тревоги. Один из операторов мониторинга привлёк внимание руководства:

– Сэр, мы фиксируем изменение в структуре аномалии!

Все обратили внимание на главный экран. Чёрная сфера вокруг "Циолковского" оставалась прежней, но на её поверхности появились едва заметные колебания, будто рябь на абсолютно чёрной воде.

– Увеличение активности по всему периметру границы, – доложил оператор. – Характер флуктуаций меняется.

Мария быстро подошла к главной консоли, анализируя поступающие данные.

– Это похоже на подготовку к… – она не успела закончить фразу.

Центральная часть чёрной сферы внезапно изменилась – в ней появилось нечто вроде воронки, искажения, направленного в сторону станции. Через мгновение из этого искажения вырвался узконаправленный импульс энергии, не видимый глазом, но чётко зафиксированный приборами.

– Регистрируем направленное излучение неизвестной природы! – воскликнул оператор. – Источник – центр аномалии!

– Экстренные протоколы защиты! – скомандовал Савин, но Мария остановила его:

– Подождите! Это не атака. Излучение не несёт разрушительной энергии. Это… сигнал.

Действительно, приборы показывали, что импульс не представлял опасности для станции – его энергия была слишком мала для какого-либо физического воздействия, но имела чрезвычайно сложную внутреннюю структуру.

– Направьте этот сигнал на анализаторы, – распорядилась Мария. – Быстро!

Техники перенаправили данные о сигнале в научные системы станции для детального анализа. Мария, Громов и Ломова немедленно приступили к изучению его структуры.

– Это определённо искусственный сигнал, – через несколько минут заключила Мария. – Модулированное излучение с внутренней структурой, слишком сложной для природного явления.

– Согласен, – неохотно признал Громов. – Но что это? Попытка коммуникации?

– Давайте проверим стандартные протоколы декодирования, – предложила Ломова, запуская серию алгоритмов анализа.

Результаты пришли быстрее, чем кто-либо ожидал.

– Невероятно, – прошептала Ломова, глядя на экран. – Это… двоичный код. Базовая последовательность чисел: 1, 2, 3, 5, 8, 13…

– Последовательность Фибоначчи, – кивнула Мария. – Классический способ демонстрации разумного источника сигнала. За этим должно следовать что-то ещё.

И действительно, вскоре анализаторы начали распознавать более сложные структуры в сигнале.

– Это похоже на… – Ломова запнулась, не веря своим глазам. – Это цифровой аудиосигнал. Стандартный протокол передачи голоса, используемый в космической связи.

– Воспроизведите, – приказал Корнев, и через несколько секунд из динамиков центра управления раздался голос – искажённый, с механическими интонациями, но безошибочно человеческий:

– "…ковский" вызывает Землю. Повторяю: "Циолковский" вызывает Землю. Слышите ли вы нас? Ответьте."

В центре управления воцарилась абсолютная тишина. Голос звучал снова и снова, повторяя одно и то же сообщение.

– Это… невозможно, – наконец произнёс кто-то.

– И тем не менее это происходит, – ответила Мария, чувствуя, как её сердце колотится от волнения и страха одновременно. – "Циолковский" пытается связаться с нами.

– Мы должны ответить, – решительно заявил Корнев, повернувшись к Савину. – Директор?

Савин помедлил лишь мгновение, затем кивнул:

– Подготовьте ответный сигнал. Используйте тот же протокол.

Пока техники готовили передатчики, Мария не могла отделаться от мысли, что они стоят на пороге чего-то невообразимого. Если экипаж "Циолковского" действительно жив после тридцати лет… но как? И что с ними случилось? Что скрывается за чёрной завесой аномалии?

Через несколько минут всё было готово для передачи ответа.

– Канал открыт, – сообщил техник.

Корнев наклонился к микрофону и чётко произнёс:

– "Циолковский", это станция "Фарадей". Мы получили ваш сигнал. Повторяю: мы получили ваш сигнал и слышим вас. Кто говорит?

Они отправили сообщение и замерли в ожидании. Минуты тянулись мучительно долго. Наконец, приборы снова зафиксировали направленное излучение от аномалии.

– Входящий сигнал, – объявил оператор, и через мгновение из динамиков снова раздался механический голос:

– Станция "Фарадей", говорит капитан Андрей Вихров, командир корабля "Циолковский". Мы… живы. Все члены экипажа живы, но не можем покинуть корабль. Требуется… помощь.

Голос капитана звучал странно – с неестественными паузами и интонациями, словно каждое слово проходило через сложный процесс обработки прежде, чем быть произнесённым.

– Капитан Вихров, – ответил Корнев, стараясь говорить спокойно, – мы рады слышать, что экипаж жив. Мы наблюдаем аномалию вокруг вашего корабля. Можете объяснить её природу?

Ответ пришёл после долгой паузы:

– Аномалия… результат активации варп-двигателя. Мы… в ловушке. Пространство вокруг корабля… изменилось. Мы не можем… выйти. Вы должны… помочь.

– Как мы можем помочь, капитан? – спросил Корнев. – Мы отправили зонд к границе аномалии, но он исчез при контакте.

– Зонд… недостаточно. Нужны… люди. Нужны… специалисты. Прямой контакт.

Мария и Громов обменялись встревоженными взглядами.

– Капитан, прямой контакт может быть опасен, – ответил Корнев. – Мы не понимаем природу аномалии.

– Мы… понимаем. Мы живём в ней… тридцать лет. Аномалия… стабильна для живых организмов. Но требуется… специальная подготовка. Мы можем… инструктировать.

Дискуссия продолжалась ещё некоторое время, с всё более длинными паузами между сообщениями. Капитан Вихров передал базовую информацию о состоянии корабля и экипажа, но многое оставалось неясным из-за странных искажений и пропусков в его речи.

После завершения сеанса связи в конференц-зале станции состоялось экстренное совещание. Учёные и руководство проекта обсуждали полученную информацию и возможные дальнейшие действия.

– Мы не можем просто отправить людей внутрь этой аномалии, – категорично заявил Савин. – Риск слишком велик.

– Но если экипаж "Циолковского" действительно жив и нуждается в помощи, мы обязаны попытаться, – возразила Ломова.

– Что-то не так с этим сигналом, – задумчиво произнесла Мария. – Голос капитана… странные паузы, неестественные интонации. Словно это не прямая передача, а какой-то синтезированный сигнал.

– Вы предполагаете обман? – нахмурился Корнев. – Но кто и зачем?

– Не обязательно обман, – покачала головой Мария. – Возможно, это единственный способ, которым они могут коммуницировать через аномалию. Но прежде чем принимать решение о пилотируемой миссии, нам нужно больше данных.

После долгих дебатов было принято компромиссное решение: продолжить коммуникацию с "Циолковским", запросить более детальную информацию о природе аномалии и начать подготовку к возможной пилотируемой миссии, но только после тщательной оценки всех рисков.

Мария вызвалась разработать теоретическую модель безопасного прохождения через границу аномалии, основываясь на информации, полученной от экипажа "Циолковского".

Покидая конференц-зал, она не могла избавиться от чувства, что они сделали первый шаг на пути к чему-то, что изменит их понимание вселенной. И возможно, не в лучшую сторону.

ГЛАВА 3: ГОЛОС ИЗ ПУСТОТЫ

Мария сидела в своей лаборатории, окружённая голографическими проекциями данных. Три дня прошли с момента установления контакта с "Циолковским", и за это время научная группа собрала значительный объём информации, хотя многие вопросы по-прежнему оставались без ответа.

Общение с кораблём установилось на регулярной основе – дважды в день проводились сеансы связи, во время которых капитан Вихров и другие члены экипажа передавали информацию о состоянии корабля и природе окружающей его аномалии.

Но что-то во всём этом беспокоило Марию. Она не могла отделаться от ощущения странности, неестественности этих коммуникаций. Голоса членов экипажа звучали механически, с неправильными интонациями и паузами, словно каждое слово проходило через несколько слоёв обработки.

Мария запустила повторное воспроизведение последнего сеанса связи, внимательно вслушиваясь в голос капитана Вихрова:

– Аномалия… представляет собой… локальное искажение… пространства-времени. Время здесь… течёт иначе. Мы существуем… в состоянии квантовой… неопределённости.

Она остановила запись и выделила странные паузы в речи капитана. Анализ показал, что они не были случайными – в них присутствовал паттерн, почти математическая закономерность.

– АИДА, – обратилась Мария к ИИ лаборатории, – проведи спектральный анализ голоса капитана Вихрова по всем записям коммуникаций. Сравни с архивными записями его голоса перед миссией.

– Обработка, – отозвался искусственный интеллект. – Расчётное время завершения анализа – 17 минут.

Пока система работала, Мария вернулась к моделированию потенциального защитного костюма для пилотируемой миссии к "Циолковскому". По информации, полученной от экипажа, для безопасного прохождения через границу аномалии требовалась специальная защита от квантовых флуктуаций и временных искажений.

Голографическая модель костюма медленно вращалась перед ней – сложная конструкция с многослойной изоляцией, системой автономного жизнеобеспечения и интегрированными квантовыми стабилизаторами. Теоретически, такой костюм должен был защитить человека от воздействия искажённого пространства-времени внутри аномалии.

– Анализ завершён, доктор Соколова, – сообщила АИДА. – Результаты отображены.

Мария развернула голографическую проекцию с результатами анализа и нахмурилась. Данные были… странными. Спектральный анализ показывал, что голос, который они слышали в коммуникациях, принадлежал человеку, похожему на капитана Вихрова, но с значительными отклонениями от архивных записей. Более того, в структуре речи обнаруживались аномальные гармоники, не характерные для человеческого голоса вообще.

– Что за чертовщина? – пробормотала Мария. – АИДА, какова вероятность того, что это синтезированный голос?

– Анализ показывает вероятность 78.3%, что голос в коммуникациях является синтезированным или значительно модифицированным, – ответил ИИ. – Однако, присутствуют компоненты, которые не соответствуют известным алгоритмам синтеза речи.

Мария собиралась запросить дополнительный анализ, когда её прервал входящий вызов от директора Савина.

– Доктор Соколова, – его лицо на голографическом экране выглядело напряжённым, – нам нужно ваше присутствие в центре связи. Капитан Вихров запросил личную беседу с вами.

– Со мной? – удивилась Мария. – Почему?

– Он не объяснил. Сказал только, что это касается теоретических аспектов аномалии, которые может понять только специалист вашего уровня.

– Буду через пять минут, – ответила Мария, отключая связь.

Она быстро собрала свои заметки и направилась в центр связи, не переставая думать о странностях в голосе капитана и о том, что могло скрываться за ними.

Центр связи станции "Фарадей" был специально подготовлен для коммуникаций с "Циолковским". Помимо стандартного оборудования, здесь установили экспериментальные системы, адаптированные для передачи сигналов через аномальную границу.

– Доктор Соколова, – Савин встретил её у входа, – капитан Вихров настаивает на конфиденциальной беседе. Мы настроили защищённый канал.

– Директор, – Мария понизила голос, – я только что обнаружила аномалии в структуре голоса капитана. Есть признаки синтеза или модификации.

Савин нахмурился:

– Что это означает?

– Я не уверена, – призналась Мария. – Возможно, сигнал искажается при прохождении через аномалию. Или… – она замолчала, не желая озвучивать более тревожные теории.

– Или это не капитан Вихров, – закончил за неё Савин. – Мы рассматривали такую возможность. Но кто тогда? И с какой целью?

– Именно это я и хочу выяснить, – решительно сказала Мария. – Я готова к разговору.

Савин проводил её к изолированной коммуникационной станции. Здесь её ждал только один техник, который после короткого инструктажа покинул помещение, оставив Марию наедине с системой связи.

– Канал открыт, доктор Соколова, – сообщил голос АИДЫ из динамиков. – Вы можете начать коммуникацию.

Мария глубоко вдохнула и включила микрофон:

– Капитан Вихров, это доктор Мария Соколова. Я получила информацию, что вы хотели поговорить со мной.

После паузы, которая показалась ей неестественно долгой, из динамиков раздался уже знакомый механический голос:

– Доктор… Соколова. Благодарю… за ваше время. Нам нужно… обсудить… теоретические аспекты… нашего положения.

– Я слушаю, капитан, – ответила Мария, одновременно активируя дополнительные системы анализа сигнала.

– Пространство вокруг… "Циолковского"… не просто искажено. Оно… трансформировано на… фундаментальном уровне.

Мария внимательно слушала, отмечая странные паузы и интонации. Одновременно она наблюдала за графиками анализа в реальном времени.

– Можете пояснить, что означает 'трансформировано на фундаментальном уровне'? – спросила она.

– Физические… константы… изменены. Энтропия… течёт вспять. Причинность… нарушена. Мы существуем… в состоянии… между.

– Между чем, капитан?

Долгая пауза, затем:

– Между… жизнью и… не-жизнью. Между… существованием и… отсутствием. Мы… застыли во времени… но сознание… продолжает функционировать.

Мария почувствовала холодок по спине. Если то, что говорил Вихров, было правдой, экипаж "Циолковского" оказался в состоянии, которое трудно было даже представить.

– Капитан, как произошла эта трансформация? Что случилось при активации варп-двигателя?

– Активация… создала… разрыв. Не в пространстве… в самой… ткани реальности. Мы провалились… в промежуток… между вселенными.

Мария нахмурилась. Это звучало похоже на некоторые спекулятивные теории многомерных пространств, но с терминологическими неточностями, которые не ожидаешь услышать от человека, столкнувшегося с реальным феноменом.

– Капитан, я хотела бы задать вам личный вопрос, если позволите.

– Спрашивайте… доктор.

– Перед миссией, что было самым важным для вас? Что вы оставили на Земле?

Пауза стала ещё длиннее, чем обычно.

– Я… оставил… семью. Жену… Наталью. Сына… Михаила. Он был… маленьким. Сейчас… должен быть взрослым.

Мария проверила данные из личного дела капитана Вихрова, которые она изучила заранее. Всё совпадало. Но что-то по-прежнему казалось неправильным.

– Капитан, экипаж физически не изменился за эти тридцать лет?

– Мы… не стареем. Тела… сохраняются. Но сознание… продолжает… функционировать. Это… странное состояние.

– И вы можете покинуть корабль внутри аномалии?

– Да… но не можем… пересечь границу. Нам нужна… помощь извне.

Мария решилась на прямой вопрос:

– Капитан, почему ваш голос звучит так необычно? С такими паузами и странными интонациями?

Снова длительная пауза.

– Коммуникация… через аномалию… искажает сигнал. Мы используем… специальную систему… для преобразования.

Это объяснение звучало правдоподобно, но не объясняло все странности, которые заметила Мария.

– Капитан, что вы предлагаете для решения вашей ситуации?

– Нам нужны… специалисты. Физики… инженеры. Они должны… прибыть на корабль… изучить аномалию… изнутри. Мы можем… предоставить защиту… для безопасного перехода.

– Какого рода защиту?

– Квантовая… стабилизация. Наш инженер… Борис Левин… разработал технологию. Мы передадим… спецификации.

Разговор продолжался ещё около получаса. Капитан Вихров описывал жизнь на "Циолковском", состояние экипажа, технические аспекты аномалии. Мария задавала уточняющие вопросы, одновременно анализируя каждый ответ на предмет несоответствий или странностей.

После завершения сеанса связи Мария осталась сидеть в коммуникационной кабине, погружённая в раздумья. Вскоре к ней присоединился директор Савин.

– Ваши впечатления, доктор Соколова?

Мария не сразу ответила, упорядочивая мысли.

– Информация, которую передаёт капитан Вихров, согласуется с нашими наблюдениями аномалии и теоретически возможна, – наконец сказала она. – Но способ коммуникации… он неестественный. Словно каждое слово тщательно выбирается из ограниченного словаря.

– Вы думаете, мы общаемся не с человеком?

– Я не знаю, – честно ответила Мария. – Данные недостаточны для однозначного вывода. Но я бы рекомендовала крайнюю осторожность.

– И тем не менее, – задумчиво произнёс Савин, – если экипаж жив и в ловушке, мы обязаны попытаться помочь.