Тайна Планетищи

– Ай, как брызгает! Глебочка, спасай!

– Какой спасай, не видишь, я занят! – отплевываясь, отвечал Глеб, который обеими руками держал за плечи неудержимо падающего Рюшку. Колька, посмотрев на это все, только хмыкнул и, широко размахивая руками, двинулся вперед коньковым ходом. Ящерка, переняв его манеру, только наклонившись вперед для большего равновесия, поехала следом. Круглые блестящие волны равномерно окатывали ее до колен, но, вроде бы, с ног не сбивали.

Уступ, плавно загибаясь и сужаясь, шел вдоль скалы. Ящерка уже почти нагнала Кольку, а он как раз в это время, ловко встав боком, затормозил, в результате чего они столкнулись и дружно обрушились в воду.

Вынырнув, готовая к обороне Ящерка заранее сердито уставилась на Кольку из-под облепивших лицо волос. Но тот заявил неожиданно радостно:

– Ну и ладно, все равно нам как раз здесь сходить. Поплыли вон туда, к Гребешку, – он ткнул рукой направо, где из воды торчало что-то вроде черного хребта из камней.

– Коль, ну нельзя было еще чуть подождать? – застонала Танечка. – Обычно тут есть такой узенький переход… – она вздохнула и обреченно полезла в прозрачно-фиолетовую воду. Ящерка поплыла вперед, слыша позади крики Рюшки: «Ну Глебка, ну пусти, я хочу учиться плавать!» и «А-а-а, я воды-ы-ы хлебну-у-ул!».

Гребешок оказался не таким уж скользким, но зато на нем не было ни единого ровного места и ноги, подворачиваясь, застревали между камнями. На протяжении всего пути по нему компания не переговаривалась, только слышалось напряженное сопение и иногда ойканье и айканье. Хребет, как очень своеобразная тропинка, привел их к двум громадным сомкнувшимся скалам, между которыми осталась внизу крайне небольшая дыра высотой не больше метра, а шириной и того меньше.

– А это – Каменистые Воротца! – объяснил Рюшка.

– Скалистые Врата! – нетерпеливо поправил Колька. – Ты опять переиначиваешь!

– Какие же они Врата, в них скоро даже ты застрянешь, – захихикал Рюшка.

– Вот как дам леща…

– Гле-е-е-еб, а Колька дере-ется!..

– Фу, мальчишки, вы все время про одно, – передернула плечами Танечка. – Пойдем от них, Лацерточка.

– Куда? – пропыхтела Ящерка, вытягивая ногу из очередной дыры меж камнями.

– Ну, в эти самые Воротца… Ой, то есть, Врата.

Ящерка не возразила, поняв, что, видимо, все самые интересные здешние места предваряются узкими неудобными входами, и на четвереньках влезла в дыру между скалами.

Зрелище ей открылось совершенно поразительное. Воротца-Врата вели в бухту – небольшую, словно озеро, зато практически закрытую от остального Океанища – она имела форму незамкнутой окружности. Поскольку со всех сторон стояли высоченные голубые скалы, какие-то рубленные, будто сложенные из больших кубиков, в бухте было по большей части тенисто, однако даже тень не объясняла того странного вида, который имела вода. А вода здесь была не фиолетовая, а разноцветная, как мозаика – в ней колыхались, складываясь в странные текучие узоры, пятна красного, ярко-оранжевого, изумрудно-зеленого и желтого цветов, причем красного было больше всего.

– Ого! – прошептала Ящерка. Колька, прищурившись, взглянул на воду и тоже сказал:

– Ого! Уже полвторого!

– Да не, Коль, – заспорила Танечка. – Ты не умеешь определять. Сейчас же дневной день! Значит, только час.

– Ты сама не умеешь определять! Полвторого или даже больше!

– Это что? – в восторге спросила Ящерка.

– Бухта-часы! – тут же объяснил Рюшка.

– Да я про узоры на воде!

– Ага, я тоже.

– Это такие микроскопические водоросли в воде плавают, – объяснил Глеб, ероша свой светлый ежик. – Понимаешь, в зависимости от того, как падает на них свет и какая в воде температура, зацветает определенный их вид… Это Колька заметил. А потом мы ходили туда каждый день, и рисовали табличку.

– Не мы, а я, – проворчал Колька.

– А потом мы эту табличку учили, – протянула Танечка обиженным голосом. – Коля такой экзамен нам устроил… И я же вижу, что сейчас только час.

– Полвторого! Синий вообще исчез, а в час еще чуть-чуть остаются пятнышки.

– Ну ладно, ладно, – проворчала Танечка, пытаясь выжать одну из своих тощих рыжих косичек. – Тебя, Ящерка, мы тоже научим.

– Давайте!

– И меня тоже! – встрепенулся Рюшка.

– Да тебя уже учили, – удивился Глеб.

– А я уже все забыл и мне опять интересно!

Колька ничего не сказал, только, сморщившись, сдвинул в сторону свой острый нос.

Бухта-часы имела у самой воды нечто вроде узких скалистых пляжей, где и расположилась вся компания. Колька, усевшись рядом с Ящеркой, занудным поучительным тоном излагал, в котором часу какого цвета становится вода. Ящерка слушала с напряженным вниманием, но скоро поняла, что запомнить это все с первого раза невозможно: да еще Танечка то и дело ловила ее взгляд и, выразительно закатывая глаза, делала вид, что засыпает от скуки, после чего хихикала, а Рюшка по десять раз переспрашивал любую мелочь. В результате под конец речи Кольку слушал, кажется, только он сам.

– Понятно, – поспешно сказал Ящерка, едва он замолчал. – Дашь мне эту самую табличку, я выучу… Здорово тут у вас!

– Да, только Заповедник совсем рядом, – ежась, протянула Танечка.

– Как это рядом?

– Ну да, недалеко, тут на лодке плыть всего ничего, – подтвердил Глеб, болтая ногой в ярко-красной воде, в которой Ящерка только сейчас разглядела мелкие частицы вроде крупинок нерастворившегося порошка – видимо, те самые водоросли. – Мы ведь уже почти ушли за границу Особнячьего. Когда открываются Медузьи острова, с них видно Заповедникову границу – пологий такой берег с густющим лесом, но там почти у самой воды – высоченный каменный забор.

– Ну, он сильно разрушенный, – как-то деловито возразил Колька. – Влезть туда – раз плюнуть.

– А вылезти оттуда?! – ужаснулась Ящерка.

– Ой, Ящерочка, даже не говори об этом! – зажмурилась Танечка.

– Ребят, просто я вам еще не рассказала, что я сегодня ночью видела через увеличитель на стекле. Кажется, лерсов! – и Ящерка торопливо поведала о том, что было ночью.

– Ага, я их тоже видел, – безмятежно заявил Колька и откинул назад лохматую голову. – По-моему, это их хождение кругами имеет какой-то смысл. Эх, поближе бы посмотреть! А все-таки странно, что они сюда не перелезают, таким-то зверюгам это – как нечего делать!

– Наверное, нас боятся, – изрек Рюшка важно.

– Конечно, мы такие страшные, – рассмеялся Колька и вдруг, резко вскочив, сказал:

– А давайте в подводные пряткосалки?

Все оживились, а Рюшка и вовсе заорал во весь голос «Давайте, давайте!». Через пять минут Ящерка узнала, что эту разновидность игры тоже, конечно же, придумал Колька. В начале нее и ведущий и игроки болтались в воде. Ведущий на небольшое время закрывал глаза, а остальные ныряли в мелкую воду. Теперь нужно было доплыть до условленного места и застукалиться об него, увернувшись от ведущего, который мог погнаться за тобой и осалить. Игра оказалась гораздо более нервной и шумной, чем думала Ящерка: вскоре вся Бухта-часы огласилась дикими и пронзительными воплями, источником которых частенько была и она сама. Танечка, если ее застукаливали, ныла, что так нечестно, Колька, если водил, орал, чтобы прятались быстрее, а то он заснет, Рюшка же стоял по колени в воде и, зажав нос пальцами, всю игру готовился нырнуть, насморочно крича: «Сейчас, еще чуть-чуть!».

…Игра пошла по пятнадцатому кругу. Вода Бухты-часов у берега приняла однородный коричневатый цвет. Колька, который был на этот раз ведущим, опять орал, Танечка снова визжала.

– Давай плыви к камню, я Кольку отвлеку! – прошептал, точнее, пробрызгал Ящерке вынырнувший Глеб.

– Ага, спаси-буль, – ответила Ящерка уже погружаясь. Нырнув, она привычно поплыла под водой, напряженно вглядываясь в коричневую муть. Мелькнули ноги Глеба, тощее голенастое тело Танечки, и вдруг совсем рядом показалось что-то громадное, толстое, белое и обтекаемое! Оно пронеслось как метеор вначале под, а потом и над Ящеркой, задев ее чем-то жестким и скребучим. Девочка от неожиданности чуть не хлебнула воды, судорожно выдохнула остатки воздуха и вынырнула. Сев на плотную взбаламученную воду, она огляделась и обнаружила, что вся компания сгрудилась возле мокрого с головы до ног Рюшки. Тот ревел:

– Я нырну-у-уть хоте-е-ел!.. Я не па-а-адал в воду-у!

– Так чего же ты тогда орал как резаный?! – в сердцах спрашивал Глеб.

– А я для хра-а-абрости!

– А чего из воды выпрыгнул как ошпаренный? – усмехаясь, поинтересовался Колька.

– Да я не вы-ы-прыгнул! Меня кто-то как вы-ы-ыпихнет!

Все, обернувшись, дружно посмотрели на Ящерку.

– Очень мне надо! – сердито сказала она. – Знаю я, кто его пихнул. Я видела… Ой!

Вода между ней и столпившимися ближе к берегу остальными ребятами резко всколыхнулась, и на поверхность всплыло крупное живое существо. Длиной оно было не меньше двух с половиной метров и имело гладкую, белую и блестящую шкуру. Нижних лап не было видно под водой, толстое обтекаемое, как торпеда, туловище переходило в длинную гибкую шею с небольшой головой, которая показалась Ящерке похожей на голову земной лошадки, как она была нарисована в энциклопедии. Вполне соответствовала этому образу и жесткая щетинистая гривка интенсивно-фиолетового цвета, которая шла от головы вдоль хребта животного, постепенно редея и укорачиваясь. Правда, слишком маленькие и круглые ушки, а также что-то вроде коротких усов на морде мешало полному сходству с лошадью. Вынырнув, животное разжало узкие вертикальные розовые ноздри, основательно отфыркалось и уставилось на Ящерку удлиненными ярко-голубыми глазами без белков, обрамленными почти невидимыми белыми ресницами. Ящерка стояла так близко, что могла эти ресницы пересчитать, но заниматься этим она не стала. Животное перегораживало ей путь на берег, обойти его было страшно, а поднырнуть под него – и того страшнее.

Животное тем временем открыло рот, как оказалось, наполненный большим количеством острых треугольных зубов и, глядя в упор, порадовало Ящерку гортанным воплем:

– Ал! Ал-ал, ал-ал-ал!

– Ой! Ой-ой! Ой-ой-ой, – ответила ему Ящерка.

– Ящерка, не бойся, я сейчас камнем в нее кину!.. – раздался панический крик Глеба.

– Каким камнем, а ну положи! – рявкнул на него Колька. После этого Ящерка расслышала только жалобный писк Танечки «Коль, ты куда?!» и через две секунды Колька, проплыв кролем, уже оказался почти рядом с Ящеркой, перед самым носом животного. Оно с любопытством перевело на него глаза и снова заалалакало.

– Да все нормально, – ласково сказал вдруг Колька. – Это мы играем, играем, бесимся… – нараспев произнес он, помахивая рукой в такт своим словам. Животное лалакнуло, и теперь Ящерка четко различила вопросительную интонацию.

– Играем, играем, спасать нас всех не нужно, – пел Колька фальшивым, но ласковым голосом. – Рюшка вон он, на берегу ревет. А нам туда тоже надо, ждут нас там, – он показал вытянутой рукой в сторону разинувшей рот компании.

– Ага, мы живем на суше, – подхватив его интонацию, тоже запела Ящерка, также от напряжения фальшивя: – В воде мы быть не можем… – Она тоже показала на берег, и животное с большим вниманием уставилось туда, повернув свою лошадиную головку.

– Ух ты, какая умная зверюга, – одобрил Колька.

– А чего она нас не выпускает, раз умная? – поинтересовалась Ящерка. Животное продолжало вертеть головой, глядя то на них, то на берег, но не двигалось с места, болтаясь на воде и гребя короткими ластообразными передними лапами. Колька замолчал. Ящерка тоже ничего не сказала. Компания на берегу и подавно лишилась дара речи. Колька ждал. Ящерка ждала. Животное ждало. Все трое не двигались с места.

– Тьфу, – наконец сказал Колька, и решительно схватил Ящерку за руку. – Да долго тут торчать?! Пошли что ли?

Он быстро протащил девочку мимо носа животного, которое спокойно проводило их глазами и даже не отодвинулось, и через минуту они уже как ошпаренные выскочили на берег.

Первым делом Ящерка, обернувшись, посмотрела на оставленное животное. Оно еще раз лалакнуло, теперь скорее удовлетворенно, чем вопросительно, фыркнуло, прижало уши, сжало ноздри и медленным красивым нырком ушло под воду. На секунду все имели возможность лицезреть короткие и тоже ластообразные нижние лапы, а также тонкий хвост с пучком длинной фиолетовой шерсти на конце. Потом вода, громко булькнув, сошлась на месте унырнувшего животного, поколыхалась и успокоилась, будто ничего и не было. Компания разом осела на землю.

– Ох, – выдохнула Танечка, прижимая руку к груди с правой стороны. – У меня прям сердце болит!

– А у меня прям нога, – тут же сообщил Рюшка. – О камень ушиб.

– Это, наверное, я его уронил нечаянно, – покаялся Глеб. – Уф, ну и жуть…

– Да уж, здорово!.. – раздались одновременно еще два голоса, и принадлежали они Ящерке и Кольке.

Глава 8

Остальные уставились на них как на ненормальных. Ящерка недовольно взглянула на Кольку, а он мрачно посмотрел на нее, и оба хором выговорили:

– Ты чего повторяешь… Тьфу ты!

– Да ладно вам, – с облегчением рассмеялся Глеб. – Уплыло оно и ладно.

– Ящерка, страшно было? – пропищала Танечка, округлив глаза.

– Ну так, довольно-таки, – призналась Ящерка, с опаской поглядывая на Кольку. – Но зато интересно. Прямо-таки приключение. И потом, вроде оно было мирное.

– Они особо не агрессивные, – подтвердил Колька. – Я их тыщу раз видел.

– А как они называются?

– Бабушка моя их называет морскими лошадками. А я им придумал название алаллы, потому что лалакают они.

– Здорово! – обрадовался Рюшка. – Давайте это в списке названий запишем!

– Да уж, давайте, – кисло протянула Танечка. – Только вот скажи, Коленька, как мы обратно-то пойдем? Может, они и мирные, а я вот их боюсь! Сейчас как залезем в воду, а эта лошадка как выплывет… – она вздрогнула и принялась нервно крутить одну из косичек.

– Ну и чего, нам до ночи тут теперь сидеть, что ли? – фыркнул Колька. – Пойдем, как обычно!

– Не пойду-у, я боюсь! – закричала на него Танечка.

– И я тоже! – добавил Рюшка скорее радостно, чем испуганно.

– Ладно, Коль, давайте посидим, успокоимся, и попозже пойдем, – сказал Глеб и первый уселся на камень. Остальные молча плюхнулись рядом и принялись выжимать волосы и натягивать одежду. Вынырнув из воротника футболки, Ящерка обнаружила, что Колька уже успел взобраться на торчащий из воды скалистый каменный куб и, приложив руку козырьком ко лбу, смотрит в сторону пролива, которым Бухта-часы соединялась с Океанищем. Почти тут же в шум разбивающихся волн вмешался какой-то посторонний гудящий звук и в проливе показался большой бело-синий катер на воздушной подушке, плоский, как тарелка. На тарелке сидел лохматый, бородатый и загорелый дедушка в странной зеленой форме. При виде друг друга он и ребята взаимно оживились: компания завопила: «дедушка!», а дед крикнул «ребятки!».

– А кто это? – хихикнув, спросила Ящерка у Глеба.

– Да кто его знает, – отозвался тот безмятежно.

Катер, с шумом дуя под себя, в туче бело-фиолетовых брызг, подошел совсем близко. Дед свесился с его края и прокричал, стараясь перекрыть гул и плеск:

– Ребятки!!! Вы что, тут где-то на Особнячий поднимаетесь??? Мне туда в магазин надо!!

– Здрасьте!!! – пронзительно заорал в ответ Колька. – Тут мы нигде не поднимаемся!! Это вам вон туда! Давайте мы с вами поедем и все вам покажем, а то нам все равно домой уже надо!!!

– Да я знаю, куда мне – я ж тут пятьдесят лет прожил; просто думал, вдруг новый ход проложили? Ну, все равно садитесь! Сейчас я машину опущу…

Дед заорудовал рычагами, катер немного присел, и первой на его борт с радостным визгом вскочила Танечка. Она подала руку Ящерке, Глеб подтолкнул Рюшку, Колька влез сам. Дед выровнял зашатавшийся катер, поднял его повыше и направился к выходу из пролива. Теперь, когда они находились в непосредственной близости друг от друга, не нужно было так орать, и Ящерка вежливо спросила:

– Дедушка, ваш катер столько народу выдержит?

– Да что с ним будет! Конечно. Тебя как звать?

– Лацерта. А это Глебка, Колька, Танечка и Рюшка, – гордо представила всех Ящерка.

– А я Михаил Ильич. Можете меня звать дедом Мишей. Вы на Особнячьем живете?

– Да, дед Миша, в Главном Особняке, – кокетливо подтвердила Танечка, пододвигаясь поближе. – А вы откуда?

– А я из Заповедника! – сообщил дед и, лихо крякнув, развернул катер в том направлении, куда показал Колька. – Я там смотрителем работаю, вот так, ребята.

Ребята уставились на него, поразевав рты. Колька спросил с живым любопытством:

– Вы что, один на весь Заповедник?

– Ну, в своем-то секторе конечно. А вы как думали?

– Мы никак не думали! – честно сказал Рюшка.

– А не страшно? – толкнув его в бок локтем, спросила Танечка с восхищением.

– Если правила безопасности соблюдать, то чего ж боятся.

– А какие правила? – заинтересовалась Ящерка.

– Не выходить из дома без необходимости, а если вышел, не отходить от него, а если уж отошел, то обязательно с ружьем. Ну а уж если без ружья… Да, это хуже, конечно. Я бы вам много чего порассказал, – заметил дед Миша задумчиво.

– Ой, ой, не надо, я боюсь! – замахала руками Танечка и добавила: – А чего, например?

– Всего и не упомнишь. Я тут с самой молодости работаю, пятьдесят лет. Ну, любил, значит, экстрим, вот и устроился на такую работу. Тогда еще стены нормальные были, не порушенные. Ходишь внутри Заповедника вдоль этой стены, а на тебя зверюги смотрят – они тогда наглые были по-первости. Иду я, как сейчас помню, день после приезда где-то второй или третий. А может, месяц третий, а не день… А на меня, значит, из куста лерс смотрит! И язык вывесил на все тридцать сантиметров длины.

– А вы его ружьем! – подскочил Рюшка. Колька поморщился. Дед досадливо хлопнул рукой по пластиковому креслу, на котором сидел.

– Да нельзя его было ружьем! Нам запрещалось в них стрелять, даже усыпляющими! И до сих пор, наверное, запрещается, потому что приказа-то никто не отменял. Хотя, по совести, припугнуть бы их там не мешало.

– И что же вы сделали? – заинтересовалась Ящерка.

– По инструкции. Из дымового ружья выстрелил, подождал, пока заволокло, и бежать.

– Очень интересно, – улыбаясь, сказал Глеб.

– Да вы герой, дедушка, – насмешливо хмыкнул Колька. Рюшка спросил:

– А еще чего-нибудь расскажете?

Просьба его немного запоздала, так как дед Миша уже успел начать очередной рассказ. Все внимательно прослушали, как он в разные моменты своей жизни повстречался с гнездующейся птицей-улыбкой, хоссом – чем-то вроде большой пушистой змеи, которая то ползала, то бегала на своих десяти коротких лапках, жутким живым деревом Куш-куш и даже с Моном. Ящерка вначале внимала деду с интересом, но потом эти рассказы ей несколько наскучили – начинались они всегда со слов «Иду я вдоль стены и вижу…», а заканчивались фразой «Тут я из ружья дымового выстрелил, подождал, пока заволочет и бежать!».

– Ну вот и приехали, – сказал, наконец, Глеб. – Ваш катер, дед Миша, по ступеням поднимется?

– Да нет, где ему, машина старая. Я, конечно, тоже не молод, но я-то сам поднимусь, – дед лихо выскочил на Скользкий уступ и принялся швартовать катер. Компания тоже вылезла и встала рядом с ним.

– Дед Миша, а вы вглубь Заповедника никогда не ходили? – вдруг спросил Колька.

– Конечно нет, потому я с тобой сейчас и разговариваю. Да и инструкциями запрещено.

– Ну и что, что инструкциями, кто вас проверит…

Дед внимательно посмотрел на них.

– Значит так, ребята. Животных ловить мне запрещено, а тех, которые моего вида, и которые в Заповедник без спросу лезут, разрешено. Давно хотел свой магнитный аркан испробовать. И перцовое ружьишко тоже.

– Да что вы, Колька просто так сказал, – заверил старика Глеб. – Конечно, мы туда не сунемся. Пошли, ребят. До свиданья, дед Миша.

Он повернулся и полез на следующую ступень. Ящерка, хихикая, двинулась за ним. Остальные тоже. Смотритель погрозил им вслед пальцем.

Обедать решили в штабе, где был довольно порядочный запас еды и воды. Колька, то ли в знак своей благосклонности, то ли принятия в компанию, назначил Ящерку осветителем – стоя на четвереньках, она одной рукой держала аквариум с исправно светящейся медузой Машей, похожей на шар из белых ниток, пока остальные вползали внутрь и рассаживались на надувных матрасах. Танечка вынула из ящика с едой саморазогревающийся суп в пакетиках, бутылку воды и здоровенную спелую черничину и выложила это все на стол. Рюшка заорал «Я не хочу есть» и полез на смотровую площадку по лесенке.

– Да куда ты опять?! – попытался ухватить его за ногу Глеб.

– Плюнь ты, пусть идет, куда хочет, – махнул рукой Колька. – А то что получается: мы все гуляем без родителей, нам все можно, а ему ничего нельзя, будто и из дома не выходил.

– А ноги не переломает? – забеспокоилась Ящерка.

– Внизу же матрас.

– Ну ладно, – успокоилась девочка, с облегчением ставя медузу Машу посреди стола. – Забавный этот дед Миша, да?

– Мда-а, – жеманно протянула Танечка. – Какая у него работа – с ума сойти! Я бы вот…

– Со страху померла, – раздраженно докончил Колька. – Конечно. А по-моему, с ума сойти можно от того, что он пятьдесят лет ходит вдоль стены! И НИ РАЗУ не зашел поглубже в Заповедник!

– Ну так там же ужасно опасно, – заметила Ящерка, вытряхивая из волос превратившиеся в сухой порошок красные водоросли.

– Ага, опасно. Ну, побоишься ты год, ну два, ну даже десять. Но ты бы могла за пятьдесят лет ни разу никуда не влезть?

Ящерка подумала и честно сказала:

– Неа. Но это, может, потому, что мы еще не взрослые?

– Тогда надо быстрее чего-нибудь делать, пока не выросли, – неожиданно срезюмировал Колька. – Танька, запиши в тетрадку названий, что морская лошадка у нас – Алалла. Глебка, ты медуз посмотрел?

– Посмотрел. Гаснут.

– Значит, завтра на Медузьи острова пойдем. Если, конечно, прилив не успеет начаться.

– Он разве не в одно и то же время начинается? – удивилась Ящерка.

– Нет, конечно. И Сириус на него влияет, и Селена с этой, как ее… Миленой. Иногда обалдеть насколько раньше начинается, а иногда задерживается.

– Ой.

– Ты чего, боишься, что ли?

– Еще чего, вовсе нет! – обиделась Ящерка. К ее удивлению, Колька не огрызнулся в ответ, а сказал почти примирительным тоном:

– Ладно, чего разоралась, горло надорвешь. Давайте поедим, погуляем и по домам, а то за медузами рано вставать надо будет, пока еще хоть чего-то видно.

Глава 9

– Баб Света, а позовите Ящерку. Мы за медузами пойдем.

– Фу, Танька, опять ты в такую рань притаскиваешься! Вон она, твоя Ящерка, вся красная, как помидор, и шкура с нее лезет, как с апельсина…

Вошедшая Танечка раскрыла глазки и с опасливым сочувствием воззрилась на бордовое Ящеркино лицо.

– Вот видишь, что бывает, если часами торчать под Звездищей, – наставительно сказала сестре Эльза, расправляя складки на белом коротком платье. – Я тебя предупреждала, но ты же никогда у нас не слушаешь старших…

– В меня пошла! – умилилась баба Света, вынырнув из огромных наушников, по которым она наслаждалась песнями Лени Чубукова.

– Ну, бабушка, – тревожно заныла Ящерка, – Ну я пооблезаю и перестану, а сейчас уже и света-то никакого нет – Сириус зайдет уже скоро…

– Че зайдет?

– Это они какое-то свое дурацкое название для Звездищи придумали, – пояснила Эльза с усмешкой. – Ты бы, Лацерта, лучше крем от загара купила и расчесалась хоть раз, чем всякой чепухой заниматься.

– Сама ты чепуха! – выпалила Ящерка. – Где я тут куплю крем?

Эльза закатила глаза.

– Ну вот как с ней разговаривать! Она тут уже столько времени и не знает, где магазин!

– А я ей покажу, – поспешно вмешалась Танечка. – Мы все купим, только отпустите ее, баба Света, ладненько?..

– Я ее не пускаю, что ли? Пусть делает, что хочет – терпеть не могу маменькиных дочек! Вторая вон тоже уходит, мне и готовить не надо, я к соседке пойду поем. Да и еще прошвырнусь кое-где, так что возвращайся попозже, – обратилась баба Света к Ящерке.

Девочка с готовностью вскочила, одернув шорты, быстро показала язык Эльзе и проскочила в дверь, догоняя Танечку.

Вечерний день на Особнячьем вовсе не выглядел таким унылым и неприятным, как в Сельхоззоне – горел золотисто-бордовый закат, небо над Океанищем уже стало дымчато-синим, с перистыми розовыми облаками. Рядом с Особняком и вдоль аллей зажглись круглые фонари. Некоторые из них были музыкальными, и, начав светиться, заиграли песни Лары Комельковой разных лет. Под фонарями немедленно обосновались непонятно откуда взявшиеся влюбленные парочки: они угощали друг друга плодами с розовых кустов и ягодами дынного дерева и одаривали гроздьями оранжевых цветов только что зацветшей моркови. Вообще, людей вдруг стало чрезвычайно много: кругом стоял гул и то и дело звучали взаимные приветствия. На резных скамьях возле Особняка и на бортиках бассейна по всему его периметру плотно сидели многочисленные бабушки и дедушки. Те дедушки, что у бассейна, все как один, рыбачили: слышно было, как они ругаются, сцепляясь крючками.