Путь к Центурии

Но, как бы то ни было, на душе у Виктора стало скверно. Маленький, отчаянный лесной обитатель всколыхнул в нем чувства, дремавшие глубоко в его душе. Точно так же, как этот рыжебокий храбрец, не побоявшийся выскочить за пределы своей лесной колыбели, убежала от него два месяца назад в неизвестность Оля. И это тоже был протест. Протест против его непостоянства в отношениях с ней. Протест против жизни, которая раздражала ее на каждом шагу. Протест против всей лживой, порочной системы отношений между людьми, к которой неожиданно оказался причастным и он, Виктор Савранский, – большой правдолюб и благороднейший, как он считал, возвышенный в своих чувствах и стремлениях, человек. А, на самом деле, – молодой, влюбленный в себя, повеса, обманувший безжалостно пылкое, наивное существо, бескорыстно дарившее ему упоительные минуты чистой, ничем не омраченной, любви.

А ведь ему нужно было быть более внимательным к той, с кем он начал тогда свои близкие, интимные отношения. Тем более, что она не раз заявляла ему, что страна, в которой она живёт – это страна неправильная! Что в ней необходимо срочно поменять координаты ценностей, поставив на первое место духовность и красоту, а рабское преклонение Золотому Тельцу предать анафеме, высмеять и свести до минимума его пагубное влияние на сознание и психику людей! И что таким лишь образом можно навсегда избавить человечество от низменного порока, приведшего цивилизацию к такому жалкому, трагическому состоянию в начале XXI-го века. И вот совсем недавно, всего несколько дней назад, этот протест был услышан! Но услышан не им, а тем, против кого он был, прежде всего, обращен!

«К сожалению, Виктор, все мы смертны. Слишком мало задерживаемся в этом прекрасном мире под названием Земля. И, боюсь, что в скором времени исчезнем навсегда как единственная мыслящая субстанция на просторах вселенной…».

Эти слова Олиного отца поразили его! Он не ожидал, что такой могучий человек вдруг пойдет с ним на подобные откровения, начнет обнажать перед ним, почти не известным ему, человеком, свои сокровенные мысли. «Кто я для него, властелина несметных богатств? Случайно встретившийся на его пути балбес, жалкий учителишка музыки и несостоявшийся художник, в которого влюбилась, видимо, случайно, его талантливейшая, невероятно одаренная во всех отношения, дочурка», – думал он тогда, в пиратском офисе Анатолия, слушая речь могучего олигарха, обращенную к нему.

«Зачем ему было так обнажать передо мной себя, свою душу? Что двигало тогда им, этим монстром, познавшим все тайны закрытого от всех гигантского мирового круговорота денег? Ведь я для него – никто, пушинка, занесенная случайным порывом ветра в его роскошный, царский двор. И, тем не менее… тем не менее, возникли они, эти размышления могучего босса, я думаю, совсем не случайно. „Момент истины наступит именно там… в уходящем навсегда сознании последнего хомо сапиенса на Земле… Ах… зачем мы были… так неразумны, так жестоки… и патологически жадны?“».

Вот… вот что было причиной такого откровения! Вот что мучило тогда этого, взлетевшего на финансовый Олимп, счастливчика, рано познавшего непобедимую власть денег над людьми! Оказывается, проворачивая свои темные, полукриминальные дела, бесконечно увеличивая свой бескрайний золотой фонд, он всё же думал иногда о конечности своего пути. О своей незащищенности от суровых законов природы, безжалостно возвращавших его на конечный, жизненный уровень тех простолюдинов, кто никогда не обладал и тысячной долей могущества, каким обладает в этом мире сегодня он. То есть этот властелин прекрасно понимал: все его старания, все его громадные капиталы, подземные города и гигантские, именные яхты станут ему абсолютно не нужны, как только пробьет его последний час! Когда вся его прошлая, блистательная жизнь сузится до одной тонкой, дрожащей, готовой в любой момент прерваться, мысли уходящего в небытие сознания: «Неужели это… всё?»

Однако, не смотря на такое серьезное, внезапное признание, граничащее с раскаянием, понимая свою конечность, а, значит, и абсурдность накопления в одних руках такого немыслимого количества гигантского капитала, он всё же продолжал заниматься своим грабительским, преступным ремеслом. То есть продолжал увеличивать трагический дисбаланс в обществе, когда мизерная кучка продвинутых и наглых умельцев практически бесплатно, за гроши, заставила работать на себя весь мир.

Но почему осмысление этого отрезвляющего момента пришло к нему так поздно? Почему это случилось только тогда, когда он с ужасающей ясностью вдруг понял: единственное в мире существо, для кого он набивал до отказа свой бездонный, валютный сундук, – его ненаглядная дочурка Оля – совсем не нуждается в накопленном им барахле! Что она не только не проявляет к нему никакого интереса, но даже, вопреки всем его ожиданиям и надеждам, открыто, безжалостно упрекает его и подобных ему, финансовых акул, в бессмысленном, варварском скопидомстве, приведшем человечество на грань отчаяния и абсолютной безысходности.

Чудище Обло

– Тормозни-ка, Витёк! – услыхал вдруг Виктор голос следователя.

– Что случилось? – Виктор сбавил скорость, прижался к обочине.

– Долго сидим… размяться нужно! – Следователь открыл заднюю дверцу. – Да и сбегать кое-куда не мешало бы…

Все трое вышли из машины. Судя по карте навигатора, они находились на окраине среднего по размерам украинского города Тернополь.

– Может… перекусим? – предложила Надя. – Человек – не бог, он требует временами вкуснятинки!

– Думаю, да… не мешало бы! Чего-нибудь горяченького! – согласился с охотой Виктор. – А то ведь Толя у нас теперь… на особом – домашнем режиме! Под неусыпным присмотром вот этой вот… милой барышни! – Надя с визгом убежала от шутника. – А я – холостяк, не успел утром даже колбаски любимой… охотничей, сообразить. С пюре на сметанке…

– Ладно, ладно, Орфей… не паникуй! – остановила жалобщика Надя. – Найдем твою Эвридику! А уж она тебя… певца златоголосого, и колбаской накормит, и икрой заморской… и еще кое-чем, дополнительно, попотчует!

– Это уж точно! – охотно поддержал Надю следователь. – Не оставит она больше без присмотра своего… пылкого дружка! Такую поляну накроет, что вся Европа начнет фанатеть и ахать! Да и нам с тобой, Надюша… с барского стола, глядишь, какая-нибудь косточка… да и перепадет!

– Тебе перепадет сейчас по шее… болтун! – кинулся проучить насмешника Виктор, но тот вовремя увернулся.

– Сдаюсь, сдаюсь… больше не буду! – прячась за спиной Нади, запросил «мировую» следователь. – Вот ей-богу… клянусь! Я же шучу, шучу… прикалываюсь, а ты – всерьез!

– Поищи другую тему для приколов своих, дружок… окей? – посоветовал Виктор вихрастому шутнику. – А то до знойной Италии точно не дотянешь!

– Ну, всё, всё… кончай глючить, Витёк! – вышел, наконец, из своего укрытия друг-задира. – Ты же молчал всю дорогу, не общался с нами, бродил в своих любимых, романтических далях. Вот я тебя и решил немножко… растормошить! Дай-ка, думаю, я Витюнчика своего… с облаков спущу, на подзаряд земной, житейский поставлю!

– Хватит вам разборки тут устраивать! Я есть хочу! – заявила вдруг решительно Надя, расталкивая в разные стороны ребят. – Хотите, я вам, баламутам, здесь поляну накрою?

– Нет, Надюша… – запротестовал решительно следователь. – Желудок человеческий – орган нежный и крайне полезный в созданной природой системе обмена веществ! Он нам в будущем… ой-ёй-ёй как еще пригодится! Так что прошу об этом не забывать, господа пинкертоны! Дорога у нас длинная… успеем еще свои запасы истребить. А пока пойдем-ка, завалимся всей оравой во-он… в ту кафешку! Там и попотчуем себя, чем бог пошлет!

Виктор закрыл машину, навел брелок на скрытый, чувствительный индикатор. Система защиты ответила характерным звуком. После этого присоединился к дожидавшимся его друзьям. Все трое направились к стоявшему неподалеку от дороги небольшому, двухэтажному кафе.

– Постойте-ка, ребята… – вдруг остановил друзей следователь. – Я думаю, не лишним будет, если мы к нашей трапезе царской добавим чего-нибудь… свеженького! Прямо с грядки! Или из холодненького погребка!

– Это где ты собрался с грядки чего-то доставать? В сентябре-то? – прыснула со смеху Надя. – Ветки вон почти голые, от листьев остались одни сморчки желтые, а он размечтался… огурчиков да помидорчиков с грядок нарвать… Может, еще клубнички да малинки свежей пожелаете, товарищ лейтенант?

– Давай, давай… насмешница, отрицай мое гениальное чутье! – с укоризной качнул головой следователь. – Но запомни: я, как и Наполеон, не люблю отступать от намеченного к взятию редута! Взгляни-ка туда… моя любовь! – Он решительным жестом указал на расположившихся по краям дороги людей. – Вон… видишь, сколько там народу разного обитает? И все они жаждут порадовать нас своими, съестными, припасами и огородными деликатесами!.. Неужели не выберем?

Крестьян было действительно очень много. Самого разного возраста: от седых старушек и стариков до грудастых, пышнотелых молодиц и совсем еще юных школьников и школьниц, почти детей.

Виктор молча шел за следователем, пытавшемся среди лежавшего прямо на земле съестного товара найти те самые, обещанные Наде, крестьянские плоды «прямо с грядки». Кучки яблок, груш, слив, корзины с абрикосами, огурцами и помидорами его интересовали меньше всего. Он всматривался в лица торгующих, стремясь по выражению глаз, по горестным складкам лица понять их внутреннее состояние, прочесть мысли, которые они таили глубоко внутри себя. И невольно погрузился в размышления о сущности нашего неустроенного, грешного бытия…

Каждый из этих продавцов, видимо, ежедневно приходит сюда, на эти, совсем не приспособленные для торговли, места. Занимает свой, отведенный участковым ментом квадратик затоптанного, заплеванного пешеходами, асфальта, чтобы потом… улыбаясь, унижаясь и заискивая перед заезжими барчуками, собрать желанную сумму украинских гривен, необходимых ему для покупки крайне нужной в быту вещи или одежды для подрастающих детей.

И всё это происходит не в приснившемся вдруг, среди ночи, кошмарном сне, а сегодня, сейчас, в современном, продвинутом XXI-м веке! Как же мы допустили всё это, господа?

Как могли довести простых, рабочих людей, добывающих, с риском для жизни, уголь, собирающих на полях пшеницу, содержащих свинофермы и коровники, до состояния вечных, потерявших свое человеческое достоинство, попрошаек? Ведь это уже было! В том самом, всеми нами проклятом, царском прошлом!

Как же всё это могло вновь случиться, господа, после стольких кровопролитных войн и революций, обещавших народу долгожданную свободу? После таких потрясающих научных открытий, прорывов в космос, суливших народу манну небесную? Откуда вновь этот страх в глазах перед завтрашним днем! Эти отчаянные просьбы купить за копейки продукт своей нехитрой, выращенной с таким трудом, крестьянской снеди! Как же не вспомнить здесь знаменитое, радищевское: «Звери алчные, пиявицы ненасытные, что мы крестьянину оставляем? То, чего отнять не можем, – воздух».

То есть вновь отняли, забрали… умыкнули от несчастного трудяги последнее! Почему? Почему позволяют делать это безнаказанно до сих пор? Вроде бы давно уже нет алчных бояр, всесильных удельных князей! Прогнали разнузданных самодуров-помещиков, жестоких, узурпировавших власть, царей! И что в результате? А, в результате, вновь вернулось то, что было: то же наглое угнетение народа; то же издевательство над теми, кто ниже по уровню жизни; то же воровство, беззаконие и повсеместная, злостная эксплуатация обнищавших до крайности людей в своих узких, корыстных целях!

А ведь еще великой правдолюб Радищев, приводя слова мудреца, писал: «Человек родится в мир равен во всем другому. Все одинаковые имеем члены, все имеем разум и волю». Но почему же у нас всё так далеко от замысла Божьего? Почему, спустя почти век, у нас равный вновь начинает унижать равного? Почему начинает без конца и без совести вновь эксплуатировать его труд, забирать последнюю копейку из трудовой семьи, обрекая несчастного на вечную жизнь в нищете и бесправии? Получается, что за прошедшие сто лет ничего не изменилось в нашем славянском мире! Ничего! Абсолютно! А, возможно, стало еще хуже… при виде старческих, безысходных слез у вдов и ветеранов войны, доживающих свой горький век в непригодных для жилья, полусгнивших «хрущёвках» и лачужках, откуда сбежал бы, наверное, даже голодный, затравленный зверь…

– Вот… видишь! – воскликнул вдруг возбужденно следователь, прервав размышления Виктора. – Я же говорил тебе, что найду! Вот они… родимые! Какие красавцы! Ну… что теперь ты скажешь, любовь моя? – встал он в вопросительную стойку перед Надей.

– Скажу, что с виду – да… ничего! – согласилась охотно Надя. – И огурчики тоже, вроде бы… все, как на подбор! Только думаю я, Толенька, что не с грядки они все-таки, а из теплицы…

– Нi, нi… що ви кажете? – испуганно замахала руками худенькая, невысокого росточка, женщина. – Вони саме з грядки, з грядки, а ні з теплиці! Сама вирощувала… здобрювала гноєм! Це все чисте… без хімії! А смачні які! Беріть, будь ласка… Скільки вам?

– Сейчас, сейчас, хозяюшка… Не спешите! – остановил женщину следователь. – Пусть сначала вот эта девушка… с васильковыми глазами, отведает ваш продукт… если можно?

– Будь ласка, будь ласка… – закивала торопливо головой женщина. – Беріть… беріть, смакуйте! Ось огірочок… а ось – томат! Бачите, які вони гарненькі! На здоров'я!

Возле веселых покупателей тут же собралась большая кучка зевак. Анатолий вынул носовой платок, тщательно протер преподнесенные женщиной дары и с демонстративной галантностью преподнес их своей подруге.

– М-м… – зажмурила от удовольствия глаза Надя, отправив в рот отрезанный поданным женщиной ножом, кусочек овоща, – какая прелесть! Так… це дійсно з грядки, хлопці! – перешла она на украинский язык. – Вітя… покуштуй теж! – протянула она помидор Виктору.

– Да нет, Надюша… спасибо, – стал отнекиваться Виктор, – я тебе и так верю! – Он не любил подобные дегустаторские процедуры и никогда не пробовал на базаре немытые продукты – к этому приучила его мать.

Толпа зевак загудела. Послышались реплики: «Та ні, ні… як це не треба? Покуштуйте… обов'язково!»

– Чуєш, що люди говорять? – продолжала наседать на Виктора Надя. – Ось, тобі… а це, Толік, тобі! – Надя акуратно отрезала по ломтику помидора каждому.

– Да, действительно… – засмеялся Виктор, уступив всё же Наде и отведав огородный деликатес, – похоже, действительно они только что с грядки!

– А это значит… – с видом победителя начал свою тираду Анатолий, закончив пробу, – что я был прав! И прошу вас, господа оппозиционеры, больше никогда со мной на хозяйские темы не спорить! Ясно? А то всыплю следующий раз каждому… по два наряда вне очереди!

Толпа дружно засмеялась. Кто-то даже зааплодировал.

– Килограмм огурцов и килограмм помидоров, будьте добры, хозяюшка! – важливо обратися следователь к женщине. – Извините, что процесс покупки слегка затянулся…

– Та нічого, нічого, хлопці! – засмеялась женщина. – Заходьте до нас ще, як з'явитесь у наших краях. Завжди будемо раді вам!

Загрузив купленные продукты в целлофановый пакет, друзья щедро расплатились с участливой женщиной, пожали руки некоторым, наиболее активным, участникам бесплатного дорожного шоу, и двинулись в сторону кафе.

– А мы сейчас… эти помидорчики с огурчиками… да как порежем, – начал азартно фантазировать, пританцовывая и потирая руки, следователь, – да как разложим их на беленьких тарелочках, да посыпем ядрёной солькой…

– …да свежего лучка добавим со свежей сметанкой, – подкинул поленья в жаркий костер разгорающегося у всех аппетита, смеясь, Виктор.

– А еще закажем украинский борщик с пампушками! Да котлеты отбивные, говяжьи… с картошечкой фри… – включилась в озорную эстафету Надя…

Но заключительной реплики следователя уже не последовало: чуть отстав от друзей, он напряженно смотрел в сторону дороги.

– Толя… ты чего? – остановился Виктор.

– Машина… – чуть слышно прошептал следователь побелевшими губами. – Где наша машина?

Виктор резко обернулся: машины, которую они оставили на обочине пять минут назад, там уже не было.

Кража

Первые минуты никто не мог ничего сообразить. Расспросы крестьян, торгующих поблизости от машины, ни к чему не привели – все дружно замотали головами: нет, мол, нет… ничего не видели!.. не знаем!.. не слышали!.. Друзья вернулись на место недавней парковки, пытаясь понять – куда подевалась машина?

Беспомощно глядя по сторонам, они старались отыскать хоть какой-нибудь след своей «бээмвэшки», зацепиться за малейшую деталь, которая могла бы прояснить случившееся, но всё было напрасно: странное, таинственное, почти мистическое исчезновение машины стало фактом, приведшим всех в состояние шока. Даже выдержанный, не унывающий никогда, Анатолий выглядел бледным, растерянным.

– Что же это такое… ребята? Как же такое могло произойти? А… Витя?.. Надя?.. – без конца спрашивал он, присматриваясь к следам на асфальте и беспомощно разводя руками. – Где машина?.. Куда она, проклятая, подевалась?.. Не провалилась же она сквозь землю, чёрт ее подери! Ведь минуту назад она еще… была здесь!

– Если ее увели… мы пропали! – Прижимая к груди кулек с овощами, Надя тоже беспомощно всматривалась в асфальт, пытаясь отыскать на пыльной обочине следы исчезнувшего внезапно лимузина. – Там же у нас всё: документы, продукты, одежда… и Толины приборы! Мы же теперь… за всю жизнь за тачку эту крутую не расплатимся. – На глазах у девушки заблестели слезы. – У… гады, подонки… отморозки гнусные! Убила бы всех!

Виктор достал носовой платок, подал Наде.

– Успокойся… не реви… – Он изо всех сил старался сдерживать себя, не поддаваться панике. Потому что знал: в таких случаях нужно, прежде всего, трезво оценить случившееся и попытаться принять решение, которое поможет вывести всех из внезапно возникшего ступора. – Толя… я думаю, нужно срочно позвонить ментам! – Виктор подошел к другу, положил руку ему на плечо. – Чем быстрее, тем лучше! Судя по всему, сработали спецы по угону… высшего класса! Видимо, пасли нас… не один километр. Ты же видишь – и система не помогла… с такой мощной защитой. Как же они смогли ее отключить… открыть так быстро, без шума – не понимаю? У нас же самая последняя модель… девятизначный кодовый ключ!

– Хренотень всё это, Витя! – зло скинул с плеча руку друга следователь. – Они в электронике шарят… получше любого профессора! Знаю я их… этих субчиков, имел с ними дело! Наводка здесь была – вот что! Знали заранее они, как открыть без шума и пыли… и как умыкнуть! Судя по всему, код-граббером сработали! На расстоянии. Подъехали… встали в сторонке, отсканировали сигнал твоего брелка, когда ты закрывал тачку, – и привет! Считай – дубликат ключа у них в кармане! А, возможно, в их электронной базе уже и был наш базовый, заводской ключ – менты сдают эти секреты за большие бабки. И пасли они нас, наверняка, еще с Борска – это ты точно подметил, Витя! Молодец! Делаешь успехи! Только вот звонить я буду… не ментам! Это гиблое дело! Они здесь давно уже все куплены. С потрохами! Ах, сволочи… что натворили… а? – Следователь отошел в сторону, откинул темную крышку мобилки. – Ну, подождите… говнюки, будет вам сейчас… на коврижки! – Он быстро набрал нужный номер, отошел еще на несколько шагов в сторону от притихших ребят. Затем быстро, в течение минуты-полторы, вполголоса переговорил с кем-то.

– Ну… и что? – попытался разговорить вернувшегося к ним друга Виктор. – Договорился?.. – Следователь не отвечал. – Ты кому звонил?

– Не трогай меня, Витя! – отмахнулся с раздражением от вопросов следователь. – Дай мозги собрать в кучу! Мы же попали в ситуацию, из которой выход теперь один. И я очень не хотел бы оказаться там… вместе с тобой!

Повисла тяжелая пауза. Виктор прекрасно понимал, что эта глупая потеря дорогой иномарки ставит на грань провала всю их операцию по возвращению Оли в Борск. И чем для него это может обернуться, он тоже понимал. Поэтому не обижался на резкие ответы друга, которому, как старшему в группе, нужно сейчас принять срочные меры, чтобы попытаться хоть что-то исправить, а, возможно, и спасти ситуацию.

– Значится, так… друзья! – заговорил, наконец, следователь. – Лоханулись мы капитально… это понятно! Но искать виновных не будем!

– Почему? – насторожился крайне Виктор.

– Потому что мы, Витёк, живем в такое… идиотское время, когда единственным способом заработать на жизнь становится придорожная торговля и воровство машин у богатых! Как в старые, добрые времена… Робин Гуда!

Следователь стал возбужденно вышагивать взад-вперед по краю дороги. Затем резко остановился и, понизив голос, сказал:

– Судя по всему, здесь работает целый синдикат, в котором задействована и наша… дорожная, продажная служба. Так мы живем… вернее, до такого состояния довели сегодня всех, в том числе и ментов, эта подлая жизнь с убогими, нищенскими зарплатами! А «бээмвэшку» стибрили именно тогда, когда я… дуррак, устроил там, среди вон тех… милых тётечек, смотрины этим… ****ским огурцам и помидорам! Ну, ничего, ничего… сам виноват, сам за всё и отвечу!

– Да не ты, Толя… не ты виноват, а я… дура! – горячо запротестовала вдруг Надя. – И дернул же чёрт… сказать мне тогда тебе… все это?

– Что именно? – уставился непонимающе на подругу следователь. – Что такого… криминального, ты мне сказала?

– Да что, что… Про огурцы вот про эти… чтоб им пусто было! – Девушка в сердцах мотнула злополучным кульком. – Обошлись бы прекрасно и без них… А так… завела я тебя… с этими грядками… И Витю вот подвела… под монастырь… Дура я, дура набитая… – с размаху стукнула себя ладошкой по лбу девушка. – И зачем вы только меня с собой взяли?

– Не смей винить себя – подбежал к подруге следователь. – Я уже сказал: не в тебе, не во мне и не в Вите здесь дело! – Он резко развернулся в сторону торгашей. – Вы только гляньте… гляньте туда! Где они? Где те, кто так ласково приглашал нас только что… пять минут назад, купить «огірочки прямо з грядки»? Вы их видите там?.. Нет?.. И никогда больше не увидите! Потому что они… эти подсадные утки, сделали свое дело… и гуд бай! Довидзеня, панове! Тиха вода бжеги рве!

Витя с Надей взглянули на поредевшие ряды придорожных торгашей и действительно не увидели там, среди них, ни бойкой, худенькой женщины, продавшей им злополучные придорожные деликатесы, ни стоявших тогда с нею рядом других продавцов, активно предлагавших им свой товар, ни тех, веселых, зевак, что толпились, похохатывая, возле них во время покупки.

– Ну что… убедились? – не унимался следователь. – А теперь скажите – где они? Куда исчезли? Испарились? Вместе с машиной?

– Ты хочешь сказать, Толя… – осторожно, чтобы не вызвать новую бурю эмоций, стал излагать свое предположение Виктор, – что всё это было сделано… по заранее разработанному плану?

– А разве это не так? – вопросом на вопрос ответил мгновенно, без паузы, следователь. – Да… именно это я и хочу тебе сказать! Сейчас пиратский лозунг – грабь награбленное! – вновь стал в этом, скотском, мире популярным! Или сжигай, взрывай, топи… но чтобы и тем, барчукам толстопузым, тоже ничего не досталось! А машинку угнать за миллиончик – это дело святое! Сегодня этим не занимается только ленивый! Даже бабки древние это поняли! А что… плохо, разве: продукты классные продали… которые им, кстати, привозят от тех же бандюг, получили еще по червонцу зеленых за красивое шоу для лоха-сыскаря и его друзей – и в кусты! Мгновенно… как зайцы! А завтра – по новой! А как же – еще такой же лох, как я, найдется! Глядишь, и прожить можно безбедно, и деньжат еще скопить немного… на старость!

– Но подожди… подожди, Толя, не спеши ты старушек этих казнить! – Виктор попытался возразить резким выпадам друга. – Откуда им, этим купленным, как ты считаешь, селянам, известно было, что мы остановимся… именно здесь, и подойдем именно к ним?

– Дорогой мой… благороднейший Виктор Афанасьевич! – с язвительной ехидцей в голосе обратился следователь к Виктору. – Им, этим божьим одуванчикам, и не нужно было ничего знать – за них давно уже всё решили другие! И сказали: стойте здесь… или там… или в каком-то другом бойком месте по этой, центральной трассе! Стойте… и ждите нашего сигнала! А как услышите – рысью туда, к нему… этому лоху с кошельком! Изображать гостеприимных, радушных хозяев… Пойми, Витёк: сто тысяч евро! – столько стоит наша красавица! Ради таких денег можно и синдикат открыть, и старушек послушных нанять, и на подкуп нужных людей пару копеек выделить, и стойку на голове сделать, и сальто-мортале крутануть десять раз подряд, и чечётку на асфальте сгоцать! Всё можно сделать! Всё! Даже в космос слетать на метле! А если денежки эти… да помножить на сотни… тысячи подобных угонов за день на широких славянских просторах – впечатляющая получается сумма, не правда ли? Но главное: они, эти современные деточкины, все, без исключения, считают себя, в какой-то степени, защитниками народа, робингудами, отнимающими у богатых бояр нечестно нажитое добро. И этим оправдывают себя, свою совесть и свой постоянный риск. А поскольку эта мафия существует еще со времен троглодитов, то и связь у них и оперативность – получше нашей! Плюс вся дорожная служба, вместе с их алчным начальством, куплена давно с потрохами и прилежно работает на них! Говорю вам это, как человек, знающий проблему не понаслышке, а изнутри. – Выдержав небольшую паузу, Анатолий уже более спокойно продолжил. – Теперь вы понимаете, почему я психую и готов сигануть от злости в Ниагарский водопад: я же знал… знал, идиот, про все эти бандитские расклады! Знал… да, вот… расслабился на минутку – и пожалуйста… какую проблему создал!