Предвестники

Про нее могу сказать только, что она вылитая Алиса из страны чудес и что она самая младшая из нас. Ей всего тринадцать. Больше особо про нее сказать нечего. Мы с ней хорошо общаемся и за пределами кружка. Однажды даже в Большой театр ходили. Классная девчонка.

– Тоже ничего, Зеркальцева, еще немного потренируешься, и все будет прекрасно.

Вера улыбнулась и облегченно вздохнула. Наверно, не один час провела дома за игрой, выдувая ласкающие слух звуки.

– Беликова, давай, – обратилась ко мне Ирина Ларионовна.

Я размяла пальцы и, как и все, провозгласила:

– Папа и Мама, Ян Терсен.

Мои руки прикоснулись к клавишам, и я заиграла. Сомнений в том, что у меня что-то не получится, у меня не было. Могу похвастаться, в группе я была одной из лучших, помимо Павельянова. Вот и сейчас краем глаза я заметила, как все взгляды устремились на меня. Как же приятно, когда все на тебя смотрят и не с презрением, а с восхищением. Да уж, недаром бабушка до пота и крови заставляла меня учить гаммы в детстве.

Когда я закончила, Верка мне подмигнула. Я улыбнулась и посмотрела на учительницу. Вопросов ко мне у нее не возникло. Отлично, не даром до трех часов ночи пыхтела в субботу!

– Перейдем к Косте.

– Пираты карибского моря, – пробасил Костик.

Из всех инструментов, его был самый тяжелый и на фоне Кости-тростничка смотрелся, как бегемот на фоне палки. В нашей группе, где все играют, как виртуозы, Костя играет хуже всех. И все же это не значит, что он играет ну совсем убого. Это значит, что в мелодии он делает две-три ошибки и всё. Теперь сами судите, что такое хуже всех. Сам он с виду кажется скромнягой, но не делайте поспешных выводов. На самом деле он еще тот задира и юморист. Сам высокий, тощий и рыжий, а как кто-нибудь обидит, так мама не горюй – даст сдачи, как надо. Однажды видела, как он дрался с каким-то пьяным мужиком. Вот это был бой так бой, как говорится, бери камеру и записывай. Всего пятнадцать, а так махался, жесть…

Ой, что-то я заболталась.

– Рыбин, третий аккорд у тебя хромает, потренируйся дома.

Костя кивнул и сник.

– Павельянов, мы тебя слушаем, – перешла к последнему учительница.

Савва повел плечами.

– Кристаллиз, Линдси Стирлинг.

И снова скрипка запела. Ах, какая чудесная мелодия, надо будет как-нибудь найти ее в Инете. Сюда бы еще бит крутой и все, жаль, битбоксера под рукой нет.

Ирина Ларионовна аж каблуком притопнула, значит, нравится ей. Как вы поняли, учительница у нас очень даже не против современной классики, даже, могу сказать, за. Но вот если сыграть что-то, что играется не на твоем инструменте, такой скандал будет, жуть. Однажды Костя попросил меня сыграть «Zombie» на пианино, интересно ему стало, как это играется. Ирина Ларионовна, как услышала, такую мне взбучку учинила, до сих пор с ужасом вспоминаю. Мол, нельзя играть произведения, которые играются на гитаре, на пианино. Ну я ж не знала, что у нее такой пунктик на это. Короче, больше я так не рисковала.

Савва в последний раз провел по струнам смычком, и те замолчали. Ирина как-ее-там кивнула, даже слово не сказав.

– Все молодцы. А теперь, ребят, поиграем групповые песни. Берите ноты, и приступим.

Ребята встали со стульев и подошли к стеклянному шкафу, что стоял у самых дверей.

– Первая полка, – донеслось сзади.

Я подошла к ребятам. Игорь повернулся ко мне. В руке он сжимал папку листов.

– Держи, Надь, – сказал Грек, – круто сыграла.

– Спасибо, Игорь, ты тоже сегодня крут, – кивнула я и взяла свои ноты из его рук. Блин, будем играть «Skyfall».

Я развернула ноты и чуть не заревела. Вы еще не в курсе, но с нотами у меня полная беда. Я просто ненавижу их разбирать. Проще выучить песню и вдолбить ее себе в мозг, чем пялиться на ноты и ни черта не понимать. Короче говоря, ноты я умею разбирать, но делать это и в тоже время играть для меня очень и очень нудно (возможно, это покажется странным, для музыканта, но вот такая я). Эх, что ж за день сегодня такой…

Закончили мы, когда солнце уже скрылось за высотками Москвы. Мои руки просили о пощаде весь последний час, а Ирина Ларионовна даже глазом не повела.

– Еще немного, ребят, поднажмите, – уверяла она.

Игорь и Костя к концу занятий выглядели, как варенные овощи, а Верка чуть с лестницы не упала (спать сильно хотела), благо Игорь ее успел придержать. Пришлось ей такси вызвать. Зато Савва выглядел как ни в чем не бывало, инопланетянин, что ли? Да еще вызвался меня проводить. Совсем с дуба рухнул, ему ж в другую сторону! Я учтиво отказала и поспешила смыться, пока еще у кого-нибудь не проснулись джентельменские чувства.

Да уж, сегодня прям какой-то невезучий день. На алгебру опоздала, не выспалась, шапку забыла, в игре запнулась (да-да, я все-таки умудрилась наложать), да еще и занятия по музыке кончились в девять вечера. А в магазин идти лень, и в кафешке я уже была (лимит на неделю исчерпан), итак до дома сорок минут добираться. Лучше дома хлопьев съем. Решено.

С такой мыслью я бодро зашагала к метро. До него было переть пешком минут двадцать, если не бегом, да и грех не послушать музончик на Арбате в желтом свете фонарей.

Я достала подики и воткнула капельки-наушники в уши. Интересно почему именно капельки? Я бы назвала их не капельками, а, например, комочками. Так и сделаю. Ну так вот, я воткнула комочки-наушники в уши и достала смартфон. На экране отразилась эсэмэска от Сабрины. Потом прочитаю. Зайдя в приложение, я зашла в «любимые треки» и нажала первую попавшуюся песню. Заиграла гитара. Вау, как красиво.

«Like an army of ange-els», – пропел солист. Я зажмурилась и качнула головой в такт. Недаром занесла эту песню в топ любимых.

Продолжая качать головой в такт, я не спеша шагала по мостовой. Потихоньку стали забываться и больные пальцы, и уставшие ноги. И все бы ничего, вот только…

Уже не помню, когда это началось, но в глазах начало темнеть. Сначала пятнами, загораживая людей и части домов, а потом и вовсе заполнило все вокруг. Будто бы образовавшийся из пятен круг быстро сузился. Музыка начала отдаляться, на ее место пришел звон. Голова странно заходила из стороны в сторону, как в замедленной съёмке, и тело наклонилось в сторону. С каждой секундой я все больше ощущала Земное притяжение. А дальше память отключилась.

Удар я не ощутила совсем. Зато я очень четко запомнила, как кто-то тряс меня за руку. От этого я и очнулась. Открыв глаза, я увидела перед собой сидящего мужчину. Его рот то и дело открывался. Он говорил, но я не могла расслышать его. Мне что-то мешало. Ах да, музыка. Поднесся руку к лицу, я вынула наушник. Тут же в ухо полился голос мужчины. Как спросонья, он был неожиданно громким.

– С вами все в порядке? Что-то случилось? – говорил мужчина, его глаза беспокойно метались.

Я не сразу поняла, что мысли он читать не умеет и, нужно ответить.

– Со мной все в порядке, просто… в общем, все хорошо, – выдавила я из себя.

Я и сама не знала, что со мной произошло. Вроде только что стояла, а уже лежу. Еще и толпа собралась. Толпа? Странно, почему я ее раньше не заметила? Я даже смутилась.

– Может вам скорую вызвать? – трепетал мужчина.

– Нет… нет, спасибо, – пробормотала я. Не хватало, чтоб ещё папа узнал и забеспокоился.

Кое-как поднявшись (у меня жутко кружилась голова), я уверила мужчину, что со мной все хорошо (хотя сама не была в этом уверена) и, отблагодарив его, поспешила к метро, на ходу останавливаясь, чтобы передохнуть.

Что же это было?

Глава 3: Сон

Одно чувство преследовало меня всю дорогу домой – мне очень и очень хотелось спать. Настолько, что я думала, что мои глаза взорвутся. Наверное, кстати, из-за этого они так сильно болели. Почему-то мне казалось, что кто-то пытается разорвать их изнутри. Будто бы невидимый демон своими когтями рвал и рвал мои глаза, пытаясь вылезти наружу.

Поглощенная всеми этими чувствами я и не заметила, как оказалась у порога дома. Машинально достав ключи, я открыла дверь квартиры. Включив свет и побросав ботинки в разные стороны, я проскользила по плитке в ванную и подбежала к зеркалу.

Боже мой, какой кошмар я там увидела. Не зря мне казалось, что я не спала неделю. Мои глаза были настолько красные, будто в меня вселился демон, а синяки под ними налились фиолетовым цветом. Что же это такое со мной?!

Это была последняя капля. Поняв, что мой мозг сейчас просто отключится, я вывалилась из ванной и добрела до кровати. Всё. Теперь можно и отдохнуть. Наконец-то.

Кап-кап…

Непроизвольные мурашки побежали по телу. Я вздрогнула. Брр, как же здесь холодно. Стоп, а где здесь? Я открыла глаза и… ничего не увидела. Хотя понятие «ничего» здесь не подходит. Что-то здесь все-таки было. Темнота. Очень холодное, непроглядное, колющее своей пустотой и одиночеством пространство, не освещенное светом, а от того невидимое. И хранящее в себе множество тайн…

И вновь я вздрогнула. Только на этот раз не от холода.

Кап-кап…

Ну вот, и зачем только подумала о монстрах? Только накрутила себя. Эх, какой ужасный сон. Как же я хочу поскорее проснуться.

Кап-кап…

Стоп, что это?

Кап-кап…

Как странно. Этот звук… откуда он доносится?

Я повертела головой, оглянулась, покрутилась на месте. Нет, не понять. В темноте он будто бы звучит ото всюду. Что же делать?

Кап-кап…

Я вздохнула. Ладно, была не была. И пошла куда глаза глядят, хотя они ничего и не видели.

С каждым шагом страх окутывал меня все сильнее, но интерес, наоборот, возгорал в моем сердце. Меня будто бы куда-то влекло. Будто бы веревкой связали мою душу и тянули к себе. Но кто держал веревку?

Кап-кап, кап-кап…

Звук становился все сильнее. С каждым моим вздохом он приближался ко мне. Сердце забилось быстрее, какое-то волнение нахлынуло на меня. Как вдруг я увидела свет. Слабый и убывающий. Темнота будто бы сдавливала его.

Кап-кап…

Этот свет, он исходил от… ребёнка. Маленького, хрупкого и такого одинокого. Он сидел на коленях и закрывал лицо руками. А с его щек на пол падали… Слезы. Одна за другой, издавая звук:

Кап-кап, кап-кап…

Откуда он здесь? Неужели он совсем один? Ой, что это я? Это же всего лишь сон… так ведь?

– Кто ты? – прошептала я.

Казалось бы, вокруг было пусто, но слова разнеслись эхом по темноте. Ребёнок вздрогнул и сжался, словно готовясь к удару. Видимо он не заметил моего прихода.

– Ты чего здесь совсем одна? – вновь разнося эхо, сказала я, присев рядом с ней. Это была девочка.

Её волосы струились вниз, почти до самого пола, напоминая своим цветом ночные ручейки, а челка укрывала колени. Она была в одном лишь платье на лямках, в несколько раз больше неё самой. Бедняжка, и сколько же она сидела так в этом холоде?

Вдруг стало тихо, и звон проник в мои уши. Что это? Я потрясла головой и вновь посмотрела на девочку. Но она больше не плакала. Отняв руки от лица, девчонка смотрела на меня своими огромными, желтыми, опухшими от слез глазами. В этих глазах властвовали страх и боль.

– Кто здесь? – шепнула она одними губами.

Проснулась я вся дрожа. По телу туда-сюда бегали волны мурашек. Вроде не кошмар, но почему же такое странное чувство поселилось в груди? Еще и в ушах этот звон. Фу, как же противно.

Вдруг холодный порыв ветра пробежал по моему лицу. Что это? Окно может забыла закрыть?

Я открыла глаза с четким намерением встать и закрыть окно, которое так бессовестно впустило незваного гостя – сквозняк, потревожившего мое и так неспокойное тело. Вот только места, где оно могло бы быть… не было.

Глава 4: Где я?

Знаете, за всю свою жизнь я ни разу не ездила на природу. Да что уж говорить, даже в парки мало ходила. Не то чтобы я ленивая или привереда, нет. Просто у меня не было времени. В восемь в школу до трех, потом на репетицию до шести, а то и до девяти, и домой, спать. В выходные же обычно с папой на выставки или с друзьями в кино, когда как. А нормально отдохнуть некогда. Только учеба, учеба и учеба. Надоело! Даже летом я только к маме в Питер, да к бабушке (по папиной линии) в Подмосковье ездила.

У бабушки тоже по лесам, да по полям погулять особо не получалось. Бабушка ж у меня непростая, бубликом не угостит за красивое личико. «Сначала научись, а потом отдыхать будешь», – так она говорила.

Моя бабушка, а именно Розалина Юрьевна, в прошлом была известным композитором и даже ездила работать за границу. После сорока семи лет непрерывной работы Розалина наконец решила отдохнуть и построила себе особняк в Подмосковье подальше от шумной суеты столицы.

Каждое лето я ездила к бабушке на июль и август в гости. И каждое лето не обходилось без уроков по фортепьяно. Именно бабушка привила мне любовь к клавишным инструментам. Каждое утро после завтрака с пяти лет я занималась и занималась, пока не выучила «К Элизе» до идеала. Думаю, сейчас я даже во сне смогу её сыграть. Но суть не в этом.

Из-за таких тренировок, длившихся несколько часов, я успевала погулять только в саду. Лишь изредка мы с Розалиной Юрьевной выезжали на прогулку в лес. Но то была не дикая природа. Разве можно назвать дорожку, украшенную фонарями и гномиками с улыбками до ушей, дикой? Конечно, нет.

Но теперь моя мечта сбылась. Я очутилась на природе. В настоящем, живом и опасном лесу. Но как? И вообще, куда меня занесло?

Первое, что я увидела, открыв глаза, был огромный дуб с толстым шершавым стволом, возвышающийся надо мной и закрывающий меня от света густой кроной. За ним рядами вырастали из земли другие деревья, как войско за командиром, уходя в темноту. Сделав кое-какие выводы, я поняла, что нахожусь в лесу и нахожусь я здесь ночью. «Ночной лес» – даже звучит страшно. Кровати подо мной, естественно, не было, и я ощущала холодную землю под собой и холодный воздух надо мной. Бок, на котором я лежала, успел полностью онеметь, а все остальное покрылось мурашками. Брр, как же здесь холодно!

Немного полежав и развеяв остатки сна, вся трясясь не столько от холода, сколько от страха, я поняла, что, если лежать лучше не станет, и что мой бок и почка мне еще пригодятся, так что, оперевшись на руки, я села.

Картинка стала вертикальной, и сомнений, что я в лесу, больше быть не могло. Но какого черта я здесь? Нет, я, конечно, подумала, что это был сон во сне, и сейчас я продолжаю спать, но, если бы это был сон, я бы сразу же это поняла. (Мысли уже в клубок запутались от такой скороговорки). Но я четко знаю – это не сон. Чувствую я это, вот и все.

Свою фантазию очень просто отличить от реальности. Осознанный сон отличают разные детали, сразу говорящие тебе: «Ты спишь, малыш, не переживай». Например, замедленные действия или события происходят очень быстро, и ты перемещаешься из одного места в другое. И самое главное – ты четко осознаешь, что спишь. Об этом и говорит название «осознанный сон». Но сейчас мой мозг, бодро попивая мелатонин на завтрак, четко говорил мне: «Я выспался и уже работаю, как белка в колесе». Ну, в принципе, оно и заметно, смотря на то, как быстро мои мысли уже составляют скороговорки и логические цепочки. Хотя бы с этим разобралась.

Вот только от того, что я поняла, что это реальность, легче не стало. Наоборот, вопросов прибавилось. Жаль, но ответов на них, смотря в одну точку, не найдешь, и никто не принесет их тебе на блюдечке, да и ноги уже начали затекать. А спину, спину-то как ломит… Вот говорили взрослые: «Не сиди на холодном!». Эх, вот никогда ж о таком не просила, а теперь на тебе – лес, ночь делай, что хочешь! А я всего лишь хотела поспать… мне ж завтра в школу рано, да и к контрольным не подготовилась… А зачем мне к контрольным готовиться? Я ж не пойми где. Мне сейчас нужно думать о выживании, а не о какой-то оценке. Совсем крыша поехала.

С такими размышлениями, проскользнувшими в моей голове со скоростью света, я наконец встала, и мои ноги блаженно вздохнули. Правда теплее им не стало. Черт, я ж вроде в форме заснула, тогда чего мне так хол… Чего? А где моя одежда?!

Посмотрев на себя, я в шоке осознала, что моей прекрасной теплой формы на мне уже нет. Вместо этого на мне висела какая-то тонкая сорочка прошлых веков с короткими рукавами, покрытая рюшками везде, где это только было возможно. Где МОЯ одежда? Ни юбки, ни жилетки, ни даже часов Петербургских. Ничего. Неужто опять украли?! Одежду забрали и кинули в лесу. Это я в Подмосковье что ли? Тогда кто и зачем? И как они забрались в дом? Неужели дверь забыла закрыть? Вот идиотка, нужно было проверить. А с папой что? Он же не застал их, да? На дворе ночь, он сказал, что будет работать до утра, значит, они не должны были пересечься. Надеюсь, это так и с ним все в порядке. А сорочку зачем на меня надели, могли бы просто убить и всё? Зачем было заморачиваться?.. Погодите. Это зна… значит, меня кто-то переодевал? Б… бандит м… меня переодевал? Меня? Мамочки-и! Я прямо почувствовала, как мои щеки загорелись. А вдруг они ещё что-то сделали?.. Неприличное.

Я обхватила себя руками и закачалась из стороны в сторону, трясясь, как осенний лист. Зрачки метались в разные стороны, как сумасшедшие, перескакивая с дерева на дерево, с земли на небо и по кругу, словно намереваясь выпрыгнуть из орбит. И тут замерли, уставившись в пустоту. «А что, если они еще здесь?», – пискнуло в мозгу.

Клянусь, в тот миг у меня появились крылья, потому как я настолько быстро кинулась прочь с этой поляны, что, мне кажется, опавшие листья взметнулась вверх от моих шагов. Не обращая внимания ни на ветки, царапавшие плечи и лицо, ни на иголки, усеявшие землю, я неслась, как ветер, как торнадо. Глаза, будто оборотни, превратились в кошачьи, помогая с точностью огибать и перепрыгивать препятствия. Для меня было неудивительно, что меня похитили (в нашем-то сгнивающем мире), но никогда еще я не испытывала такой страх, нет, не страх – ужас, заставляющий мозг принуждать работать все тело, лишь бы скрыться. Мысли сейчас выступали в роли кучеров, подгоняя и подгоняя лошадей-ноги, своими фантазиями. Казалось, что бандиты везде: за деревьями, под деревьями, на деревьях. И всё это так давило на меня, что сердце начинало биться ещё сильнее.

И тогда я увидела между деревьями просветы. Они были ели различимы в темноте, но я сразу поняла – там выход из леса. «Может там трасса?», – подумала я. Облегчение приблизилось к моему сердцу. У трассы помощь будет найти легче, главное добежать до туда.

И вот до конца леса осталось пару шагов. Усталость подкралась ко мне, как смерть с косой, но я не снижала темп и продолжала бежать. Вперед, вперед, вперед… И в лесной тишине прозвучало:

– Шварк!

Нога запульсировала от боли, и я полетела на мерзлую землю, не удержав равновесия. Палая листва обволокла мое лицо и тело, охлаждая их, но сердце наоборот забилось сильнее, распаляя организм. «Теперь они точно догонят», – решила я, дрожа всем телом. Старая волна страха накрыла меня, вновь утаскивая в пучину ужаса. Казалось, что сейчас грубая рука схватит за лодыжку и утащит в свое логово мерзости, и, из-за этого, голову поднять было еще страшнее. Так что я продолжала лежать лицом в землю, слушая стук собственного сердца. Одна сторона меня твердила, что нужно продолжать бежать, в то время как другая в страхе тряслась и боялась пошевелиться, не уступая первой. Но их конфликт длился недолго, и был решен легкими, к которым воздух не поступал.

Поднявшись на локтях, я резко обернулась, ища врага, тогда как легкие наполнялись кислородом, вздымая грудь. В темноте было плохо видно, так что никакого движения я не уловила, зато увидела небольшое бревно с суком, за которое я видимо и зацепилась, на что указывала ноющая правая нога. Стараясь восстановить дыхание и продолжая дрожать, я осторожно поднялась и попыталась наступить на больную конечность, на что та протестующе откликнулась. До просветов пришлось допрыгивать, хватаясь за деревья. Вот как так надо было умудриться споткнуться о сук? Эх, нога моя, ноженька, прости родная, все ради спасения.

Пришлось делать передышки, всё-таки вторая нога была уже на пределе от долгого марафона по лесу, но все мои страдания окупились. Я смогла выйти на свет.

Бесконечная равнина и леса простирались далеко за горизонт, где обычно скрывалось солнце. Дикая, нетронутая трава раскачивалась, ласкаемая порывами ночного ветра. Бутоны полевых цветов спокойно спали, разрастаясь во все стороны, покуда видел глаз. Овивая холм своей серебристой чешуей, внизу пролегала река, утекая вдаль. Белый месяц своим светом нежно прикасался к земле, заменяя брата на небесном посту. Подружки-звезды малые, да большие сверкали в небе, составляя компанию светилу. Только иногда они исчезали за редкими облачками. Ни один звук не нарушал эту гармонию, лишь шелест колосьев дополнял её. Все мысли забывались, как под гипнозом, стоило глазам увидеть эту красоту. Так я и застыла, как окаменевшая, на одной ноге, уставившись вперед. Ни трассы вдали, ни звуков машин, ни домика, ни одной телерадио вышки не было видно. Ничего не напоминало о бурной жизни всё время куда-то спешащих людей. Вокруг царило только спокойствие, заставляя забыться и насладиться красотой природы. Время будто бы замедлилось при виде девственной земли, не пораженной человеком. Даже дышать становилось легче, точно все заботы и проблемы, завороженные прекрасным видом, отпускали стянутую словно цепями грудь. И сердце моё успокоилось, позволяя ветру охладить голову и разум. Здравые мысли сами собой зашевелились в где-то в черепной коробке, просыпаясь от «природного гипноза».

Если логически подумать, бандиты, скорее всего, просто бросили меня и уехали. Если бы они были там, то обосновались где-нибудь неподалеку, если бы я им настолько была нужна. Не хочу знать, зачем они оставили меня в сорочке. Представлю, что по доброте душевной.

Если же они все-таки были где-то рядом с той полянкой, то понять куда я убежала они не смогут. Слишком много вариантов. Бежала я около двадцати минут, так что полянка наверняка довольно далеко, и моё падение бандиты не услышали. Буду надеяться.

Следовательно, сейчас нужно просто найти аппарат связи, ну или людей. Если они тут есть. Да и вообще, где это самое «тут»? У нас же снег в Москве, минус пять, а тут лето! Меня в Краснодарскому краю, что ли кинули? Но как?!

Ладно, бессмысленно сейчас ломать себе голову. Найду полицию, они мне помогут, а для начала нужно просто отыскать людей или телефон. Людей или телефон… Крепись, Надя.

Но «просто отыскать людей или телефон…» оказалось не так уж просто. Во-первых, прыгать на одной ноге не было сил, во-вторых, понять в каком направлении двигаться было невозможно, поскольку ничего человеческого в пределах моего взора не было, ну и в-третьих, правая нога очень сильно болела, отнимая последние силы.

Устало усадив себя на мягкую траву под тенями деревьев, я подтащила к себе пострадавшую конечность и принялась её осматривать. В паре сантиметров от пальцев раскрылась овалообразная рана с рваными краями, из которой текла черная жидкость – кровь. Я не брезгливая, но факт, что я поранилась в лесу меня не радует. Повертев ногой, стало понятно, что с лодыжкой тоже что-то не так – на прикосновения она отзывалась болью, но открытой раны не было. Скорее всего я её вывихнула или растянула при падении. Эх, теперь пару дней точно будет болеть.

Осмыслив ситуацию, я помотала головой и, увидев то, что мне нужно, засеменила к нему на четвереньках. Пройдя пару метров в глубь леса, что было не очень приятно, я схватила нужный мне предмет за один конец, и поспешила вернуться обратно. Вновь усевшись на траву, я подтащила к себе предмет целиком и уложила перед собой. Он оказался намного больше, чем я представляла, но это было не так важно. Предметом была длинная ветка березы, которую можно было сжать в руке. Из неё я решила сделать своего рода посох-костыль для ходьбы.

Принявшись отчищать палку от мелких веточек, я измазала все руки о гнилую кору. Когда же все веточки были содраны, я отмерила на глаз нужную мне длину и сломала палку почти пополам. Ну вот и всё, костыль готов.

Теперь дело осталось за малым – спуститься к реке. Оперевшись на новенький костыль, я встала, заодно испытав его. Не сломался, уже хорошо. Шаг за шагом я принялась пробираться через полевую траву к водоёму. Вниз было спускаться не так сложно, как я ожидала. Спуск был пологим и не представлял угрозы ни для меня, ни для палки.

Когда я добралась до реки, ноги так сильно болели, что хотелось выть. Для человека, который давно не занимался спортом, предел наступил еще далеко в лесу. Плюхнувшись на землю, я отложила палку-костыль и подползла к реке. Двигаться на четвереньках было намного легче чем с палкой.

Покуда я спускалась, у меня ещё оставались сомнения на счет промывания раны в реке. Всё-таки мало ли какая там вода. Но когда я увидела дно, освещенное серебристым светом, который то и дело отражали рыбки своей чешуёй, я оторопела. Такая чистая вода! Я что, в раю?