Скала и ручей

– В Оросе у меня остались бывшая жена и сын, – неожиданно для самого себя вдруг заговорил он. – Тамара пишет мне раз в пару месяцев, рассказывает, как здоровье Мити. Он болен, с рождения парализован, и мозг у него серьезно поврежден. Просто несчастный случай во время родов, который пустил всю нашу жизнь кувырком… Сначала я страшно скучал, потом было горько, а потом я перестал отвечать ей. Пришло какое-то равнодушие. Я только посылаю им деньги, а она хоть немного поддерживает Митино здоровье. Может быть, это звучит жестоко, но мы постоянно держимся между жизнью и смертью. Я даже не представляю, как он мучается, но точно знаю, что такая жизнь ему не в радость. И все равно мы бегаем по кругу: охота – пересылка – операция ребенку, иногда хватает на то, чтобы Тамара оплачивала все долги, иногда – на большее, когда нам обоим везет с работой. Если я погибну в тайге, мой сын тоже умрет. Мои деньги – единственная поддержка его жизни. Но иногда я сомневаюсь, действительно ли это так нужно. Выбрал бы мальчик такую жизнь, если бы мог выбирать?

– Что может быть хуже жизни без всякого смысла… А Тамара? Что будет с ней?

– Не знаю, – вздохнул Ринат. – Может быть, погорюет для приличия месяц-другой и выйдет замуж. Подозреваю, что ей уже сейчас есть, за кого, но она не решается.

– Но ведь у нее, в отличие от вас… от тебя есть чувства! – воскликнула Элина и с жаром схватила его руку. – Настоящие чувства не исчезнут просто так, и горевать для приличия они не способны. Вместе с настоящей любовью чаще всего уходит и жизнь. А если ее и не было, тогда, разумеется, и жизни нет, и горя тоже. Чувства иногда делают нам очень больно, но именно они заставляют нас быть живыми!

Тяжело дыша, словно после быстрого бега, она умолкла, встревоженно глядя на Рината, но тот молчал, хмуро ковыряя землю носком ботинка. Мысли о бывшей жене и сыне когда-то причиняли ему боль, но уже не ранили так, как раньше: он привык быть один, привык к тому, что вся жизнь проходит мимо, и что прошлое неизбежно остается там, где ему и место.

– Жизнь – это всего лишь биология, – ответил он и сам же отругал себя за грубые слова. – Пойдем спать, Элина. Иначе мы оба сейчас наговорим лишнего.

Девушка грустно покачала головой, но он сделал вид, что ничего не заметил. Вместе они вернулись в дом, но там уже было тихо: парни разошлись спать, так и не дождавшись его, постелили себе прямо на полу коврики и улеглись по-походному, в спальники. Саша и Андрей уже заснули, а Федор подсвечивал веснушчатое лицо и короткую рыжую щетину голубоватым светом телефона. Эля тоже потянулась было к своему рюкзаку, но Ринат ее окликнул:

– Погоди. Я тебе сейчас на диване постелю.

Федор приподнялся на локте.

– Что ты решил, охотник?

– Завтра встаем в семь, – коротко сказал Ринат и бросил на диван ворох подушек и чистых простыней. – Два дня на тренировки, а потом пойдем.

Утром Ринат поднялся раньше обыкновенного: стрелка на крошечных настенных часах еще не успела подобраться к шести. В доме было тихо, но раздавались посторонние, непривычные звуки: посвистывал носом простуженный Андрей, скрипел диван от того, что ворочалась в беспокойном сне Элина, то и дело пищал телефон Федора от уведомлений. Ринат написал записку о том, что если он не вернется к семи, то завтрак на кухонном столе, и вышел из дома.

Ранняя прохлада была приятной. Жара уже ползла по долине, разливаясь вместе с солнечным светом, и этот контраст тепла и холода обжигал и бодрил. Ночью выпала роса, легкие кроссовки мгновенно промокли, но, едва оказавшись на солнце, столь же быстро высохли, и до дома шамана Ринат дошел намного быстрее, чем накануне. По этой же причине он больше любил ходить и работать в одиночку: никто не задерживал, не задавал вопросов, и если он в чем-то ошибался, то винить мог только себя, и из-за его ошибок не страдали другие.

Даши-Батар, в старой потрепанной футболке и помятых штанах и еще более узкоглазый спросонья, открыл быстро. Из глубины избы сладко пахнуло свежей выпечкой и кислым молоком.

– Амар мэндэ, Даши-Батар, – улыбнулся Ринат. – Завтракаешь?

– Заходи, сынок, – степенно кивнул шаман. – Только сели.

От недавнего камлания в избе не осталось и следа: только пучки сухой травы, бадейки с шерстяными кистями да обереги по углам и на полу напоминали о чужой природе междумирья, что царила в этом отдаленном от всех других доме. Шаман и вправду садился завтракать, но не один: в углу, между столом и дверью, сидел светловолосый парень лет тридцати. Полосатая тельняшка не по размеру висела на его плечах, как на сухой ветке, штаны были закатаны до колен, невольно обнажая синяки и ссадины на худых жилистых ногах. На груди у него болтался крохотный осколок аметиста на простом черном шнурке. Парень выглядел бледным, но вполне живым и здоровым, без крови и грязи его лицо оказалось простым и приятным, неопрятную щетину он тоже сбрил, вместе с ней сбросив лишних лет пять.

– Амар мэндэ, Ринат Алексеевич! – улыбнулся он и приветственно приподнял руку. Надо же, и отчество знает.

– Амар мэндэ… Рома? – Ринат удивленно изогнул бровь. – Поразительно…

– Ты хочешь сказать, он вчера еле жив был, – послышался за спиной голос шамана с легким акцентом, и Ринат обернулся в не меньшем удивлении. – А только светлые духи его душу приняли. И камень твой, что он надел нынче, еще как помог. Высота две девятьсот, не меньше, – довольный шаман тронул аметистовый осколок на шнурке у Ромы и весело поцокал языком. – Хороший камень, сильный. Раны заживут быстро.

– Я уже и не помню, где его взял, – Ринат поскреб в затылке и устроился на свободное место, у окна. В памяти невольно встала черноволосая девочка с хитрыми голубыми глазами, которая намедни самозабвенно врала про взятый на такой серьезной высоте камень с плохими примесями кварца и базальта. Тем временем Даши-Батар плеснул ему в кружку горный настой из самовара, насыпал в деревянную самодельную миску горсть ягод и орехов. – Но, видно, и правда высоко, раз такой хороший. Рома, ребята, которые ходили с тобой, хотят пойти еще раз… со мной. Они ночевали у меня и как-то убедили пойти с ними. Сегодня и завтра потренируемся, а в понедельник выйдем на маршрут.

– Я хочу с вами, – поднял светлые серые глаза Рома. – Пожалуйста, Ринат Алексеевич. руководитель из меня так себе, но помогать вам…

– А позволь спросить, откуда ты меня знаешь?

– Так в Аршате вас все знают, – он смущенно пожал плечами. – У вас самые лучшие аметисты.

– Рома, – Ринат взглянул на него строго. – Во-первых, прекрати мне выкать, у нас разница лет десять, если не меньше. Во-вторых, три дня назад в тайге ты чуть не погиб. Неужели настолько быстро восстановился? Твоя рана не могла так надежно зажить. Да и в общем…

– Знаете, Ринат Алексеевич… Ринат, – поправился Рома. – Утром я проснулся и чувствовал себя так, будто три дня лежал без сознания и ничего не помнил. И не чувствовал ничего. Вам… Тебе очень повезло в жизни, если ты не знал, что наш дар заботится о нас. Драгоценностям ведь выгодно быть кому-то нужными. Мы восстанавливаемся намного быстрее и легче обыкновенных людей.

– Я знаю. Но да, почти не проверял.

Пока Рома рассказывал, он вспомнил, что и сам замечал у себя необычную способность легче переносить боль и тяжелые физические нагрузки, таскать тяжелый рюкзак и выживать в непростых условиях, где кто-нибудь, умеющий чувствовать, давно бы разрыдался от страха, ударился в панику или просто заболел от холода, голода, сырости. Долгие и суровые экспедиции были не под силу обыкновенным людям. Выросшие в уютных и приятных условиях города, они не могли долго ходить и носить за спиной громоздкие рюкзаки со снаряжением, продуктами и геологическими пробами, не умели терпеть усталость, непогоду, сырость и грязь, холодные ночи, отступали перед трудностями, не знали, что значить протягивать руку помощи. Возможно, потому, что их чувства запрещали им это. А может быть, просто никто и никогда не подавал руку первым.

И если вся природа вставала за спиной у необыкновенного человека, и светлые духи принимали его душу, и камни делились собственной силой, то охотно верилось в его бессмертие – пускай даже не совсем физическое, а лишь духовное.

– А еще я знаю, что горное сердце действительно существует, – негромко и доверительно добавил Рома. В очередной раз наткнувшись на непробиваемую стену из сурового и насмешливого взгляда старшего охотника, он резко дернул вверх рукав тельняшки, и Ринат увидел небольшую татуировку на его правом запястье: простую и строгую розу ветров с одним длинным лучом, указывающим только вперед и обвитым изящной лентой.

– Что это?

– О племени, что живет высоко в горах и охраняет это самое сердце, вы… ты наверняка не слышал, – прищурился Рома. Ринат качнул головой, к великому его удовольствию. – А я знаю к нему дорогу.

– Что ж… Два дня отдохнуть тебе хватит?

* * *

Солнце вальяжно раскинулось на полу и позолотило бока всем кружкам, котелкам и железу. Сквозь стекла и плотную пелену дымки проходили тонкие лучи, как струны. Таежный туман, серебристый и густой, скользил вдоль окон, и казалось, что облака спустились на землю, а вокруг нет больше ничего, кроме этого густого дымчатого серебра.

Погода для выходов выдалась самой неподходящей: вязкая, тяжелая духота и плохая видимость, и ребята после завтрака собрались в просторной и теплой гостиной. Ринат прикрепил на мольберте большой листок, с чердака принес один из самых больших рюкзаков, вытряхнул все содержимое из рюкзаков своих гостей. Немного простуженный еще в тайге, Андрей в новый поход идти не мог, поэтому ушел спать наверх, Саша, и в прошлый раз собравшийся за компанию, больше так рисковать не собирался, поэтому на новый поход решились только Федор и Элина. Рома, хотя немного прихрамывал и то и дело морщился, потирая ноющие ребра, все равно присоединился к собранию, пообещав Ринату, что будет осторожен.

На полу разложили большую цветную карту. Потрепанная по углам, кое-где порванная и заклеенная скотчем, исчерканная синим и красным карандашами, она выглядела раритетом – Элина даже бережно разгладила уголки, закрепив их книгами и деревянными чурками.

Ринат сел у низа карты, скрестив ноги и поставив рядом большую кружку заваренной мяты и ромашки.

– Перед вами карта местности от Аршата до вершин Небесного Престола. Сейчас мы находимся в низовьях реки Улай-Су. Большинство поселков и турбаз расположено вдоль русла, и тайга там не такая глухая. Первые дней пять у нас не будет проблем ни с водой, ни с ночлегом, погодные условия тоже можно исключить: конец лета здесь довольно мягкий.

– Что с поклажей? – поинтересовался Федор.

– Сами, – с некоторым удивлением приподнял бровь охотник. – От базы до базы тут не так далеко, километров семь-десять. Примерно на шестой день мы выйдем к первым перевалам. Вершины Генерал и Дева отделены от нас семью долинами, но путь там непростой. На семь долин стоит закладывать дней восемь, итого уже почти две недели. Последние долины уже очень холодные, поэтому возьмем теплые вещи, и поначалу они будут казаться вам лишним грузом. Но позже вы не пожалеете. Когда дойдем до взлетов Генерала – окажемся в суровых зимних условиях. Высота там… нешуточная. И верховья реки Улай-Су – вовсе не ручеек. С вершин Генерала берет свое начало и другая река, Чонг-Су, и между Генералом и Девой – очень мощный поток воды от слияния двух рек. Будет трудно. И чем выше, тем холоднее. Словом… две недели туда, потом, если повезет, спустимся с другой стороны хребта и выйдем к морю. А там либо нас подберут торговые суда, либо продолжим наш поход по побережью, пока не окажемся хоть в какой-то транспортной доступности.

– Ты сам-то там был?

– До самого Небесного Престола еще не доходил. Но на перевале Ветреном, который соединяет Генерала и Деву, был четыре года назад.

– Что ждет нас за последним перевалом, неизвестно, – негромко проговорил Рома. Он будто стеснялся собственных знаний, особенно после того, как невольно подвел всю компанию. – Дело в том, что там живет племя, которое не любит чужаков. Они не приходят к нам, ну а мы… Просто не тревожим их. Поэтому перевал Ветреный практически никогда не проходят насквозь, только радиально.

– Может быть, они достаточно разумны, чтобы не лезть в чужую жизнь? – хмыкнул Федор. – Вот и мы не будем.

– Но пройти мимо у нас просто не получится, – неуверенно добавил Рома. – Просто проблема в том, что они считают себя охраной Небесного Престола. И если мы все-таки туда доберемся, то придется либо с ними договариваться, либо… ну…

– Принимать радикальные меры ради собственной безопасности, – вышел из положения Ринат. – Но в любом случае, пока у нас другие проблемы. Кто из вас умеет разжигать костер под дождем?

– Я вроде умею, – поскреб подбородок Рома. Ринат усмехнулся:

– Ты охотник, тебе положено. Я вот ребят спросил.

Федор и Элина переглянулись. Костер и дождь, огонь и вода были стихиями противоположными, и сталкивать их намеренно казалось чистым безумием, но другого способа спастись в холодную и сырую таежную ночь не было. Ведь выше и дальше царил такой холод, что палатка от него не спасала. А еще было множество рисков, в том числе – обыкновенно потерять ту же палатку.

Ринат взял спички, сухое горючее, пустую тетрадь, и все вместе вышли на улицу. Туман все еще бродил туда-сюда, солнце висело за густой пыльной завесой, и вокруг словно задержались предрассветные сизые сумерки. Хозяин привел ребят на задний дворик: там у него жила пересаженная дикая вишня и пряталась недостроенная баня. Он все планировал ее доделать, но никак не хватало рук и времени. Зато рядом с баней притаился открытый уличный душ, который поначалу никто не заметил. Ринат дал спички Элине, а сухое горючее и тетрадь – Федору, посоветовал спрятать все это под полы курток и незаметно повернул рукоятку.

Холодные струи тихо, но настойчиво полились за шиворот, окутали все тело холодом. Элина возмущенно взвизгнула, а Федор отскочил в сторону:

– Ты что делаешь!

– У дождя ты так не спросишь. Это еще слабый напор. Заходите под воду и разжигайте.

Мокрый и злой, Федор безрезультатно чиркал спичками, пока Элина бесполезно прикрывала его ладонями, и шепотом ругался. Его сестра совсем сникла, длинные волнистые волосы тоскливо налипли на лоб и щеки, мокрые рукава приставали к рукам и мешались.

– Может, помочь им? – тихо спросил Рома.

– Может, и помочь, – Ринат отвел струю в сторону и указал на многочисленные доски и широкие стружки, валяющиеся повсюду. – Лес никогда не бывает мокрым насквозь. Под особенно густым лапником или корнями можно обнаружить более-менее сухие ветки, кору и обломки. Они лучше подойдут для розжига, потому что бумага намокает моментально. Еще, прежде чем строить конструкцию – лучше в форме шалаша, он будет выше сильнее защищен от ветра, – под него нужно сделать настил из той же щепы. Иначе ваш костер захлебнется в луже.

Спустя добрых пятнадцать минут Элине наконец удалось закрыть костер от дождя полами куртки, и пламя, жарко вспыхнув даже под легкими струями воды, дохнуло ей прямо в лицо. Вскоре огонь выровнялся, сделался равномерным, хотя костер был совсем крошечным и давал очень мало тепла, технически с заданием они справились.

Ринат затушил пламя и затоптал ботинком тлеющую горстку углей и пепла.

– Пока вы все равно мокрые и солнце в самом зените, предлагаю перейти к более серьезным водным процедурам.

Страница 2

Даже в Аршате ночью уже намного холоднее, чем в начале сезона. Кажется, я бессмысленно трачу время, хотя мог бы уйти в третью экспедицию и принести что-нибудь еще. Открыл недавно жилу турмалина в низовьях реки Узун-Су, хотя говорили, что в тех местах давно уже все растащено. Может быть, мне везет, а может, люди просто невнимательные.

Не хотел заводить новых знакомств, но они находят меня сами. Пока не знаю, как к ним относиться, но ребята просят помощи, а мне до сих пор трудно кому-то отказывать. Девушка немного странная. Рядом с ней мне не по себе, кажется, что она играет и со своими, и с моими чувствами, словно прощупывает почву: как далеко еще сможет зайти эта игра, сколько еще потребуется дней, чтобы меня втянуть в эти правила и соблазнить. Думаю, что у нее ничего не получится. Я разучился любить и влюбляться, но все еще скучаю по твоим глазам.

Помнишь, я думал, доберусь или нет до Небесного престола? Если соглашусь на условия Руслана, то, наверное, придется. И он, и ребята говорят об одном и том же. “Горное сердце” – аметистовая жеода с халцедоновым агатом11 – самый дорогой минерал, который сейчас известен. Полагаю, люди приписывают ему и те свойства, которыми он не обладает, но легенды обрастают новыми легендами. Всем так хочется верить в сказку, потому что легче всего верить в то, что ты сам так удачно сложил в голове.

Если мне удастся найти “горное сердце” и вернуться живым – мы с тобой больше не будем ни в чем нуждаться. Ну а если нет… впрочем, об этом ты не узнаешь.

Пальцы мерзнут, как проклятые. Пик Менгу-Тау основательно поморозил мне руки. Пойду греться чаем.

Глава 6. Холод и тепло

После холодного душа жаркая погода показалась и в самом деле райской. Туман плавился, тек вдоль заросших тропинок, и густой раскаленный воздух можно было резать ножом. Мягкий и легкий ветер быстро сушил одежду и промокшие кроссовки, выгоревшие на солнце волосы Элины и Ромы посветлели еще сильнее. Золотистые блики играли на прядях и отражались в крупных каплях росы, делая их похожими на драгоценные камни. Ринат невольно поймал себя на том, что сравнивает их с блеском граненых золотых топазов.

У невысокого – в добрых полметра – травянисто-осыпного берега речушки он остановился и сбросил рюкзак. Элина выжала остатки воды с волос и изящно подвязала их пестрой косынкой, а он вдруг протянул ей каску: синюю, поцарапанную и кое-где побитую.

– Это зачем? – нахмурилась девушка.

– Надевай. Сейчас увидишь, – кивнул Ринат и, заметив, что она не справляется, подошел ближе, сам распутал ремешки, задержав на мгновение руку, убрал под каску выбившуюся рыжеватую прядь. Застегивая тугой фастекс под ее подбородком, дотронулся до нежной, не тронутой загаром кожи. Туманно-солнечное марево вокруг задрожало, наполнившись густым и горячим воздухом, и только руки, словно чужие, по-прежнему оставались холодными, бережно храня тепло и нежность светлой кожи с легкими веснушками – застывшими каплями золота.

Элина подергала каску в разные стороны, проверяя, хорошо ли она сидит, и наваждение пропало. Ринат тряхнул головой и взъерошил волосы, сбрасывая неожиданный морок. Поймав хмурый взгляд Федора, наклонился, поднял с земли веревку и систему страховки, надел девушке обвязку вокруг пояса, на части обвязки, что обнимала хрупкую и худую спину, закрепил карабином веревку с крепким, надежным узлом, второй конец вручил Роме.

– Речка Аршат – приток Улай-Су, маленькая и миролюбивая, – произнес он, заглянув с берега и увидев, как быстрый поток мчится, сверкая и брызгаясь, а глубоко на дне гладкими, округлыми боками тускло поблескивают камни. – У нас тут почти равнина, поэтому серьезной опасности нет, но в горах вы должны быть готовы ко всему. Вот так должен быть застрахован технический лидер, или тот, кто отправляется через реку первым. Элина, повернись.

Девушка послушно повертелась, демонстрируя парням узел, цепляющийся за карабин, встегнутый в обвязку на плечах.

– Верхняя часть обвязки называется “бабочка”, а узел, который ее держит – “полусхватывающий тормозящий”. Можно завязать и обыкновенную двойную восьмерку, но этот узел за счет своей подвижности легче контролируется самим идущим. Короче, больше маневренности. Рома, ты стоишь выше по течению и в случае срыва аккуратно выдаешь веревку, чтобы нашего лидера не трепало по всей реке. А мы с Федором стоим ниже и, если Элина срывается, начинаем ее быстро притягивать к берегу. В этом заключается командная страховка, ничего сложного. Именно поэтому технический лидер должен быть поменьше и полегче: в случае чего, его придется вытаскивать, а остальных – вряд ли. Элина, если ты окажешься на том берегу – кричи “земля”. Ясно?

Девушка кивнула, опасливо поглядывая в сторону реки. Аршат был всего лишь притоком большой и мощной горной красавицы Улай-Су, а потому не таким быстрым и сильным, но и его глубина выше пояса и бурное течение, бьющееся по камням, доверия не внушали. зато вселяли надежду крепкие, сильные руки и ободряющие улыбки ребят, мирное и теплое солнце, скатившееся за полдень, легкая и чуть насмешливая улыбка охотника.

– Пошла, – коротко приказал он, и Элина, глубоко вздохнув и зажмурившись от страха, шагнула с крутого берега в течение и сразу же оперлась на сложенные вместе трекинговые палки.

Ледяная вода стиснула ноги, ступни мгновенно заледенели. Под ногой шевельнулся камень, укатился в сторону, и со следующим шагом девушка провалилась по колено, а потом – почти сразу по пояс. Несмотря на жаркий день, река была ледниковой и не прогревалась даже в такую хорошую погоду. Едва не рухнув лицом вперед, Элина вскрикнула. Палки заскользили, теряя опору, течение тащило их прочь и захлестывало до футболки, обдавая лицо и руки леденящими брызгами. Стоять было трудно, девушка пошатнулась, оступилась.

– Не задерживайся, иди! – Ринат попытался перекричать шум и грохот воды и камней. – Идти легче!

Она послушалась. Сделала шаг, затем другой, немного осмелев – выпрямилась, ощущая, как за спиной сквозь карабин шевелится веревка. Всегда легче идти по опасному пути, зная, что у тебя надежный тыл за спиной.

Но вот гладкие валуны на дне подвели. Сильное течение, брызнув особенно высоко на крутых бурунах, потащило прочь и палки, и саму девушку. Потеряв опору, Элина неловко взмахнула руками, повалилась набок и глотнула воды. Она и сама не успела понять, как это произошло, а вода неожиданно оказалась везде: сверху, снизу, со всех сторон. Она ослепительно сверкала под солнцем и давила на голову даже сквозь каску, заливалась горечью в нос и скреблась в горле каким-то песком. С трудом вынырнув, Элина запуталась рукой в веревке, хотела крикнуть, чтобы страховку ослабили, но вновь ледяной поток рванулся в грудь изнутри. Отплевываясь и кашляя, она словно сквозь плотную завесу слышала ругань брата и строгий крик руководителя, больно ударилась плечом и коленом, почувствовала, как в каску сзади влетел еще один камень. От холода все тело свело судорогой, и она была уже не в силах сопротивляться быстрому течению. Ее поволокло куда-то в сторону, и яркое солнце ударило сквозь прозрачную кромку воды.

Резкий рывок протащил ее через самое глубокое место, и вдруг вода ушла: теперь она лежала на камнях, судорожно хватая воздух. Колени сами собой прижались к груди, ее затрясло от сковывающего холода. Кто-то подхватил ее с земли, укрыл теплым махровым полотенцем, принялся растирать руки и плечи. Она задыхалась, отплевываясь, и всхлипывала.

– Элина, посмотри на меня. Посмотри на меня, я здесь, все хорошо, – сквозь туман пробрался мягкий, спокойный голос Рината, и девушка с трудом заставила себя открыть глаза, встретила его добрый и встревоженный взгляд. Он сидел на камнях рядом с ней, Федор и Рома уже спускались бегом с крутой насыпи.

Федор кинулся к Ринату, схватил его за ветровку и рванул на себя:

– Ты псих! Она чуть не утонула!

– Но ведь не утонула. У нее была страховка, по факту за нее отвечали мы, – спокойно возразил охотник. Федор возмущенно раскрыл рот, но он перехватил его руку, держащую воротник, заломил за спину и негромко добавил:

– Вы попросили меня помочь – я делаю все возможное. За два дня нельзя научить людей всем основам безопасности, а вы ведь помните, что бывает с теми, кто сунется в тайгу неподготовленным. Вы должны знать, с чем можно столкнуться, любому страху надо смотреть в лицо.

– Чокнутый, – прошипел Федор, потирая запястье, когда охотник отпустил его. – Элечка, как ты?

Девушка неловко улыбнулась и кивнула, зябко кутаясь в полотенце. Пальцы у нее все еще дрожали то ли от волнения, то ли от холода, и Ринат сам снял с нее каску.

– Все, хватит на сегодня экстрима. Вечером вспомним узлы, остальное завтра. Помогите мне собрать костер, сегодня ночуем в палатке.

– Опять репетиция? – недовольно хмыкнул Федор. Охотник только усмехнулся в ответ. Отдав Элине свою куртку, первым пошел вдоль лесистого берега искать хворост и валежник, и парни вскоре присоединились к нему. Элина, немного передохнув, вытряхнула из рюкзака палатку и принялась воевать с непослушным тентом: времени у нее на это было предостаточно.

Через полчаса на берегу весело затрещал костер. Элина подобралась к нему поближе, стараясь вобрать в себя все то мягкое, обволакивающее тепло, исходившее от яркого живого золота пламени, протянула озябшие руки, и только прыгнувшая на штормовку искра заставила ее отшатнуться, опомниться.

Стряхнув искру, она обняла колени руками, положила на них подбородок. В груди ворочался большой колючий комок, готовый рвануться наружу то ли слезами, то ли истеричным смехом. Ей не верилось, что сегодня она могла умереть, ведь так странно и так неправдоподобно умирать в самый разгар жизни. Однако во рту все еще стояла сладковатая горечь речной воды, волосы слиплись от песка, и болело ушибленное колено – ей ничего не показалось.