Бью, как стреляю!

– А почему голос грустный?

– Грустный почему? – Ульяна продолжала смотреть в окно. – А мне всегда грустно после Нового года. В детстве грустно было, потому что кончались каникулы. А выросла, – она повернулась к матери, – тоже грустно. Ждёшь Нового года. Ждёшь чего-то нового. Загадываешь, планируешь, надеешься. Ждёшь! – В голосе почувствовалась нервозность. – Новый год наступает, а жизнь идёт по-старому. Разве это справедливо? Новый год и старая в нём жизнь.

– Ой ли! Ты всегда любила Новый год. И всегда любила зиму. Что с тобой?

Ульяна промолчала, а мать вздохнула. Что-то непонятное происходило с дочкой.

«Загрустила. В ресторан перестала ходить. Такое ощущение, что боится с кем-то встретиться».

За окном послышался смех. Группа мужчин грузила сумки в машину. Среди них Ульяна увидела Петровича.

– Зовите меня Васей, – попросил он, когда она в бассейне назвала его Петровичем.

– Нет! Васей я называю кота. Этот кот живёт у нас во дворе, и мы домом его подкармливаем. Не хочу повторения. Мой новогодний любовник не должен ассоциироваться с придомовым котом. Хотя вы, Вася, его копия.

За час плескания с Петровичем в бассейне она узнала, почему Новый год мужчины решили отпраздновать в «Берёзовой роще», а не на светской московской тусовке. Мужики частенько устраивали себе мальчишник, чтобы развеяться от повседневных хлопот. Они же бизнесмены. Новый год в «Берёзовом раю» всего лишь ностальгия по прошлому.

– Я сам, Яночка, из этих мест. Знал этот санаторий ещё в далёкую бытность, когда он был профилакторием. Меня сюда родители привозили на выходные дни. Они работали на заводе, а профилакторий был базой отдыха. Предложил друзьям отпраздновать Новый год на родине. – Петрович фыркнул, стирая капли воды со своего лица. – Правда, одного пришлось долго уговаривать. Но Леонид у нас особенный. Ему на Новый год жаркие страны подавай. Он не любит это место.

– Почему?

– Чёрт его знает. Сказал, что не любит. – И, изменив тему разговора, добавил: – А мы завтра уезжаем, Яночка.

Эта новость и послужила поводом стоять у окна и провожать отдыхающих.

«Посмотрю на него в последний раз».

Встреча с Леонидом на банкете её напугала и очень разволновала. Она его узнала, а он её, как выяснилось, нет. Немного поразмыслив, решила, что это даже к лучшему. Постаралась до минимума свести с ним встречи. Но встреча всё же произошла. Случайно. В такое время, когда она и не надеялась его увидеть.

Она вернулась под самое утро, когда другие видят сладкие предутренние сны. Было тихо, и санаторий спал. Спала и охрана, так что пришлось не раз постучать в дверь, прежде чем заспанный охранник запустил женщину в санаторий.

Лифт не работал. Крадучись поднимаясь по лестнице, напевая мотивчик, который только что слушала по радио в машине, она и столкнулась с Леонидом. Он стоял и курил на лестничной площадке. Лестница освещалась аварийным светом, было полутемно, но она его узнала. Узнала и растерялась, а следом споткнулась.

«Не спотыкаться, – отругала себя. – Хватит дрожать!»

Поднимаясь навстречу мужчине, лучше бы споткнулась, чем выдала такое, отчего чертыхалась и ругала себя весь остаток ночи: «Идиотка! Кто дёрнул за язык сказать ему, что ночью надо спать».

– Я не понял, – ответил Леонид, сверля её взглядом.

– Ночью надо спать или заниматься сексом! – Пришлось разъяснять непонятливому.

Ульяну порадовала новость, что он уезжает. Её страшила его власть над ней. По прошествии стольких лет она опять превращалась в робкую и волнительную девочку. Отсюда смятение и суетливость при встрече с ним. Но она давно другая. А получается, что нет?! Скорее бы уехал. Ей надо думать не о нём, а ради чего она здесь.

Ульяна вздохнула. Рой мыслей крутился в голове. Что за силы, которые опять свели их в этом месте? Кто пересёк их орбиты и почудил над ними снова?

– Мама! Ты веришь в судьбу?

– Верю! В народе говорят, что от судьбы не уйдёшь.

Старая женщина подошла к дочери и посмотрела в окно.

– По-моему, они не все. Кого-то не хватает.

– Я не считала.

Ульяна резко отошла от окна. Достала сигареты.

– Пойду покурю.

– Тебе нельзя курить. Ты знаешь, как эта дрянь действует на твой организм, – попыталась остановить мать и отметила про себя: «Если дочка закурила, это уже серьёзно».

Ульяна знала, как эта дрянь действует на её организм.

Врач скорой разъяснил, когда снимал спазм удушливого кашля, рвоты и сильной головной боли после одного праздника:

– У вас аллергия на табачный дым. Она провоцирует другую аллергию на алкоголь. Совмещение невозможно.

– А как же праздники, доктор? Сухой закон и тоскливое сидение в подвыпившей компании?

– Хотите курить – курите. Хотите выпить – выпейте. Но только всё по отдельности и в небольшом количестве.

В дальнейшем, чтобы не провоцировать свой организм, старалась придерживаться совета врача. Пачка дорогих сигарет могла находиться в сумочке долгие месяцы, так, на всякий случай. Этот случай зависел от компании. Или от сильного волнения.

Повертев в руках сигареты, положила обратно в ящик.

– Мама, а я изменилась?

– Для меня нет. Ты кого-то встретила?

– Да. Но пока не спрашивай меня ни о чём.

Леонид стоял у окна и тоже наблюдал, как его товарищи грузят сумки в машину. Чуть ранее они сидели у него в номере и отмечали свой отъезд. Обычно свой отъезд они называли «На посошок!». А за день до этого он принял решение задержаться на несколько дней в санатории.

– Леонид, то тебя еле затащили в эту глушь, то теперь сам из глуши не хочешь выбираться. В чём задержка?

Товарищи его решение не оценили.

– У меня дела. – Леонид не торопился раскрывать причину своей задержки.

Поднимая рюмку, Петрович поинтересовался:

– Леонид! Что за срочное дело? Приличные дела с фигурками и ножками сегодня сдали номера. Остались пенсионерки по путёвкам. – (Телефонный звонок помешал разговору.) – Тихо! Моя пенсионерка звонит.

Товарищи затихли. По голосу и гримасам Петровича можно было понять, что разговор ему был неприятен. Он то оправдывался, то лебезил, стараясь успокоить жену-пенсионерку.

– Дорогушечка! Не кипятись. Уже выезжаем. Вечером буду дома! – Отключив телефон, изобразил жест, что жена достала по самое горло. – Сегодня моя пенсионерка мне всю плешь протешет. С кем я был? Где я был?

Мужики засмеялись и наполнили рюмки – поддержать товарища.

– Можно было задержаться на пару деньков, если бы молодушки остались, – опрокинув рюмку, размечтался Петрович. – И хрен с ними, с волосами и проевшей женой плешью. Ради стройного тела не жалко выдранного клока растительности.

– Так в чём дело? Молодушка уже есть. Любовница новогодняя, – напомнили товарищи.

Леонид напрягся.

– У-у-у! Вот ради неё я бы отложил отъезд. – Вспомнив про встречу в бассейне, Петрович сладко зажмурился. – Мужики! Я с ней в бассейне столкнулся. Скажу одно: цаца ещё та! А фигурка, м-м-м-м, конфетка.

– А какая у неё талия? – Леонид внутренне сжался, не ожидая от себя такого вопроса.

– А что талия? – не понял Петрович.

– Тонкая? Или… – Леонид замялся, понимая, что больше не знает, какие ещё бывают.

– Талия как талия. Как у всех баб. А вот ножки – стройные.

– А как зовут?

– Яна.

Дальнейшему разговору помешал администратор, сообщив о машине.

Товарищи стали прощаться.

– А я догадался, почему наш Лёнечка не едет. – Петрович задержался в дверях. – Бабу хочет найти!

– Какую бабу? – Мужики остановилась.

– Да ту, что нашему Лёне врезала. Я её за задницу, а она ему под дых.

Леонид нахмурился.

– Как найдёшь, будь осторожен, Лёня. Помнишь, что она сказала? – Петрович был сама серьёзность.

– Напомни всем! – попросили мужики.

Интерес к бабе перебил срочность отъезда.

– Сказала, что тренировалась. А где тренировалась? На животике нашего Леонида. – Петрович подмигнул. – Вдруг дамочку перемкнёт, и она решит спуститься ниже? Амбец мужской гордости.

– Скорее, достоинству. – Товарищи загоготали.

– Вот, вот. Леонид, будь осторожен. Не дай воплотить её гнев в реальность.

– Всё, мужики! – Леонид, не оценив шутки, открыл дверь. – На самолёт опоздаете!

Окно стало последние дни излюбленным местом у Леонида.

Проводив как-то друзей пораньше из номера, он подошёл к окну. Собираясь пофилософствовать перед сном, он отвлёкся на сработавшую сигнализацию машины, а потом на женщину. Молодая женщина села в дорогую машину и уехала в ночь. Но перед тем как уехать, ему показалось, что она посмотрела на окна его номера.

«Ничего себе. Пора спать».

Леонид посмотрел на часы.

«И куда мы навострили колёсики в столь поздний час?»

Леонид простоял у окна почти всю ночь, надеясь дождаться её возвращения. Уснул под самое утро, а когда проснулся и посмотрел в окно, машина стояла на месте. Всё повторилось и на следующий вечер.

«Куда её носит?»

Леонид не мог объяснить своего интереса к этой особе. Чем-то она его зацепила. Не то душевной песней, не то теплом тела, которое он уловил под шёлком платья, когда поймал её летящей на колонну. Эта особа интриговала его больше и больше. Хотел с ней завязать знакомство, но днём, в просторах санатория, её было не видно. В ресторан она не ходила, как и на процедуры в лечебный корпус. Мать встречал, а девицу нет. Правда, Петрович обмолвился, что повстречал красотку в бассейне. Но в бассейне ловить встречу с незнакомкой Леонид не хотел – по причине своей нелюбви к таким водоёмам. Предпочитал баню с выходом на реку или морские просторы. Чистые. Светлые. Прозрачные.

Чистоту особенно ценил. За свой чистый и опрятный вид ещё по молодости получил прозвище – Пижон.

Свет как олицетворение тепла. Вероятно, в его жизни этого не хватало. Однажды он почувствовал тепло под тонким эластичным комбинезоном. Но оно ускользнуло, оставив в душе больную рану, которая периодами ныла.

Представление о прозрачности складывал по отношению к людям. Проходя свой жизненный путь, всё больше понимал, что именно прозрачности не хватает, чтобы человеку остаться человеком, а другу другом. В его жизни был один друг – Пашка. Надёжный. Верный. Честный. Остальные же оказались хорошими приятелями, нужными людьми, партнёрами по бизнесу или прилипалами. С годами становилось труднее найти друга, а в суматошное перестроечное время это понятие было забыто. В бизнесе особенно. Тебя кидали, и ты кидал. Каждый дрался за место под солнцем. И это место «под солнцем» он выдрал, скорее, выгрыз, и выгрыз в честном поединке. Ему не в чем себя упрекнуть. Такое было время. Как говорят: пока не перепрыгнешь – не говори «гоп». А он, сказав «гоп», – прыгнул. И у него получилось.

«Куда она мотается? И почему ночью? Очень интересно».

Вот этот интерес и задержал его здесь. От администратора узнал, что женщины пробудут в санатории ещё несколько дней. Чтобы узнать о ночных передвижениях девицы, обратился к давнему приятелю, с которым был знаком по старой жизни в Камнегорске. Встретившись случайно в Москве, мужчины обменялись телефонами. Сейчас помощь начальника постовой службы была очень полезной.

Леонид достал визитку и набрал номер. Поболтав немного о жизни, попросил дать информацию об интересующей его машине.

Смотря вслед уезжающей машине, Леонид вздохнул. Досада и грусть прошлого защемила сердце. Мужчина отошёл от окна и включил телевизор. Новогодняя передача «Песня года» ворвалась в номер, нарушив тишину. Страна веселилась и праздновала, а он снова копался в прошлом. В прошлом, в котором ничего невозможно было изменить. Он пожалел, что не уехал с товарищами.

«Фотография девять на двенадцать», – звучал хрипловатый голос с экрана телевизора.

«Эта девица тоже блондинка».

Первый раз, близко, Леонид столкнулся с ней вчера. Смотря на сумрачный лес в ожидании её приезда, увидел, как подъехала машина. Решение пришло мгновенно. Схватив сигареты, Леонид выскочил из номера. Лифт не работал.

«Отлично. Остаётся лестница». И он вышел на лестничный пролёт.

Девица поднималась по лестнице и тихо пела. Ругая себя за желание с ней познакомиться, мужчина упорно стал дожидаться её на площадке. Похвалив себя за предусмотрительность, что захватил сигареты, закурил. Своё появление в столь поздний час можно было свалить на бессонницу. Не спалось, вышел покурить. Но познакомиться с ней не получилось. Слова девицы вогнали его в ступор, не дав быстро осмыслить сказанное. Пока дошёл смысл, что ночью надо спать или заниматься сексом, она уже проскочила мимо.

Стараясь заглушить досаду неудачного свидания, нервно гася сигарету, тихо прошептал вслед:

– Шалава!

Леонид вернулся в номер очень недовольный собой.

Мужчина закрыл глаза, стараясь представить образ той, что занозой сидела многие годы в сердце. Память выдала шапочку, надвинутую на самые брови, тёмные очки и винтовку, смешно вздрагивающую на худеньких лопатках подростка. И серебристый смех, преследовавший его с новогоднего банкета. И это место, «Берёзовая роща».

За годы, как уехал в Москву, он был здесь всего два раза. Сейчас и несколько лет назад, когда принимал решение по случаю будущего существования профилактория. Приехав принимать дела, Леонид не мог представить, что бильярдный стол, стоящий в холле и покрытый пылью, за которым он с Пашкой гонял шары, навеет на него грусть. Нахлынувшая грусть погонит мужчину туда, где он научился высасывать калину. Он, взрослый, состоявшийся мужчина, вдруг осознает там, что вся его жизнь, выстроенная им для бичевания своей значимости, карьерного роста, силы и величия, разобьётся об эту калину с кислыми морожеными ягодами.

Тонкая душа романтика, которую считал своей слабостью, спрятанная им глубоко внутри, закрытая ширмой, замурованная в бетонный монолит, обложенная каменной кладкой, прорастёт вновь у той калины. Прорастёт, как прорастает зерно, брошенное в почву и ждущее времени своего всхода. Он смотрел на ягоды калины, набирающие свою спелость, а видел пухлые детские губы и слёзы, стекающие серебристыми стразами по щекам. Нагнув куст, он уколол палец. Заноза закровила, напомнив о девочке с пакетом в руке.

– Прости, калина! Почему допустил?

Леонид вернулся в Москву и окунулся в работу. Работа была единственным спасителем душевной боли. Заноза, оставленная в душе, часто давала о себе знать. То затихала, то обострялась. В период обострения самоедство загрызало мужчину до полного душевного опустошения. Он готов был обратиться к врачу, но одна мысль пугала его, что всесильный волчара, которого побаивались сотрудники и опасались партнёры, сидит у психиатра и жалуется на душевную рану.

В момент такого душевного неравновесия Леонид попал на одну из вечеринок. Изрядно выпив и прихватив бутылку виски, отпустил служебную машину и пошёл бродить по ночному городу. Так оказался в городском парке. К нему на лавочку подсел незнакомый мужчина – возможно, такой же одинокий, как и он. Леонид рассказал незнакомцу о своей жизни. Рассказал о своём детстве, как играл с телёнком, который жил зимой за печкой. Как кормил его со своей маленькой ручки хлебом, доедая оставшиеся за ним крошки. Как бегал от злого гусака и ухаживал за маленькими гусятами. Как катался на велосипеде по непролазным дорогам. Как помогал отцу косить сено, а с матерью перебирал картошку. Как приехал в столицу и поступил в престижный вуз. Как отказался от аспирантуры и поехал туда, где морозы сильнее, чем на родной стороне. Как стал заместителем директора большого завода. Он думал, что должность предложили за его настойчивость, за волевой характер, энергичность, за доброту и честность, порядочность и отзывчивость. За его красный диплом. Но – он ошибался. Назначение как аванс за дочь. Вот так он стал зятем директора завода. Красота жены его одурманила, а её умение повелевать мужчинами сделало его послушным и безропотным телком.

Первое время он был доволен собой, своим положением и своей значимостью. Стараясь соответствовать новому образу, стал стесняться деревенского происхождения, как и своих родителей. Стеснялся всего, что отличало от золотой молодёжи, среди которой он находился. Леонид стремился себя переделать, вопреки своему я. Он научился пользоваться ножом и вилкой. Научился жить по правилам золотой молодёжи. Научился угождать жене и тёще. Но это оказалось в жизни не самым важным. Это он понял позднее. Работа учила правилам поведения, общению и деловому этикету, и со временем он догнал тех, на кого равнялся. И стал выше. Но для них так и оставался «деревенщиной».

Конечно, жизнь в деревне проста и ясна. Люди открыты, и отношения между ними как родниковая вода, в которую смотришь и видишь дно. Чисты и прозрачны. Там существует два понятия – хорошо и плохо. Там нет зависти и корысти, а об интригах и говорить нечего.

Леонид вздохнул.

– С новой жизнью я похоронил в себе романтика и мечтателя. Я стал прагматиком.

И вот теперь, казалось бы, у него всё есть, он многого достиг, многому научился, но не хватало тепла, чистых отношений, простоты и ясности. Не хватает пухлых детских губ, высасывающих калину, серебристого смеха. Не хватает удовольствия есть обыкновенной ложкой простую картофельную запеканку. Его жизнь заполнило одиночество. А совесть не даёт покоя спокойно жить – от той подлости, которую он совершил. И от этого ему тяжело и больно.

Незнакомец чувствовал боль Леонида. Бутылка виски давно закончилась, а мужчины продолжали сидеть, наблюдая за меркнущими звёздами в наступающем утреннем рассвете.

– Тебе надо её найти. Вы не договорили, – посоветовал незнакомец.

– Я искал.

– Тогда всё на усмотрение… – И незнакомец поднял руки к небу.

Сейчас Леонид снова в «Берёзовой роще». Не хотел ехать, приятель уговорил. Да и Пашка приснился.

«Почему она заволновалась?» – эта мысль не давала Леониду покоя.

«Кто она?»

Он был уверен, что девица была взволнована и напугана. То, что напугана, можно было объяснить: встреча на тёмной лестнице и в позднее время. Но почему заволновалась? И весь этот бред, сказанный ею, – это маскировка, чтобы скрыть волнение. Кто она?

Её ночные отъезды и приезды под утро, дорогая машина, шубка и мягкий ненавязчивый стиль одежды: всё стильно, неброско, но и не дёшево. Совсем не хотелось так думать, но всё указывало на то, что девица на чьём-то денежном содержании. Это в лучшем случае, а в худшем – обыкновенная элитная проститутка, позволяющая себе дорогие вещи и машины. И дорогие номера санатория. Но почему с ней мать? Женщина не вписывалась в картинку. Проститутки и любовницы с собой матерей не возят. Он это знал.

С проститутками дел не имел, а любовницы у него были. Самые разные. И скромные, и требовательные, и без всяких моральных принципов. С последними он расставался сразу. Эта плеяда современных любовниц вызывала у него раздражение. Если в былые времена любовная связь держалась строго в секрете, то теперь этим хвалились прилюдно. Любовная связь стала модным направлением. Её перестали скрывать. А на работе стала даже престижной.

– Меня выбрал шеф. Я звезда, а вы плебейки.

В такой ситуации больше возмущали мужья, которые, зная проделки жён, включались в обсуждения, хвалясь своей супругой. Мир перевернулся! Леонид имел один раз такую связь, по дурости, пошёл наперекор народной мудрости: не гадь, где живёшь. Завёл служебные отношения с сотрудницей. Сначала уволил мужа, когда в офисе услышал хвастливые оды про жену-красавицу, выбранную шефом. Следом за мужем – жену, любовницу одной ночи, без стеснения устроившую разбор полётов с неугодными ей сотрудниками.

Больше такого себе не позволял.

Скромница задержалась в жизни Леонида немного дольше. Он был готов привести в свой дом на правах гражданского брака, как скромница выставила условия. Статус законной супруги и штамп в паспорте. Леонид был не готов узаконивать брак. Такая, со статусом и штампом, уже была в его жизни. Так и не дождавшись законного статуса, скромница превратилась в требовательную фурию, с которой еле расстался. Леонид её понимал. Понимал всех женщин, обделённых сильным мужским плечом. Каждая мечтала выйти замуж, и каждая желала иметь мужа. И все толки свободных женщин о независимости, о дремучих предрассудках штампа в паспорте – обыкновенные бредни неустроенных особ, обделённых мужским вниманием. Сделай предложение – не задумываясь, бросились бы в загс. Но он был женат, и жениться официально не собирался. Да и калина, как заноза, сидела в душе. А если встретит?

«Ага!»

Леонид заметался по номеру. Он чуть не пропустил приезд девицы.

«Как-то сегодня не по расписанию. Рано вернулась. Я ещё не ждал».

Заметался по номеру, ища сигареты. Сигареты были найдены, но не нашлась ложка для обуви. Чтобы не терять драгоценного времени, засунул ноги в кроссовки, не завязывая шнурки: «Так быстрее! Я на пару минут. Покурить в коридоре».

Пробегая мимо зеркала, бросил оценивающий взгляд: «Лёня! Я тебя не узнаю!»

Выскочив из номера, бросился к лифту. Лифт не работал.

«Очень хорошо. Если лифт не работает, идут пешком. Значит, снова лестница».

Леонид выбежал на лестничный пролёт и поспешно достал сигарету. Чиркнул зажигалкой, но она не загорелась.

– Что за чертовщина?!

Молодая женщина была уже рядом. Будь на работе, он бы выбросил зажигалку в урну. Не пожалел бы, что коллекционная и стоит немалых денег. Но он не на работе. Хотя как знать?

«Я, Леонид Борисович, теперь ночной сторож, – поиздевался сам над собой. – Каждую ночь на посту. Сторожу приезд девицы».

Зажигалка загорелась, когда девица поднялась на площадку, где он стоял.

Ульяна не удивилась, увидев мужчину. Что-то ей подсказывало, что она с ним встретится. Вчера получилось неожиданно, отчего она разволновалась. Разволновалась и сказанула то, что сказанула. Сегодня, чувствуя, что встреча будет, дала установку пройти мимо и не разговаривать. Усмехнулась, увидев болтающиеся шнурки и сигарету, закуренную не тем концом: «Волнуется! Шнурки не завязал, сигарету не так прикурил, перестаёт быть пижоном!»

Глаза молодых людей встретились, и девица улыбнулась. Кивнув в знак приветствия, прошла мимо, твердя как мантру: «Не волнуйся! Молчи!»

Не смолчал Леонид. Видя, что девица проходит мимо, губы мужчины невольно скривились и произнесли:

– Про секс вам пока ничего не могу сказать.

Следом стукнула мысль: «Что за хрень ты несёшь?»

– Приглашаю вас на шампанское, – губы говорили, а мысль стучала: «Совсем сдурел!»

Девица уставилась на мужчину. Втянув голову в плечи, Леонид обдумывал сказанную им ересь про секс и шампанское. Губы мужчины были плотно сжаты. Он не мог определить, в каком положении они должны быть, чтобы не произнести очередную ерунду. Затянувшуюся паузу прервала девица.

– Коньяк, – брякнула она.

– Что коньяк? – не понял Леонид.

– Я пью коньяк. Будет коньяк – приму приглашение.

– Конечно, конечно, – обрадовался Леонид. – У меня мини-бар в номере. Надеюсь, там найдётся коньяк.

Мысленно поругал себя за бардак, который остался после отъезда друзей (пустые бутылки так и остались стоять у стола): «Завтра кто-то получит за это!»

– Если коньяка не будет, разгоню весь санаторий к чёртовой бабушке, – ляпнул он, открывая дверь номера.

– Какую бабушку вы разгоните?

Глаза гостьи смеялись.

– Да я так, сам с собой. – Леонид замялся. – Не обращайте внимания. Прошу!

Номер встретил вошедших людей темнотой.

Ночная гостья задержалась в дверях.

– Темно. Ничего не видно.

– Сейчас мы подключим электрификацию всей страны. Секундочку. – Мужчина протянул руку к выключателю, чтобы включить свет.

– Чур, без верхнего света. У меня от яркого глаза болят, – остановила его гостья.

– Конечно, конечно. Если не желаете верхний свет, я включу ночник.

Продвигаясь в темноте к торшеру, задел ногой бутылку. Падая, она издала резкий звон. Леонид дёрнулся и неуклюже повернулся, задев рукой графин на столе. Графин упал и разбился.

– Вот чёрт! Какой же я неуклюжий! Всё в кучу. И бутылка, и графин. Я сейчас уберу. – Леонид виновато посмотрел на гостью.

– Я помогу. Мне нужна корзина для осколков.

Гостья присела.

– Сейчас, сейчас! – Леонид засуетился.

Ситуация с разбитым графином его озадачила. Такое с ним случалось, много лет назад. Но тогда была бутылка, а сейчас графин. Небольшая разница, но это не меняло сути. Леонид бросал взгляды на гостью, стараясь понять, почему происходит такая закономерность.

– Вот и собрали. – Гостья поднялась, чувствуя себя не слишком уверенно под пристальным взглядом мужчины.

«Скорее бы узнал!»

Но – Леонид её не узнал. О чём они говорили? Да обо всём понемногу. Ульяна была спокойна, мило разговаривала и даже не краснела, ловя на себе изучающие взгляды мужчины. Ждала, что он сейчас произнесёт: «Это ты?» Но – он не узнавал.