Бью, как стреляю!

Утром, не дожидаясь завтрака, сказала матери:

– Что-то голова разболелась. Пройдёмся по свежему воздуху.

Помогая матери закрепить ботинки на лыжах, Ульяна почувствовала на себе взгляд. Оглянувшись, посмотрела на здание. Встречая новый день, оно стояло несокрушимо и торжественно.

Показалось!

Первые шаги по свежему снегу произвели отдачу лыж, и молодая женщина, изображая начинающего лыжника, каракатицей двинулась по лыжне.

– Вот так и поеду до первой берёзки.

– Перед кем дурачишься? – Мать укоризненно покачала головой.

– А вдруг кто наблюдает?

* * *

– Леонид! Что с вашими коленями? – Ульяна подъехала к молодому человеку.

– А что с моими коленями?

На фоне снежной поляны голубой костюм Леонида, привезённый из последней заграничной командировки, смотрелся ярким пятном.

– У вас должен быть угол, а не прямая линия. Посмотрите, как это делаю я. – Ульяна сделала стойку. – Колени должны быть согнуты, а корпус наклонён вперёд. Колени – это амортизатор ног.

– Как в автомобиле. – Леонид засмеялся.

Не обращая внимания на смех, юная тренерша заскользила по снегу, показывая, как должны двигаться руки и ноги.

Вернувшись, продолжила:

– С прямыми ногами на лыжне вы похожи на оловянного солдатика. А со спуска на растопыренную каракатицу. – Девушка изобразила непонятную зверюшку.

Ученик фыркнул.

– Смотрится очень потешно. Хорошо, что никто не видит, а то засмеяли бы такого начальничка.

Тренировки длились несколько дней. Пожертвовав тихим часом, Ульяна посвящала время своему ученику. Найти свободное окно в плотном графике спортсменки было трудно. В красивом спортивном костюме, обильно полив себя одеколоном, Леонид дожидался тренершу в холле профилактория. Серебристый колокольчик смеха слышался раньше, чем появлялась девочка. Разгорячённая тренировкой и сытым обедом, она была хороша. Увидев его, краснела и смущалась, чего нельзя было сказать о подругах. Нагло рассматривая, они отпускали в его адрес колкие шутки, стараясь сконфузить. Но молодого человека это не смущало. Леонид демонстративно брал Ульяну под руку и под неодобрительные взгляды уводил девушку на тренировку.

Кроме подруг, его поведение не одобрил и Пашка.

– Я не пойму тебя, старик, – сказал он, встречая его, радостного, с тренировок. – У тебя интерес к лыжам? Или у тебя интерес к этой девочке?

Леонид промолчал. Промолчал, не зная, поймёт ли его друг. Не говорить же ему, что интерес наблюдать за спортсменкой стал у него весёлым занятием. Его заводило, как она спотыкалась на ровном месте от его пристального взгляда. Несуразица, которую лепетала девочка при встрече спортсменов, прибавляла настроение. А лыжники во время тренировки стали встречаться чаще. Особенно один спортсмен. Вовка. И чего бы этому Вовке не отдыхать после тренировки?

Ночами, лёжа в постели и слушая похрапывание друга, Леонид вспоминал тренировки. Ну как могло не подкупить мужчину искреннее желание девочки научить его спускаться с горки? Тренерша огорчалась, когда он падал в снег и бороздил, как трактор, склон. По-детски радовалась и хлопала в ладоши, если он не сваливался в сугроб.

Леонид и сам уже не знал, чего он больше хочет: быстро научиться или растянуть процесс обучения на время отдыха. Тренировки приносили не только приятное времяпровождение, но и настроение, когда случалось заигрывать с ней. Первый раз заигрывание произошло случайно.

Помогая ему подняться, тренерша не удержала равновесие и упала рядом. Они долго барахтались в белом месиве, выбираясь из снежного плена, а потом весело смеялись, отряхивая друг друга от снега. Девочка была такая естественная и непосредственная, что он залюбовался ею. Он залюбовался, а она оробела и застеснялась. Тогда получилось случайно. А сейчас, чего уж там, он сам, делая вид, что не может подняться, тянул её в сугроб. Не мог он про это рассказать Пашке. Особенно про детские губы, которые бывают так близки. Пашка его бы не понял.

– Не морочь себе голову. Она малолетка, и шашни с ней заводить опасно. Смотри, а то доиграешься! – предупредил друг.

Леонид понимал, но старался не думать об этом: скорее, был уверен в себе, что интерес к девочке – временное явление. Он скоро уедет, и их пути разойдутся.

Сегодня они ездили к калине. Ох уж эти ягоды! Ульяна с таким удовольствием, прямо с куста, так аппетитно смаковала их, что, не удержавшись, он последовал её примеру.

– Их надо высасывать. Так вкуснее! – подсказала она.

– Как высасывать?

Леонид никогда не ел с куста калину, а здесь ещё и высасывать?

– Вот так! – Ульяна нагнула ветку и, набрав в рот ягоды, стала высасывать.

Мужчина не сдержался. То ли дальний лес (и их не увидят), то ли пухлые губы с калиной во рту стали причиной его безрассудства. Притянув девочку к себе, он впился в детские губы вместе с морожеными ягодами. Ожидаемая кислота калины оказалась необыкновенно сладкой. Как и поцелуй. Так что высасывать калину ему очень понравилось.

Спортсменка отпрянула. Широко раскрыла глаза и густо покраснела. Долго хватала открытым ртом холодный воздух:

– Ап-ап-ап…

Леонид забеспокоился, хватит ли воздуха. Уж слишком долго она «ап-ап-ап».

Всю дорогу назад тренерша ехала молча. Возле профилактория, не поднимая глаз, упрекнула:

– Если ещё так сделаете, Леонид, мы больше не будем тренироваться.

Сейчас, лёжа в постели, мужчина ощущал на губах застывшее дыхание девочки.

«А у неё это – первый поцелуй!» – плутоватая улыбка проскользнула на губах.

Леонид накрылся одеялом, опасаясь, что Пашка заметит его улыбку.

– Ты не думаешь прекратить тренировки? Я начинаю беспокоиться за тебя. Она совсем ребёнок! – послышался голос друга.

Ульяна не спала. Прибежав с вечерней тренировки, быстро легла спать, сославшись на усталость. Девочке казалось, что все только и смотрят на её губы, полыхающие огнём. Накрывшись с головой одеялом, она затаилась, прислушиваясь, о чём говорят девчата. Усевшись за столом, подруги разбирали по косточкам Леонида. Он стал самой обсуждаемой темой в команде. О нём говорили везде: в столовой, в раздевалке и даже на тренировке не упускали случая перекинуться парой фраз. Его благоухающий и чистый вид стал большим раздражителем у девчат. Для остроты своей неприязни они придумали ему прозвище – Пижон.

Сейчас за столом обсуждался пахучий одеколон мужчины.

– Раньше в лесу пахло хвоей.

Ульяна услышала голос Верки.

– Ещё пахло подгорелым луком. Это как сигнал нам, что пора на обед. И мы, как голодные волчицы, неслись в столовую. А теперь вместо лука и хвои один мерзкий запах парфюма по всему лесу. Спасения от него нет. И даже здесь, у нас, в комнате. Безобразие! – Девушка толкнула Ульяну. – От тебя воняет, как от твоего Пижона. Я знаю, что не спишь. Прекрати тренировки. Мы беспокоимся за тебя.

Ульяна понюхала руки: «Болтают! Никакого запаха!»

Закончив обсуждать одеколон, девчата перебрались на спортивный костюм Леонида. Каждая деталь одежды была тщательно разобрана. Единодушны были в одном, что не каждый мастер спорта может позволить себе такой. Классная импортная вещь! Везёт же людям!

Перед тем как разойтись спать, они ещё погадали и поспорили, сколько лет «престарелому старцу» и как уберечь «дурёху» от его кошачьих глаз.

Девчата уснули, а Ульяне не спалось: «Он меня поцеловал!»

Это был первый поцелуй девочки. Она терялась в догадках: «Почему он так поцеловал?! Так целуют, когда любят!» Она видела это в кино. Значит, её полюбили! И от мысли, что её полюбили, юное тело обдало жаром. Она теперь такая же взрослая, как и девчата, которые уже целовались с мальчишками. Ульяна вспомнила, как, закатив глаза, Верка делилась своим секретом, как сладко целуется Женька. Но, в отличие от подруги, её поцелуй был кислым. Кислоту дополнял ещё и противный привкус калины. И как же ей теперь быть? Если Леонид её любит, если так поцеловал, то и она должна его полюбить. По-другому не выходит!

Ульяна тихо застонала, вспомнив, что не сказала на тренировке о главном. Рано утром они уезжают из «Берёзовой рощи».

– Ты долго будешь дрыхнуть? – Павел настойчиво потянул Леонида за ногу. – Ты проспал самое интересное, старик!

– А что было интересного в этом забытом богом месте? – Леонид открыл глаза и резко зажмурился.

Луч солнца, пробиваясь через узоры замёрзшего стекла, светил прямо в лицо.

– Первое – это закончился обед. И я уже пообедал. – Павел включил телевизор.

– А второе? – поинтересовался Леонид.

– А второе. – Посмотрев на друга, Павел усмехнулся. – Пока ты почивал в объятиях Морфея, твой личный тренер укатил. Вместе с ней укатили спортсмены, винтовки, лыжи, палки. И куча всякой хуры-муры. Загрузили целый автобус.

Леонид резко сел.

– Как укатила? Может, ты напутал?

– Я напутал? – Пашка поперхнулся. – Да я им, ей в особенности, помогал вещи загружать в автобус. Хочу заметить, что у тренерши был несчастный вид. Она с тоской смотрела на окна, и мне показалось, что хотела кого-то увидеть.

– А ты как там оказался? – Нотка ревности прозвучала в голосе Леонида.

– Пока ваша светлость здесь высыпалась, я спустился в холл за газетой. Там и увидел сборы команды. Я вот что подумал. – Павел сморщил лоб, показывая, что усиленно думает. – Как они умудряются таскать такие тяжести? У твоей тренерши винтовка тяжелее, чем она сама. И почти в её рост. Сразу не поймёшь, кто идёт. Не то человек, не то винтовка!

– Почему она мне вчера ничего не сказала?

– Наверное, ты её чем-то разволновал.

– С чего ты взял?

– Ты бы видел своё блудливое лицо в ночи. – Голос Павла прозвучал серьёзно. – Она хоть школу окончила?

– Не знаю. Не спрашивал. – Леониду стал неприятен разговор. – Но мне стало с ней интересно. Ты же знаешь, как я живу последние годы. Девочка что-то во мне пробудила. А что – я ещё не понял.

Леонид оделся и прошёлся по комнате. По телевизору показывали местные новости. С экрана знакомое лицо рассказывало о выполненных итогах пятилетки. Молодой человек подошёл к окну. Наблюдая за снежинками, вспомнил прогноз погоды. К вечеру обещали вьюгу. Проводить время без звонкого смеха и без тренировок стало скучно. Особенно без калины, где так сладко научился высасывать ягоды!

Леонид засопел.

– Старик! Я возвращаюсь в город. Пошёл вызывать служебную машину.

Стариком друзья назвали друг друга ещё со студенческой скамьи. Это было модно. Такое обращение показывало взрослость и дружбу.

– Что за спешка? У нас два дня в запасе.

– Не могу! Работа зовёт. – Леонид показал на экран. – Директор завода сигнал даёт, что без меня его пятилетка коту под хвост.

Недовольно ворча под нос, Леонид вышел из номера. Пашка не прислушивался, но последнюю фразу услышал.

– Скучно без калины!

– Наш Лёнечка, кажется, влюбился, – пропел Пашка вдогонку другу и полез в шкаф собирать вещи.

Леонид позвонил Пашке на следующий день.

– Старик! На Валдай не хочешь слетать?

– Куда, куда? – удивился Пашка. – На Валдай? Что у тебя за дела там?

– Командировка.

– Странная командировка. У тебя они в основном за бугром или в столице.

– Я по линии профкома. Направили поддержать спортивную команду!

Леонид не стал рассказывать другу, что, вернувшись в город, он позвонил директору спортивного общества «Трудовые резервы», Александру Петровичу. Их пути частенько пересекались на городских совещаниях и заводских мероприятиях. Завод был основным спонсором «Трудовых резервов». Лёгкий трёп о рыбалке, на которой как-то оказались вместе, плавно перешёл на спорт.

– Хорошая команда. – Леонид похвалил спортсменов.

– Команда стабильная. Спасибо тренеру, Мишке. Скоро отчётное собрание, и нам есть чем отчитаться.

– И чем же?

– Как чем?! – В голосе директора спортивного общества зазвучали горделивые нотки. – Первыми местами и местами в первой десятке. Мы на вашу спонсорскую помощь закупили пластиковые лыжи. Показатели явно полезли вверх. Я надеюсь, что одна наша звёздочка может стать мастером спорта.

– А где сейчас команда со звёздочкой?

При упоминании звёздочки настроение у Леонида заиграло.

– Уехали на Валдай. Там проходят соревнования. Две гонки и эстафета. – Александр Петрович высказал сожаление: – Сам поехать не могу. Дела. Вот сижу и ломаю голову, кого бы направить.

– Я поеду. Голову можешь не ломать. – Леонид обрадовался удачному стечению обстоятельств. – Есть повод посмотреть, как работает спонсорская помощь.

Переговорив с Александром Петровичем, набрал справочную аэропорта. Самолёт вылетал вечером, и было время собраться. И было время подумать. Пашка прав, она слишком юна. Его жизнь давно устоялась, и менять её он не собирался. Слишком много обязательств, которые просто так, с разбегу, не решить. Встреча в «Берёзовой роще» – это просто случай, который встряхнул его, зарядив ребячеством. Оказывается, ещё осталось в нём что-то от прежнего Леонида.

«Как же быть?!»

Поцелуй у калины не давал покоя. Мужчина постоянно чувствовал его на своих губах.

«У неё это первый поцелуй!»

– У девочки поцелуй, а у меня что? – вслух произнёс Леонид и сам себе ответил: – А у меня наваждение. Поцелуй и она, застывшая в нём.

Леонид подошёл к окну. Сомнения закрались в душу. А может, не лететь? Но ощущение горячего тела, затрепетавшего в его руках во время поцелуя, подтолкнули к действию. Уж больно хорош он в состоянии, когда всё пульсирует и поёт. Его настроение заметили даже на работе. Слетает на подзарядку.

– Леонид Борисович! Бронировать одноместный номер или двух?

Секретарь уточняла детали командировки.

– Двух! И заказать билет на Павла. – Решение пригласить друга пришло мгновенно.

Пашка будет стопором его желаний, и он набрал номер друга.

Друзья стояли переминаясь от мороза с ноги на ногу. Пашка оказался мудрее. Одет он был в шубу и меховую шапку. Леонид же в ярко-голубой спортивный костюм, который совсем не спасал от холода.

– Хорошо, что додумался надеть тёплый свитер под куртку, – похвалил себя Леонид, приплясывая от мороза.

К началу соревнований друзья опоздали. Не испытывая к биатлону большого интереса, решили отойти в сторону, а не толкаться на трибуне со всеми болельщиками. То, что в биатлоне главное – стрельба, они не знали, поэтому, отойдя от стадиона, встали рядом с небольшой группой мужчин. По их разговорам и по тому, как они подгоняли спортсменов, поняли, что это тренеры.

– Старик, а мы её узнаем? Они все одинаковые. Шапки, очки и комбинезоны. Брр! Ну и мороз! – Леонид снова запрыгал, стараясь согреться.

Пашка не ответил, внимательно наблюдая за появившейся спортсменкой, которая легко и красиво скользила по лыжне. Подбежав поближе к ним, спортсменка споткнулась.

– Убью! – рявкнул стоящий рядом с ними мужчина.

Спортсменка ойкнула и, резко оттолкнувшись палками, побежала в сторону стадиона.

– Понаблюдаем за номером двадцать четыре. Мне кажется, что это Ульяна. – Пашка показал на убегающую спортсменку.

Со стороны стадиона послышался шум.

– Мы зря здесь стоим. – Пашка посмотрел на замерзающего друга. – Нам надо туда, где стреляют. Пошли на стадион.

И друзья побрели в сторону стадиона.

Вспоминая наставления тренера, спортсменка из последних сил преодолевала затяжной подъём.

– Если силы кончились, включаем терпение, – повторял Убью на каждой тренировке. – И ловим ещё кураж.

Вот этот кураж, пойманный у калины, и заставлял её проталкивать отяжелевшие ноги вперёд.

«Любит! – Одна нога вверх. – Не любит! – Вторая нога в подъём. – Любит, не любит! Любит, не любит! – Ноги работали как лепестки ромашки, отрывающиеся при гадании. – Если подъём закончится на любит, значит, любит! А если нет? – Ульяна посмотрела на вершину горы. – Буду гадать снова. Любит! Не любит! – Руки заработали активнее, помогая уставшим ногам скользить вверх. – Терпи! Осталось немного. И ты узнаешь, любят тебя или нет».

Глубоко выдохнув в конце подъёма, оттолкнувшись и приняв стойку перед спуском, спортсменка полетела вниз, понимая, что не успела понять, чем же закончилось гадание. Отвлекла усталость. Стараясь себя успокоить, решила на следующем круге снова погадать. Сейчас необходимо было настроиться на стрельбу.

Первую стрельбу лёжа Ульяна отработала отлично. Ногами уступала. Но у неё всегда так. После пятисот метров она начинала задыхаться и бороться с желанием сойти с дистанции. Это желание подогревалось противным голосом лени.

«У тебя нет сил на равнине, а впереди подъёмы, – ныл голос, давя на жалость. – Ты не осилишь. Сойди сейчас. Это лучше, чем в конце дистанции. Притворись больной. Тебя поймут. Всё знают про твой серьёзный вывих и больное колено».

Преодолевая занудство, спортсменка продолжала бег.

«Ладно! – не сдавался голос. – Это было в конце сезона. И ты подлечила колено. Но оно продолжает временами болеть. Я знаю, как ночами, особенно в непогоду, бродишь приведением по коридорам, не зная, как утихомирить боль. Сойди! У тебя есть оправдание – серьёзный вывих. Хорошо! Не жалко колена, вспомни про обмороженные ноги! Вспомни, как оттираешь их от мороза, рыдая белугой. Сойди! А твои уши? Большие лопухи, как называют их мальчишки. Они смеются, а ты обижаешься на них. Мы ещё не вспомнили про руки. Сойди!»

Ульяна продолжала бежать, не поддаваясь уговорам, и у спортсменки открывалось второе дыхание, и появлялись силы. Хотелось бежать и бежать, скорее, лететь к своей любимой стрельбе.

На смену противному голосу лени приходил голос труда и терпения.

«Умница! – подбадривал он спортсменку. – Выдержала. Не сошла. Скоро стрельба!»

К стрельбе Ульяну пристрастил отец, главный лесничий лесхоза. И на лыжи дочку поставил тоже он. Сначала были лыжи-самоделки, как называл их отец. Две отструганные доски, умело закруглённые в начале. Кроме лыж, отец мастерил кормушки для птиц и зверей, куда они возили корм. Она на своих самоделках шла по широкой лыжне отца, который, передвигаясь на охотничьих лыжах, тащил на салазках корм, чтобы поддержать зверей в суровую зиму. Девочка помнила, как дорогой она постоянно задавала отцу вопросы. Ей было интересно знать, почему у ёлки колючки, а у деревьев листья, почему сейчас зима, а летом лето или почему идёт дождь или падает снег.

Увидев новую лыжню в лесу, поинтересовалась:

– А куда ведёт эта лыжня?

– Лыжня ведёт к людям, – ответил отец.

Повзрослев, стала самостоятельно развозить корм лесным зверям. Заскучав в дороге от своего молчания, начинала петь. Среди заснеженного тихого леса устраивала концерты, остановившись на отдых. Её слушателями были белки, зайцы, птицы, застывшие сосны и горделивые дубы. Сороки и вороны замолкали, когда голос сначала тихо, а потом всё громче разносился по лесному безмолвию.

Ульяна очень любила зиму. Зиму снежную, морозную и вьюжную. То запорошённую белым снегом, то мохнатую от ажурного инея, то с трескучим морозом, то с вьюжистой метелью. Зима была разная, но всегда гордая и строгая. Девочке казалось, что зима – это летящая над землёй белая и светлая птица, от взмаха крыльев которой сердца людей заряжались добром и любовью. Но тишину зимы она любила особенно. Тихую, тихую. До звона в ушах.

На день рождения отец подарил ей настоящие лыжи. А к лыжам – ботинки, которые были на два размера больше.

– Ты слишком быстро растёшь, дочка, – засмеялся отец. – Когда зима наступит, они могут быть малы. Ботинки на вырост.

И ещё отец подарил палки. Настоящие лыжные, а не срубленные ветки дерева с заострённым концом. Она долго гладила серый алюминий, наслаждаясь гладкой поверхностью. Это было огромное счастье. Лыжи. Ботинки. Палки. Никто в классе не мог похвалиться тем, что есть у неё. Такого не было и в школе. Школьные лыжи крепились на валенки.

Свой лес и свои делянки школьница пробежала на лыжах вдоль и поперёк. Ей была знакома каждая лыжня, каждый поворот, каждое дерево и каждая горка. Без лыж в зимнее время Ульяну никто не видел.

А потом появилась стрельба. Девочку восхитила меткая стрельба отца, когда он взял её с сбой на охоту.

– Папочка, научи меня стрелять. Хочу быть такой же меткой, как ты.

Желание выстрелить было больше чем нравоучения отца. Она прослушала, что такое отдача после выстрела. Стараясь казаться взрослой, оттолкнула отца раньше, чем прозвучал выстрел. Сильный толчок в плечо задел лицо. Ульяна упала в снег. Из губ текла кровь.

– Это ружьё. Оно могло убить. Стрельба не любит суетливости, – впервые отругал дочь отец.

Он не разговаривал с Ульяной всю дорогу. Но на этом его наказание не закончилось. Вернувшись домой, поставил дочь в угол. Это было так обидно, что слёзы потекли градом. Она пострадала, а её наказали.

– Не подходить и не утешать, – приказал отец жене и старшей дочери. – Пусть постоит и подумает.

Желание научиться стрелять усиливалось каждый раз, когда отец собирался на охоту. Но после того случая он остерегался брать дочь, как она его ни умоляла. И всё же отец сжалился.

Охотника из неё не получилось. Ульяна выстрелила, как учил отец. Попала с первого выстрела и побежала за своим трофеем. Но, увидев убитую утку, поняла, что стрелять по живому больше не сможет. Бусинки глаз утки, тускнея, превращались в стекло и смотрели на неё осуждающе: «Ты меня убила! За что?»

Красным пятном на белом снегу растекалась кровь.

– Что я наделала! Я убила жизнь! Как я могла?! – Ульяна упала в снег рядом с трофеем и зарыдала. Рыдала долго, громко и навзрыд.

Рыдала целую неделю, повторяя:

– Я! Я! Я! Это сделала я! Я убила жизнь! Я!

Взгляд уходящей жизни ещё долго преследовал девочку.

– Если по живому стрелять не можешь, тогда стреляй по банкам, – предложил отец, видя плачущую дочь. – Для девочки не обязательно быть охотником. Девочка должна быть женой и матерью.

Отец поставил консервную банку на пенёк дерева. Так Ульяна научилась метко стрелять. Сначала мазала, а потом била в самую точку, которую предварительно рисовала в центре.

– Глаз как алмаз, – похвалил отец, – метко стреляешь. Молодец!

А в скором времени отца не стало. Он погиб во время лесного пожара, сбивая пламя с ёлок и деревьев. И Ульяна осталась с мамой и старшей сестрой.

Спортсменка выбежала на равнину, и сердце ёкнуло. Яркий синий костюм сильно выделялся среди тёмной толпы. От неожиданности Ульяна споткнулась, замедлив ход. Грозное «Убью» раскатилось по поляне.

«Почудилось. Посмотрю внимательнее на следующем круге».

До самого стрельбища синий костюм будоражил сознание, мешая восстановить дыхание. Промазала первым выстрелом. Трибуна ахнула.

«Как? Моя любимая стойка. Я на ней никогда не мажу», – спортсменка не верила своему промаху.

Побежала к штрафному кругу, несколько раз оглядываясь на мишень. Так и не поняв, закрыта она или нет, остановилась.

«Может, не на ту мишень смотрю?»

Начала считать, но грозный окрик «Убью» остановил счёт.

«Любит! Не любит! Любит! Не любит!» – частила на подъёме Ульяна.

Ноги сами бежали, а лыжи скользили, словно по маслу. Ей уступали дорогу.

– Вот метелит! – неслось спортсменке вслед. – Не догнать.

За поворотом начиналась равнина, где она видела синий костюм. Но вместо синего костюма стоял Убью и грозил кулаком.

– Ты вторая. Минус восемь, – крикнул он, когда она пробегала мимо. – Дожимай! Первое место будет твоим.

«Дожму».

Ульяна прибавила скорость.

«Подумаешь, восемь секунд. Четыре раза сказать „люблю“ и четыре „не люблю“. Свою медаль повешу возле фотографии отца. Пусть радуется, какая у него дочка».

Когда девочка принесла первую награду, мать долго держала медаль в руках и плакала. Потом повесила рядом с фотографией отца:

– Пусть гордится твоими успехами.

Со стороны сосен выскочил Вовка. Побежал рядом. Он всегда появлялся в нужное время и в нужном месте. И всегда с ценной информацией. Слово своё сдержал, когда взял её под свою опеку. На тренировках был рядом и не реагировал на её просьбы немного передохнуть.

– Хватит ныть! А то палкой по спине получишь.

Была такая у него манера – треснуть палкой спортсмена, если не выкладывался в полную силу. Его удар был равносилен удару током.

– Идёшь в одни ноги с Розкой. Перед финишем небольшой подъём, сделай себе задел. Розка отличный финишёр, может накатить.

– Дурак ты, Вовка! Это мы ещё посмотрим, кто лучший финишёр. Я или Розка кривоногая. – И Ульяна полетела делать себе задел.

Ноги налились свинцом, во рту пересохло, когда спортсменка выбежала на стадион. Трибуна шумела, и крики болельщиков воодушевили на победу. Активно заработали руки. Пересекая финиш, успела заметить, как кто-то, перемахнув через ограждения, побежал к ней. Один в сером, другой в синем. Подцепив девочку под руки, стали целовать её в щёки. Леонид в одну, Павел в другую.

* * *

– Как быстро проходит время. – Ульяна стояла у окна и наблюдала, как разъезжаются гости. Не оборачиваясь, она явно чувствовала, что мать, читая журнал, незаметно наблюдает за ней: грусть заскользила в словах. – Кажется, только вчера был праздник. Гости разъезжаются. Смеха не слышно. Вот так и жизнь проходит.