А зачем цветы?

Вопреки худшим моим ожиданиям, сейчас красавец не зол и не агрессивен, и даже трезв (похоже, не прикасался к алкоголю несколько дней). И даже настроен на разговор.

Не хочет со мной расставаться. Так прямо и заявил.

Впрочем, в это я как раз склонна верить. Вторую такую же дуру, как я, ему будет нелегко отыскать.

О чем я прямо Эдичке и говорю:

– Ищи другую дуру.

В его глазах опять что-то вспыхивает, но запал невелик. Видно, что старается держать себя в руках, и это ему удается. Покуда удается.

– Давай просто поговорим, Лер, – подходит ко мне ближе, я снова отступаю на шаг, хотя страха не чувствую. – Сядем, поговорим… Что тебя не устраивает, что меня не устраивает…

Я изумленно вскидываю брови. ЕГО что-то еще не устраивает? Недостаточно, видимо, я перед ним пласталась. Нужно было больше стараться.

– Знаешь, не вижу больше смысла в этих разговорах, – сразу пресекаю его попытки сблизиться – как на ментальном уровне, так и физически.

Поднимаю с пола увесистую спортивную сумку со своим барахлом. Эдик пытается перехватить мою руку, отталкиваю его с силой. В его взгляде – удивление. Не ожидал от своей “дрессированной обезьянки” такого отпора? Зря.

Отпор мужикам мы с Ольгой научились давать еще со школьной скамьи. Не всем мужикам, разумеется, только тем, кто был – по нашему мнению, – ничтожен. И неплохо в этом преуспели. Главное – не выказывать собственной слабости. И ни в коем случае не демонстрировать страх.

Страх притягивает агрессора. Давно известно.

…Направляюсь к входной двери, попыток удержать меня Эдик больше не предпринимает. Возможно, еще оттого, что наверняка узрел во дворе Ольгину “тачку” и рядом с ней – мою лучшую подругу с мобильником в руке.

До этого мы с Оленькой обсудили, каким образом я стану забирать вещи из квартиры Эдика (точнее, квартиры, которую он снимает). Ольга сразу и категорично заявила, что одну меня к нему не отпустит и, если, не дай Бог, услышит крики или я просто долго не появлюсь, немедленно вызовет полицейских.

Предосторожность нелишняя, но в данном случае опасаться нам с ней нечего – Эд обескуражен моим уходом и, не будучи клиническим дебилом, отлично понимает – насилие ему не поможет, а лишь навредит.

Но все-таки шанса высказаться напоследок он не упускает.

Прислоняется к дверной притолоке, криво улыбается.

– Значит, снова спелась с подружкой?

Что значит – снова? Мы с Ольгой и не расставались. Правда, в последние месяцы (когда я жила с Эдиком) встречались не так уж часто, в основном переписывались в мессенджере, но теперь снова сошлись. И я осознаю, что Ольгиного общества мне реально не хватало.

– Тебе-то что? – бросаю небрежно, отпирая замки.

– Да она – первостатейная манипуляторша, – мягко говорит Эдик, понизив голос, – Если б ты слышала, что она мне о тебе нашептывала…

Резко оборачиваюсь, прежде чем выйти в подъезд.

– Манипулятор – это ты. Манипулятор и абъюзер.

Эдик краснеет. В тошнотворно голубых глазах на какие секунды снова появляется бешенство, но мне уже плевать. Пусть мебель громит, раз энергию некуда девать. Накаченный бездельник.

Небрежно бросаю напоследок:

– Счастливо оставаться, – и, захлопнув за собой дверь, направляюсь к лифту.

Бойфренд не бежит следом. Это ниже его достоинства. Но что просто так он меня в покое не оставит, я более чем уверена.

Впрочем, это уже другой вопрос.

И вообще, подумаю об этом завтра. Или послезавтра. А лучше – никогда.

* * *

…– Вопрос занятости – это вопрос приоритетов, – назидательно говорит Ольга, аккуратно поддевая десертной ложечкой горку взбитых сливок на пирожном (минимум раз в неделю подруга считает нужным баловать себя десертом, вполне обоснованно считая, что на ее весе это если и скажется, то несущественно, зато отказывать себе в маленьких удовольствиях очень вредно для нервной системы).

Я неопределенно пожимаю плечами. Пирожных мне в данный момент не хочется. Вспоминается то ли название какого-то бульварного детектива, то ли фильма (тоже “легкомысленного”) – “Бесплатных пирожных не бывает”.

Ну, положим, бывают. Правда, платить все равно приходится, рано или поздно. Как выражался “Иван Иванович”, “за всё в этой жизни приходится платить. Или РАСПЛАЧИВАТЬСЯ”.

Может быть, кто знает.

Мы сидим вместе с Ольгой в кофейне (весьма цивильной кофейне, уютной, с достаточно высокими расценками, чтобы “всякая шваль” это местечко не облюбовала) и вздыхаем – каждая по своей причине. Хотя с виду никак не скажешь, что мы неудачницы – упакованы прекрасно, мордашки симпатичные, волосы ухоженные и вообще… “Дамочки из высшего общества”. В действительности, конечно, не из высшего, но и не шалавы. Вполне себе успешные девушки, у каждой – приличная работа, каждая при желании легко подыщет себе накаченного “Эдика”… Хотя…

В действительности-то неудачницы. В том, что касается личной жизни – определенно. Ольга в настоящий момент встречается с женатым (при этом вовсе не настаивая, чтобы тот разводился. К чему ей будущий алиментщик? Пусть ее ценит как любовницу, которая в любой момент может послать его лесом.)

Ну, а я… Я заблокировала номер своего “красивого и злого” и вовсе не горю желанием отправиться на поиски более достойного.

Единичный инцидент с загадочным незнакомцем так и остался инцидентом.

Сергей мне так и не перезвонил. И не в моих правилах звонить мужику первой. Даже если мужик заслуживает внимания.

– Никто не бывает СЛИШКОМ занят, – продолжает нудить подруга назидательным тоном. – Если даже и занят, все равно найдет возможность связаться с тем, кто ему или ей нужен.

– Оль, хватит душнить, – вертится у меня на языке. Отлично понимаю, к чему та клонит.

Незачем мне ждать звонка от того, кто почти наверняка не позвонит. Вторая неделя пошла после нашей нечаянной встречи. Вряд ли человек настолько занят, что не нашел свободной минуты, чтобы набрать мой номер. Набрать номер и просто сказать: “Привет, как дела?”

Ольга переводит взгляд на стеклянные двери кафе. И чуть сощуривается. Она сейчас напоминает кошку, изготовившуюся к прыжку. У нее даже в глазах загорается зеленый хищный огонек.

Я тоже поворачиваю голову. И замираю.

– Черт, – еле слышно говорит Ольга, – Породистых собак разбирают еще щенками, породистых мужиков тоже.

Я почти не обращаю внимания на ее слова. (Да и стоит ли на них обращать внимание?)

Вошедших в кофейню “породистых” двое. Оба высокие, спортивные, но не чрезмерно накаченные. Один более светловолосый, даже в некоторую рыжину, бородка небольшая, аккуратная, холеная. На вид лет тридцать – тридцать пять. Другой скорее темно-русый и без бороды. С узким лицом и насмешливыми глазами.

Не узнать его невозможно, хотя в настоящий момент на нем не кожаная куртка, а пальто (впрочем, какая разница?)

Да, для меня невозможно его НЕ узнать.

Он же лишь скользит по мне рассеянным взглядом. И только через пару секунд в его глазах тоже появляется УЗНАВАНИЕ.

А на губах – легкая улыбка.

Чувствую, что краснею. Краснею! Как девочка-подросток. Да что со мной, в самом деле?

Натуральный кринж.

Поспешно отвожу глаза и подношу к губам чашку с отвратительно теплым кофе.

Пожалуй, лучше всего сделать вид, что его не узнала.

Так и разойдемся. “Мы странно встретились и странно распрощались…”

– Добрый день, – Сергей приближается к нашему столику. Его бородатый спутник останавливается у стойки, но тоже бросает взгляд на нас с подругой. Вполне доброжелательный, во всяком случае не холодный, не равнодушный и не наглый.

– Добрый день, – тянет Ольга кокетливо, – Мы знакомы?

– Увы, только с Валерией, – отвечает мерзавец, ничуть не смущенный нечаянной встречей, и уже обращается лично ко мне, – Здравствуйте, Лера.

Велико искушение отвернуться и вообще сделать вид, что приветствуют не меня.

Но, разумеется, я этого не делаю. Тем не менее, отвечаю намеренно холодно.

– Здравствуйте, Сергей.

Ольга моментально всё просекает и на ее пухлых губках (сексапильных, хотя ни грамма силикона) появляется чуть ироничная улыбка.

– Должен извиниться, что не позвонил, – непринужденно говорит этот гад. При более ярком освещении заметно, что ему скорее все-таки к тридцати пяти, нежели тридцати. А также, что он красив. Неброской, сдержанной красотой. Без лишней брутальности. Черты лица тонкие, но опять же, не чрезмерно. – Как-то закрутился, а потом не мог вспомнить, куда подевал вашу визитку.

– Не страшно, – отвечаю как можно небрежнее. – Вообще не критично. С охранной системой у меня проблем нет.

Он улыбается. С улыбкой тоже порядок, зубы ровные и не испорченные. Следит за собой, кто бы сомневался. Машинально бросаю взгляд на его руки. Чистые, ухоженные. Определенно, не руки работяги.

Обручального кольца нет. Вообще нет колец.

Ольга решает напомнить о себе. Подруга у меня та еще проныра. О таких в старину говорили: “На ходу подметки режет”.

– Кстати, я Ольга. Подруга Леры.

Серые (серые? Или серо-зеленые?) глаза Сергея перемещаются на нее, и я немедленно ощущаю укол ревности. Оленька хороша, особенно если стремится понравиться. А сейчас она определенно ХОЧЕТ понравиться моему “спасителю”.

– Сергей, – моя подруга и мой "спаситель" обмениваются рукопожатием.

– Присоединитесь к нам? – обаятельно улыбаясь, предлагает Ольга, – Вместе с товарищем.

Сергей оборачивается на “товарища”, который как раз с двумя чашками кофе в руках отходит от стойки.

– Дим, тут две красавицы предлагают составить нам компанию, ты как, не против?

Дима мягко улыбается.

– Главное, чтобы были не против красавицы.

Ну, нет. Привстаю из-за столика.

– Простите, но мне надо бежать. Жаль, не смогу продолжить приятное знакомство.

Ольга вскидывает брови и желает испепелить меня на месте своими “русалочьими” зенками, но мне все равно.

Я сюда пришла не для того, чтобы меня сочли дешевкой. Дескать, приходят дамочки в кафе, заказывают самое дешевое пойло и одно пирожное на двоих, и ждут появления достойных мужиков, которые, конечно, составят компанию, вдобавок угостят чем-то посущественнее, чем чашечка латте и кремовая “корзиночка”. Ну, а дальше…

Что происходит дальше, Ольга знает не хуже меня. У нас с ней большой опыт барных знакомств.

– Но оставьте хотя бы свой номер, – голос “специалиста по охранным системам” звучит спокойно и приветливо. Нужно быть конченой дурой, чтобы ответить отказом на его предложение.

И все-таки меня так и подмывает ответить отказом.

По одной-единственной причине – как только продиктую ему номер телефона, немедленно начну ждать звонка. Как ждала больше недели. Безуспешно.

Только последняя идиотка может наступить два раза подряд на те же грабли.

Я и есть эта идиотка.

Послушно диктую ему номер, который он тут же набирает на своем “эппловском” айфоне. Снова одаривает меня роскошной улыбкой. Будто мы “не просто” знакомы. Будто между нами проскочила пресловутая “искра”.

А ведь она и впрямь проскочила… кажется.

* * *

"Люблю все твои трещинки"

– У тебя морщинка, – тихо прошептала Настя, осторожно коснувшись кончиками пальцев уголка его глаза.

– Ну… с возрастом люди не молодеют, – Волконский ощутил некоторую неловкость, поймал ее ладонь, поднес к губам тонкие до хрупкости пальцы.

Она отрицательно мотнула головой. Ему показалось, что в ее глубоких глазах мелькнула грусть.

– Я люблю твои морщинки. И родинки. И даже шрамы. Знаешь песню Земфиры – “я помню все твои трещинки”?

Он кивнул, хотя и не помнил по причине того, что поклонником певиц вроде Земфиры никогда не являлся.

Настя удобнее устроилась у него под боком, по-кошачьи свернулась, Волконский в свою очередь обнял ее одной рукой.

– Мне не хочется, чтобы ты уходил…

– Куда я от тебя уйду? Что за странные мысли, малыш?

Она подняла голову, опять ошпарила его пытливым взглядом своих темных глаз.

– Ты не понимаешь… Я тоже раньше не понимала, когда сказки заканчивались дурацкой фразой: “жили они долго и счастливо и умерли в один день”…

– Что значит – умерли? Что ты выдумываешь?

Настя коротко вздохнула, потом отодвинулась от него, приняла сидячее положение.

– Просто не хочу тебя терять, как уже потеряла папу.

– Да что на тебя нашло? – он тоже повернулся лицом к ней, – Я не собираюсь на тот свет. Тридцать шесть – не тот возраст, когда задумываются о таких вещах.

“Хотя с высоты твоих двадцати двух, пожалуй, я действительно старик”, – вползла предательская мысль.

Настя угадала его настроение или просто поняла всю бестактность своих слов. Обвила руками его шею, шепнула на ухо:

– Глупый, я просто тебя очень люблю. Так люблю, что… боюсь потерять.

Он вздохнул.

– Это ты глупышка. Не потеряешь ты меня.

А сам подумал – не поздновато ли он встретил свою истинную любовь? Четырнадцать лет разницы, как ни крути, весьма существенно.

Впрочем, куда хуже было бы, если б он вообще ее не встретил.

– А знаешь, – неожиданно сказала Настя, и он уловил озорной огонек в ее взгляде, – Если б ты был моим ровесником, когда мы познакомились, между нами скорее всего ничего бы не было.

– Это еще почему?

Она забавно сморщила свой маленький аккуратный носик.

– Ну, ты же был мажором… из семьи дипломата.

Он хмыкнул. “Мажором” Волконский никогда себя не ощущал. Во-первых, воспитывали их с братом в строгости, во-вторых… в четырнадцать он осиротел.

Разумеется, ни о каком детском доме речи не шло и не могло идти, их с братом забрали к себе дед с бабушкой со стороны отца. А после дед – ни много, ни мало генерал-майор госбезопасности, – определил старшего внука (его, Сергея) в военное училище.

А “мажоров” в этом училище не чествовали.

Хотя именно “мажором” (точнее, “мажорчиком”) он в первые месяцы пребывания в кадетском корпусе себя и ощутил.

На обидные прозвища Сергей не реагировал (во всяком случае, старался не реагировать), но когда здоровенный “лоб”, неформальный лидер среди курсантов, однажды со своей кодлой его подкараулил на заднем дворе училища и заявил: “Слишком смазливый ты, мажорчик, стать тебе нашей “девочкой”, одним игнором было не ограничиться.

Сергей его ударил. Не обращая внимания на то, что лидера окружали его “присные”, несмотря на то, что тот был выше на полголовы и куда шире в плечах. Ударил в полную силу, провел полноценный аперкот (как когда-то учил отец), а потом сразу же, не давая парню опомниться, два хука – справа и слева. Парень упал на землю, остальная “стая” от неожиданности застыла. Волконский ощутил, что входит в раж. Пусть его забьют до полусмерти, от ярости у него потемнело в глазах. Приблизившись к подонку, не успевшему подняться на ноги, Сергей ударил его ступней в тяжелом ботинке в бок. И, кажется, готов был попросту убить обидчика. За собственное унижение, за “смазливого мажорчика”, за то, как презрительно к нему относились прочие курсанты… за исключением Игоря Кравченко, этнического украинца.

Именно Кравченко в тот раз не позволил остальной стае наброситься на Сергея. Хотя Волконскому казалось – он к этому готов.

Жизнь, вполне благополучная и, как он осознавал, счастливая, закончилась для него с гибелью обоих родителей в автокатастрофе. Он больше не ожидал от жизни ничего хорошего. Да, он ожесточился. Когда судьба вместо ласковой улыбки демонстрирует хищный оскал, невольно станешь жестким. И даже жестоким.

После Кравченко ему поведал, что в момент избиения лидера “стаи” взгляд у Волконского стал настолько страшен, что остальные попросту побоялись к нему приближаться.

С этого момента они с Игорем стали друзьями “не разлей вода”. Впоследствии служили в одном подразделении (внешняя разведка), так же одновременно из структуры ушли, основали свое агентство… но все это было потом.

За драку Сергея, конечно, наказали, но из училища не отчислили – авторитет его деда был высок.

А внешне он продолжал оставаться все тем же – аккуратным, светловолосым юношей достаточно худощавого (едва ли не хрупкого) сложения, с тонким лицом и светло-серыми глазами, взгляд которых мог показаться даже мечтательным… если не вглядываться в их глубину.

Но уже не “мажорчиком”. Ни разу.

– Не любишь мажоров? – с улыбкой поддел он Настеньку, возвращаясь от не слишком веселых воспоминаний юности к нынешней реальности.

Та снова поморщилась.

– Я училась в гимназии для “мажоров”. Папа считал, лучше так, чем в “обычной” школе для…

– Быдла.

Настя слегка покраснела.

– Ну, по крайней мере, у нас строго следили, чтобы учащиеся не уподоблялись уличной шпане.

– Это нормально.

Она мягко улыбнулась.

– Я болтаю всякую ерунду, а ты меня даже не останавливаешь. Я для тебя малолетка?

– Ты для меня – моя девочка, любимая девочка, – притянул ее к себе, поцеловал в волосы.

Настенька коротко вздохнула.

– Твоя. И только твоя.

* * *

…Разумеется, никуда я не ушла. Не оставила “лепшую” подруженьку в компании двух мужиков. Точнее, с “мужиками”, может, и оставила бы, однако разницу между “мужиками” (сиречь, мужланами) и мужчинами, которые кое-чего стОят, мы с Олюшкой давно научились определять.

Наши кавалеры определенно заслуживали внимания. Типичный “средний класс”. Внешне вполне сошли бы за корпоративных менеджеров – одеты с иголочки, шмотки известных брендов, холеная внешность, речь отнюдь не косноязычная, обаятельные улыбки. Бородатый Дима оказался владельцем сыскной конторы с “говорящим” названием “Бестужев и Ко”. Похоже, Ольга положила на него глаз. Хотя на пальце правой руки частного сыщика недвусмысленно красовалось тонкое обручальное кольцо (что, кстати, мою подругу никогда не останавливало при знакомстве. Главное, чтобы мужик был “зачетный”, а то, что женат, шло даже в “плюс”, как бы некий “знак качества”. Холостяки в возрасте “за тридцать” вызывали у моей Оленьки настороженность – будто обладали скрытыми изъянами.)

Первым делом нам предложили перебраться за другой столик, не на виду у широкой публики, и перекусить чем-то более существенным, чем кофе с пироженками. Разумеется, не без спиртного.

Ольга вытащила меня в дамскую комнату “попудрить носик”. По тому, как загорелись у нее глаза и разрумянились щечки, определенно подруга настроилась на приятное продолжение вечера. Я поначалу сомневалась, но мысль о том, что ушлая подружка, чего доброго, положит глаз на Сергея (МОЕГО Сергея!), эти сомнения развеяла. В общем, приведя себя в порядок и критически оглядев собственные накрашенные мордашки, прически и шмотки, решили – вполне сойдет. Девушки мы еще хоть куда.

Для начала выпили по аперитиву (никто отказываться не стал), после сделали заказ. Обслуживали нас по высшему разряду (похоже, Дмитрия здесь хорошо знали, администратор кафе обращался к нему по имени-отчеству.) Салаты были свежими, потом последовала “дичь” (мы с Ольгой выбрали утятину) и традиционные стейки для мужчин. Спиртное, конечно же, развязало языки, но в основном болтали “потомок декабриста” и Ольга (та при желании запросто могла стать душой компании, особенно, если имелся стимул, а тут “стимулов” было даже два).

Сергей был не слишком многословен. Но даже в этом немногословии имелось нечто притягательное. Между нами не просто “проскочила искра”, искрило вовсю (во всяком случае, мне так казалось). Коротко представившись (Ольга психологом, я – обтекаемо – медиком), не стали зацикливаться на подробностях личной жизни. Бестужев не скрывал, что женат, и тут же пояснил, что супруга проживает в сопредельной республике.

– А вы, Сережа? Женаты? – с милой улыбкой спросила Ольга (исподтишка метнув на меня многозначительный взгляд).

– Не случилось, – с мягкой улыбкой ответил мой спаситель.

Что было довольно-таки странно – Олюшка права, таких мужиков разбирают еще “щенками”, как правило.

Ольга округлила свои “кошачьи” глаза.

– И подруги нет?

Он как-то смущенно пожал плечами – дескать, что поделаешь? У меня при этом в очередной раз кровь прилила к щекам. Неужели вытащила тот самый “счастливый билет”, о котором мечтает каждая женщина (но далеко не каждая получает)?

В этот момент мы встретились с Сергеем глазами. Его взгляд был теплым. А лицо – спокойным. Я поняла, что нахожусь в шаге от того, чтобы наделать глупостей. Но эта мысль не была пугающей. Кажется, мне даже этого хотелось.

Разговор (подогреваемый спиртным) тек легко, непринужденно. Перескакивали с темы на тему, всего понемногу – и нашумевший фильм обсудили (единодушно сошлись во мнении, что “пустышка”), и кое-что из чтива (опять же, единогласно признали, что многочисленные “коучи” в основном просто мошенники), и молодежные тенденции – всех этих “альтушек” с грязными покусанными ногтями и жуткими татуировками, классификацию мужиков из чисто потреблядских мотивов (лучшие, конечно, “масики”, ибо денег не жалеют). Глядя на Сергея, заметила, как тот невольно поморщился, когда Ольга увлеченно растолковывала, кто такие “пикми”, “скуфы” и “нормис”. Похоже, поколение зумеров не вызывало у него симпатии. Что, конечно, говорило о его психической вменяемости.

За обед, разумеется, заплатили мужчины. Я вспомнила присказку своего “Иван Иваныча” – “кто девушку ужинает, тот ее и танцует”. Танцевать мы, конечно, не отправились, а просто пошли прогуляться по городскому саду (который сейчас, в марте, выглядел не слишком привлекательно), а после по набережной (где же еще гулять, если не там?)

Как-то непринужденно мы разбились на пары – Ольга с частным сыщиком, я со специалистом по охранным системам.

Об Эдике за весь день я не вспомнила ни разу. Олюшка меня определенно поздравила бы с “прогрессом”, если б я не осознала, что конкретно запала на нового знакомого.

С ним было комфортно, вот наиболее точное определение. И надежно. А что еще нужно одинокой двадцативосьмилетней девушке, имеющей большой опыт знакомств (в основном – негативный)?

И я почти знала, что сегодняшний вечер не закончится коротким “Пока, я позвоню” перед дверью моего парадного.

* * *

…И все-таки без ложки дегтя не обходится – как только мы с Сергеем доезжаем до моего дома (на такси, разумеется) и выходим из машины, и как только я настраиваюсь предложить ему “выпить кофе” уже у меня на квартире, высокая плечистая фигура бородатого красавца в выпендрежной кожаной куртке возникает передо мной, как пресловутый чертик из коробочки.

Сердце тут же предательски екает. Мой спутник, непринужденно приобнимающий меня за талию (именно за талию, а не то, что вы могли подумать), убирает свою руку и словно бы напрягается.

Эдик встает в позу хозяина, поджидающего свою провинившуюся рабыню. А меня охватывает досада, грозящая перерасти в злость. Опять он. Если по его вине Сергей сейчас уйдет, я этого абъюзера и мерзавца попросту убью первым попавшимся под руку тяжелым предметом. И скромная мышка может превратиться в опасного противника, если ее довести до нужной кондиции.

А я уже доведена. И я отнюдь не “мышка”.

– А, появилась, шлюха, – по тону его голоса с тошнотворным чувством осознаю, что Эдичка пьян. Не “в умат”, но в самый раз, чтобы действовать без тормозов, – И уже с новым е…рем.

Делает шаг мне навстречу, но тут рука нового знакомого не грубо, но достаточно властно меня отстраняет, и мужчины оказываются лицом к лицу.

– Какие-то проблемы? – негромко спрашивает Сергей. По габаритам он Эдику уступает (не столь широкий и накаченный), но рост у них примерно одинаковый. Я чувствую, как ладони у меня холодеют, а по коже пробегают мурашки. Не хватало еще, чтобы они подрались. А Эдик готов драться, уж я его знаю. В таком состоянии он практически невменяем. И очень вспыльчив.

– Мужик, – задушевно обращается Эдик к моему спутнику, – Шел бы ты своей дорогой, эта девочка не твоя. Мы уж с ней как-нибудь сами разберемся.

Сергей невозмутимо пожимает плечами.

– Сами – так сами… – начинает поворачиваться и неожиданно совершает какое-то стремительное, почти неуловимое движение (я даже не успеваю опомниться), и Эдик внезапно, схватившись руками за свой накаченный пресс, сгибается, словно от сильной боли, отступает на шаг и уже совсем по-другому смотрит на моего спутника.

– Твою ж мать… Ты…

Сейчас он бросится на него, думаю со страхом. Драки не избежать. И не факт, что Сергей сумеет дать ему отпор, ведь “пушки” у него, насколько я успела заметить, сегодня при себе нет…

Но никто ни на кого не бросается, ибо специалист по охранным системам снова двигается – стремительно и неуловимо, – и Эдик плавно оседает на задницу, прямо на грязный мартовский снег.

А новый знакомый поворачивается ко мне.

– Идемте, – мне протягивают руку. – Пусть ваш приятель отдохнет.

“Приятель” действительно намерен “отдохнуть”. Во всяком случае, подняться на ноги он не торопится. Шипит, с полных губ срываются невнятные ругательства (а чего еще от него ожидать?).