А зачем цветы?

Впрочем, не похоже, что на меня собираются нападать. Да и достаточно с меня на сегодня нападений…

“Ну что ты за дура, Лерка”, – проносится в голове и тут же вспоминаются слова лучшей подруги Оленьки, с которой я встретилась примерно спустя месяц после того, как Иван Иванович стал моим покровителем.

…– Дуракам везет, – вздыхает Олюшка, окидывая критическим взглядом мой новый облик (в угоду Ивану Ивановичу я действительно перекрасила волосы в темно-каштановый цвет, вдобавок сделала стильное короткое каре, которое мне определенно шло больше, чем блондинистые “русалочьи” пряди). О моем гардеробе “папик” тоже позаботился – приодел в дорогом бутике, причем сам же очень придирчиво отнесся к выбору шмоток, чтобы я, не дай Бог, не выглядела дешевой шлюхой.

– Я не ослышалась, ты меня действительно дурой назвала? -прищуриваюсь я, при этом ничуть не обижаясь на Оленькину грубость – та, если и изрекала нелицеприятные вещи, то таким добрым тоном и с такой милой улыбкой, что обижаться на нее было решительно невозможно.

– Да ладно, я шучу, -отмахнулась Ольга. – Жаль, конечно, не раскусила я старичка сразу, иначе перетащила бы его на себя…

Сильно сомневаюсь. Не знаю, что уж такого особенного Иван Иванович во мне нашел (не считая смазливой рожицы и стройных ног), но определенно положил глаз он на меня изначально. Оленька – тоже далеко не дурнушка, пожалуй, мы с ней друг другу не уступали, – со своими светло-каштановыми локонами и ямочками на щеках, чем-то ему по душе не пришлась. Может, потому что “пышка”? Не толстуха, ни в коем случае, просто… аппетитная. А моему новому “папику”, судя по всему, нравились высокие и худые. Такие, как я.

– Слушай, – зеленые глаза моей подруги загораются озорным огоньком, – А может, тебе и женить его на себе удастся? А со временем сделаться богатой вдовушкой…

Я невольно морщусь и отрицательно мотаю головой. “Иван Иванович” (зовут его, разумеется, по-другому, но я мысленно его называю только так) ясно дал понять, что на большее, чем статус подруги (партнерши, любовницы) мне рассчитывать нечего. С женой он не разведется, более того – периодически будет к ней уезжать, проводить в кругу семьи основные праздники – Новый год, Рождество, Пасху… и, разумеется, именины близких. Соответственно, ни в коем случае нельзя было наводить справки о его супруге и тем более пытаться с ней связаться с целью поставить в известность о наших с ним отношениях – в этом случае контакты с “Иваном Ивановичем” прекратятся раз и навсегда.

Что ж, хоть в глубине души мне и были неприятны выставленные им условия, еще хуже было снова оказаться “ в поиске” с перспективой нарваться на кого-нибудь вроде Эдика (впрочем, бородатый и татуированный Эдик на моем горизонте тогда не маячил, я и мысли не держала о таких, как он).

Мысли о бойфренде (уже, похоже, бывшем) возвращают меня на землю. Задумавшись, пропускаю мимо ушей следующий вопрос незнакомца с “травматом”. Переспрашиваю.

– Вы вообще местная? – повторяет он (без раздражения, очень спокойно), – Может, отвезти вас в гостиницу?

– Местная, – отвечаю, чувствуя жуткую неловкость – за кого он меня принял? Хотя догадаться нетрудно, и эта догадка бросает меня в краску. Машинально поправляю полушубок, стараясь закрыть им свои голые колени. Безуспешно. Под полушубком у меня кардиган…и всё. Не считая нижнего белья. Ни юбки, ни брюк. В очередной раз мысленно посылаю на голову “красивого и злого” все мыслимые и немыслимые кары. А заодно и себя обзываю конченой дурой в тысяча пятисотый раз.

– Улица… дом… – называю свой адрес.

Незнакомец опять награждает меня пронзительным взглядом.

– Хороший район, – замечает он, – Простите за бестактность, но что вы делали на улице в такую пору? (“И в таком виде”, – мысленно заканчиваю за него фразу, которую он (вероятно, в силу такта) не произносит вслух).

– Поссорилась с бойфрендом, – отвечаю неохотно.

Незнакомец слегка приподнимает брови. Хорошие у него брови – не черные, не кустистые. Не такие, как у “красивого и опасного”. Обычные темные брови.

– Он что же, не пытался вас даже удержать?

Как же, разумеется, пытался. Удержать за волосы. Называя вдобавок “сукой”. Чувствую, что меня начинает разбирать истерический смех, сдерживаюсь из последних сил.

Стараюсь соскочить со “скользкой” темы и в свою очередь обращаюсь к незнакомцу:

– А вы что делаете на дороге в такой поздний час? Ведь жена наверняка волнуется… – прикусываю язык, да поздно. Сейчас он определенно расценит упоминание о “жене” как предлог “прощупать почву” на предмет наличия этой самой жены…

– Задержался на работе, – отвечает тот невозмутимо (не упоминая ни о какой жене).

Мой следующий вопрос вытекает из предыдущего:

– И кем же вы работаете, если не секрет?

– Не секрет. Занимаюсь охранными системами.

Неплохо. Я бы точно поверила, если б не кобура с пистолетом у него на боку (снова прикрытая курткой).

– Понятно, – тяну неопределенно.

Незнакомец разворачивает машину и направляется в сторону названной мной улицы.

Жду, когда он в свою очередь поинтересуется моим родом занятий. И заодно моим именем.

Но он не интересуется. Просто молчит и сосредоточенно смотрит на дорогу.

М-да, определенно не болтун… Не “находка для шпиона”.

Кстати, крылатая фраза “болтун – находка для шпиона” являлась излюбленной присказкой “Ивана Ивановича”, определенно когда-то имевшего отношение к известному ведомству, обозначаемому трехбуквенной аббревиатурой.

Чем-то незнакомец на “Фольксвагене” мне его напоминает. Есть в нем какая-то загадка.

Хотя он, безусловно, привлекательнее.

Итак, наш путь продолжается. Спасший меня от потенциальных насильников незнакомец сосредоточенно смотрит на ночную дорогу, отлично освещенную городскими фонарями, я исподтишка рассматриваю его.

В какой-то момент он смаргивает, машинально проводит ладонью по лицу, как обычно делают мужчины, когда устают. Бросает на меня короткий взгляд и уточняет, в какую арку сворачивать – мы практически у моего дома.

Вяло отвечаю. Парень (да нет, все-таки мужчина, теперь я понимаю, что ему определенно не меньше тридцати пяти) мной нисколько не заинтересован (или чертовски умело делает вид, что не заинтересован).

Кольца на правой руке не носит (вообще у него на руках нет ни колец, ни перстней, ни печаток). Серег в ушах – тоже. Уверена – и браслетов не имеется. А если татуировки и набиты, то там, где это не бросается в глаза.

В общем, парень без особых примет.

Тачка у него в меру крутая, одет тоже явно не с барахолки, и тем не менее…

Может, является охранником какого-нибудь "крутого" бизнесмена? Это объясняет наличие оружия.

А что на меня, как на женщину не реагирует… ну, подруга есть. Или друг. Хотя нет, на представителя лгбт-сообщества совсем не похож.

Останавливается у нужного парадного, бросает на меня вопросительный взгляд:

– Тут?

Киваю, тянусь к ручке дверцы машины.

– Спасибо, что выручили.

– Не за что, – отвечает он. После секундной паузы добавляет, – Но впредь лучше подобными экстремальными забегами не занимайтесь.

Улавливаю легкую насмешку в его взгляде и в порыве вдохновения выдаю:

– Как мне вас отблагодарить?

А сама мысленно уже представляю сцену – незнакомец властно заваливает меня на сиденье, впивается губами в мой чувственный рот, в то время, как его горячие руки жадно срывают с меня…

Вот дура! Он и не думает предпринимать ничего подобного.

– Никак не нужно благодарить, – отвечает коротко. Словно бы даже с легким недовольством.

– Кстати, я Валерия, – не без колебания протягиваю незнакомцу руку. При этом не особенно удивилась бы, если б этот "супермен" ее просто "не заметил" и невозмутимо уехал.

Но он, к счастью, хорошо воспитан. Коротко и несильно пожимает мою ладонь (у самого пальцы сухие и теплые).

– Сергей.

После чего лезет во внутренний карман своей куртки и протягивает мне прямоугольник визитки.

– Держите. На всякий случай.

Я киваю, вспоминая, что и у меня ведь тоже имеются карточки с указанием медицинского центра, где я числюсь, и, разумеется, номера телефона.

Обмениваемся визитками. И все равно между нами остается какая-то неловкость, недоговоренность.

Наконец, Сергей распахивает дверцу со своей стороны, выходит и галантно подает мне руку, помогая, в свою очередь, выбраться из "Фольксвагена" (меня снова – не впервые за эту "бурную" ночь – охватывает "испанский стыд" за свои голые колени и слишком короткий полушубок).

Нашариваю в сумке ключи, попутно исподтишка оценивая взглядом "стати" своего спасителя. Высокий, но не чрезмерно (метр восемьдесят – восемьдесят два, от силы), сложен хорошо, но отнюдь не "качок" (тут же мысли перескакивают на Эдика, который уже наверняка завалился спать, чтобы наутро и не вспомнить о сегодняшнем инциденте).

Мысли о приятеле – абъюзере меня отрезвляют. Какой уж тут флирт… добраться бы до своей уютной квартирки, принять горячую ванну (желательно – с ароматическими солями) и завалиться в мягкую постельку. А на сон грядущий еще проглотить чашку крепкого горячего чая с медом и, может, капелькой коньяка.

Чтоб уж наверняка заснуть. И спать крепко и без сновидений.

* * *

Прикладываю электронный ключ-"таблетку" к замку парадного, и тут что-то заставляет обернуться. Ох, не зря оборачиваться считается плохой приметой!

Мой спаситель собирается сесть в машину, уже распахнул дверцу, когда я, набравшись храбрости (с каких пор я вдруг робею перед мужиком, как семиклассница?), окликаю:

– Простите, Сергей… может, мы как-нибудь выпьем кофе в уютной обстановке?

Ощущаю, что не просто щеки, а все лицо у меня горит. Тогда как внутренности леденеют.

Что в нем такого особенного? Ровным счетом, ничего. Ну, не урод, конечно, внешность весьма презентабельная, но разве тут дело во внешности? От него буквально физически исходят волны уверенности, более того – надежности. Он совсем не стремится казаться тем, кем не является. Никаких понтов, ни малейшей рисовки. В отличие от того же Эдика он напрочь лишен выпендрежности.

По губам моего нечаянного спасителя скользит короткая улыбка. Или, скорее, усмешка (но не злая).