А зачем цветы?

Ханна Ник

А зачем цветы?

Глава 1

Что назначено судьбою – обязательно случится:То ли самое прекрасное в окошко постучится,То ли самое напрасное в объятья упадет.

Булат Окуджава

Время действия – март 201…года

…Он стоит передо мной – злой, красивый, опасный. По моей спине ползут струйки пота, но я держу себя в руках и делаю шаг ему навстречу…

Вы серьезно? Хочется спросить авторку подобного “шедевра”– ВЫ ВООБЩЕ СЕРЬЕЗНО?

Вы реально стояли перед опасным и обозленным мужиком, при этом не желая развернуться на сто восемьдесят градусов и драпануть от него во все лопатки?

Или это я – исключение? А остальные особи женского пола только и мечтают, когда перед ними окажется “красивый, злой и опасный”, чтобы истечь потом (читай – похотью)?

Вывод тут однозначен – никогда эти авторки реально не сталкивались с “опасными и злыми” (вопрос красоты исключительно субъективен).

Но в настоящий момент ОН действительно передо мной. И явно разгонялся не только спиртным, о чем говорят неестественно сузившиеся зрачки его тошнотворно голубых глаз.

Голубоглазый брюнет. Ухоженная борода (то, что борода попросту маскирует его безвольный подбородок, я поняла не сразу, но достаточно быстро). Фигура накаченная, пожалуй, сверх меры, но если он бросит посещать спортзал и заниматься на тренажерах, то превратится попросту в груду жира. Собственно, к этому все и идет.

Красавец, ага…

Какого черта я вообще с ним связалась? Сложный вопрос. Вопрос, на который вразумительно не ответишь.

Он же такой мачо. Какие татуировки… просто произведения искусства. Какие волосатые длинные руки (и чрезмерно волосатая грудь), какая мужественная рожа… А какой у него байк… за который он, кстати, кредит еще не выплатил.

Нет, я не делаю шага ему навстречу, я не самоубийца. Поджилки у меня трясутся и мечтаю я лишь об одном- быстрее агрессора добежать до входной двери (попутно схватив с вешалки в прихожей свой беличий полушубок и не забыть о сапожках) и вылететь в подъезд.

Ночью. Точнее – во втором часу ночи.

Иначе… не хочу думать о том, что может произойти, если останусь.

* * *

Небольшой экскурс в прошлое.

Зовут меня Валерия (просто Лера). Натуральной блондинкой назвать меня сложно, но еще сложнее назвать шатенкой (уж не говорю о брюнетках).

Впрочем, в настоящий момент я именно блондинка (не без помощи краски “золотистый блонд”). И, кажется, мозги у меня тоже типичной блондинки, иначе не связалась бы с “красивым и злым” ни за какие коврижки.

Впрочем, вопрос “коврижек” тут и не возникал. Мой предыдущий мужчина обеспечил меня и коврижками, и плюшками, и прочей всякой всячиной на годы вперед.

Мой Иван Иваныч, как он представился при первом знакомстве (и как я продолжаю его мысленно называть).

Познакомились мы чисто случайно в баре, куда я с подругой периодически заглядывала (врать не буду – с целью подснять обеспеченного мужичка). Проституцией (в грубом, вульгарном смысле) мы не занимались (во всяком случае, нам с Олькой так хотелось думать), скорее, мы просто развлекались на досуге (не желая думать, во что такие “эскапады” могут вылиться). Баловались слабоалкогольными коктейлями. Для раскованности. “Расслабона”, пользуясь терминологией “красивого и злого”.

Опять же вопрос – как мы докатились до жизни такой?

Ну, во-первых, какой именно “такой”? Нам хотелось красивой жизни, и мы ее получали. Дозированно, но и на том спасибо.

Иным и близко подобного не обламывалось.

Но мы с Олюшкой не “иные”. Мы с ней красотки и подружки “не разлей вода” едва ли не с первого класса. Нас даже девственности лишил один и тот же парень… впрочем, о таком не только говорить не принято, но и вспоминать не хочется. Две юные дурочки захотели на собственной шкуре испытать, что значит “секс по-взрослому”. Позднее, обмениваясь впечатлениями под бутылку “Амаретто” из барных запасов Ольгиного отца, пришли к выводу – овчинка выделки не стоила.

Разве что почувствовали себя взрослыми (на фоне сохранивших невинность дурочек).

Тут читатель вправе сделать вывод, что мы с Олькой обычные легкомысленные шалавы, но такой вывод будет большой ошибкой. В школе мы находились в числе если не круглых отличниц, то однозначно твердых хорошисток и были “на хорошем счету”. И в вузы поступили одновременно, я на филологический, Ольга решила стать психологом (как я ее поддразнивала – “психолухом”).

А дальше дела у меня пошли по кривой. На втором курсе меня отчислили за неуспеваемость. Впрочем, к тому моменту я уже отлично осознала, что совсем не горю желанием изучать всю эту лексическую мутоту и разбирать по косточкам писанину прославленных графоманов. Да и видеть себя в перспективе в качестве “училки”, честно говоря, не хотелось.

Ольга, в свою очередь, успела “сходить замуж” – ненадолго, примерно на год. Брак был заключен “по залету”, но ребенка выносить молодая жена не смогла, после чего молодые убедились, что совершенно не сходятся характерами и благополучно разбежались (особо делить было нечего, проживали на съемной квартире и ипотеку оформить не успели).

В общем, мы с подружкой находились в свободном поиске, когда в моей жизни возник Иван Иванович Иванов. И об этом следует рассказать подробно.

* * *

– Что пьем, девочки? – у него очень приятный баритон (такой называют “бархатным”) и привлекательная внешность. Тем не менее, мы с Ольгой смотрим на подсевшего к нам мужчину с недоумением – он же натуральный старик, лет пятьдесят, не меньше (позже я убедилась, что больше, причем СИЛЬНО больше). Одет с иголочки и со вкусом, густая шевелюра “с проседью” (стрижка определенно салонная), фигура подтянутая, даже сухопарая. А зубы, которые он обнажил в приветливой улыбке, выглядят настолько ровными и ЗДОРОВЫМИ, что сразу становится ясно – над такой ослепительной улыбкой наверняка в поте лица поработал дантист европейского уровня.

В общем, старикан, но старикан обеспеченный, что в перспективе сулило неплохой гонорар за ночь в номере ближайшего отеля, посему мы с Ольгой неосознанно “сделали стойку”.

Разговор завязался легко (мужчина представился Иваном Ивановичем, чему, конечно, не верилось, но мы лишь усмехнулись), а потом я осознала, что несмотря на присутствие моей симпатичной подруги, “Иван Иванович” рассматривает именно меня (причем, рассматривает внимательно) и обращается в основном ко мне. В конце концов Оленька “увяла”, переместилась к какому-то бородатому мачо в татухах, пожиравшему ее масляными глазами, а импозантный старик, представившийся Иваном Ивановичем, вызвался “проводить меня до дома”.

В реальности мы, конечно, отправились в отель. Правда, не в “ближайший”, а один из лучших в нашем городе. И отправились не на такси, а на машине с личным шофером, которую вызвал Иван Иванович. И номер, куда он меня привел, оказался люксовым.

А утехи наши продолжались чуть ли не до утра. С черной икрой, французским шампанским и изматывающим сексом, на который пятидесятилетний старикан (как я тогда думала) по определению не был способен.

Но он был способен. В свои шестьдесят три года (я не шучу!).

Он очень любил жизнь. Он был гедонистом. И он умел получать от жизни все самое лучшее.

* * *

…– Стой, сука! – рычит Эдик (тот самый – злой, красивый и опасный), стараясь ухватить меня за волосы. Я уже у двери, вожусь с замками, когда его обезьянья лапища все-таки хватает мои длинные блондинистые патлы. Ощущаю рывок и резкую боль, меня захлестывает паника, разворачиваюсь и уже совершенно неожиданно для себя самой впиваюсь зубами в волосатое запястье. Тут не до “нежностей”, я готова прокусить руку своего “возлюбленного” (лучше сказать – партнера) до крови, и это срабатывает – Эдик вопит и ослабляет хватку, чем я, конечно, не могу не воспользоваться. Вырываюсь и, лихорадочно провернув язычок замка, дергаю дверь на себя, выскакиваю в подъезд и стремительно бегу вниз по лестнице – в одной руке полушубок (на улице – март, а март в наших краях – практически та же зима), в другой – сапоги и сумка.

Дверь захлопнулась у “злого и красивого” под носом. Он, разумеется, помчится следом, ибо находится в запале и одержим охотничьим азартом. Тут уже не имеет значения, с чего начался конфликт, собственно, это вообще неважно. Моему партнеру нужно сорвать злость, и я самый подходящий в настоящий момент объект. Раньше злоба вымещалась на предметах утвари и даже мебели, теперь я стала в глазах мальчика первопричиной его бед и неудач. Именно – мальчика, вы не ошиблись. Поскольку в такие моменты этот крупный бородатый мужик тридцати лет – не более, чем инфантильный мальчик, не получивший желанных игрушек и срывающий злость на том, кто заведомо слабее.

Он ведь неудачник по сути дела, этот красавец. Ему необходимо самоутвердиться, реализоваться, но для этого нужны прежде всего мозги и, конечно, морально-волевые качества. А вот с этим большие проблемы.

И, напиваясь (а может, и закидываясь чем-то посерьезнее, чем виски), он тут же начинает припоминать все свои неудачи и промахи.

Почему он в свое время не женился на дочери некой важной персоны (далеко не факт, что дочь важной персоны за него бы пошла, но для Эдика это неважно). Почему я не зарабатываю достаточно, чтобы дарить ему шикарные тачки и обеспечить беззаботную жизнь где-нибудь на Канарах… Почему, наконец, я не выплачиваю за него кредит на байк и не беру новых -на его, любимого, нужды. Повод, повторяю, неважен, важно только то, что именно на мне он может выместить злость.

“Какое счастье, что не успели оформить отношения и что я предохранялась”, – проносится у меня в мозгу, когда, оказавшись в переулке, я лихорадочно натягиваю сапоги на свои голые (без колготок) ноги (небрежно сбросив домашние тапочки, в которых вылетела за дверь). Надеваю полушубок и направляюсь к проспекту в надежде поймать такси и доехать до собственной квартиры. Вернее, квартиры, которую мне подарил мой пожилой любовник. Сожитель. “Папик”.

Иван Иванович Иванов. Единственный, пожалуй, мужчина в моей жизни, который меня действительно любил.

* * *

Снова возвращаюсь в недавнее прошлое.

…После бурной ночи просыпаюсь в гостиничном номере, зная, что мне нужно немедленно отсюда убраться. Тем не менее, мой новый знакомый – “Иван Иванович” – уже заказал завтрак и приглашает меня присоединиться. Я испытываю жуткую неловкость (как обычно, по утрам, особенно если вечер и часть ночи сопровождались возлияниями), к тому же предчувствуя расспросы матери по возвращении домой (я тогда жила с мамой и младшей сестрой). Конечно, солгать, что ночевала у подруги, для меня дело привычное (а мама в свою очередь сделает вид, что поверила), и все-таки…

Кстати, мой спутник не выглядит “помятым”, хотя в беспощадном утреннем свете заметно, что ему уже не пятьдесят и даже не пятьдесят два (в открытую расспрашивать того, кто назвался явно фальшивым именем, думаю, не имеет смысла). Ну что ж, раз он приглашает выпить с ним кофе, я соглашаюсь.

Вопрос финансов не затрагивается. Хотя, если он сунет в мою сумочку несколько серо-зеленых купюр, отказываться, разумеется, не стану.

Но Иван Иванович настроен на разговор.

Смотрит серьезно, внимательно.

– Что собираешься делать дальше?

В смысле – дальше? Дальше поеду домой, отсыпаться. На работу (я числилась на полставки в должности референта у одного босса некой строительной фирмы) мне в тот день было ехать не нужно (если не возникнет форс-мажора).

Но Иван Иванович имеет в виду не мои ближайшие планы.

Его вопрос можно перефразировать: “Как дальше жить собираешься?”

Примерно так и он и спрашивает.

Меня бросает в жар. “Испанский стыд”.

Каким боком его касается, как я дальше собираюсь строить свою жизнь? Он провел веселую ночку в моей компании, самое время распрощаться и в идеале вручить девочке вознаграждение, только и всего. Но он бьет наотмашь (в фигуральном смысле, разумеется), задавая следующий вопрос:

– Ты ведь понимаешь, что так долго не продлится? Вы с подругой пока на “свободном выпасе”, но вас рано или поздно заметят и в лучшем случае заставят “работать” регулярно, отстегивая процент сутенеру. В худшем… нет, перспектива очень печальна, – он сокрушенно разводит руками, после чего аккуратно берет свою чашечку с черным (без сливок и сахара) кофе, делает пару глотков (манеры отменны, ему бы какую-нибудь “недобитую белогвардейскую сволочь” играть в советском фильме), а потом запивает кофе холодной водой. Как и положено "в лучших домах ЛондОна".

– Слушайте, – меня охватывает досада, – Вам-то что за дело?

Он смотрит пристально, оценивающе.

– Да, похоже, дело есть. Как ты смотришь на то, чтобы стать моей содержанкой?

От изумления у меня попросту перехватывает дыхание. Ну точно дед спятил. Ранняя деменция, не иначе.

– А как к этому может отнестись ваша жена? – спрашиваю с нескрываемой ехидцей.

Он не возмущен. И не смущен. Его спокойный взгляд (глаза цвета спелого крыжовника – желто-коричневые и прозрачные) не меняется.

– Жена проживает за границей и на мои похождения, – изображает пальцами кавычки и слегка усмехается, – Ей по большому счету плевать. Пока я не затеял развода, конечно. А этого не произойдет. – коротко (и довольно холодно) улыбается и добавляет, – Опережая твой следующий вопрос – детей двое, взрослые и тоже проживают в Европе. Так что с этой стороны проблем не возникнет.

И тут до меня начинает доходить, что мой партнер говорит серьезно.

– Ну, знаете…-бормочу я, поднося к губам стакан с апельсиновым соком (сок он, вероятно, заказал исключительно для меня, поскольку сам пьет лишь кофе и воду), – Как-то слишком неожиданно… А как вас по-настоящему зовут?

Он называет имя. Только имя, не отчество. И не фамилию. Все это, а также его настоящий возраст и даже национальность – в нем “намешано” несколько кровей, как сам он иронично признался, – я узнаю потом. Потом. Когда по-настоящему стану его… нет, не содержанкой, не терплю это слово. Скорее, его неофициальной женой. Подругой. Спутницей жизни, как ни пафосно это звучит.

– И еще, – добавляет “Иван Иванович” с ироничной усмешкой, – Я не люблю крашеных блондинок. Есть в них нечто дешевое. Тебе, пожалуй, пойдет быть шатенкой. Темной шатенкой с коротким каре.

Я пожимаю плечами. Что я теряю, в самом деле? Папик серьезный и определенно очень обеспеченный. А наши с Олькой похождения по барам действительно добром не закончатся…

Короче, от его предложения я не отказываюсь.

* * *

…Итак, бегу по ночной улице (агрессор, слава Богу, не преследует, не иначе просто махнул на меня рукой – куда ж она денется, эта тупая блондинка?), напротив притормаживает “опель Astra”, стекло со стороны пассажирского сиденья опускается.

– Девушка, куда так торопитесь? Может, мы вас подбросим?

Ясно, молодые люди (наверняка поддатые и настроенные на экстрим) желают поразвлечься. Только таких приключений мне сейчас и не хватает. Ускоряю шаг, стараясь не реагировать на отморозков (ну, а кто же, если не отморозки, будут преследовать во втором часу ночи одинокую молодую женщину?) Схема проста – затащить в тачку, отвезти в безлюдное место и вволю позабавиться, после чего выкинуть где-нибудь на обочине (в лучшем случае, еще живую. Но определенно не невредимую).

Ну я и влипла… Сворачиваю в первый попавшийся переулок. Идти проходными дворами? До моего дома еще как минимум час ходьбы пешком. По ночной улице.

Хоть бы те герои на “опеле” отстали…

Увы, я барышня приметная. Длинные ноги, стройная фигура. Полушубок короткий, сапожки, опять же, на каблуке… Еще и блондинка.

В сотый раз мысленно проклинаю “красивого и опасного”, с которым сдуру связалась. Психопат, абъюзер, почему я его сразу не раскусила? Почему терпела вообще, ведь еще полгода назад, когда он по пьяни поставил мне под глазом изрядный фингал, нужно было с ним рвать раз и навсегда… Поверила покаянным речам наутро, стоянию на коленях, пышным букетам в знак примирения, шикарному ужину в ресторане… заплатить за который, на минуточку, Эдик полностью не смог. Пришлось мне его, болезного, выручать, превысив лимит по собственной кредитке.

Однако, простила. Может, потому что деваться (как я тогда считала) было некуда. Я все еще находилась в некотором шоке после ухода в мир иной своего покровителя – Ивана Ивановича. Мы прожили вместе в общей сложности без малого пять лет. Я рассчитывала как минимум на десять. Я к нему привязалась, как никогда не привязывалась даже к родному отцу (тот погиб в результате несчастного случая на производстве, когда мне было девять).

Иван Иванович в буквальном смысле построил мою жизнь заново.

Поселил в просторной квартире в кондоминиуме. Оплачивал практически все расходы. Заставил освоить востребованную профессию -я стала специалистом по лечебному массажу, попутно закончив курсы медсестер. Он же пристроил меня в платный медицинский центр, где, впрочем, сильно упахиваться мне не приходилось. Дважды в год, как по расписанию, мы отправлялись к теплому морю – разумеется, не в Сочи, не в Турцию и даже не в Египет. На куда более престижные курорты.

Да, я стала фактически его официальной любовницей. Он водил меня по разного рода светским сборищам (исподволь обучал хорошим манерам, я была послушной “ученицей”), представляя меня знакомым как свою подругу.

Неважно, что по возрасту я годилась ему даже не в дочери, а во внучки. Это для нас не имело значения. В постели он был вполне состоятелен.

И не только в постели.

Об истинных размерах его состояния я могла лишь догадываться. Сам себя он называл финансовым аналитиком и консультантом по инвестициям. Да, у него были широкие связи с руководством банков и крупных предприятий, а также инвестиционных фондов и страховых компаний.

Но в действительности Иван Иванович являлся воротилой теневого бизнеса. И далеко не вся его деятельность (приносящая офигенную прибыль) укладывалась в рамки закона.

Как он однажды рассказал, во времена СССР он служил ни много, ни мало, в министерстве внешней торговли. Часто бывал за границей (и не только в странах социалистического лагеря).

Иван Иванович блестяще владел английским и немецким, неплохо – итальянским и испанским. Меня он тоже заставлял практиковаться в “инглише”, поскольку это, никуда не деться, язык международного общения.

Единственным условием, которое я не должна была нарушать, являлось ПОСТОЯНСТВО (разумеется, с моей стороны). Я не должна была и мысли держать, чтобы закрутить интрижку с другим мужчиной. Собственно, выполнять это условие было для меня совсем нетрудно. На фоне моего нового “папика” большинство мужчин (в том числе и молодых) проигрывали вчистую.

И еще Иван Иванович меня предупредил, что появление еще одного ребенка в его планы не входит. По этой причине устроил в клинику, где о моей контрацепции позаботились, вживив в матку некий имплант, не позволяющий беременеть в течение нескольких лет.

…Вы спросите – а как же его легальная семья? Как жена?

А никак. С его семьей я не пересекалась. Жене, разумеется, было известно о наличии у супруга любовницы на родине (как было известно и Ивану Ивановичу о ее похождениях в Италии, где та постоянно проживала). Главным было – не затевать развода и не пытаться разделить “совместно нажитое” имущество. Ибо основными наследниками моего пожилого покровителя являлись его дети и внуки (а таковых было четверо, и все проживали в Европе).

* * *

…Возвращаюсь к настоящему (предаться печальным воспоминаниям еще успею).

Мой маневр с подворотней не сработал – “тачка” отморозков сворачивает туда же. Ускоряю шаг, почти бегом снова направляюсь к проспекту (хоть в эту ночную пору он безлюден, но в темном дворе находиться куда страшнее, тут кричи-не кричи, никто на подмогу не явится и даже полицию не вызовет – кому охота вмешиваться?).

“Опель” тянется за мной как привязанный, отморозки в машине наверняка предвкушают веселое приключение.

В какой-то момент эта погоня им надоедает, машина слегка увеличивает скорость, обгоняет меня и останавливается. Из тачки выходит парень. Явно настроен меня схватить и затащить в салон силой. Приближается. Замираю, как напуганный заяц под светом фар (собственно, такой до смерти испуганной зайчихой себя и ощущаю). Я не героиня голливудского триллера, увы. Драться ногами не умею (вообще не умею драться). Бежать тоже смысла нет.

– Ну ты чего? -бормочет приблизившийся ко мне едва ли не вплотную отморозок из тачки (в салоне осталось еще как минимум двое, а то и трое, включая водителя).– Боишься нас, что ли?

Задерживаю дыхание… Нет, добровольно я в их машину, конечно, не сяду, стану сопротивляться до последнего…

И тут замечаю, что парень повернул голову и смотрит на дорогу. Машинально проследив за его взглядом, вижу, что позади “Опеля” тормозит еще одна тачка. Тоже немецкая. Темная. Марки “Фольксваген Golf”.

После чего дверца со стороны водителя распахивается, и на асфальт ступают ноги в утепленных финских ботинках. Мужские, разумеется.

Парень, вышедший из “Фольксвагена”, не поражает своими габаритами. Он довольно высок и спортивен, но отнюдь не “качок”. Кожаная куртка, джинсы, добротная обувь. Шапки на голове нет, как нет и модной бороды, да и шевелюра не впечатляет, ибо стрижка короткая, которая уместно смотрелась бы и в 90-е, и в 80-е, и наверное, в 60-е. Нестареющая классика.

На вид незнакомцу лет тридцать, может, больше, но не сильно.

Лицо спокойное, невозмутимое. Походка уверенная.

Не успеваю сообразить, что происходит, как слышу насмешливое:

– Милая, ты куда собралась? А ну быстро в машину, дома поговорим…

Это он мне?! От изумления не нахожу, что ответить и надо ли отвечать вообще, а незнакомец из темного “Фольксвагена” уже обращается к отморозку, стоящему напротив меня и тоже, кажется, растерявшемуся:

– Спасибо, господа, что решили помочь моей женщине, но дальше я сам, – приближается ко мне и ненавязчиво приобняв за талию, слегка подталкивает к своей тачке.

Слышу над ухом очень тихое и отчетливое:

– Идите в мою машину…

Говорит, почти не разжимая губ. “На автомате” делаю несколько шагов в сторону “Фольксвагена”.

Отморозок из “Опеля” наконец “отмирает”.

– Слышь, мужик, ты кто такой? Че ты вмешиваешься?

Незнакомец небрежно пожимает плечами и вдруг обезоруживающе улыбается.

– А вы, ребята, не поняли? Я сейчас забираю даму, а вы продолжите свое сафари с другими антилопами.

Попутно как бы ненароком распахивает свою куртку и я, холодея, вижу у него на боку кобуру с пистолетом, поверх свитера. Очень четко вижу (фонари на ночном проспекте горят исправно).

До отморозка из паршивого “Опеля” доходит моментально, он уже не “возбухает” и не перечит.

Бормочет под нос какое-то ругательство и возвращается в машину.

Меня снова ненавязчиво подталкивают в спину в направлении темного “Фольксвагена”. Будто в трансе сажусь на пассажирское место (вооруженный незнакомец предупредительно распахивает дверцу). Сам он садится на водительское место и плавно тронувшись с места, объезжает “Опель Astra” с гопниками и, оказавшись на проспекте, немного увеличивает скорость.

Я молчу, в голове у меня полный хаос. Что лучше – вариант оказаться схваченной поддатыми отморозками, желающими позабавиться, или очутиться в лапах незнакомца с пистолетом? Причем, решительного незнакомца. Уверенного в себе.

Как говорится, “оба хуже”. Но последний вариант явно предпочтительнее, ибо водитель “Фольксвагена” не выглядит ни пьяным, ни психопатом.

Он выглядит НОРМАЛЬНЫМ.

Наверняка ощущает на себе мой взгляд, слегка поворачивает голову.

– Расслабьтесь, я не маньяк.

Небрежный тон. Если это заигрывание… да нет, не похоже. Он опять отвернулся, смотрит на дорогу. Профиль четкий, классический. “Римский” нос, отнюдь не безвольный подбородок.

Вообще мужик привлекательный. Даже очень привлекательный. Можно сказать – красивый, но неброско. Такие не слишком выделяются в толпе, но, если к нему присмотреться, взгляд отвести уже трудно.

– Куда вас везти? – снова спрашивает он, опять бросая на меня короткий взгляд. Глаза у него светлые. То ли серо-голубые, то ли серо-зеленые… то ли просто серые.

К счастью, не голубые, как у Эдика. Да и вообще с Эдиком у него нет ничего общего.

Что мне уже нравится.

Вот только кобура с пистолетом…

– Насчет оружия не беспокойтесь, – произносит незнакомец с усмешкой, – Это обычный травмат.

Ну да, конечно. Я сразу “поверила”. Хотя пистолет у него в кобуре на боку меня действительно не слишком волнует, в салоне машины пальбу может устроить лишь конченый кретин. Да и зачем ему вообще устраивать пальбу? Захочет меня скрутить – сделает это голыми руками (учитывая мое достаточно хрупкое сложение).