Блёклое зеркало

– А мы вот с Женькой постоянно спорим. – Покосившись на друга, тихо произнёс Витя. – Всегда ли наш народ был таким или только после Великого Чуда сделался?

– Ребятки, я родился в начале восьмидесятых. Видел крушение ни одного режима. Я наблюдал как меняются гербы, флаги, управленцы. Но народ этот был всегда неизменен! В них всегда было необъяснимое подсознательное желание иметь над собою сурового правителя с железной хваткой. И во времена моей зрелости, и до моего рождения, таких как я пытались вычислить и уничтожить. Инакомыслящих, творческих, свободных духом людей уничтожали и сто лет назад. Будучи изгоями, такие люди, всю свою жизнь были вынуждены прятаться, скрываться, отмалчиваться. Да, теперь каждого, только лишь заподозренного в инакомыслии, убивают законно. Но и в прежние, довеликочудные времена, их активно выявляли, а после изолировали или устраняли. Увы, человечество никогда не было идеальным. Все земные континенты пропитаны кровью. Но столько ямочек, продавленных коленями, есть только на этой земле. Забавно, но ведь эти люди всегда отрицали очевидное! А именно то, что их рабская суть и ментальность была прописана буквально во всём! Элементарный пример. Только на этой земле, когда вспоминают правителей прошлого, употребляют предлог – «при». Они говорят: «При том-то царе жилось плохо. А вот при этом императоре живётся хорошо!» Понимаете, насколько это отражает суть?! Это народ приложение! Без самобытности, без самосознания, без личностей! Размытое, аморфное приложение к очередному правителю!

Седовласый незнакомец прикусил губу и замолчал. Глаза его блестели от навернувшихся слёз. Виктор с Евгением переглянулись. Никто из них не решился прервать тишину. Смертник сжал кулаки, глубоко вдохнул и, продолжил:

– Как я и говорил, всё это длится уже не первое столетие. Это планомерный и долгий отрицательный отбор. В эти сырые застенки бросают исключительно за неосторожные слова, лозунги, надписи, одежду. Они казнят тех, кто ставит под сомнение законность власти, кто других науськивает сомневаться в лозунгах и официальной статистике. За ересь и хулу на императора, конечно же, смерть! Ну, и ещё, казнят тех, кто власть просто раздражает своим присутствием. Я имею в виду мужеложцев, а также евреев, украинцев и поляков. Это вы знаете из школьной программы и без меня. Как вы знаете и то, что убийц и насильников они, просто-напросто, отправляют на непродолжительные работы. А потом, всех их, вновь возвращают на наши улицы. Для размножения. Правителям необходимо общество моральных уродов и дегенератов. Такими ведь гораздо проще управлять, чем мыслящими и чувствующими. – Мужчина усмехнулся, скривив губы. – Смертную казнь, неугодных режиму, сделали публичной и частой. Ведь все вокруг должны бояться даже подумать в разрез с официальной линией Державы. Вы, конечно, об этом не знаете, но раньше было такое слово – «адвокат». Эти люди защищали людей в судах. У арестантов был хоть какой-то шанс на помилование. А теперь, судья выносит решение единолично. Основываясь лишь на информации, полученной от милиции. Стопроцентная раскрываемость преступлений! И стопроцентное вынесение обвинительных вердиктов! С внедрением презумпции виновности, словосочетание «оправдательный приговор» стало оксюмороном. Вы не поймёте, что это такое. Да и не важно… Правозащитники превратились в неких полумифических существ из древности. Наподобие леших и домовых. Ваше поколение уже наверняка не может быть уверено, были ли такие люди когда-то или нет. Итоги всего этого слишком предсказуемы. Общество, в котором оправдывают убийц и садистов, но преследуют и карают за слова и мнение, обречено на неминуемую и страшную погибель!

– Но ведь должна же быть какая-то справедливость в этом мире?! – Возмущенно буркнул Витя.

– Где угодно, но точно не на этой Земле, и не в этом обществе. – Усмехнулся незнакомец. – Малое – отражение великого. Бесправные и наивные люди всю жизнь уповают на карму, на ад, на судебную систему. Мол – мы потерпим, потому что знаем, что злодеям-то обязательно воздастся! Но что суды, что карма, что религиозные присказки, всегда исполняли лишь одну функцию. Все эти понятия дарили лживую надежду угнетённым. Они были придуманы теми, кто наделён властью! А в это время, здесь, на Земле, подвергали наказанию и страданиям лишь тех, кто не обременён этой самой властью! Слабые и обездоленные получают сроки и наказания лишь за то, что система избрала их жертвами, а они покорно согласились с этими правилами. И бедолаги вращаются в своих кругах земного ада, пытаясь напугать адом и кармой тех, кто эти понятия и придумал.

Мужчина провёл ладонями по седым волосам и, уже спокойным тоном произнёс: «Ладно, молодёжь, ложитесь уже. Поспите. Уверен, что они вас завтра, с утра пораньше, к судье выдернут. А потом, вероятней всего, в трудовой отряд отправят». После этих слов незнакомец, кряхтя, улёгся на металлические нары, отвернувшись к стене. Виктор пожал плечами и, прилёг на одну из свободных лежанок. Евгений, скрестив руки на груди, задумчиво уставился на грязный пол, покрытый бурыми выцветшими пятнами.

Громкий металлический лязг заставил Витю вздрогнуть. От жёсткой поверхности лежанки невероятно ломило кости. Трясясь от холода, Виктор принялся протирать глаза. Человек в чёрной форме, отворив тяжёлую дверь, гаркнул: «Светличенко, на выход!» Приговорённый к повешенью собеседник подмигнул заспанным ребятам и, шлёпая босыми ногами по каменному холодному полу, вышел из камеры. Двое вертухаев, заломив ему руки за спину, тут же увели мужчину по тёмному коридору. Милиционер плюнул на пол и вновь проорал: «А вы, головастики, чё зыркаете! Быстро подъём! Судья ждёт!»

Огромные коричневые дирижабли, зависнув в сером осеннем небе, парили среди туч. Наблюдатели с биноклями внимательно осматривали местность свысока. Из кабины каждого аэростата вниз, к земле, тянулся тонкий провод. Связь между воздушными дежурными и наземными патрулями осуществлялась при помощи полевых телефонов ТАИ-43, доставшихся Империи в наследство ещё от первого Союза. Надзиратели в чёрной форме с нашивками, украшенными символом «V», внимательно наблюдали за арестантами. Крепко сжимая оружие, вертухаи ёжились от осенней прохлады.

Воткнув лопату в кучу угля, Виктор смахнул пот со лба и, усмехнулся:

– Я надеялся хоть под арестом отдохнуть от своей работы. Но этот чёртов уголь, похоже, преследует меня.

– Ничего не поделаешь, друг. Основная работа дальневосточников – оберегать тепло и уют местного политбюро. – Подставив рядом с другом металлические вёдра, Женя, полушёпотом добавил. – Это ещё хорошо, что нас с краской не задержали. Иначе, мы бы сейчас болтались на площади, в петле, вместе со Светличенко… А мы ведь даже имя его не узнали.

В этот момент, с соседней кучи угля, споткнувшись и упав, скатился старик. Чёрные клубы пыли поднялись в воздух. Дед, громко застонав, схватился за левую ногу. Один из охранников громко заорал: «Ты чё, пидор старый, там кувыркаешься? Чё за ёбанный брейк-данс? А ну, быстро поднялся и залез обратно!» Женя опустил вёдра с углём на землю и, подбежав к старику, помог тому встать. Пожилой мужчина, опираясь о плечо парня, поправил драную вязаную шапочку и принялся растирать ногу. Евгений, неуверенно, обратился к надзирателю: «Ему бы к доктору. Может растяжение или, даже, перелом». Вертухай сплюнул на землю и прошипел: «Тебе чё, больше всех надо? Быстро взял вёдра, и уебал отсюда! Пиздюк, бля!» Дедуля благодарно кивнул головой, похлопал Женю по плечу и, сильно хромая, принялся взбираться обратно на угольную насыпь.

Зачерпывая алюминиевыми ложками разваренный комбикорм из котелка, Женя с Витей, с аппетитом, жевали заслуженный обед. Хромая и, морщась от боли, к ним приблизился старик в рваной шапке. Усевшись рядом на скамью, дед улыбнулся и сказал: «Спасибо вам, ребята!» Евгений шмыгнул носом и ответил: «Да, не за что! Вы уже поели? Пообедаете с нами?» Старичок ещё шире улыбнулся, отрицательно покачал головой и, спросил:

– А вы знаете, почему кошки в Империи под запретом?

– Ну, есть сразу две официальных версии. – Ответил Виктор. – Во-первых, церковь считает их слугами Сатаны. Потому, их и сжигают заживо, в случае обнаружения. А хозяев казнят. Во-вторых, считается, что они разносчики опасного вируса.

– А про расплодившихся крыс и мышей, которые не только последние людские продукты уничтожают, но и кучу заразы разносят, да так, что целые деревни вымирают, официальная версия скромно умалчивает. – Покачав головой, произнёс старик. – На самом деле, сам император, всегда ненавидел кошек за их свободолюбие и независимость. Он предпочитал дрессированных и покорных псов, которые будут лизать ему руки, даже после того, как он их пнёт. Так что, исключительно по личной прихоти самодержца, животных, не признающих над собой ничьей власти, разыскивают, изымают и, сжигают!

– Но как люди допустили такое? – Возмутился Евгений. – Поговаривают, что раньше кошки были домашними животными. Наверное, многие люди очень любили их? Заботились о них? Ведь раньше, наверняка, законы были другие?

– Всё очень просто. Сначала люди терпят незначительные поправки к законам. Потом они мирятся с новыми правилами, которые кажутся им немного перегибающими палку. Но промолчать уже привычнее. Затем, следуют возмутительные нововведения, но протестовать людям страшно. Как страшно и объединяться с кем-то. Ведь каждый из окружения может оказаться не тем, за кого себя выдаёт. Так планомерно и выстраивается огромный барак в масштабах почти целого континента. Сначала люди облегчённо выдыхают, когда приходят за их соседями, а не за ними. Немного позже, они уже искренне радуются этому. А тем временем, законы, акты, табу, запреты, налоги, штрафы – сыплются сверху, не давая людям продыху. Раньше была такая поговорка – «Терпение и труд всё перетрут». Так вот – это чистейшая правда! Регулярный подневольный труд и вечное терпение, перетирают в порошок любой народ! В итоге, зёрна из которых могли прорасти личности, превращаются в муку. И из этой муки, власть имущие, готовят себе пищу. Тираны и узурпаторы, не задумываясь, пожирают наши личности! А переварив их, просто высирают. Простите, не к столу сказано.

– Да, ничего. – Махнул рукой Витя. – Живя в говне и серости, аппетит ничем испортить невозможно!

– Тонко подмечено! – Рассмеялся старик. – Вы наверняка не раз задумывались – а почему мы живём в говне? Почему мы не можем жить по-другому? Неужели это наша естественная среда обитания?

– Преемственность поколений. – Пожал плечами Виктор. – Всех этих моральных уродов воспитали те, кто привык срать там, где живёт.

– Верно! Но почему даже в предыдущих поколениях нет стремления к уюту, чистоте и иной жизни? Суть в том, что, если человек считает себя хозяином в доме, он делает всё, чтобы поддерживать порядок в своём личном жилье, и у себя во дворе. Такой человек чувствует ответственность! Рабу же, чувство ответственности, чуждо. Ведь он просто исполняет приказы хозяина. Грязь и срач на улицах, прежде всего, выдают общество с ментальностью рабов! Окружающий нас народ, никогда не считал эту землю своей по-настоящему! В красивых патриотичных лозунгах и, в призывах на очередную бойню, они называют землю своей. Но глубоко внутри, они понимают, что земля эта принадлежит исключительно тем, кто находится у власти. Именно поэтому, вокруг нас сплошные стихийные свалки и помойки. Именно потому, кругом разруха! Ведь на этих землях живут эгоцентричные, невоспитанные, лицемерные, раболепствующие маргиналы и люмпены. Они кричат что-то там про родную землю, про дидов, про свою исключительность. Но только их пафосные речи всегда расходятся с их гнусными делами. Всё их квазивеличие, вся их мнимая особенность, начинаются и заканчиваются ровно там, где они бросают в кусты мешок с мусором. Ведь подсознательно, эти жалкие и ничтожные существа, признают, что это не их земля! Это земля их хозяина! Вот и пакостят втихушку доморощенные любители квасного патриотизма. Чтобы этим мини бунтом, исподтишка, хоть как-то доказать себе, что есть ещё в них хоть какой-то дух свободы и бунтарства. Но как только хозяин земляных наделов объявит всеобщий клич и, призовёт верных рабов погибнуть за свои владения, они тут же кинутся в бой! Они вновь займутся самообманом, убеждая себя в том, что отправились сражаться за родную землюшку. И они безропотно отправятся на верную смерть! А в маленьких, зачуханных двориках, останутся сироты и вдовы. В окружении помоек, свалок и говна!

– В школе нам рассказывали, что раньше, Империя была высокотехнологичной и похожей на рай на земле. – Произнёс Витя. – Но, события времён Великого Чуда, отбросили наше государство на годы назад. Плюс другие страны нам постоянно мешали…

– Ха-ха-ха! – Дедуля искренне рассмеялся, но, осёкшись, смолк. Оглядевшись по сторонам, он сказал. – Ну, вот теперь других стран нет. И что?! Свалить-то теперь не на кого. Винить за срач и разруху тоже некого. Много ли изменилось за пару десятков лет? Да! Ещё больше разрухи, срача и гнилья вокруг! Но этот народ, до сих пор, отказывается признать свою суть! Они не могут смириться со своей гнилой натурой! Живут в говне, как опарыши, и продолжают винить далёкое прошлое. Внешних врагов не осталось, зато внутренние никак не кончаются. На всех виселиц не хватает, а патроны в дефиците.

– А как вас зовут? – Неожиданно спросил Женя.

– Григорий Иванович я! Можно просто, Иваныч. – Стянув шапку, старик провёл рукой по блестящей лысине.

– Я Виктор, а это Евгений. Григорий Иваныч, я почему спросил-то… Просто мы недавно в камере смертников сидели. Там был человек, чуть младше вас. Но он точно так же рассуждал. Его на виселицу отправили. А мы даже имя не успели узнать.

– Понимаю, понимаю… – Задумчиво протянул старик, натягивая шапку. – Хотя, есть вещи пострашнее виселицы… Например, всю жизнь прожить словно засохшая коровья лепёшка. Но вы иные! У вас глаза живые. Среди мертвечины, таких как вы, видно сразу! Ну, а меня ждёт кое-что пострашнее камеры смертника.

– Служба Безопасности Империи? – оглядевшись, прошептал Женя.

– Она самая. СБИ-шники должны приехать за мной со дня на день. Видимо из-за осенней распутицы задерживаются.

– Я слышал, – тихонько проговорил Витя. – Что, пытки в их застенках, никто не выдерживает. Поэтому, многие предпочитают закончить жизнь самостоятельно.

– Ну, я-то им такого удовольствия не предоставлю. Но и не расскажу ничего! Благо, что у меня слабенькое сердечко. И, во время их пыток, оно, при любом раскладе, остановится. Насколько я наслышан перед тем, как перейти к калёному железу, пилам и щипцам, они всегда предпочитают что-нибудь без крови. А вот если человек не раскалывается на этом этапе, его, уже, превращают в фарш.

– А что они хотят от вас узнать? – Округлив глаза, с интересом, спросил Евгений.

– Ну, ребятки, если я расскажу вам хоть что-то и, это всплывёт, то вы поедете вместе со мной. И вам это вряд ли понравится.

– Мы никогда и никому не расскажем! Честно, честно! – Протараторил Витя, мотая головой.

– Вот и мой давний друг так же говорил. А в итоге, его синюшный труп болтается на площади. А я тут, кидаю уголь, в ожидании мясников…

Громкий протяжный свист прервал беседу. Дежурный арестант кинулся торопливо собирать алюминиевую посуду. А вертухаи, громко ругаясь, принялись подгонять заключённых пинками к угольным насыпям и вагонам.

Ночью рабочий день закончился. Трудовые команды были заперты в мрачном бетонном подвале. Холодное помещение освещалось тусклыми лампами, защищёнными металлическими сетками-колпаками. Приговорённые к работам, среди которых было полно стариков, женщин и детей, ютились на сыром полу. Кто-то лежал на досках, другие на картоне. Некоторым, даже, достались облезлые ватные матрацы. Те, кому повезло меньше всего, спали сидя на бетонном полу.

Забившись в самый дальний тёмный угол, старик пытался снять кирзовый сапог с травмированной ноги. Увидев это, Витя с Женей подошли к нему и, принялись помогать. Иваныч скалился и мычал от боли, но сапог никак не поддавался. Дед вытер пот со лба и указав пальцем, сказал тихо: «Вон видите дядьку с обожжённым лицом? Его Семён зовут. Наш человек. Подойдите и тихо, чтобы никто не слышал, попросите заточку. Скажите для меня. Чтобы сапог срезать».

Кирза, с протяжным хрустом, разошлась в стороны. Женя аккуратно принялся снимать портянку с ноги Григория Ивановича. Распухшая стопа старика приобрела пугающе чёрно-жёлтый оттенок. Евгений выдохнул: «Ох. Вам бы к врачу надо!» Дед усмехнулся, аккуратно прощупывая голень: «А смысл? Вы ведь знаете нашу современную медицину. У них кроме сушёного подорожника и сильно просроченного йода ни хрена нету! Ничего! Меня даже чуток радует, что я СБИ-шникам хлопот, при транспортировке, хоть немного доставлю».

Иваныч аккуратно замотал раздувшуюся стопу портянкой, прокряхтев уселся поудобней, и прошептал: «Ладно. Садитесь поближе. Поболтаем напоследок. Только, как и договаривались, рот на замок!»

Ребята придвинулись поближе и уселись рядом со стариком. Григорий Иванович, прищурившись, обратился к Виктору:

– Вот ты мне, сначала, коротко, расскажи, что вам, сейчас, в школе про Великое Чудо рассказывают?

– Ну, что в сентябре две тысячи двадцать четвёртого года на солнце произошла вспышка невероятного класса. Тогда, весь мир остался без электричества и пропала глобальная сеть. Но, самое главное, что на землю снизошла благодать! Во всех безбожных странах, разом, начались беды. Соединённые Штаты были стёрты извержением супервулкана, Йелоустона. Из-за этого, большую часть мира, накрыло облаками пепла. Это событие вошло в историю как – три недели кромешной тьмы. Потом, мы всем помогать начали. Но не взирая на помощь Империи, большинство стран сгинуло с геополитической карты мира. Африка и Южная Америка практически вымерли от гражданских войн, голода и засухи. Япония ушла под воду после серии чудовищных землетрясений и цунами. Как затонула и большая часть Европы. Китай выкосила какая-то страшная эпидемия. Австралия просто перестала выходить на связь, и теперь никто не знает, что там. В результате изменения геополитической карты мира, бывшие республики первой версии союза, были присоединены к Великодержавной Союзной Империи и, принижены в правах. Всему миру досталось. И даже нашей Державе. Хотя, изолированность нашей Империи, отсутствие авиасообщений и, грамотные действия правительства, помогли остановить дальнейшее распространение эпидемий и беспорядков.

– Ага. Понятно. – Кивнул старик, почесав подбородок. – Ну, а что рассказывают про все эти сгинувшие страны в период до того, как они были уничтожены? Про Японию, Европу, Соединённые Штаты?

– В принципе, то же, что и по телевизору. – Пожал плечами Виктор. – Что все они были отсталыми в развитии. Что постоянно пытались втянуть нашу Империю в войну и, всячески препятствовали её развитию. Ведь все они не только стремились обладать нашим богатым континентом, но и мечтали уничтожить наш богоизбранный и высокодуховный народ.

– Эх, ребятки, ничего нового! – Григорий Иванович тяжело вздохнул. – Всю историю этого народа, его бедность и бесправие оправдывались чужими кознями. Власть в шоколаде, чернь в говне. Кто виноват?! Конечно же – Запад, евреи, бандеровцы, печенеги, масоны, иллюминаты и рептилойды. Но есть одно слово, поясняющее всё уже произошедшее и происходящее сейчас! После этого слова, свободному духом и разумом человеку, уже ничего не нужно пояснять. Это слово – клептократия. Значение его простое. Оно значит, что у власти находятся воры, жулики и хронические лжецы. У правителей этих земель, во все времена, был девиз из двух букв «В». Один открытый, для масс, так сказать. А другой истинный, скрывающийся за фасадом. Девиз из двух В, для народа, крайне прост и примитивен. Винить и внушать. Винить во всех бедах мифических врагов и тайные силы. И, в то же время, внушать, что для разрешения всех проблем нужно лишь немного потерпеть. Второй же девиз из двух В, тот который настоящий, ещё проще. Врать и воровать. Воровать и врать! И так по кругу. Преемственность поколений, так сказать. И проблема нашего народа всегда была лишь в том, что миллионы кретинов, не отстаивают свою свободу, а яро защищают десяток унижающих их воров. Клептократы украли у этих кретинов не только землю и деньги. Они похитили их свободу, своровали мозги, спёрли их сердца. У них украли прошлое, настоящее и будущее! А обворованные дурни радуются… – Вздохнув, дед пожал плечами. – Кретины, что с них взять. Только в стране кретинов на троне могут сидеть те, кого в других странах держали в тесной тюремной камере. Воровство, как и коррупция чиновников и политиков – это турбо-рак, способный уничтожить абсолютно любое государство. Были бы в нашем руководстве хотя бы обычные паразиты, у нас бы ещё были шансы. Ведь паразиты хоть и живут за чужой счёт, но не убивают своего кормильца-носителя. Но в нашем случае, исход был лишь один – погибель! Ведь бразды правления на этих землях получили раковые клетки, пожирающие всё живое на своём пути. Они неспособны усмирить свой смертоносный аппетит! Ненасытные раковые клетки уничтожают вообще всё! В том числе и тех, кто их кормит. И ведь они не из Космоса прилетели, и не из параллельной Вселенной. Они были вскормлены и воспитаны в нашем народе.

– Тот человек, – прошептал Евгений. – про которого мы вам говорили, приговорённый к повешенью, он уже говорил нам про то, что этот народ всегда был таким. И про то, что тут всё ложь.

– Значит, хороший был человек… Потому, собственно, и повесили… Тут по другому не бывает. – Вновь вздохнул старик. И, после продолжительной паузы, шёпотом продолжил. – Те, кто рассказывает народу, с экранов ламповых телевизоров, про отсталость Запада, про либеральный фашизм и бездуховность, сидят, как вы знаете, в центральной части Империи, в столице. Вот только вы не знаете, что наслаждаются они там всем тем, чем нас пугают! Мы с вами здесь, кидаем уголь, таскаем воду вёдрами, ходим в уличные туалеты и, жрём залежалый комбикорм с довеликочудных складов. Радуемся, если этот корм для крупного рогатого скота, а не для птицы. Ведь такой более сытнее! А они там, в это же время, пользуются уцелевшими западными технологиями, которые вам даже не снились. Ведь, что бы вам ни говорили, редкие и запрещённые нынче компьютеры, все, без исключения, были изготовлены в других странах. Практически все, утерянные для нас технологии, были изобретены не в Империи! И почти все они, сейчас доступны, в столице.

– Григорий Иванович, – перебил старика возбуждённый, услышанным, Виктор. – Ну, то, что вы знаете где и кто изобретал технологии, это понятно. Вы родились тогда. Но откуда вам известно всё это, про столицу? Это ведь сотни километров отсюда?

– Тысячи! – Ответил старик. – Основное средство передвижения для простолюдинов – это свои ноги. Велосипеды, а тем более, запряжённые лошади – это уже роскошь. И все эти средства не особо годятся для столь дальних путешествий. Хотя, было бы желание… Но ведь даже на окраинах, СБИ-шники пользуются уцелевшими УАЗ-ами и НИВА-ми. Вот и меня, однажды, на такой машине привезли к вам, на Дальневосточку. У меня было хорошее техническое образование широкого профиля. И потому, меня направили сюда, руководить протяжкой телеграфа. Теперь уже, как вы знаете, телеграф работает только местами. Одичалые граждане разворовали провода для перепродажи на чёрном рынке. Даже военная охрана и стрельба на поражение не могли остановить народного желания украсть… Но, что-то я отвлёкся. Так вот, перед тем как приехать в ваши края, у меня была командировка в столицу. Там я и увидел, как всё обстоит. Мы устанавливали там беспроводную связь. По образованию я связист. С меня, конечно же, взяли кучу подписок и, пригрозили смертной казнью за разглашение. Даже на Дальневосточку не сразу сослали. Несколько месяцев я ждал разрешения. Ну, а дальше вы уже знаете. Мой друг, оказался вдруг… Хм… И не друг, и не враг, а так…

– Вот это да! – Вздохнул Виктор, глядя на не менее удивлённого друга. – Так значит все эти смартфоны, самолёты, рации и прочие технологии, о которых нам рассказывают в школе, используются в столице?

– Гораздо больше, чем вам рассказывают. Столица превратилась в закрытую город-крепость для избранных. Ну, и плюс обслуживающий персонал. Командировочные, как я, там редкость. Но они сами же истребили всех работяг. А потому, вынуждены рисковать разглашением, отправляя специалистов то туда, то сюда. – Растирая ногу, Григорий Иванович прокряхтел. – Ладно, давайте уже спать. А то за завтра, ни свет ни заря, на работу погонят.

Проснувшись утром, Витя с Евгением не обнаружили старика на своём месте. Никто из тех, кто размещался с Иванычем на соседних лежаках, ничего внятного по поводу его исчезновения ответить не смог.

Две недели обязательных работ пролетели быстро. За это время, со всех деревьев опала последняя листва, устлав глиняное дорожное месиво жёлтым ковром. Моросящий холодный дождь, заставлял друзей ёжиться и, шагать быстрее. Лёгкие драные ветровки мало помогали от порывов осеннего ветра. Кирзовые сапоги вязли в липкой грязи. Шагая вдоль высоких серых обшарпанных стен, украшенных колючей проволокой, друзья тихонько беседовали.