Блёклое зеркало

Виталий Сиростанов

Блёклое зеркало

Книга посвящается всем светлым душам, пострадавшим от несправедливости, подлости и жестокости этого мира.

Часть 1. Последняя империя

Глава 1. На краю земли

Сгорбленная старуха, укутанная в засаленные лохмотья, бубня что-то себе под нос, медленно тянула за собой самодельную тележку. Грязные колёса от детской коляски тихонько поскрипывали и вязли в осенней слякоти. Деревянный ящик, прикрученный ржавыми саморезами к основанию тележки, был доверху наполнен различным хламом и тряпками. Остановившись у перекошенного почерневшего барака, бабка, кряхтя, ухватилась за поясницу. Повернув голову на бок, она искоса посмотрела ввысь. Угрюмые серые тучи низко ползли по небу, не позволяя пробиться ни единому солнечному лучу.

«Гражданочка! А чего это мы тут стоим посреди улицы? Пикетируем?!» Раздался позади грубый голос, заставив старуху вздрогнуть. Два крепких мужчины в чёрной форме принялись рыться в наполненной хламом тележке. Низкорослый небритый офицер, брезгливо морщась, приблизился к испуганной пожилой женщине и, продолжил задавать вопросы: «Чего везём? Куда следуем? Запрещёнка имеется?»

Бабуля криво улыбнулась беззубым ртом и, заискивающе пролепетала: «Ну, что вы, сынки! Ну, какая запрещёнка? Какой пикет? Я просто хлам всякий в заброшке собирала. Домой иду».

Нахмурив брови, офицер пригладил нарукавный шеврон и, злобно процедил сквозь зубы: «Во-первых, не сынки, а граждане милиционеры! А во-вторых, будьте добры, предьявите паспорт подданого и налоговую карточку».

Нервно тряся головой, старушка судорожно принялась копошиться в подоле своих лохмотьев, приговаривая: «Сейчас, сейчас, товарищи милиционеры».

Противный скрежет прокатился по грязной улице. Из ржавого громкоговорителя, закреплённого на покосившемся деревянном столбе, раздалось три протяжных громких гудка. Милиционеры мгновенно вытянулись по стойке «смирно» и, развернулись в сторону столба. Бабка, зажав в руке засаленные документы, так же замерла. Приоткрыв рот, она последовала примеру стражей порядка, внимательно уставившись на репродуктор.

Прерывая протяжный шипящий звук, из динамиков раздался мягкий мужской голос: «Уважаемые граждане Великодержавной Союзной Империи! Сегодня, мы с вами, отмечаем знаменательное событие! Именно в этот день, восемнадцать лет назад, произошло «Великое Чудо»! Все вы знаете, что до этого события, враждебные страны всеми силами мешали нашей Великой Державе развиваться. Они бесконечно строили козни и постоянно покушались на основы нашей свободы! Но необъяснимая череда невероятных переломных событий сокрушила и разрушила все вражеские государства! Сам Всевышний покровитель решил вмешаться в человеческие дела. Силами Творца нашего, были до основания разрушены все богомерзкие земные государства, погрязшие во грехе и блуде! За все их блудодеяния, грешников постигла кара небесная! И лишь одна страна расцветает и развивается с тех пор! Самая большая, самая гордая, самая могучая и великая, светлая и высокодуховная держава осталась нетронутой! И мы безмерно благодарны Господу нашему Богу за то, что нам повезло родиться в этой стране! Мы чрезвычайно горды тем фактом, что являемся гражданами Великодержавной Союзной Империи! Именно со времени произошедшего «Великого Чуда», граждане единственного, уцелевшего государства, полностью независимы и свободны! Отныне никто не мешает нам строить светлое будущее! Официальная статистика гласит, что сто процентов граждан Великодержавной Союзной Империи счастливы! Именно ради вашего счастья, ради ваших детей и вашего светлого будущего, я продолжаю исполнять свои нелёгкие обязанности изо дня в день! Живота своего не щадя, я продолжаю трудиться для вас, словно раб на галерах! В ответ же, я желаю увидеть от вас точно такую же отдачу! Ведь только жертвуя собою ради нашей Великой Державы, мы сможем вместе построить наше светлое будущее! С праздником вас, дорогие мои соотечественники! Ура! Ура! Ура!»

Трижды громко повторив клич правителя, милиционеры поправили форму и отвели взгляды от мегафона. Офицер высокомерно отмахнулся от старушки, протянувшей грязные бумажки и, поморщившись, заявил: «Ладно. В честь праздника прощаю! Идите уже домой. Не задерживайтесь! А то передумаю, и за пикетирование задержу!»

Бабуся радостно взмахнула руками и залепетала: «Ой! Дай вам Боженька здоровья! Родные наши товарищи милиционеры! Я свечку вам в храме поставлю! За здравие ваше!»

Потеряв всякий интерес к старушке и её хламу, патрульные принялись активно обсуждать свой грядущий вечерний досуг. Проходящий мимо них молодой человек почтительно кивнул головой и произнёс: «Здравствуйте, товарищи милиционеры! С праздником вас!» Патрульные не обратили на парня никакого внимания, поскольку активно обсуждали намечающуюся попойку. Юноша довольно улыбнулся и шмыгнул за угол.

Виктор, прищурившись, посмотрел в серое небо, закрыл дверь за вошедшим другом и, тут же спросил его:

– Барбосов много на улице?

– В вашем районе только парочку патрулей встретил. – Скидывая обувь, ответил Евгений. – Всех на центральную площадь перегнали. Там, всё-таки, целый мэр будет выступать!

– Как обычно. Великий праздник, мать его… Даже цеппелины туда все отправили. Ну, для нас это только к лучшему.

– Вик, ну ты ведь сам знаешь, что ночью нам их аэростаты не так страшны. Воздушные наблюдатели с биноклями, в сумраке, как слепые котята. Даже не знаю, чего они там, в небесах, во время ночных смен делают?

– Чего, чего?! Дрыхнут, конечно же! А вот штатные и внештатные доносчики не дремлют никогда. Потому, предлагаю пойти, как всегда, за пару часов до рассвета.

– Ну, если раньше прокатывало, то уверен, что и сейчас прокатит. – Плюхнувшись в старое скрипучее кресло, кивнул Женя.

– Будем творить свои тёмные делишки в самый тёмный час! -Быстро шевеля пальцами, Виктор оскалился, и попытался изобразить зловещий смех. Но, не увидев никакой реакции друга, тут же сменил тон на серьёзный. – Джонни, ты чё такой хмурый? Случилось чего?

– Да так… – Поморщившись, ответил Евгений. – Батя с матерью как обычно, в своём репертуаре. Хотят меня в милицейское училище отправить или духовную семинарию. Типа выше шансы во время распределения работ получить что-то приличное. Они ведь даже не догадываются о моём отношении ко всему этому дерьму. А если бы и догадывались, то давно бы меня в отдел инакомыслия сдали. Эх, Вик, как же я тебе завидую порой, что ты сирота. Что живёшь тут один и не паришься.

– Жень, ты ведь сам знаешь, что родителей не выбирают. Да и чего мне завидовать? Что во время распределения не попал на уборку уличных туалетов?! Разгружаю лопатой вагоны с углём. И заработная плата двести кредитов. Половина на аренду квартиры уходит. Вот уж достижение! Да от одной мысли о том, что этим углём отапливаются дома местной знати, в то время как обычные люди замерзают, меня просто корёжит!

– Вот я и не понимаю, как можно расти в говне и унижениях, и восхвалять всё это?! Почему мои родители такие же, как все?! Неужели у них нет ни капельки самоуважения?! Почему мы с тобой другие?!

– Кто знает, быть может, в нашем возрасте твои предки тоже были бунтарями. Возможно, с возрастом это выветривается.

– Ага. Или вываривается из мозгов под напором пропаганды.

– Не без этого. – Пожал плечами Виктор. – Всё меньше среди людей тех, у кого есть иммунитет от этой мерзости. Такое ощущение, что китайская эпидемия выкосила самых благоразумных.

– Слушай, Витян, а может, всё-таки, реально рванём с этой тухлой Дальневосточки на Запад? Хотя бы окраины столицы посмотрим.

– Ха-ха! – Товарищ Евгения громко рассмеялся. – Напомни-ка, в который раз ты уже поднимаешь эту тему? И чем обычно всё заканчивается? А? Дружище, ты ведь знаешь, что я в любой момент готов свалить. Меня ничего тут не держит! А вот ты мечешься между своими мечтами и семьёй. Я ведь тебе уже не раз говорил, что как только ты окончательно определишься, рванём в тот же миг. Рюкзачки-то давно собраны.

– Вот сейчас, как родаки окончательно меня со своей работой душить начнут, загонят в угол, так сразу и рванём.

– Договорились, бро!

– Что за – «бро»?!

– Это значит – друг! Я вчера у чёрных барыг ещё один архивчик приобрёл. Почерпнул оттуда много нового. Женька… – Виктор закатил глаза. – Это просто невероятная находка!

– Так, а чего молчишь-то?! С этого и надо было начинать! Времени до вечера ещё полно. Пойдём уже, бро!

Друзья перепроверили, заперта ли дверь. После, плотно задёрнули все шторы в доме. Отодвинув диван и, откинув в сторону ковёр, Евгений с Виктором спустились в подполье.

Включенный мини-ПК тихонько щелкнул. Диод, на вставленном в разъём флеш-накопителе, замигал. Шаркая обшарпанной мышью по столу и указывая пальцем на экран маленького лампового монитора, с тусклым кислотно-зелёным изображением, Виктор принялся делиться своими новыми открытиями другу.

«За эту флешку мне пришлось барыгам половину месячных кредитов отдать. Но оно того стоит! Раньше, нам с тобой, в основном, какая-то муть попадалась. Документация офисная, отчёты бесполезные. В общем, унылая довеликочудная хрень. Но эта флешка – буквально золото! Её, видимо, какой-то наш ровесник наполнял. Тут целая куча забавных переписок. Это скрины называется. Вот гляди. А вот тут, ещё папка с мемчиками. Чуть позже ты узнаешь, что это такое. И поверь, друг мой, твоя жизнь уже не будет прежней…»

Спустя несколько часов, смеясь и обмениваясь новыми словами, друзья поднялись наверх. Замаскировав крышку подпола при помощи ковра и дивана, ребята вошли на кухню. Тусклая лампа накаливания, болтаясь на проводе, неравномерно мерцала, освещая крохотное помещение. Виктор по-хозяйски распахнул обляпанную тумбочку и, деловито проговорил: «Тэкс. Ну, что я могу предложить? Сегодня у нас типичное меню среднего класса. Есть утренняя гречка с мучными личинками. На кипяточке настаивал. Максимум пользы! Или же свежие галеты из инсектной муки».

Евгений почесал подбородок, и ответил: «Перед вылазкой особо жрать не охота. Видимо адреналинчик. Поэтому, давай просто галетами похрустим. М-м, обожаю этот прелый привкус горелой деревяшки».

Друзья принялись синхронно хрустеть свежим угощением. Медленно жуя, Витя задумчиво произнёс:

– Вот никак я не могу понять, зачем тратить норму электричества на холодильник? Ради ежемесячной порции химозного маргарина и пары червивых рыбин? Так ведь даже эту пакость себе могут позволить только милицаи, и производственники. А остальные-то, зачем холодильник держат в доме? Мечтают, что изобилие настанет? В обещанном светлом будущем?

– Кстати, да! Тоже не понимаю, зачем мои родители холодос дома держат? Постоянно в него заглядывают. Как будто там что-то появится. А ведь он половину электронормы съедает. Ты вспомни. Даже когда, восстановленные после вспышки компьютеры, были доступны и легальны, никто особо их не брал. Никому знания не нужны были. Работяги все свои кредиты на ламповые телевизоры и жратву тратили. Потом, когда ТВ-сигнал начал становится всё хуже, они принялись тратить заработок на более дорогие антенны. И всё это ради одного сраного аналогового пропагандистского телеканала! Работает кое-как, да ещё и рожи эти мерзкие круглые сутки! Это ведь сущая наркомания! А теперь, когда компы стали нелегалкой, и вовсе не найдёшь стремящихся их освоить.

– Да уж… Жаль, что у нас нет доступа к той самой глобальной сети, которой пользовались все люди до катастрофы. Неужели и правда там любую информацию можно было найти?! Тяжело представить такое. Я знаю твою гипотезу, Джонни, о том, что наш народ стал таким после «Великого чуда». Из-за того, что их ограничили в информации. Но я продолжаю считать, что они всегда были такими. Ну, невозможно, как мне кажется, за восемнадцать лет превратить цивилизованное общество в дрессированное стадо. Возможно, если мы отправимся на Запад, мы получим какие-то ответы. А пока, сложно что-то понять по обрывкам информации. И разузнать особо не у кого. Одни доносчики и фанатики вокруг. Остаётся одна надежда, что ты в своём деде не ошибаешься. Ну, и что он жив ещё. И, вообще, что мы выберемся отсюда и, найдём его.

– Это уже не одна надежда, а много надежд! – Усмехнулся Евгений. – Не переживай, Витёк, выберемся! Я уверен, что дед мой ещё тем бунтарём был. И остаётся им! Ведь какие ещё могут быть причины того, что мои правоверные родители с ним вообще не общаются? Вот прям ни одного письма не написали! Даже когда почтовая повозка два раза в месяц ходила. Забавно… Дед вероятно даже и не знает, что у него внук есть. А я о нём только по подслушанным обрывкам родаковских разговоров знаю. И всегда в негативном контексте. Учитывая, что пакости о нём говорят мои же предки, это верный знак того, что дед хороший человек! Уж он-то, наверняка, о довеликочудных временах знает побольше всех, с кем мы тут общаемся.

– Ты действительно уверен, что мы его сможем найти?

– Если верить слухам, Иркутская губерния, как и наша Дальневосточка, в большинстве своём, повымирала. Надеюсь, что в Усолье не сложно будет найти Пантелеймона Никитича. Слишком уж ФИО редкие. Ну, что, доел? Погнали?

– Летс гоу, бро!

– Ха. Быстро ты освоил мёртвый язык.

Положив небольшую банку с красной краской и облезлую кисть в холщовый мешок, ребята поставили его рядом с куском картона. Выключив мерцающую лампу, освещающую прихожую, они дождались пока глаза их привыкли к темноте. Друзья подошли к окну. Немного отдёрнув штору, они принялись вглядываться в уличный ночной мрак. «Вроде тихо» – передавая другу мешок вместе с картонкой, прошептал Виктор и, осторожно отворил дверь.

Кося взгляды на тёмные окна двухэтажных бараков, Евгений с Виктором шагали вдоль по улице. Периодически останавливаясь, они внимательно вслушивались в ночную тишину. В эти моменты ребята очищали свои кирзовые сапоги от налипшей слякоти, шаркая подошвами обуви об жухлую пожелтевшую траву.

«Может вот этот?» – указав рукой на висящий на торце здания баннер, прошептал Евгений. Виктор прищурился. На агитационном плакате был изображён пожилой правитель Державы, обнимающий маленького мальчика. Над узнаваемой проплешиной, в темноте, еле читалась надпись: «Дети – наше сокровище!» Витя тихонько хмыкнул и шёпотом ответил: «Не. Давай сначала, как договаривались, его монумент украсим. А на обратном пути, если краска останется, то и здесь чего-нибудь нарисуем».

Яркий прожектор, освещающий белый монумент, было видно издалека. Витя нервно потеребил холщовый мешок и тихо произнёс: «Ну, что Джонни, как договаривались? Ты залезаешь на столб и прикрываешь картоном прожектор. Я, по-быстрому, разрисовываю упыря. После, сразу же, валим. И надеемся на то, что все барбосы бухают возле телевизора. Или уже спят пьяные».

Как только ребята сделали первые шаги в сторону ярко освещённой площади, они услышали глухой крик, взывающий о помощи из оврага. Нахмурившись, Виктор посмотрел на Евгения и, прошептал: «Вот ведь проклятье! В любом случае мы не можем ничего делать, пока есть кто-то рядом. Давай так – прячем картон с краской в кустах и, пойдём, глянем, что там происходит».

Спустившись с натоптанной тропы в низину, парни увидели небольшую деревянную каталку с колёсиками. Рядом с самодельным средством передвижения, беспомощно барахтался мужчина без ног. Кряхтя и поскальзываясь на сырой глине, Женя с Витей вытянули инвалида на тропу. Следом, подняли и его тележку. Усадив калеку на деревянную платформу, друзья принялись оттряхивать штаны от грязи. От спасённого пожилого мужика разило алкоголем с примесью ацетона. Безногий прохрипел: «Братишки, от души! Там в овраге ещё мои палки остались. Я ими от земли отталкиваюсь, чтобы на этой херне ездить. Поищите, пожалуйста!»

Через несколько минут поисков, Евгений с Виктором поднялись на тропу и протянули мужчине две небрежно обструганные грязные палки. Инвалид радостно воскликнул: «Вот это душевно! Вот спасибо вам, пацаны! Искренняя благодарочка вам от ветерана ОПО! Даже не знаю, чего это мой внутренний навигатор сбился».

«Какой ещё навигатор?» – нахмурившись, спросил Витя. «Эх, молодёжь! – Шмыгнул носом безногий и, отрыгнул ядовитым душком. – Ни хрена-то вы не знаете! Как нас во время той операции по смартфонам вычисляли! Как нас ракетами и дронами хуячили! Как мы, словно мыши, по норам прятались! Кстати, а вы чего это комендантский час нарушаете?» Калека молниеносно схватил Виктора за рукав. Евгений, растерявшись, дёрнулся было на помощь. Но инвалид уже извлёк из кармана своей грязной куртки свисток, вложил его в рот и, изо всех сил принялся дуть».

Несколько человек в чёрной форме, рассекая фонарями ночную тьму, прибежали из-за монумента на громкий свист. Прикрываясь рукой от яркого света, направленного в глаза, Евгений услышал:

– Николаич, мы уж думали ты дома давно?

– Да я в эту канаву ебучую чебурахнулся. И вот ещё, нарушителей задержал! Начальник, за такое, однозначно, требуется премия!

– Завтра тебе премию налью. Когда с похмелья трястись будешь. А сейчас, давай домой катись, отсыпаться!

Луч фонаря переполз в сторону. Женя опустил руку и, прищуриваясь, принялся искать глазами друга. Но мощный удар в живот, заставил упасть Евгения на колени, бессильно хватая ртом воздух.

После продолжительной череды мощных ударов в тяжёлую металлическую дверь, небольшое окошечко распахнулось. Убедившись, что это свои, зевающий толстопузый дежурный отворил скрипучий засов и, недовольно пробурчал: «Даже в праздники никакого покоя!»

Патрульные усадили Витю с Женей на деревянную скамью, велев ждать смирно. Один из милиционеров швырнул на стол дежурного бумажки, со словами: «Семёныч, вот их паспорта подданных и налоговые карточки. Оформляй как нарушителей комендантского часа».

Коллеги заспанного толстяка скрылись в одном из кабинетов, громко хлопнув дверью. Кусок шпатлёвки, оторвавшись от облупленной стены, упал на пол. Тучный милиционер недовольно поморщился и, принялся что-то писать в журнале, бубня себе под нос: «Только бухают и задержанных бьют. А Семёныч им всё заполняй. Задолбали уже! Чё тут… Ага… Оба двухтыщно двадцать четвёртого года рождения…» Дежурный поднял глаза на задержанных юношей и, качая головой, запричитал: «Ай-яй-яй, братцы кролики! Вы ведь оба в год Великого Чуда родились. И не стыдно вам великий праздник позорить?! Вот надо же было вам, именно в эту ночь комендантский час нарушить?! Ваши ровесницы, в эти годы, уже второго и третьего ребёнка рожают! Как велят нам Патриарх и наш единый Правитель. Дай Бог им здоровья! А вы что? Судя по налоговым карточкам, только один из вас работает. А второй, вообще, на шее у родителей и государства! Безобразие!»

Евгений с Виктором, опустив глаза, выслушивали нравоучения стража порядка. Но тот, вдруг, осёкся и сорвавшимся голосом вскрикнул: «Вот нехристи! Я ведь ночную праздничную речь Правителя из-за вас пропустил!» Повернувшись к небольшому чёрно-белому телевизору с выпуклым экраном, дежурный прибавил громкость и, замер.

По экрану ползли полосы, изображение мерцало, звук заикался. Неизменный дорогой костюм и башня с пятиконечной звездой на заднем фоне. Свет софитов бликовал на гладкой, словно пластиковой, коже выступающего. Пригладив небрежно зализанные редкие волосы, правитель вдохновенно скандировал: «Но, невзирая на снисхождение божьей благодати и уничтожение всех внешних врагов, мы с вами не можем расслабляться! Внутренние враги и предатели, по-прежнему, не дремлют! Они вынашивают свои коварные планы и, мечтают отнять у нас наше светлое будущее! А потому, я призываю всех вас не терять бдительность! Особые отделы выявления инакомыслия ждут ваших докладов круглые сутки! Без сна и отдыха! Всё ради нашего будущего! И я ещё раз хочу поблагодарить всех работников державоохранительной системы за наш спокойный сон! Напоминаю всем гражданам, что сегодняшние ночные бдения и праздничная литургия во всех храмах, будут проводиться строго по утверждённому мной ранее расписанию. Поздравляю всех вас с восемнадцатой годовщиной Великого Чуда! С днём создания Великодержавной Союзной Империи!»

«Слыхали? Меня сам Самодержец поздравил! – Горделиво заявил толстяк, задрав подбородок. – А вы чего добились? Эх, бездари! Вставайте. Сейчас вас в камеру определю. А завтра судья решит, что с вами делать».

Дверной замок трижды щёлкнул за спиной ребят. Витя с Женей переглянулись и, замерли. Из тёмного угла камеры раздалось: «Молодёжь, а вас-то за что?» Дрогнувшим голосом Евгений ответил: «Мы, это… Комендантский час нарушили». Голос из полумрака хмыкнул: «Хм. Это, конечно, серьёзное нарушение. Но точно не до такой степени, чтобы казнить. Только если они вновь законы не переписали. Хе-хе. Это ведь камера для смертников! Вас, видимо, сюда отправили, потому что другие хоромы забиты до отказу. Ну чего стоите как не свои? Проходите, присаживайтесь!»

Юноши медленно подошли к нарам из ржавого листового металла и, уселись напротив незнакомца. Понемногу, глаза начали привыкать к плохому освещению. Изрисованные и, расписанные надписями облупленные стены камеры, были покрыты паутиной и плесенью. Витя указал пальцем на одну из надписей, спросив: «Чем это они?!» Худощавый мужчина, с длинными седыми волосами и белесой щетиной, ответил: «Кровью, конечно. Это единственное что у них могло быть с собой в этих застенках. Кровь, кипящая от возмущения и ненависти! А вы-то как так попались?» Виктор поморщился и махнул рукой: «Да-а… Просто получилось так». Седой человек усмехнулся: «Вы это, конечно, правильно делаете, что не болтаете почём зря. Доверять в наше время никому нельзя. И за каждое неосторожное слово можно сюда угодить. Но я ведь не выведываю у вас никаких секретов. Просто интересно, почему молодые и здоровые парни не смогли убежать от этих ленивых толстожопых алкашей?» Евгений ответил: «Мы безногому ветерану ОПО-шнику помогли выбраться из канавы. А он схватил нас, и давай в свисток свой гудеть».

Незнакомец хмыкнул, проведя рукой по щетине. Он уселся поудобней. Теперь ребята смогли разглядеть, что некогда светлые одежды мужчины были пропитаны пятнами крови. На его лице, руках и лодыжках виднелись ссадины и синяки. Положив ладони себе на колени, заключённый выдохнул:

– Вот ведь сучара неблагодарная… А чего ещё от них ожидать, от таких защитничков? Вы ведь в курсе, что из себя представляют эти, так называемые, ветераны?

– Ну, только то, что в школе рассказывали. – Пожав плечами, ответил Виктор. – Что они сражались за наше будущее против коллективного Запада, либерального фашизма и глобалистского сатанизма…

– Ой, ой, прекрати… – Перебил парня мужчина. – А то у меня сейчас изжога начнётся от этой мерзости… Вы же, наверное, недавно выпустились? На школьников не похожи.

– Ну да, пару лет назад.

– И какие там сейчас в школе основные предметы?

– Религиоведение, основы духовности, военное дело и история Великодержавной Союзной Империи. Ну, и факультативная деятельность в трудовых отрядах.

– Понятно всё… В общем, слушайте. Когда только началась эта особая противофашистская операция, людей, желающих отправиться в бой, было не так уж и много. Энтузиасты с промытыми мозгами кончились быстро. Потом, на фронт шли, в основном, нищие и обездоленные семьянины, бегущие от быта и долгов. Но таких было не так много. Больше же всего, среди бойцов того времени, было уголовников, которых отправляли на штурмы в обмен на помилование. Это сейчас тюрьмы забиты инакомыслящими и бунтарями. А в те времена, эти застенки наполняли, в основном, убийцы, насильники, людоеды, садисты, маньяки. Люди без принципов, без чести, без эмпатии, без сердец. Вот такие и стали героями ОПО. В следующий раз, когда увидите очередного уличного попрошайку с медалькой, рассказывающего о том, как он проливал кровь, просто знайте, что они не свою кровь имеют ввиду.

– А вам не страшно нам такое рассказывать? – Поинтересовался шёпотом Евгений.

– Дружище, завтра утром меня повесят. Чего мне уже бояться? Сейчас я боюсь только одного. Что вы потом, где-нибудь, случайно, взболтнёте услышанное здесь, и окажетесь на моём месте.

– Мы точно не взболтнём! – Заверил незнакомца Виктор.

– Не сомневайтесь! – Поддержал друга Женя и спросил. – А вас за что приговорили?

– За усталость… Ну, и фамилия у меня из разряда неблагонадёжных… – Усмехнулся седовласый мужчина и, задумчиво продолжил. – Но больше всего за усталость…

– Это как это? – Витя искренне удивился.

– Я устал молчать! Устал терпеть! Устал безучастно наблюдать всё это! Ещё до тех событий, которые они называют Великим Чудом, наша страна выстроила настолько многоуровневые и многомерные пласты лжи, что даже сами зачинщики и организаторы этого, уже не могли разобраться, где наврали полностью, где наполовину, где сказали честно, а где придумали. Апокалипсические события и крах мирового порядка действительно оказались Великим Чудом для руководства этого государства. Ведь с тех пор, они получили абсолютную монополию на ложь и власть! Никто отныне не мешал им устранять неугодных и выстраивать свои паразитические иерархии. В первые же дни после солнечной вспышки и извержения супервулкана, они вернули смертную казнь, отменённую ранее. И любое инакомыслие принялись уничтожать уже без всякого стеснения! Теневое правительство настолько обнаглело от всевластия, что они, даже, решили никого не назначать вместо умершего президента. Так раньше называли того, кого теперь вы знаете как императора и самодержца. Кураторы мёртвого правителя просто сокрыли от всех его смерть. Пластиковая рожа, которую все патриоты боготворят, которая теперь каждый день болтает из телевизора, и смотрит на вас с плакатов на каждом углу – это всего лишь дешёвый дипфейк. Ну… В общем, это такая штука, когда человека рисуют при помощи мощного компьютера. Довеликочудные технологии, короче. В этом месте всё обман! Понимаете?! Фальшивый правитель, лицемерная любовь, притворное счастье, искусственное единство, иллюзорное светлое будущее, вперемешку с переписанным прошлым и извращённым настоящим… Кругом лишь чудовищная, страшная, липкая ложь! И если кто-то поддастся ей, она засосёт его, словно трясина! Она пожрёт душу! Потому, и ходят кругом живые мертвецы без душ. Лишь вязкая ложь поддерживает жизнь в их разлагающемся разуме. А истина каждого вурдалака приводит в невероятный гнев.