Нелюбушка

Терпение – величайшая из добродетелей, напомнила я себе, и иногда приходится довольно долго ждать на берегу реки. Но труп врага, плывущий мимо, искупит все.

– О старом барине, прежнем, речь, барышня, – сжалилась надо мной уже не девка, а баба, суровая хлопотунья Матрена. – Ты, барышня, смотри: я, да Степка, да старик Семен, да вон и Лушка, – она кивнула на стоящую рядом с нахальной девкой совсем молоденькую девчонку, – мы в приданое пошли ее сиятельству от Поречного, что в Демидовской губернии, отсюда-то ой далече. Князь-батюшка, – она поклонилась, – нас княжне еще на шестнадцать годков подарил. А прочие – те у лукищевского барина были, так и продали их с землей. Вот им и заведено, кощунником.

– Кощунником? – переспросила я. Выражение лица Матрены подсказывало, что барина она едва ли не презирает, но при этом, вот упрямая баба, она попытки не сделала последовать моим указаниям без препирательств.

– А как? – пожала плечами Матрена. – Кажно лето ждем, что его Лесобог покарает. А поди же, живой, что ему сделается. На капище жертву даже в великие дни не носит, и ведь, окаянный, с охоты лишок какой кинет, с лошади не слезая – зайца там или куропатку нещипаную, и прямо на камни. Вот как земля его носит, охальника?

Прочие девки и бабы согласно закивали, проступок лукищевского барина действительно был огромен. Я затруднялась сказать, чему он мог быть равен в моем прежнем мире, но отчего-то подумала – Лукищев держит медведя. Не святотатство ли это похуже, чем принесение в жертву лесному божеству убитого против необходимости животного, причем само подношение, если верить Матрене, было скорее подачкой – на, мол, всесильное нечто, ешь.

– Вот у него, барина, заведено так было – барские комнаты…

– Я поняла, – прервала я Матрену тоном, дискуссий больше не допускающим. Она, возможно, могла бы рассказать что-то о барине, но мне было важно заставить их делать то, что сейчас нужно мне. – Старый барин, святотатец, завел порядок, ты сама ее сиятельству еще в девичестве ее принадлежала, а теперь по указу лиходея и осквернителя живешь. И кто ты после этого?