Белый Лотос и Тень Имя, написанное в Книге

Каждая мысль была, как шаг в болоте – вязкий, проваливающийся. Она не знала, остался ли хоть кто-то, кто сможет поверить: это не она. Или, точнее, не та она, которой все её считали.

И что, если эта история уже не принадлежит автору?

Прозвенел второй звонок – тот, что должен был обозначать конец пары. В воздухе повисло вялое возбуждение: кто-то хихикнул, кто-то начал перешёптываться, разговоры набирали громкость. Линь Жуй неспешно поднялся со своего места, потянулся и вслух заметил:

– Похоже, что-то важное случилось. Наверное, его срочно куда-то вызвали, и он не успел отменить лекцию.

– Может, приболел, – предположила Фан Чжэнхуэй, аккуратно укладывая планшет в чехол.

– Или действительно внеплановый вызов. Хотя странно, он ведь обычно держит всё под контролем, – задумчиво проговорил Ху Линьчжу.

– Или, наконец, вселенная пошатнулась, и мистер «По Секундам» впервые в жизни опоздал, – с усмешкой подытожил Чэнь Шаосюан

Все говорили, строили догадки. Только Мэн молчала, сжав руки на коленях. В голове не было ни одной связной мысли. Знаний – тоже. Она понятия не имела, какие предметы изучают, какие дисциплины здесь преподают, кто её куратор, и есть ли вообще у неё расписание. Всё это казалось чужим, ненастоящим, как костюм, надетый поверх другой жизни.

Когда все начали собираться и покидать аудиторию, обсуждая, стоит ли идти на следующую пару, Мэн осталась сидеть. Затем медленно встала и пошла прочь – не вслед за остальными, а в противоположную сторону.

Пусть она и выглядела спокойно, внутри всё сжималось. Как можно идти на занятия, если ты даже не знаешь, чему тебя будут учить? Не знаешь, где твоё место? Да и было ли оно где-то?

Она шла по коридору, стараясь сосредоточиться на звуке шагов, на узоре плитки под ногами, на слабом гуле голосов вдалеке. И вдруг очнулась перед массивными двойными дверями. На бронзовой табличке красовалась надпись: «Библиотека».

Мэн потянула дверь и шагнула внутрь. Высокие своды, ряды полок, тусклый рассеянный свет. Пространство было наполнено тишиной – не мёртвой, а дышащей, живой. У стены, словно став частью мебели, сидел мужчина средних лет – худощавый, с обострёнными скулами, в выцветшем халате старого кроя. Его кожа была пепельного оттенка, словно впитавшая в себя весь дым благовоний, а длинные, спутанные волосы стягивались в небрежный пучок на затылке. Веки были опущены, но каждый его вдох – глубокий и ритмичный – говорил о странной сосредоточенности, будто он слушал не уши, а внутренний голос мира. На запястье висели потёртые чётки, местами потемневшие от постоянного касания. От него исходило ощущение глубокой усталости, но и чего-то притягательного – как будто в его спокойствии таилась хрупкая грань между равнодушием и всеведением. Он не шелохнулся, когда она посмотрела на него, будто уже знал, зачем она пришла.

Она медленно пошла между стеллажами, скользя пальцами по корешкам книг, вдыхая аромат пыли и бумаги. Здесь не было взглядов, шёпотов и недоверия. Только слова. И, возможно, ответы. Всё казалось нормальным, до тех пор, пока её взгляд не наткнулся на тёмно-бордовую обложку. "Призрачная дорога мести". Та самая книга. С тем же узором, что лежала на её рабочем столе в прошлой жизни.

Она взяла её с полки. Страницы – пусты. Совершенно чистые, словно их только напечатали, но чернила не успели лечь.

И только на первом развороте: «Глава 1. Она сделала это. Только кровь на пальцах и мёртвое лицо Го Чена…»

Она пролистнула дальше. Следующая страница заполнилась прямо на глазах: слова появлялись, как будто их писал невидимый автор.

Она читала – и видела себя. Её бег, страх, даже дрожь у пруда. Всё.

Рядом кто-то кашлянул. Мэн резко закрыла книгу. Юноша, студент, прошёл мимо, не взглянув на неё. Но на секунду ей показалось, что он… повторил про себя её последнюю мысль. Губы беззвучно шевельнулись: «Если я героиня – кто тогда пишет меня?»

Книга дрожала в её руках.

Мэн Цзыи посмотрела по сторонам. Зал был почти пуст. Никто не обращал на неё внимания. Она медленно опустила книгу в свой портфель – между папкой с пустыми листами и телефоном. Закрыла молнию и сжала ремешок.

Ответов пока не было. Но теперь у неё было хоть что-то. След, за который можно уцепиться.

Она покинула библиотеку той же дорогой, которой пришла, стараясь не встречаться взглядом с дежурным библиотекарем. Шла по коридору быстрее, чем раньше. Воздух казался плотнее, а шаги – громче.

Вернувшись в общежитие, она поднялась по знакомым ступеням и остановилась у двери 312. На этот раз не было ни охранника, ни шорохов за спиной. Только ключ в руке и тишина, в которую она снова вошла, как в кокон.

Закрыв за собой дверь, Мэн Цзыи на мгновение замерла, прижавшись лбом к холодной поверхности. Потом медленно развернулась и достала книгу. Открыла её там же, где остановилась. Новых строк не появилось.

Мэн медленно опустила книгу на край стола и провела взглядом по комнате. Здесь царил полный хаос: одежда сбилась в кучу, тюбики и кисти перекатывались по столу, на кровати в беспорядке валялись подушки. Это был не просто беспорядок – это была сцена, которую она не понимала, в которой ей ещё предстояло найти себя.

Глубокий вдох. Паника не поможет. Надо действовать. Хотя бы начать с простого. С чего-то, что в её власти.

Мэн Цзыи окинула комнату критическим взглядом. Жить в таком хаосе было выше её сил. Решив отвлечься и найти подсказки, девушка закатала рукава и начала убираться.

Для начала распахнула балконные двери, впустив в комнату свежий воздух. Разобрав одежду, рассортировав вещи по полкам и сложила в дальний угол всё слишком вызывающее, она наконец подошла к книжной полке. Книг оказалось катастрофически мало: всего пара старых учебников, одна-единственная тетрадь с небрежными записями. Всё указывало на то, что прежняя владелица тела явно не проявляла интереса к учёбе. Её, похоже, больше занимали внешность, лёгкие интриги и внимание окружающих.

Мэн Цзыи вспоминала: в книге этот персонаж упоминался лишь мимоходом – поверхностная, завистливая, мечтающая стать сильнее, но не способная ничего сделать ради этого. Как же тогда она сумела убить Го Чена – одного из самых талантливых и блестящих умов метафизического мира?

Кто стоял за ней в тени? Кто дал ей не только знания, но и силу, чтобы реализовать их? И главное, сможет ли она вернуться обратно? Эта загадка теперь казалась гораздо более глубокой и тревожной.

Она обыскивала карманы курток, заглядывала под кровать, в ящики и коробки. Искала что угодно: письма, фотографии, дневники. Всё, что могло бы сказать ей: кто была прежняя Мэн Цзыи.

Но зацепок не было. Ни дневников, ни заметок, ни даже фотографий, которые могли бы хоть как-то пролить свет. И чем дальше она копалась, тем глуше становилось разочарование.

Уже почти отчаявшись, Мэн заглянула в дальний угол платяного шкафа. Там, за сложенными небрежно свитерами и куртками, скрывалась небольшая чёрная коробка из старинного дерева с вырезанными по краям иероглифами. Поверхность была отполирована до шелковистой гладкости, а древесина отливала лёгким благородным блеском, словно вобрала в себя не только время, но и память.

Цзыи открыла её осторожно, как будто ожидала, что внутри может быть что угодно. Но там лежал всего один предмет – браслет. Старинный, из нефрита. Его поверхность была прохладной, бархатистой, цвета приглушённого мха. Он состоял из отдельных звеньев – плотных, овальных, соединённых без видимых замков, и Мэн пересчитала их машинально: тринадцать. Вдоль ободка – золотые руны, выгравированные изнутри так, что казались пульсирующими.

Она не смогла их прочесть. Но знала: это не украшение. Это – знак. Обряд. Связь. Браслет был слишком изящен, чтобы быть случайной вещью. И слишком тяжёл, чтобы не нести смысла.

Мэн осторожно подняла его. В груди что-то дрогнуло, едва пальцы коснулись камня. Лёгкий звон, словно из глубины – внутри себя, а не в ушах. Она медленно надела браслет на запястье. Он сел идеально. Словно его ждали.

В тусклом свете лампы нефрит засветился мягко, почти тепло, перекликаясь с её кожей – светлой, фарфоровой. Он не выглядел чужеродным. Наоборот. Казалось, он вернулся домой.

Мэн Цзыи замерла в тишине. Но тишина уже не была полной.

За окном вдруг донёсся гул голосов. Сперва неразборчивый, как фон, как ветер. Но затем всё отчётливее – речь, шаги, команды. Она подошла ближе к окну и осторожно выглянула сквозь щель между шторами.

Во внутреннем дворе кампуса, у входа в административный корпус, стояли люди. Двое – в форме. Полицейские. Ещё несколько – в гражданском, с планшетами и папками. Один держал рацию и о чём-то быстро говорил. На лицах – сосредоточенность, движение было целенаправленным.

И внутри Мэн вспыхнуло тревожное знание: тело нашли. Началось расследование.

Она опустила занавес и отошла от окна. Браслет на запястье чуть холодил кожу, но она уже не чувствовала его как чужой предмет – он стал частью её, как кожа. Снимать не хотелось. Казалось, если она это сделает – нарушит нечто важное.

Спустя несколько минут раздался стук в дверь. Он был вежливым, но твёрдым – как звук, к которому невозможно привыкнуть. На пороге стоял Ху Линьчжу. Спокойный, как всегда, с прямой спиной и сосредоточенным взглядом.

– Мэн Цзыи, – сказал он негромко. – Нас всех собирают в аудитории 2-204. Директор лично хочет поговорить. Это важно.

Она кивнула, машинально накинув куртку и захватив портфель с книгой. Сердце билось быстро. Разговор будет – и, вероятно, официальное заявление.

Аудитория 2-204 находилась в административном крыле. Помещение было непривычно тихим, ряды кресел заполнили те же студенты, которых она видела утром. Шепот, напряжение. Кто-то скрещивал руки, кто-то тёр пальцы. Все ждали.

Когда двери в передней части распахнулись, в зал вошёл мужчина в пепельно-сером костюме. Его походка была размеренной, как у того, кто привык к вниманию. Это был директор Цзин Хаоюй. Пожилой, с аккуратно зачёсанными седыми волосами, с глубокими морщинами, расползающимися от уголков глаз. Несмотря на возраст, он держался с достоинством: прямая спина, ясный взгляд, как у человека, не утратившего внутренней энергии.

Он поднялся на кафедру, осмотрел собравшихся и заговорил низким, чётким голосом:

– Сегодня утром на территории кампуса было обнаружено тело одного из наших преподавателей. Ассистент кафедры метафизики – Го Чен – погиб. Полиция ведёт расследование. Предварительная версия – насильственная смерть.

Зал замер. Ни звука. Лишь чей-то тяжёлый выдох.

– Полиция просит содействия, – продолжил Цзин Хаоюй. – Все, кто видел Го Чена в последние сутки, кто мог заметить что-то необычное – обязаны сообщить. Опросы будут проводиться в моём кабинете и в моём присутствии. Вам не стоит переживать. Мы надеемся на вашу честность и благоразумие.

Он сделал паузу. Взгляд задержался на каждом из них. Когда его глаза скользнули по Мэн Цзыи, она чуть поёжилась. В этом взгляде не было осуждения – но было внимание. Точное и оценивающее.

– Мы обещаем обеспечить безопасность каждому студенту, – заключил он. – И просим не покидать кампус до особого распоряжения.

Двери снова распахнулись, и на пороге показался сотрудник полиции. Бесшумно. Началась вторая фаза – опросы. Полицейский, крепкий мужчина в форме с нашивкой старшего следователя, сделал шаг вперёд и открыл планшет.

– Первым – Фан Чжэнъин, – произнёс он чётко, и в зале на миг повисла пауза.

Фан Чжэнъин поднялся из своего ряда с почти военной точностью. Его лицо оставалось бесстрастным, осанка – выпрямленной. Он прошёл мимо остальных, не бросив ни взгляда ни на кого, и скрылся за дверью вместе с полицейским.

Мэн Цзыи осталась на месте. Она понимала: охранник видел её ночью. Скрыть это невозможно. Значит, нужно придумать объяснение. Правдоподобное. Что-то, что звучит не как отговорка, а как случайная, невинная необходимость. Мысли в её голове роились, тревожные и ломаные. Но с каждой минутой эти мысли упорядочивались, вытесняли панику. Внутри рождалась твёрдая решимость.

Ей нужно было решить – сейчас. Её нужно было отвлечь подозрения. Заставить людей смотреть иначе. Не бояться её – а сочувствовать. Сопереживать.

Мысли стали острыми, как лезвие. Ясными. Она знала, что должна делать. Как говорить. Как смотреть. Как заставить их поверить.  И впервые за всё это время Мэн Цзыи позволила себе улыбнуться. Едва заметно. Холодно. Напряжение, копившееся с первой ночи, отпустило. В груди остался только отчётливый ритм – и чёткий план.

Прошло около десяти минут, когда снова появился тот же полицейский и, не повышая голоса, произнёс:

– Мэн Цзыи, пройдите, пожалуйста.

Она встала, откинув прядь волос назад. Её шаги по коридору звучали ровно, будто она шла не на допрос, а на обычную консультацию. Ху Линьчжу, сидевший в первом ряду, скользнул по ней внимательным взглядом, но ничего не сказал.

Полицейский провёл её через административный блок. Миновали кабинет завхоза, несколько закрытых дверей. Остановились у тёмного деревянного портала с гравировкой в виде стилизованного дракона. На табличке – «Директор».

Внутри было просторно, строго и почти торжественно. Большой письменный стол, старинные стеллажи, зелёные шторы и тяжёлые книги в кожаных переплётах. В центре, возле окна, стоял директор Цзин Хаоюй. Он кивнул:

– Проходите, Мэн Цзыи. Присаживайтесь. Мы просто хотим задать несколько вопросов.

Полицейский занял место справа от него и положил на стол планшет. Мэн села, выпрямившись, и сложила руки на коленях. Браслет едва заметно касался ткани рукава.

– Для начала, – сказал директор ровно, – подтвердите, пожалуйста, где вы находились прошлой ночью между полуночью и четырьмя часами утра.

Она вдохнула, готовая произнести тщательно подготовленную ложь. Правдоподобную. Безупречную. Но… слова застряли в горле.

Мэн Цзыи подняла глаза. Её лицо оставалось спокойным, почти бесстрастным – но в глубине зрачков будто вспыхнуло что-то тяжёлое. На щеках засверкали первые слёзы – быстрые, как будто случайные, но она не попыталась их скрыть. Казалось, она не играла – она позволила себе быть уязвимой, впервые за долгое время.

– Го Чен?.. Он умер? Это правда?.. – голос Мэн дрогнул, будто она только сейчас позволила себе поверить в услышанное. – Его… убили? Сегодня ночью?

Она сглотнула. Слова рвались наружу неровно, будто что-то душило её изнутри.

– Я… я не знала… что он… – она запнулась, слёзы вновь выступили на глазах, и голос сорвался на хрип. Она прикрыла рот ладонью, пытаясь совладать с собой. – Я подумала, что это кто-то другой. Что вы… перепутали. Это точно он? Го Чен?

Она заплакала, не скрываясь, несвязно, сбивчиво, будто эмоции взяли верх над рассудком. Плечи вздрагивали, дыхание сбивалось.

Несколько секунд тянулись напряжённой тишиной.

Директор Цзин Хаоюй медленно опустил взгляд, затем перевёл его на полицейского и кивнул почти незаметно, как бы говоря: дайте ей время. Полицейский не перебивал, только аккуратно свернул крышку планшета.

– Мы понимаем, – тихо произнёс директор. – Вам тяжело. Никто не обвиняет. Мы просто хотим понять, что произошло. Всё, что вы вспомните —, поможет.

Тон был мягким. Не обвиняющим. Почти заботливым.

И Мэн Цзыи знала – первый шаг был сделан. Она посеяла сомнение. И вызвала сочувствие. Но теперь нужно было закрепить это. Дать им больше, чем эмоции. Дать объяснение.

Она всхлипнула, с трудом выпрямившись на стуле, и вытерла щёки ладонями.

– Он… он пригласил меня. Вчера ночью. Мы… мы столкнулись у входа. Я хотела пойти спать, но он сказал, что хочет показать что-то у пруда. Я… подумала, что это часть практики… Он всегда пытался заставить меня учиться. Он ведь всегда… он требовал много. Слишком много…

Её голос дрожал, но слова шли легче. В каждом – дрожащая правда и отточенный контроль над восприятием.

– Я не могла отказать. Я пошла. И мы стояли там, у воды… и он… он вдруг сказал… что давно ко мне неравнодушен. Что следил за моими успехами. Что я… ему нравлюсь…

Мэн замолчала, опустив взгляд. Ресницы дрожали.

– Я не знала, что ответить. Я растерялась. Я испугалась. Убежала. Наверное, выглядела глупо. Или грубо. Не хотела… но…

Она снова вытерла слёзы.

– Я была не в себе. Всё было странно. Я даже… я не помню, как вернулась. Я не сразу нашла свою комнату. Я была в панике. Мне казалось, что… что это всё не по-настоящему…

Она замолчала. Вновь подняла глаза.

– Получается, я… я была последней, кто его видел живым. Неужели…

В её глазах снова появилось неверие. Уязвимость. И тишина, что повисла в кабинете, только подчёркивала вес её слов. Полицейский оторвался от планшета и, обменявшись коротким взглядом с директором, уточнил, уже строже:

– Нам важно понимать хронологию. Где именно и во сколько вы с ним были?

Мэн замерла на мгновение, потом пробормотала, будто вспоминая:

– Кажется… было около одиннадцати. Да, ближе к одиннадцати. Мы гуляли в парке. Он читал мне лекцию по фэн-шуй… Наверное, чтобы помочь мне лучше понять материал. Или… набраться смелости. – она слабо усмехнулась, но улыбка тут же потухла. – В это трудно поверить. Он ведь всегда был таким уверенным… таким точным. Я… не думала, что это было что-то важное. Думала, он просто… снова тренирует.

Она вытерла глаза и продолжила, чуть тише:

– Я правда не знаю, когда вернулась. Всё слилось. Наверное, после трёх. Я долго бродила. Я… даже забыла номер своей комнаты. Я не могла успокоиться. Мне казалось, что, если вернусь, всё станет сном. Я запуталась в своих чувствах. Не могла поверить, что такой, как он, может полюбить меня. Это было… слишком. Слишком неожиданно. Слишком нежданно. Но теперь…

Молчание повисло снова, и на этот раз даже полицейский опустил взгляд. Мэн Цзыи медленно перевела взгляд на директора. Свет из окна ложился на её лицо, подчёркивая блеск влажных ресниц, дрожащие губы и чуть покрасневшие щеки. Образ невинности, потрясения и тонкой печали – словно бы картина, в которой каждый штрих был настоящим.

– Я… – прошептала она, едва слышно. – Я, кажется… тоже любила его…

Цзин Хаоюй долго не говорил. Но в его лице не было ни осуждения, ни удивления. Только усталость и непонятная тоска, будто это признание открыло что-то не только о ней – но и о нём самом.

Полицейский снова заговорил, тоном чуть мягче, но с нажимом:

– Мы понимаем, что вам очень тяжело сейчас, – произнёс он. – Но нам нужно найти его убийцу. Пожалуйста, попробуйте вспомнить… может, вы видели кого-то? Или что-то странное? Любая мелочь может быть важна.

Мэн медленно покачала головой, опустив глаза:

– Мы были только вдвоём… – прошептала она.

Следователь и его напарница переглянулись. В их лицах скользнуло едва заметное разочарование, будто они надеялись на зацепку, но не получили её.

Мэн замерла, но затем, словно что-то вспоминая, тихо добавила:

– Но сейчас… когда вы спросили…

Она подняла взгляд. Голос звучал уже чуть тише, с оттенком недоверия к собственным словам:

– У меня было странное ощущение. Как будто… кто-то ещё там был. Не рядом, не впрямую. Просто… присутствие. Как будто кто-то смотрел. Я тогда подумала, что это просто ночное время так влияет. Но теперь…

Директор тихо кивнул и посмотрел на полицейских:

– Думаю, на сегодня достаточно. Девушке нужно прийти в себя.

Полицейский оторвался от планшета, достал визитку и положил на край стола:

– Мы ещё свяжемся с вами, студентка Мэн. Если что-то вспомните – даже малейшую деталь, звоните. Это важно.

Мэн кивнула, медленно встала. Директор проводил её взглядом до двери, потом произнёс:

– Может, мне кого-нибудь отправить к тебе? Чтобы был рядом?

Она остановилась, прижав визитку к груди.

– Я бы… я бы просто побыла одна, – прошептала она.

Директор кивнул с понимающей мягкостью:

– Завтра похороны. Я отправлю за тобой кого-нибудь. Ты не должна идти туда одна.

Мэн Цзыи не ответила. Лишь вышла из кабинета, не оглядываясь, и шаги её растворились в коридоре.

Глава 3. Слёзы для мёртвого

Глава 3. Слёзы для мёртвого

Комната встретила её привычной тишиной. Мэн Цзыи скинула куртку, уронила портфель на кровать и, не раздеваясь, опустилась на край матраса. Её ладони всё ещё помнили холодную твердость визитки.

Она достала телефон. Экран отозвался слабым дрожанием. Разблокировка – и сразу множество уведомлений. Среди них – значок чата. Общий. Студенческая группа. Мэн не помнила, чтобы открывала его раньше, но вошла, движимая предчувствием.

Чат кипел.

Сообщения летели одно за другим. Кто-то только что вернулся из столовой и слышал, что тело нашли у пруда. Кто-то обсуждал, что полиция задерживает студентов. Кто-то – что причиной смерти стало магическое вмешательство.

Но больше всего внимания привлекла одна реплика:

[Чэнь Шаосюань: …а кто-то видел, как она ночью была в парке. Мэн Цзыи. Я вообще не удивлён. Это она.]

В чате наступила на мгновение тишина, затем взрыв реплик.

[Ма Даоюй: Ты серьёзно? У нас нет доказательств.]

[Юй Чжаосинь: Да ну, она разве способна? Слишком слабая. А Го Чен был очень силён. Её бы смело просто одной его защитной формой.]

[Линь Жуй: …может, кто-то ей помог.]

[Фан Чжэнхуэй: Давайте не строить теории.]

[Чэнь Шаосюань: Я всё ещё считаю, что убийца она.]

Она положила телефон экраном вниз. Сердце стучало, но в голове царила пугающая ясность. Она знала: теперь она – в центре шторма. И ей придётся доказать, что это не её вина. Или научиться играть в чужую игру – по своим правилам. Кажется, директор и полиция пока поверили ей. Но этого было мало. Недостаточно. Нужно было убедить остальных. Чтобы они встали на её сторону. Чтобы защитили, когда начнётся буря.

Завтра на похоронах она исполнит свою лучшую роль.

А пока – ей нужно подготовиться.

***

Мэн Цзыи стояла у зеркала в тускло освещённой комнате и заканчивала последние приготовления. На ней было длинное белое платье по щиколотки – слава богам, что оно вообще нашлось в гардеробе этой непристойной девицы, в теле которой она теперь жила. Ткань мягко струилась вдоль силуэта, подчёркивая его утончённость.

Волосы она аккуратно убрала от лица – небрежная, но продуманная причёска открывала шею и скулы. Пряди мягко спадали на плечи и спину. Она намеренно не наносила макияж: только гигиеническая помада с лёгким блеском. Ни туши, ни тонального крема – только бледная кожа, подчеркнутая бессонной ночью.

Она спала всего пару часов, чтобы выглядеть истощённой, растерянной и уязвимой. Всё было частью новой роли. Сегодня – день похорон. Сегодня она будет выглядеть так, как от неё ждут – и немного больше. Настолько, чтобы ей поверили.

Она задержала взгляд на своём отражении, медленно выдохнула. Всё готово.

Внезапный стук в дверь заставил её вздрогнуть. Мэн Цзыи поспешно выпрямилась.

– Это я, – раздался сдержанный голос Линь Жуя.

Она открыла. Линь стоял в коридоре, ровный, собранный – но в его взгляде читалась сдержанная настороженность. Его глаза на мгновение задержались на её лице. Он отметил, как бледна она была, как глубоко залегли тени под её глазами, как отчётливо дрожали пальцы. Вид у неё был усталый и по-настоящему растерянный. Его взгляд смягчился, но в голосе всё равно осталась подозрительность.

– Директор просил передать, чтобы ты поехала на церемонию вместе со мной, – тихо сказал он. – Машина уже ждёт у входа.

Мэн Цзыи коротко кивнула и, не говоря ни слова, закрыла за собой дверь.

Они спустились вниз и сели в такси. Линь Жуй молчал, глядя в окно. Она – на свои руки. Воздух в машине был плотным, словно наполненным тем, чего ни один из них не осмеливался произнести вслух.

***

Траурный зал был просторен, залит приглушённым светом. По обе стороны от открытого гроба лежали белые хризантемы и лилии – живые, будто мокрые от утреннего дождя. Цветы создавали сцену почти романтичную, как будто не похороны, а свадьба. В центре стоял стол с подношениями – фрукты, чашки чая, символические жертвенные предметы. На стенах висели траурные полотна с чёрной каймой, в центре – фотография Го Чена в рамке из белых хризантем.

Почти все присутствующие были в белом или светло-сером – цветах скорби. У входа каждому выдавали белую тканевую ленту, которую следовало прикрепить к одежде. Некоторые держали в руках ароматные палочки благовоний. Атмосфера была торжественно скорбной.  Родственники усопшего беззвучно плакали, стирая слёзы платками – но выражение их лиц было странно искажённым, словно сквозь маску.

Церемония проходила в тишине, нарушаемой лишь звоном колокольчика и глухими ударами барабана. Ведущий читал траурную молитву, прославляя добродетели усопшего. Отмечалось, каким талантливым был Го Чен, сколько надежд на него возлагали – и какой невосполнимой потерей стала его смерть.