Белый Лотос и Тень Имя, написанное в Книге

Анна Воск

Белый Лотос и Тень Имя, написанное в Книге

Глава 1. Она. Не хотела. Умирать

Глава 1. Она. Не хотела. Умирать.

За окном мягко падал снег. Хлопья, крупные и медленные, цеплялись за подоконник, оставляя на стекле узоры, похожие на тонкие трещины. Свет от планшета ложился на её лицо холодным отблеском, вырезая скулы и подчеркивая тени. Мэн Цзыи сидела, склонившись над экраном, где медленно формировался изящный интерьер будущей гостиной – её новый проект. Она касалась изображения кончиком пальца, будто штриховала не просто пространство, а эмоцию уюта и равновесия, которую хотела воплотить в каждом изгибе линии и пятне света.

Она была дизайнером интерьеров. Её мир – линии, формы, гармония цвета и света. «Природа должна быть мягкой… но последовательной. Как сама жизнь», – прошептала она, не для кого, просто в пустоту.

Часы на экране мигнули: 2:47. Ночь съела день, но она не заметила, как. Пальцы заныли, в уголках глаз закружилась тяжесть. Где-то в бумажной груде недовольно пискнул телефон – напоминание о дедлайне. Завтра. Вернее, уже сегодня. Она закрыла планшет, откинулась на спинку стула. Взгляд упал на лежащую рядом книгу – потрёпанную, с замятой обложкой.

«Призрачная дорога мести».

Она взяла её несколько недель назад. Случайность: имя одной героини совпало с её собственным. Стало любопытно. Но дальше середины не пошло. Слишком предсказуемо, слишком жестоко. Только главный герой зацепил – холодный, как клинок. Го Чен. Жестокий, сложный, будто нож, заточенный до изящества. Он не был чудовищем. Он был хуже: человеком, утратившим всё, кроме цели. И жажды мести.

Пальцы сами собой коснулись обложки. Шероховатая бумага – и вдруг… всё изменилось.

Свет исчез. Комната, планшет, книга – всё растворилось. Мгновенная тишина, давящая, как если бы воздух стал жидким и вязким. Грудь сдавило. Пространство пошатнулось, словно земля ушла из-под ног. И она падала. Без крика, без движения. Внутрь.

***

Мэн Цзыи вскрикнула и резко отшатнулась. Воздух в груди вырывался обрывками, как из разорванного меха – она дышала судорожно, глотая пустоту. Сердце колотилось, будто только что вырвалось из груди и пыталось забиться обратно. В висках стучало, кровь гудела в ушах. Её руки дрожали, пальцы сводило от напряжения. На коже засохшая кровь – чёрная, с коричневым отливом, будто след давно открытой, но так и не залеченной раны. Она не могла понять, её ли это кровь.

На земле перед ней лежал мужчина. Молодой. Совершенно незнакомый. Его лицо казалось бесконечно бледным, с чертами, застывшими в искажённом предсмертном выражении. Глаза – полуприкрыты, будто он умер, не успев договорить. Губы чуть приоткрыты. Щека прижата к земле, как у сломанной марионетки. Всё тело было вывернуто, скручено, как будто им играли, ломали изнутри, медленно и безжалостно. Пальцы на одной руке всё ещё были напряжены, как будто он пытался зацепиться за реальность.

И всё же… Казалось, он был жив буквально мгновение назад. И это ощущение было хуже самой смерти.

Мэн Цзыи сделала шаг назад, сердце бешено колотилось, будто хотело вырваться наружу. Она не узнавала этого места – ночной парк, заросшие деревья, круг из обломанных веток, будто кто-то пытался изобразить символ. Ветки, уложенные в несимметричный узор, выглядели слишком аккуратно, чтобы быть случайностью. Воздух был пропитан влагой, запахом гнилой листвы и чем-то металлическим, тяжёлым, как кровь.

Звук ночных насекомых исчез, сменился тревожной, давящей тишиной, в которой звенело эхо её собственного страха.

– Что… происходит?.. – прошептала она, и голос прозвучал так чуждо, что она вздрогнула.

Она посмотрела на свои ладони. Кровь. Настоящая. Горячая, липкая. Её запах вызывал тошноту и панику. Всё внутри кричало: беги.

Оглядевшись, она бросилась прочь – сквозь кусты, по скользкой тропе, врезаясь плечами в ветви, ощущая, как мокрые листья хлещут по лицу. Сердце стучало в висках. Земля под ногами была мягкой, пружинистой, будто топтала не тропу, а свежую могилу. Она не оглядывалась. Не хотела видеть, не хотела знать, что – или кто – может следить за ней.

Наконец, преградой в темноте вспыхнул пруд. Вода темнела от отражения неба, в ней дрожали отблески редких звёзд, словно кто-то расплескал чернила. Она, не раздумывая, опустила руки в воду, пытаясь отмыть кровь. Пальцы вновь задрожали. Холод воды был почти болезненным, и в нём – странное облегчение.

Кровь исчезала, но в воде отразилось лицо. Брови Мэн Цзыи слегка вздрогнули. Она подалась вперёд и наклонилась. В гладе воды отразилось знакомое и, одновременно незнакомое лицо. С длинными волосами, надменным видом и красивыми чертами лица, оно было одновременно героическим и привлекательным. Это лицо почти в точности повторяет лицо самой Мэн Цзыи, но она была более грубая и резкая, а не нежная и томная, словно розовый пион, как сейчас.

Её взгляд зацепился за длинные чёрные волосы, соскользнувшие с плеча. Хвост растрепался и часть волос выбилась из прически. Тёмные, блестящие, мягкие, как шёлк.

Она долго сидела у пруда, вглядываясь в отражение. Дрожь утихла. Она не чувствовала холода, хотя её пальцы стали онемевшими, и влажная ткань куртки холодила кожу. Дрожь отступала, но внутри оставалась пустота – тяжёлая, вязкая, как туман.

Мэн Цзыи поднялась, ощущая, как ноги предательски подгибаются, но с усилием выпрямилась. В голове – пусто. Мыслям было тесно, они цеплялись друг за друга и рассыпались, не успев сформироваться. Это не сон. Сон не бывает таким последовательным, таким подробным. Сон не оставляет на коже запаха крови.

Впереди в темноте за деревьями поблёскивали огни – мягкие, приглушённые, словно вуаль на лице неизвестности. Возможно, город? Или очередная иллюзия?

Она шагнула вперёд. Медленно, оступаясь, словно каждый шаг по земле был попыткой поверить, что она существует. Тусклый свет фонарей освещал дорожку. Золотистый свет отбрасывал длинные тени, и деревья выглядели как стражи, склонившиеся к земле.

Вскоре перед ней выросли высокие металлические ворота. Они были чёрные, с коваными узорами в виде змей и ветвей, и напоминали портал между мирами. Над проходной сверкал герб с иероглифами: «Университет Хуалун*» (华龙大学 – Университет Цветущего Дракона) – стилизованная драконья голова, обвивающая пылающее сердце.

Замок мигал красным, тревожно, как будто предупреждал. Мэн Цзыи, всё ещё не веря себе, пошарила по телу. Во внутреннем кармане куртки оказалась связка ключей. Металл был холодным и шершавым. Когда она поднесла один к табличке на двери, замок щёлкнул с лёгким, почти приветственным звуком, будто признавал её.

– Поздновато для прогулок, не находите? – прозвучал голос сбоку.

Мэн Цзыи резко обернулась. Из тени вышел мужчина в сером, обычном охранном костюме. Он был удивительно бледен – его кожа почти сливалась с белизной воротничка. Глаза – тёмные, глубокие, с мешками, как будто он не спал ни одной ночи в жизни. Однако в голосе звучала мягкая строгость.

– Кампус закрыт после полуночи, – сказал он. – Вы ведь только недавно переехали, верно? Не знаете правил?

Мэн Цзыи сглотнула.

– Да… я… я не знала. Простите.

– Понимаю, – он чуть улыбнулся. – Первые дни всегда трудные. Но постарайтесь не выходить ночью.

Он приложил карту к панели, ворота повторно щёлкнули.

– Проходите. Надеюсь, вы помните, где ваша комната?

Мэн Цзыи замерла, затем покачала головой:

– Простите… я… я не помню.

Охранник посмотрел на неё пристально. Потом мягко кивнул:

– Тогда я провожу. Всё в порядке. Ваша комната – в восточном крыле, общежитие Цзиньхуэй, третий этаж. 312-я.

Они пошли по пустому кампусу. Тишина была густой. Ступени под ногами скрипели странно глухо. Охранник шёл рядом, не издавая ни звука, и даже дыхания его Мэн Цзыи не слышала. Только шаги. Чёткие, как в метрономе.

Когда он оставил её у двери комнаты и развернулся, она машинально поблагодарила:

– Спасибо…

– Доброй ночи, – ответил он. – Спите крепко. До рассвета далеко.

Мэн Цзыи проводила его взглядом. Фигура охранника, ровная и размеренная, скрылась за поворотом коридора. Она дождалась, пока шаги не стихнут окончательно, и лишь тогда выдохнула и медленно повернулась к двери. Подобрав ключ, она толкнула дверь.

Девушка аккуратно прикрыла за собой дверь, опираясь на неё спиной. Её тело всё ещё помнило бег, страх, отражение в воде. Она попыталась сделать вдох – и с трудом выдохнула.

Проведя рукой по лицу, Мэн Цзыи выровняла дыхание и заставила себя собраться. Паника не поможет. Нужно выяснить хоть что-то. Первым делом – обстановка.

Комната оказалась совсем не такой, какой она представляла себе общежитие. Это был скорее гостиничный номер высокого класса. Просторная, с мягким освещением и плотными шторами, закрывающими высокий арочный оконный проём. Стены были отделаны матовой штукатуркой цвета слоновой кости, а пол выложен деревянными панелями.

Слева от входа была приоткрыта дверь, сквозь которую виднелась ванная – современная, с зеркалом и светлыми стенами, откуда доносился слабый запах шампуня. Рядом с дверью в комнату стояла вешалка, на которой висела яркая куртка с металлическими заклёпками. Ниже находилась этажерка, заставленная множеством разноцветной обуви – от высоких сапог до крохотных босоножек. Несколько сумок, одна ярче другой, висели вперемешку, словно на витрине модного бутика.

Сразу за поворотом маленький холодильник и рабочая поверхность с чайником и тостером.

Справа у стены стоял шкаф с зеркальными дверцами, рядом – письменный стол из чёрного лакированного дерева, заваленный беспорядком: по всей поверхности были рассыпаны кисточки, флакончики с тональными основами, тени, туши и блестящие помады в смешанных оттенках. Тут же стояло большое настольное зеркало с лампочками по периметру.

Мэн Цзыи подошла к зеркальному шкафу. Внутри он оказался почти полностью заполнен одеждой – вещи висели на вешалках рядами, бросались в глаза яркие, кричащие цвета, блёстки, прозрачные ткани. Мэн Цзыи едва сдержала гримасу – она бы никогда не надела такое. На полках царил беспорядок: кое-где были скомканные майки, неаккуратно сложенные шорты, аксессуары, выбившиеся из упаковок. Всё выглядело так, будто хозяйка лишь бросала одежду на полку, не глядя.

Двуспальная кровать стояла по центру – не застеленная, скомканное тёмно-синее покрывало валялось на полу рядом. На самой кровати были разбросаны какие-то вещи – майка, короткая юбка, лифчик. Над кроватью висела картина с абстрактными чернильными мазками в восточном стиле.

 Возле кровати стоял красный женский портфельчик. Мэн Цзыи опустилась на колени и открыла его. Внутри лежал айфон последней модели. Она нащупала кнопку включения – экран мигнул и отразил дату: 2:47 май 2024 года. Хм, ещё пару часов назад был январь 2025. Только время странно совпало.

Сердце на мгновение замерло. Она дрожащими пальцами вытащила вторую вещь – документы. Университетский пропуск. Студенческое удостоверение. Имя – её. Фотография – тоже она. Только возраст…

Двадцать один.

Но мне тридцать пять…

***

На следующее утро свет мягко проникал сквозь плотные шторы, рассеянный и золотистый. Комната всё ещё оставалась в беспорядке: покрывало валялось на полу, одежда сбилась в кучу у изножья кровати, на столе между тюбиками помады и кистями валялась пара носков. И всё же, несмотря на хаос, она уже не казалась такой враждебной.

Глаза Мэн Цзыи медленно открылись, и в этот момент в её взгляде не было ни хаоса, ни страха. Только холодная ясность. Она лежала, неподвижная, словно камень на дне пруда, и позволяла разуму снова собрать реальность в целое. Потолок был непривычно высоким. Всё было не так. Не её.

Пальцы привычно коснулись виска, но ощутили чужие пряди – длинные, тяжёлые, тёплые, как шёлк. Она опустила руку и зажала кулак, не позволяя эмоциям вырваться наружу.

Это не сон. Не бред. Не игра. Я здесь. И теперь мне нужно понять – зачем.

Мэн Цзыи села на кровати, уснула она прямо поверх одеяла, и провела рукой по лбу. Всё ещё казалось странным, но паники больше не было. Страх сменился хладнокровной решимостью. Так она всегда поступала в своей прежней жизни – сначала понять, потом действовать. Если она попала в неизвестное, нужно выстроить опору из фактов.

Я здесь. Мне двадцать один. Я студентка. У меня есть имя и ключи от комнаты. Этого пока достаточно.

Она встала, медленно потянулась, осматривая комнату с новым взглядом. Первым делом – душ. Ванная оказалась такой же современной, как и остальное: кафель тёплого оттенка, стеклянная перегородка, мягкие полотенца. На полках и у зеркала выстроились в ряд многочисленные тюбики, баночки и флаконы – шампуни, бальзамы, маски для волос, кремы для лица, пилинги, сыворотки и очищающие гели. Пространство напоминало уголок бьюти-блогера.

Бросив одежду прямо на пол, девушка залезла в душ. Тёплая вода смыла остатки ночного холода, чужую пыль и напряжение. Мэн Цзыи вымыла волосы, медленно и сосредоточенно, будто пытаясь вычистить лишние эмоции.

Затем, обмотавшись полотенцем, она вернулась к шкафу и с трудом нашла простую одежду – чёрную футболку с V-образным вырезом и ультроузкие джинсы. Всё остальное было либо слишком ярким, либо откровенным. Одежда сидела на ней плотно, подчёркивая фигуру, но была чистой. Переодевшись, она подошла к зеркалу.

Отражение смотрело на неё внимательно. Это была она – но моложе лет на десять. Скулы чуть резче, линия подбородка – тоньше. Кожа светлая, почти фарфоровая, без единого следа усталости или времени. Глаза – те же, только в них не было того веса прожитых лет. Ресницы – гуще. Даже губы казались чуть полнее Волосы длинные, струящиеся, блестящие, красиво обрамляли лицо и спускались ниже поясницы. Она всегда носила каре, сколько себя помнила. Это была она, несомненно, но грациознее, красивее, легче. Версия, которую жизнь ещё не успела исцарапать.

Мэн Цзыи медленно провела рукой по щеке. На правой мочке заметила маленькую аккуратную красную, словно капельку крови, родинку. У неё такой точно не было.

Всё это – поразительно. Странно. И пугающе в равной степени. Но отрицать было бессмысленно – это она.

Цзыи уже собиралась подойти к столу, но замерла, услышав голоса за дверью. Два мужских, приглушённых, но взволнованных. Шаги. Один из них смеялся, другой – раздражённо ругался шёпотом.

Мэн Цзыи подошла к двери, не издавая ни звука. Несколько секунд она прислушивалась, а затем медленно, осторожно открыла её – ровно настолько, чтобы выглянуть в коридор.

Перед дверью шли двое. Первый – парень с выразительными чертами лица, одетый в дорогие брендовые кроссовки и джинсовую куртку, которую носил с лёгкой небрежностью. Его тёмные, почти чёрные волосы были коротко подстрижены по бокам, верх зачесан назад и собраны в маленький хвост, открывая высокий лоб. Походка была пружинистой, как у бойца или бегуна, в движениях ощущалась уверенность. Лицо – с чёткими скулами, прямым носом, густыми бровями, приподнятыми в постоянном выражении вызова. Глаза – тёплые, с янтарным оттенком, в них легко читались и ирония, и искренность.

Рядом с ним шагал невысокий парень, на вид лет шестнадцать, с бледным, почти прозрачным лицом и отрешённым взглядом. Шевелюра его была белоснежной, словно краски ушли, оставив только пустоту света. На нём была голубая рубашка с широкими рукавами, украшенная вышивкой в виде журавлей и ветвей сливы на воротнике и манжетах, лёгкие свободные брюки и мягкие тканевые туфли. Он держал в руках тряпичную куклу с пугающим лицом – она напоминала ту самую Аннабель, только не из фильма, а настоящую. Кукла свисала у него из-под руки, как будто живая.

– Привет, – сухо бросила парень, заметив Мэн Цзыи. Его голос прозвучал резко, с колючей интонацией. Беловолосый посмотрел на неё с лёгким, почти неуловимым презрением, но ничего не сказал.

– Ты идёшь на лекцию к Го Чэну? Или снова прошляешься где-то?

Не дождавшись ответа, они отвернулись почти одновременно и пошли дальше по коридору, голоса постепенно стихали.

– Иду, – тихо произнесла Мэн Цзыи уже в пустоту. Имя Го Чен показалось ей смутно знакомым.

Она быстро вернулась в комнату, на ходу застёгивая ремешок портфельчика. Ключи и телефон она метнула внутрь, застегнула молнию и без промедления выскользнула обратно в коридор. Благо вчерашние кроссовки стояли у двери.

Пара уже скрывалась за поворотом, но Мэн Цзыи побежала следом, не выпуская их из виду, но держась на расстоянии. Слишком близко подходить она не хотела – вряд ли они были друзьями, и уж точно не сейчас.

Мысль вновь закрутилась в голове. Имя – Го Чен – всплыло, будто пробилось сквозь толщу забытых страниц. Оно не отпускало, звенело глухо, как отголосок сна или чужой жизни. Где-то она уже слышала его. Где?..

И тогда, словно вспышка, пришло узнавание.

Го Чен – главный герой романа «Призрачная дорога мести». В той истории он умирал от руки второстепенного персонажа, а затем возвращался – не человеком, а мстительным духом, жаждущим расплаты.

И вот совпадение: имя убийцы в романе – Мэн Цзыи.

После смерти Го Чен превратился в злого духа, преследующего своего убийцу. Он медленно, методично разрывал душу своей убийцы на части, превращая каждую сцену в изощрённую кару. Героиня вспомнила: в финале романа тело преступника было изувечено до неузнаваемости – и всё это происходило на фоне обряда призыва, полного крови и ритуальных узоров.

Сердце забилось чаще. Если это тот самый сюжет… кто она теперь – читатель или жертва?

И тут Мэн Цзыи поняла. Мужчина в парке. Мёртвый. Искривлённый в последнем напряжении черт. Всё сходилось.

Это был он. Го Чен.

Она смотрела на спины уходящей пары, и мир вокруг будто на мгновение сжался, как объектива диафрагма: всё, кроме этого осознания, исчезло. Она не просто попала в роман. Она стала его спусковым крючком.

Мэн Цзыи вспомнила, как несколько дней назад, читая роман, в который теперь, похоже, угодила, увлеклась образом Го Чена. Он показался ей притягательно опасным – холодным, изломанным, но живым. Она пролистала форумы, читала отзывы других читателей – и не узнавала их. Его восхваляли, жалели, называли жертвой обстоятельств. Казалось, они читали совершенно другую книгу. Или же – совсем по-другому смотрели на его лицо.

С первого взгляда, с первых строк Мэн Цзыи поняла: мягкость Го Чена – не более чем вуаль. Лицемерие – тонкое, изящное, но заметное. Он был актёром в своей собственной пьесе, и лишь зрители вне сцены могли видеть, как тонка его маска.

Как они – читатели – могли не заметить?

– Добрый? Мягкий?.. Это шутка, – подумала тогда она.

Только теперь – было совсем не до смеха.

Впереди её ждало неизбежное – Го Чен, вернувшийся в облике злобного духа, однажды найдёт её и убьёт. Всё шло к этому. Так было написано. Мэн Цзыи очутилась в этой истории слишком поздно. Если бы раньше, если бы чуть раньше… быть может, смогла бы изменить развязку. Возможно, избежала бы смерти главного героя и… своей собственной.

Но сейчас – шансов почти не было.

Она не хотела умирать.

И тем не менее, сюжет уже раскрыл пасть. И Мэн Цзыи оставалось только бороться – выискивать бреши в строках, искать выход там, где автор оставил лишь мрак. Избежать конца, уготованного безымянной жертве.

Она не хотела умирать.

Книгу «Призрачная дорога мести» она так и не дочитала. Тогда ей мешали дела, недосып и дедлайны. Но даже прочитанных глав хватило, чтобы почувствовать: в Го Чене не было ни милосердия, ни раскаяния. Он был тем, кто возвращался из-за черты не ради прощения, а ради возмездия. И тогда, когда Мэн Цзыи читала роман, она могла позволить себе восхищаться этим образом. Тогда это был просто персонаж. Тогда – она не была тем, кого он собирался убить.

Сейчас всё изменилось.

Она. Не хотела. Умирать.

Глава 2. Книга без слов

Глава 2. Книга без слов

Они вошли в массивное здание с вывеской «Факультет гуманитарных дисциплин». Внутри пахло кофе, бумагой и лёгкой пылью. Пространство словно впитывало звуки. В какой-то момент беловолосый мальчик остановился, и Мэн затаилась за колонной. Парни скрылись за распахнутыми дверями аудитории 417.

Мэн подождала ещё несколько секунд и шагнула внутрь.

Помещение было классическим учебным кабинетом с длинными рядами столов и высокими окнами, в которые проникал рассеянный дневной свет. На доске, написанной аккуратным почерком, значилось: «Миф и трагедия: интерпретации судьбы». Студенты рассаживались по двое или поодиночке, кто с планшетами, кто с бумажными блокнотами, готовясь к занятию.

Их было девять.

Мэн Цзыи узнала их, будто кто-то подбросил образы из глубин чужой памяти – возможно, прочитанного романа, а может, от той, чьим телом она теперь владела. Знания всплывали не сразу – будто вытекали сквозь трещины сознания, оставляя на губах привкус чужого имени, сказанного когда-то вслух.

Двое – знакомые: Линь Жуй, беловолосый мальчик с отрешённым взглядом и мрачной куклой в руках, и Чэнь Шаосюань – тот самый, что ходил с ним рядом, с пронзительным взглядом и дерзкой уверенностью в каждом движении.

Чэнь Шаосюань сидел, откинувшись на спинку стула, и лениво вертел в пальцах ручку. Его губы чуть скривились в усмешке, стоило ей войти. Линь Жуй сидел рядом, молчаливый, с по-прежнему отсутствующим выражением лица.

Мэн Цзыи обвела взглядом аудиторию. И каждого из них она знала. Как только взгляд цеплялся за чьё-то лицо, сначала не знакомое, но тут же в подсознание всплывали знания.

Вот, например, – Ма Даоюй. Крепкий и коренастый, с вечно нахмуренными бровями, он бросил на неё короткий взгляд и едва заметно кивнул. Это не было приветствием. Скорее – признанием факта её присутствия. Он был переработчиком – одним из лучших, и с ним, как знала Мэн, не стоило шутить. Честный, молчаливый, наблюдательный.

Или, стоящая у окна Юй Чжаосинь. Она была, как всегда, заметна – узкая сиреневая юбка, лаковые ботинки на платформе и сияющий румянец под локонами коротких фиолетовых волос. Девушка обернулась к Мэн с лёгкой полуулыбкой и поднятой бровью. В этом взгляде не было тепла – только оценка, словно перед ней очередной наряд в витрине.

Неподалёку расположилась Лада Милованова – светловолосая девушка с двумя тугими косами. Она посмотрела на Мэн с оттенком сочувствия, но быстро опустила глаза. На её парте лежали идеально разложенные тетради и русско-китайский словарь. Она явно была из тех, кто старается быть незаметной.

В полутени, у дальней стены, сидел Ху Линьчжу – старший, проницательный, сдержанный. Его взгляд не задержался на ней, но Мэн почувствовала, как он фиксирует всё: выражение её лица, походку, даже дыхание. Он видел – и запоминал.

И, наконец, близнецы. Фан Чжэнхуэй – утончённая, в серо-синем, спокойная, с пронзительной тишиной в глазах. Её брат, Фан Чжэнъин, – осанистый, холодный, в жилете и рубашке. Они не удостоили её и взглядом, бурно что-то обсуждая.

В каждом взгляде было что-то общее: отчуждённость, настороженность, лёгкое презрение. Эта Мэн Цзыи, которую они знали до её прихода, явно не пользовалась симпатией.

Девушка села в самом заднем ряду у окна и постаралась быть незаметной. Но, как ни странно, старания были напрасны – никто не обратил на неё внимания. Ни сочувствия, ни подозрения, ни даже раздражения. Словно её присутствие было чем-то обыденным, привычным, как стул у стены. И именно это ощущение пронзило сильнее, чем открытая враждебность.

Прозвенел звонок. Голоса затихли. Несколько человек достали планшеты, кто-то включил диктофон. Все ждали. Прошло пять минут. Десять. Пятнадцать. За окном шумели ветви, ветер трепал ветки сакуры у входа в корпус. Полчаса. В аудитории нарастало нетерпение.

Го Чен не приходил.

Он был ассистентом преподавателя. Пунктуальным до фанатичности. Никогда не опаздывал. Не отменял лекции. Всегда начинал ровно по расписанию.

И всё же его не было. Не пришёл. Ни слов, ни сообщений, ни извинений. Только затянувшаяся пауза и странное напряжение, повисшее над всей аудиторией, как дым. Всех съедало любопытство. Шёпот стал гулом. Кто-то встал и выглянул в коридор, но вернулся, пожав плечами.

Только одна Мэн Цзыи знала. Го Чен не придёт. Потому что он – уже мёртв.

Она смотрела на доску с надписью, которую сам он, вероятно, и оставил вчера вечером. Всё выглядело обыденно – но в этой обыденности теперь пряталась дыра. Пустота, разрастающаяся невидимо. Мэн Цзыи ощущала её всем телом.

Что теперь? – думала она. – Когда тело найдут… когда кто-то начнёт связывать факты? Когда охранник расскажет, что я входила в кампус ночью? Когда начнут задавать вопросы?