Диалог с падшим. Роковая книга вечности

Тело лежало под белой простынёй, и это было почти милосердно – не видеть того, что осталось от лица. Но руки были на виду. На левой запястье, прямо над веной, аккуратно выведена та самая фраза:

«ОН ВЫБРАЛ НАС»

Почерк был знакомым. Слишком знакомым.

Артём заставил себя наклониться. Девушка была бледной, почти прозрачной, как страница старой книги. Он осторожно приподнял её губу – и там, за зубами, лежал крошечный клочок пергамента.

Его имя.

Не «Артём Лазарев». Просто «Артём».

Будто тот, кто оставил записку, знал его слишком близко, чтобы нуждаться в фамилии.

– Лазарев! – резкий шёпот Марка вырвал его из оцепенения. – Быстро!

Он сунул пергамент в карман и уже хотел уйти, когда заметил ещё одну деталь. Карман платья девушки – слегка оттопыренный.

Визитка.

Геннадий Фёдорович. Антикварные редкости. Ул. Пречистенка, 13.

На обороте, мелким, бисерным почерком:

«Ждём тебя».

И тогда Артём понял – это не угроза.

Это приглашение.

                                            * * *

Запах ударил в нос раньше, чем Алиса успела вставить ключ в замок. Медный, густой, с оттенком чего-то металлического – не просто кровь, а кровь, которая уже начала своё медленное превращение во что-то иное. Её рука замерла, ключ так и не провернулся до конца.

– Что-то не так? – Артём стоял на ступеньке ниже, сумка с книгой прижата к груди, как ребёнок.

Она не ответила. Просто толкнула дверь плечом.

Квартира была залита. Не просто пятнами – целыми лужами, будто кто-то методично обходил комнаты с ведром, не пропуская ни одного угла. На стене над диваном, широкими, небрежными мазками, было выведено:

«ТЫ НЕ ЛИЯ»

Буквы стекали вниз, как слёзы, оставляя после себя рваные красные дорожки.

– Остроумно, – пробормотала Алиса. Её голос звучал странно спокойно, будто это происходило с кем-то другим.

Артём шагнул вперёд, поставил сумку на единственный чистый участок пола и провёл пальцем по стене. Поднёс к носу.

– Не человеческая.

– Ну слава богу, а то я уже начала волноваться, – она закусила губу, резко развернулась и направилась в спальню.

Там было хуже.

Кто-то разорвал её платья, вывернул ящики комода, но самое главное – зеркало, то самое, венецианское, с барочной оправой, было разбито. Не просто треснуто – разбито вдребезги, будто кто-то бил по нему с особой яростью.

– Они знают, – прошептала Алиса.

Артём стоял в дверях, его лицо было бледным даже в полумраке.

– Собирай вещи. Только самое необходимое.

– Куда?

– Подальше отсюда.

Она хотела спросить, есть ли вообще такое место, куда они могли бы убежать, но вместо этого просто кивнула.

                                            * * *

Дача оказалась старой, пахнущей сыростью и яблоками – прошлый хозяин явно хранил их здесь до самого лета. Алиса провела рукой по подоконнику, оставив на пыли чёткий след.

– Уютно, – сказала она, оглядывая низкие потолки и покосившиеся рамы.

– На неделю хватит, – Артём поставил сумку на кухонный стол, осторожно, будто боялся разбудить то, что лежало внутри.

Они молча распаковали вещи: книгу, нож Лоренцо, несколько осколков зеркала, которые Алиса успела собрать. Без слов распределили комнаты – она спальню, он диван в гостиной. Без слов согласились, что ночью свет будет гореть во всех помещениях.

– Думаешь, они найдут нас здесь? – спросила она, когда Артём разводил огонь в камине.

Он не ответил сразу, подбрасывая в пламя щепку за щепкой.

– Найдут. Но не сразу.

– Обнадеживающе.

Уголок его рта дёрнулся – самое близкое к улыбке, на что он был способен в последние дни.

– Нам нужно понять, что они хотят.

– Кроме моей смерти?

– Кроме этого.

Он потянулся к книге, но Алиса опередила его, резко схватив за запястье.

– Не сегодня.

Они замерли, её пальцы сжимали его кожу, и Артём вдруг осознал, насколько она холодная. Как труп.

– Хорошо, – тихо согласился он. – Не сегодня.

                                            * * *

Но ночью он всё равно открыл книгу.

Лунный свет струился через незанавешенное окно, ложился на страницы, и буквы начинали шевелиться, перестраиваться, будто пытаясь сложиться в нечто важное.

Артём сидел на полу, спиной к кровати, где спала Алиса, и наблюдал, как на пергаменте проявляются линии. Сначала тонкие, как паутина, потом чётче, увереннее, пока перед ним не возникла карта.

Собор Василия Блаженного.

Но не тот, что знали туристы – другой, с потайными ходами, отмеченными красными, как кровь, точками. И в самом центре, прямо под алтарём, пометка:

КЛЮЧ

Он потянулся за ручкой, чтобы зафиксировать изображение, но страница вдруг сморщилась, будто от жара, и карта исчезла.

– Я же просила не сегодня.

Алиса стояла в дверях, её силуэт чётко вырисовывался на фоне лунного света.

– Ты должна была это увидеть, – пробормотал он.

Она подошла, села рядом, и они молча смотрели на пустую теперь страницу.

– Что это за ключ?

– Не знаю. Но они явно не хотят, чтобы мы его нашли.

Алиса протянула руку, коснулась пергамента.

– Или хотят. Может, это ловушка.

– Тогда тем более стоит проверить.

Она повернулась к нему, и в её глазах отражался лунный свет – холодный, отстранённый.

– Ты правда готов пойти на всё ради этой книги?

Артём не ответил. Вместо этого взял её руку, перевернул ладонью вверх и провёл пальцем по тонкой линии жизни.

– Я готов пойти на всё, чтобы это закончилось.

За окном завыл ветер, и где-то вдали, в чёрной массе леса, закричала сова. Будто смеялась над ними.

                                            * * *

Утро пришло серое и нерешительное, словно стесняясь своего появления. Артём вышел на крыльцо, вдыхая воздух, пахнущий мокрой листвой и чем-то затхлым – старыми досками, может быть, или воспоминаниями предыдущих жильцов. Первый шаг, и под ногой что-то хрустнуло. Он посмотрел вниз.

Кот. Вернее, то, что от него осталось.

Животное лежало на боку, будто уснуло, если не считать стеклянных глаз, уставившихся в небо, и неестественного положения лап. В оскаленной пасти белел клочок бумаги. Артём наклонился, преодолевая внезапную слабость в коленях. Бумага оказалась плотной, хорошего качества, с ровными краями – кто-то аккуратно вырезал прямоугольник, прежде чем запихнуть его в кошачий рот.

«Игра началась».

Буквы были выведены тем же почерком, что и надпись на стене в квартире Алисы. Артём сглотнул ком в горле, внезапно осознав, что знает этого кота. Рыжий, с белым пятном на груди – он часто сидел на подоконнике у Валентины Петровны, наблюдая за прохожими с царственным равнодушием.

– Что там? – из двери высунулась Алиса, заспанная, с растрепанными волосами.

Он не успел закрыть ей обзор.

– О боже. – Она прижала руку ко рту. – Это же Мурзик…

Они стояли над телом, и странное чувство общности охватило Артёма – будто смерть этого животного сделала их соучастниками чего-то большего, чем они могли понять.

– Они знают, где мы, – прошептала Алиса.

– Или хотят, чтобы мы так думали.

Она резко повернулась к нему, глаза блестели неестественно ярко.

– Ты действительно считаешь, что это блеф? Посмотри на него! – её голос сорвался на высокой ноте. – Они убили кота. Кота, Артём! Какого черта они сделают с нами?

Он молча взял её за плечи, почувствовав, как она дрожит. Ветер шевелил её волосы, и на мгновение ему показалось, что он видит не Алису, а кого-то другого – девушку из давнего сна, с глазами полными ужаса перед неминуемым.

– Мы найдём их первыми, – сказал он, и слова прозвучали пустым утешением даже в его собственных ушах.

                                            * * *

Книга лежала на кухонном столе, такая безобидная на вид. Кожаный переплет, пожелтевшие страницы – ничего особенного. Если не считать того, как буквы иногда перестраивались сами по себе, когда на них падал лунный свет.

Алиса спала, наконец поддавшись усталости, а Артём сидел у окна, глядя на свои руки. Они казались ему чужими – эти длинные пальцы, выступающие суставы. Руки ученого. Руки Лоренцо.

Он поднял взгляд на книгу.

– Что ты хочешь от меня? – спросил он вслух, и его собственный голос прозвучал хрипло, будто давно не использовался.

Страницы шевельнулись без всякого ветра. Артём потянулся к книге, остановился, снова потянулся. Его пальцы дрожали.

– Ладно, – прошептал он. – Ладно.

Нож лежал рядом – тот самый, с гравировкой «LA». Он поднес лезвие к запястью, замер.

– Ты уверен, что хочешь это сделать?

Алиса стояла в дверях, завернутая в одеяло, бледная как привидение.

– У нас нет выбора.

– Всегда есть выбор.

Он покачал головой, вдруг осознав странную иронию ситуации – сколько раз Лоренцо стоял перед таким же решением? Сколько раз история повторялась?

– Если я этого не сделаю, они убьют тебя.

– А если сделаешь, убьешь себя.

Он улыбнулся, и улыбка получилась кривой, болезненной.

– Не в первый раз.

Лезвие впилось в кожу острее, чем он ожидал. Кровь выступила быстро, яркими каплями, такими красными, что казалось почти неприличным – так много жизни в этом жесте смерти.

Первая капля упала на страницу. Бумага впитала её мгновенно, без остатка. Артём зажмурился, проводя окровавленным пальцем по пергаменту.

«Я согласен».

Комната вздрогнула. Не метафорически – стены действительно содрогнулись, как от далекого взрыва. Алиса вскрикнула, ухватившись за дверной косяк.

А потом началось.

Кровь на странице засветилась, буквы вспыхнули золотым, и Артём почувствовал, как что-то врывается в него – не боль, не восторг, а нечто третье, не имеющее названия. Он закричал, но звук потерялся в грохоте падающей мебели, в треске ломающихся оконных стекол.

Последнее, что он увидел перед тем, как сознание поглотила тьма – лицо Алисы, искаженное ужасом. И понимание.

Она смотрела не на него.

Она смотрела сквозь него.

На того, кто теперь смотрел изнутри.

Часть 2. ЗЕРКАЛЬНЫЕ ОТРАЖЕНИЯ

Глава 11. Двойник

Сумерки в библиотеке были особенными – не просто угасанием света, а медленным растворением реальности. Солнце, пробиваясь сквозь пыльные витражи, рассеивалось в воздухе, словно дым от давно погасшей свечи. Алиса сидела за столом, окружённая стопками архивных документов, её пальцы, привыкшие к шершавой фактуре старинной бумаги, автоматически перелистывали страницы. Запах времени – смесь плесени, кожи переплётов и чего-то неуловимого, почти живого, – витал вокруг, как невидимый собеседник.

Она изучала гравюру XVI века: толпа на площади Сан-Марко, костёр, фигура в белом платье. Лицо казнённой было стёрто временем, но Алиса знала – это Лия. Она знала так же уверенно, как знала собственное отражение в зеркале.

И тут её взгляд зацепился за фотографию, лежащую среди бумаг. Чёрно-белый снимок 1975 года: группа учёных у витрины с артефактами. На заднем плане, чуть размытая, стояла девушка.

Её точная копия.

Алиса замерла. Не её воображение – те же острые скулы, тот же изгиб бровей, даже едва заметная родинка над губой. Но самое пугающее – выражение лица. Не случайное сходство, а осознанное. Девушка на фото смотрела прямо в камеру, будто ждала этого момента.

– Вы тоже её заметили?

Голос библиотекаря Василия заставил её вздрогнуть. Старик стоял рядом, держа в руках потрёпанный фолиант. Его глаза, мутные от возраста, казалось, видели больше, чем следовало.

– Кто это? – Алиса не отвела взгляда от фото.

– Нина Соболева. Работала здесь в семидесятых. Исчезла при странных обстоятельствах.

– При каких?

– Говорят, ушла в архив и не вернулась. Нашли только её блокнот. Последняя запись: «Она уже здесь».

Алиса почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она машинально потянулась к своему седому локону – привычный жест, когда нервы сдавали.

– Можно посмотреть блокнот?

Василий покачал головой:

– Он пропал. Как и всё, что связано с ней.

Она хотела спросить ещё что-то, но вдруг ощутила взгляд. Кто-то наблюдал за ней. Алиса резко обернулась – пустой читальный зал, лишь тени от стеллажей, удлиняющиеся в свете заката.

Но в дальнем углу мелькнуло движение.

Там кто-то есть.

Сердце забилось чаще. Алиса встала и медленно пошла между рядами книг. Воздух стал гуще, словно наполненным статикой перед грозой.

И тогда она её увидела.

Девушка стояла у окна, освещённая последними лучами солнца. Та же чёрная водолазка, те же джинсы, даже поза – скрещённые руки, лёгкий наклон головы.

Как будто я смотрю в зеркало.

Но зеркало не улыбалось.

– Ты не должна была вернуться, – сказала Нина.

Голос был её – но с чужими интонациями, будто кто-то неумело копировал речь.

Алиса попятилась.

– Кто ты?

– Ты же знаешь.

Нина сделала шаг вперёд, и Алиса инстинктивно отпрянула к туалетам. Дверь с скрипом поддалась, и она очутилась в узком коридоре, освещённом мерцающими лампами.

Зеркала.

Они висели на стенах, бесконечно отражая её испуганное лицо.

И её.

Нина вошла следом, но в зеркалах её не было.

– Ты не настоящая, – прошептала Алиса.

– Наоборот. Я – Лия. Ты же просто… ошибка.

Девушка протянула руку, и Алиса увидела, что её движения запаздывают – будто изображение на плёнке, которая вот-вот порвётся.

– Что ты такое?

– То, что осталось, когда тебя забрали.

Нина коснулась её руки, и Алиса почувствовала холод – не просто отсутствие тепла, а пустоту, как в незаполненной могиле.

И тогда зеркала треснули.

Все сразу.

Осколки посыпались на пол, и в каждом на миг отразилось что-то чужое:

Костёр. Лоренцо в толпе. Артём, смотрящий на неё чужими глазами.

А потом Нина рассмеялась – и рассыпалась, как пепел.

В воздухе остался только шёпот:

– Ты выбрала его. А не нас.

                                            * * *

Артём стоял в дверях архива, застыв, как человек, внезапно увидевший собственное отражение в разбитом зеркале. Его пальцы сжали блокнот так крепко, что костяшки побелели, а в глазах застыло нечто среднее между ужасом и оцепенением.

– Это невозможно…

Он не сразу осознал, что произнёс это вслух. Его голос прозвучал чужим, словно эхо из другого времени.

Нина повернулась к нему, и её губы растянулись в улыбке, которая не дотягивала до глаз.

– А вот и ты. Я думала, тебе понадобится больше времени.

Алиса почувствовала, как воздух вокруг стал густым, почти вязким, будто они вдруг оказались под водой. Она посмотрела на Артёма, и её пронзила мысль: Он её знает.

– Ты… – начала она, но Артём резко перебил:

– Кто ты?

Нина рассмеялась – звук был лёгким, почти музыкальным, но от него по спине Алисы пробежали мурашки.

– Ты уже видел меня. Каждый раз, когда закрывал глаза и представлял её.

Она сделала шаг вперёд, и Артём инстинктивно отступил. Его рука потянулась к карману, где лежал тот самый блокнот с зарисовками Лии – точь-в-точь как эта девушка.

– Ты не настоящая, – прошептал он.

– Наоборот. Я – единственное, что здесь настоящее.

Нина повернулась к Алисе, и в её глазах вспыхнуло что-то холодное, почти хищное.

– Он любил не тебя, а меня. Ты – ошибка.

Алиса почувствовала, как что-то сжимается у неё внутри. Не страх, не злость – что-то более древнее, почти первобытное. Ревность?

– Ты врешь.

– Проверь.

Нина схватила её за руку. Прикосновение было ледяным, словно мёртвая плоть, не успевшая остыть. На ладони Алисы остался след – цифры, выжженные в коже, как клеймо: 1589.

Год казни Лии.

Артём резко шагнул вперёд, но Нина уже отстранилась, её фигура начала расплываться, как тень под утренним солнцем.

– Подожди! – крикнула Алиса.

– Не трать время. Ищи там, где отражение лжёт.

И она исчезла, оставив после себя лишь запах мокрой бумаги и странное ощущение пустоты, будто в комнате вдруг стало на одного человека меньше.

Артём схватил Алису за плечи.

– Ты в порядке?

Она кивнула, но её руки дрожали.

– Что это было?

– Не знаю. Но я видел её раньше. В своих снах. В… – Он замолчал, словно боялся сказать следующее. – В книге.

Алиса посмотрела на свою ладонь. Цифра 1589 уже бледнела, как шрам, который заживает слишком быстро.

– Нам нужно найти ответы.

Артём кивнул и потянулся к ближайшей полке с архивными метриками.

– Если она говорила правду, то где-то здесь должно быть…

Он замолчал, его пальцы замерли на пожелтевшей странице.

– Что?

– Смотри.

Алиса наклонилась. В метрической книге за 1843 год аккуратным почерком было записано:

«Родилась Алиса Сорокина, дочь купца второй гильдии Григория Сорокина. Умерла в тот же день».

Она почувствовала, как земля уходит из-под ног.

– Это… совпадение.

Артём покачал головой.

– В этом мире нет совпадений. Только закономерности, которые мы ещё не поняли.

Алиса потянулась к записи, но в тот же миг страница рассыпалась у неё в пальцах, превратившись в прах.

– Что за чертовщина?

– Она не хочет, чтобы мы это видели, – прошептал Артём.

– Кто она?

– Книга. Или то, что в ней живёт.

Они стояли в тишине, окружённые пыльными фолиантами, которые вдруг показались Алисе немыми свидетелями чего-то гораздо большего, чем просто история.

– Что теперь? – спросила она.

Артём закрыл блокнот, где на последней странице красовался рисунок Лии – точной копии Нины.

– Теперь мы идём туда, где отражение лжёт.

За окном ударил колокол, и Алиса вдруг осознала, что цифра на её ладони больше не болит.

Она горит.

                                            * * *

Артём шёл по коридору библиотеки, пальцы нервно перебирали страницы блокнота, где последний рисунок Лии теперь казался зловещим предзнаменованием. Воздух был насыщен запахом старых книг – смесью пыли, кожи и чего-то горьковатого, напоминающего миндаль. Он остановился у окна, где последние лучи солнца рисовали на полу длинные тени, похожие на чёрные ножи.

– Алиса? – окликнул он, услышав шаги за спиной.

Она стояла в дверном проёме, освещённая мерцающей лампой, но что-то было не так. Поза слишком прямая, взгляд слишком пристальный. И руки… руки она держала странно, будто забыла, как ими пользоваться.

– Я думала, ты никогда не заметишь, – сказала она, и голос был её, но интонации – чужие, словно кто-то неумело копировал речь.

Артём почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Он сделал шаг назад, натыкаясь на стол.

– Где Алиса?

– Я здесь, – улыбнулась «Алиса», и в этой улыбке было что-то неестественное, как у куклы, которой натянули ниточки. – Разве не видишь?

Она протянула руку, и Артём машинально схватил её за запястье. Кожа была холодной, как мрамор в подвале собора, липкой, будто покрытой испариной смерти. Он резко отпустил, чувствуя, как желудок сжимается от отвращения.

– Ты не она. Ты – Нина.

Глаза «Алисы» вспыхнули странным блеском, зрачки расширились, став совсем чёрными.

– Умный мальчик. Но не настолько, чтобы понять, что я больше Алиса, чем она сама. Я – то, чем она должна была стать.

Артём потянулся к карману, где лежал нож Лоренцо, но остановился, вспомнив предупреждение Элимара: «Оружие против неё бесполезно, ибо нельзя убить то, что уже мертво».

– Что ты сделала с Алисой?

– Ничего такого, чего бы она не хотела сама, – Нина-Алиса провела рукой по волосам, и этот жест был настолько точной копией, что Артём на мгновение усомнился. – Она всегда хотела помнить. Я дала ей эту возможность. Полностью.

Внезапно в коридоре раздались шаги – настоящая Алиса появилась из-за поворота, её лицо было бледным, на лбу выступили капельки пота.

– Артём! Не слушай её! Она…

Нина-Алиса повернулась, и в этот момент её черты начали расплываться, как изображение на мокром стекле. Артём бросился вперёд, пытаясь схватить её, но его пальцы прошли сквозь внезапно ставшую прозрачной плоть.

– Ты выбрал её, – прошептала Нина, и её голос звучал уже из всех углов комнаты одновременно. – И это будет твоей ошибкой.

Тело двойника начало рассыпаться, как пепел от сгоревшей бумаги. Частицы кружились в воздухе, образуя на мгновение знакомые очертания – Лия у костра, Лоренцо в монастырской келье, Алиса в зеркале… Потом всё исчезло, оставив после себя лишь запах ладана и тихий шёпот, доносящийся будто из-под земли:

«Ты выбрала его, а не нас… а не нас… не нас…»

Алиса схватила Артёма за руку, её пальцы были тёплыми и живыми, но дрожали.

– Что это было?

– Тень. Отражение. То, что могло бы быть тобой, – Артём провёл рукой по лицу, чувствуя внезапную усталость. – Она сказала, что ты хотела помнить. Что это значит?

Алиса отвела взгляд. В её глазах плавала тень чего-то древнего и страшного.

– Я начала видеть её сны. Лии. Не как видения, а как свои собственные воспоминания. Я просыпаюсь и на секунду не понимаю, где я – в её камере или в своей квартире.

За окном ударил гром, хотя весь день было ясно. Первые капли дождя забарабанили по стёклам, словно невидимые пальцы выстукивали код. Артём вдруг осознал, что библиотека совершенно пуста – ни библиотекаря, ни других посетителей. Только они двое и эти стены, хранящие больше секретов, чем любая книга.

– Нам нужно найти это зеркало, – сказал он твёрдо. – То, где отражение лжёт.

Алиса кивнула, её пальцы непроизвольно потянулись к седому локону – новому, которого не было вчера.

– А если мы найдём не то, что ищем?

– Тогда, – Артём открыл блокнот, где рисунок Лии теперь был перечёркнут странными символами, – мы хотя бы узнаем, с чем имеем дело.

Они вышли в коридор, где тени уже сгущались, готовясь к ночи. Где-то в глубине здания скрипнула дверь, будто кто-то невидимый наблюдал за ними, записывая каждое движение в невидимую книгу судеб. Последний луч солнца упал на стену, высветив граффити, которого раньше не было – цифры «1589», нацарапанные чьим-то окровавленным пальцем.

Капли дождя за окном стали гуще, сливаясь в потоки, похожие на слёзы. Или чернила.

Глава 12. Исчезновение

Квартира Алисы пахла лавандой и чем-то ещё – едва уловимым, чужим. Она стояла посреди комнаты, в пальцах сжимая зубную щётку, которой никогда не видела. Розовая щетина была слегка влажной, будто ею только что пользовались.

– Это не моя, – прошептала она в пустоту.

Стены не ответили.

Она открыла шкаф – между её вещами висело чёрное платье, которого она не покупала. Ткань была холодной на ощупь, словно пропитанной ночным воздухом. Алиса провела по ней пальцами, и вдруг перед глазами вспыхнуло видение: она (но не она) стоит перед зеркалом в этом платье, а за спиной – чьи-то руки, поправляющие складки на талии.

Видение исчезло так же быстро, как появилось.

На тумбочке лежал дневник в кожаном переплёте. Алиса открыла его – страницы были исписаны её именем, но почерк… почерк был другим. Угловатым, нервным, будто кто-то учился писать заново.

«Сегодня я снова видела его во сне. Он стоит у костра и плачет. Я хочу сказать ему, что всё в порядке, но не могу пошевелиться.»

Алиса швырнула дневник на кровать, как будто он обжёг ей пальцы.

– Что происходит?

Ответа не было.

                                            * * *

Артём сидел в комнате охраны библиотеки, пялясь в монитор. На экране – запись с камеры у входа: вчера, 18:34, Алиса выходит из здания. Останавливается. Поворачивается к.… себе.

Вторая Алиса стоит в тени, её лицо размыто, но поза, поворот головы – точная копия. Они разговаривают. Настоящая Алиса (та, что слева) жестикулирует, вторая – стоит неподвижно, лишь иногда кивая.

– Вы уверены, что это вчера? – спросил Артём охранника.

Тот пожал плечами:

– Дата на экране.

– А другие камеры?

– В тот момент система дала сбой. Восстановили только этот угол.

Артём перемотку запись ещё раз. В момент, когда две Алисы расходятся, вторая (та, что из тени) на секунду поворачивается к камере – и улыбается.

Не Алисиной улыбкой.

                                            * * *

Пыльный архивный подвал был заставлен коробками с табличками «1920—1929». Алиса листала альбом с выцветшими фотографиями, когда Артём положил перед ней один снимок.

– Нашёл.

На фотографии группа женщин в одинаковых серых платьях стоят полукругом. В центре – костёр. И у самого края…

– Это же…

– Ты. Или Нина.

Девушка, похожая на Алису, смотрела прямо в объектив. На её шее – цепочка с кулоном в виде крыла. Такой же, какой Алиса нашла у себя в шкатулке на прошлой неделе и решила, что это подарок матери.

Артём перевернул фото. На обороте выцветшими чернилами: