Кришт: Судьба Ищейки

Кто-то кричал: «Да пошел ты, ты в Подземке вообще был?»

Один зашел с банджой. Фальшиво заиграл, пытаясь компенсировать это громкостью. Зря.

За соседним столом начали хлопать в ладоши.

Где-то уже храпели. Где-то – ржали.

Люди ели, пили, ругались, смеялись. Были людьми. Несмотря на все.

И если допиться до беспамятства – можно было почти поверить, что ты снова у себя на родине.

Кампел начал забываться. На секунду позволил себе вспомнить, как пахла улица, на которой он играл со своим братом, как звенел голос матери, как в окне отражался свет настоящего неба… и тут тяжелая ладонь легла ему на плечо.

– Привет, Кампел.

Голос – грубый, ленивый. Кампел не обернулся: и так знал, кто это.

– Ивор хочет с тобой поговорить, – добавил Витольд, один из тех, кто “помогал” с камнегрызом и походом.

Кампел отпил из кружки и только потом обернулся.

– А ты все еще заходишь с задних проходов? – иронично бросил он, не поднимая бровей.

Лицо Витольда – выбритое, серое, с багровыми прожилками от выпивки – скривилось. Он не ответил. Просто шагнул ближе.

Стол жалобно заскрипел под тяжестью его руки.

– Не раздражай меня, старик. Вставай. Или я с удовольствием переломаю тебе пару костей, – сказал он тихо, наклоняясь. Его лицо оказалось слишком близко – теплое, вонючее дыхание ударило Кампелу в щеку.

Игрок медленно скривился в усмешке:

– Прости, Витольд, но я предпочитаю женщин.

Все произошло за долю секунды. Тяжелая ладонь Витольда легла на макушку Кампела – и тут же с силой вдавила его лицом в стол.

Хруст.

Боль вспыхнула, как взрыв – в носу, в глазах, в висках. Кампел коротко вскрикнул, не своим голосом, а сразу захлебнулся кровью.

Кружка с брогом опрокинулась, заливая стол вязкой, вонючей жидкостью.

Он попытался отстраниться, но руки дрожали, а мир качался перед глазами. Все лицо пылало, дыхание сбилось, кровь капала на пол.

Никто не повернулся. Никто даже не моргнул.

Здесь знали: если Ивор зовет – вмешиваться нельзя.

– Уже не смешно, старик? – процедил Витольд. Голос не злился – он просто ждал, когда Кампел перестанет дергаться.

Кто-то подошел сбоку. Напарник. Они подхватили Кампела под руки – как мешок с трухлявой рудой – и потащили к выходу.

Он видел их ноги – десятки пар. Никто не подал знак. Никто даже не сделал вид, что ему не все равно.

Кто-то отодвинулся. Кто-то прикинулся спящим.

Можно быть уверенным – кто-то даже усмехнулся.

***

Скрипнула железная дверь. Кампела втащили внутрь. В воздухе витал запах сырости, гнилого дерева и прожженного мазута.

Это была комната бригадира в старом складе. Она находилась со стороны пещер, которые давно выработали. Местные не ходили в эту сторону. Дети – потому что родители их пугали чудовищами, что живут тут. А взрослые знали, что можно увидеть то, после чего они уже отсюда никуда не уйдут.

Желтые кристаллы, прикрепленные к стенам, издавали приглушенный свет.

В центре – массивный дубовый стол. На нем были видны царапины и глубокие прорезы. Как будто кто-то вонзал в него тесак.

Оставался только один вопрос: было ли что-то между лезвием и деревом в тот момент?

За столом сидел Ивор. Тот самый, кто выбил Кампелу поход в ту злополучную пещеру. На голове – ни волосинки. Как и на лице – ни намека на улыбку. Возможно, он вообще никогда не улыбался. Чистая темная одежда. Ни одной складки. На вид – лет сорок. Шрам на щеке. Возможно, там, снаружи, он был не просто отпетым разбойником… а скорее их главой. Руки лежали на столешнице, пальцы сцеплены в замок. Взгляд был направлен сквозь Кампела. Рядом потрескивал огонь в железной жаровне. Открытый огонь и раскаленный металл – жуткое напоминание, что разговор может пойти не туда. Он протянул руку над столом и похлопал по нему ладонью, приглашая сесть. Кампел подошел и опустился на стул.

Ноги предательски дрожали. И он был даже рад – сидеть проще, чем стоять перед этим взглядом. Он сделал вдох, но не осмелился заговорить. Ивор молчал. Просто смотрел. Как будто ожидал, что тот начнет разговор. В помещении было тихо. Даже пламя в жаровне потрескивало будто тише, чем должно. Кампел чувствовал, как молчание становится тяжелым, как свод подземелья.

Он хотел что-то сказать – хоть слово, хоть шутку, хоть извинение. Просто, чтобы этот взгляд прекратился. Просто, чтобы что-то сдвинулось. С каждой тянущейся секундой он словно сжимался, становился меньше, таял под этим взглядом, как слизень на огне.

– Приветствую, – взял себя в руки Игрок. Он нарочито расслабленно улыбнулся. – Извини, что не зашел сразу…Знаешь, только вернулись – не успел даже пыль с сапог стряхнуть, не то что портупею подлатать.

Ивор чуть склонил голову. Молча почесал подбородок. На лице – ни намека на эмоцию.

– У меня, кстати, отличные новости, – Кампел сцепил пальцы, оперся локтями на стол, как будто это была деловая встреча, а не допрос под тусклым светом. – Помнишь, я говорил тебе о тех залежах?

"Конечно он помнит, он же готов мне голову откусить прямо сейчас из-за них, дубина старая", – едко мелькнуло в голове.

– Мы разработали эти залежи. Богатейшие. Они больше, чем я думал. Больше, чем я тебе говорил. Там жила тянется чуть ли не до самого выхода на поверхность, – он раскинул руки, будто пытался наглядно показать ее масштаб.– Я бы сказал – везение, но сам знаешь: это опыт. Нюх. Мы взяли образцы. Много. – Он говорил быстро. Четко. Голос был собранный, уверенный – даже слишком. Он играл. И, как ему казалось, выигрывал.

– Да, случился инцидент, – Кампел покачал головой, будто извиняясь. – Напала тварь. Не просто зверь – чудовище. Ростом с камнегрыза, не меньше. Разгромила лагерь. Один из наших пострадал – юнец, но храбрый. Спас всех. Ценой руки.

– Угу… – выдохнул Ивор, почти лениво. Но глаз не отрывал.

Кампел не сбавил темпа:

– Я принял решение: спасать мальца и возвращаться. Взвесил все. Если бы не ушли, то туда бы никто со мной не вернулся. Руду пришлось оставить.

С горечью – отца, потерявшего сына – продолжал он:

– Но не насовсем. Я соберу новую команду, мы вернемся – и все будет. Даже больше, чем было. Я вытащу все.

Он посмотрел на Ивора с дерзкой полуулыбкой.

– А твоя доля – будет вдвойне. Лично обещаю.

Ивор молчал. Все так же. Потом слегка кивнул. Едва заметно. И даже – будто с интересом.

– Значит, залежи… – проговорил он медленно. – Богатые.

– Да! – восторженно сказал Игрок. – Это сам…

Ивор поднял руку с указательным пальцем вверх, напоминая Кампелу его место здесь. Он замолчал.

– Сколько руды вы привезли? – сухо спросил Ивор.

– Мы привезли не так много, в этот раз это только образцы. Мы…

Он не успел договорить.

Ивор двинулся почти беззвучно. Резко. Одним движением схватил его за правую руку, сжал запястье как тиски и вдавил ладонь Кампела в стол.

В его другой руке мелькнуло лезвие. Кажется, это был тот самый тесак, что оставил на этом столе зарубки. Теперь он точно знал, что обычно лежало между столом и лезвием.

Кампел не успел вдохнуть – только услышал звук лезвия, рассекающего воздух. Он замер. Затем опустил взгляд и увидел, как по столу растекается алая кровь. Он все еще не издавал ни звука. Пальцы дрожали. Ивор наклонился, не отрывая взгляда.

– Отвечай только на мои вопросы. Ты понял меня?

– Да, – сипло сказал Кампел.

– Сколько руды вы привезли?

– По среднему мешку каждого вида, что нашли там. Всего пять мешков.

Ивор медленно выпрямился. Несколько секунд молчал.

– Пять мешков? – переспросил он.

Ни удивления. Ни злобы. Просто пауза. И холод.

Он встал со стула, оставив тесак в столе – словно не боялся, что кто-то в этой комнате осмелится воспользоваться им кроме него. Обойдя стол, он подошел к Кампелу и нагнулся к нему прямо к уху.

– Ты пришел ко мне, пел песни про залежи, кормил байками про жилу до самой поверхности… – и практически прошептал ему на ухо, – и приволок мне пять мешков?

– Ивор, это обстоятельства… Я не виноват, – сбивчиво говорил старик. – Ты можешь проверить эти образцы, они редкого качества. Вот увидишь.

Ивор подошел к жаровне и, взяв металлический прут, всунул его в самое пекло. Тихо наблюдал, как он раскаляется до красна. Кампел сглотнул.

– Слушай, мы за несколько ходок сможем обогатиться, как никто в этой шахте до этого. Вот увидишь.

Взгляд Кампела был прикован к металлическому пруту, который с каждой секундой становился краснее.

– Я вернусь туда. Я соберу новую команду. Мы найдем лагерь. Заберем все. С процентом.

Ивор молчал. Все еще смотря в огонь.

– Это не сказки. Там – безумные залежи. Вся моя доля – это твоя доля. Только… нужна команда. Там все уже готово. Ты сам понимаешь, что если сейчас все бросить – все мы будем…

– Никаких "мы". Мы с тобой в разном положении, старик, – перебил его Ивор, доставая из огня раскаленный прут. Он наставил его в сторону Кампела.

– Мне просто нужны люди.

– Люди? – удивленно переспросил Ивор.

– Да. Найду. За два дня. Все устрою.

Кампел замолчал, будто поставил жирную точку. Сидел, выпрямившись, руки сложены, взгляд был направлен прямо в глаза своего соперника. Он пытался сохранить остатки лица, но дрожь в ногах, пот, пульс в шее – выдавали все.

Ивор держал паузу. Словно прислушивался не к словам, а к интонациям, дрожи в голосе, выискивал хоть тень слабости на лице Кампела.

– Хорошо. У тебя есть два дня, – сказал он, опуская прут назад в жаровню.

Кампел поднялся на дрожащих коленях. Он зажимал рану на окровавленной руке.

– И, Кампел… – сказал Ивор, уже повернувшись к двери.

– Если ты меня подведешь…уходить отсюда уже будет не нужно.

***

Камел вышел из склада. Он как будто шел сквозь вязкий воздух.

Шаги были ровными – внешне. Но внутри каждая мышца хотела завыть. Или сползти на пол и просто исчезнуть.

"Два дня. У меня есть два дня. С меня сняли кожу, но я все еще на ногах."

Он плюнул на пол.

"Я справлюсь. Я найду людей. Плевать, пойду к Гору – он мне поможет. Да. Он мне снова верит. Возьмем людей и вперед. Да. Я достану эту руду."

Он знал, что врет себе. Но сейчас это было единственное, на чем он мог держаться. Он сунул руку под рубаху – туда, где в самодельном мешочке на груди лежал камень. Это его надежда. Это то, что сделает его наконец-то счастливым и поможет ему выбраться. Но позже. Сейчас надо просто пережить этот временный шторм.

Он поднял голову и пошел вперед.

Два дня.

Потом либо богатство, либо выгребная яма.

Глава 9

– Катись в Подземку! Ты уже забыл как кинул меня? – чуть не прыгая через стол кричал плотный лысый мужчина. – Ни я, никто из тех кто в своем уме здесь, не пойдет с тобой никуда. Чего бы ты не наобещал.

– Я слышал что случилось с мальцом, который пошел с тобой, – поддакнул носатый, хлебнув грога. – Поговаривают, ты и его бы кинул, если бы не Гор.

– Мы тут не святые, – вставил третий. – Но своих не бросаем. Это последнее, что можно сделать в этой дыре. Тебе этого не понять. Так что катись отсюда, Кампел, пока мы тебе башку не проломили.

“Очередной провал, я уже и не помню как именно его кинул, но уверен, оно того стоило.”

– Ладно, пожалеете, что не пошли со мной, – Кампел встал. – Я наберу людей, и мы вернемся оттуда богаче всех.

Он развернулся и вышел из таверны, где просидел уже почти целые сутки – с того момента, как ушел от Ивора. С каждым годом в Подземке набирать команду становилось все сложнее: после каждой его авантюры кто-то оставался обманутым или мертвым. Не его руками, но все же. Кампел не был из тех, кто чтит здешние негласные законы взаимопомощи. Он привык выживать один. В крайнем случае – пользоваться теми идиотами, кто исполняет это правило без вопросов.

"Черт, время поджимает, а я еще ни одного олуха не уговорил. Скорбники со мной не пойдут – в прошлый раз я потратил недели, уговаривая Слепа и Гора. И то вышло только потому, что один был слишком юн и наивен, а второй – слишком добр и… тоже наивен."

Он помнил, как Слеп слушал, затаив дыхание, глядя на карту, нарисованную пальцем на грязном столе. Как Гор сначала молчал, а потом вдруг сказал: «А если ты прав?»

Они пошли за ним не ради денег. А потому что хотели выбраться из этого ада, найти смысл, обрести свободу.

И он тогда почти поверил, что может быть одним из них. Почти.

Кампел опустился на ступень у таверны, обдумывая дальнейшие шаги.

Он чувствовал, как с каждым годом тело становилось все дряхлее, а ум – уже не такой острый, как раньше. Людей, готовых ему доверять, в этом мрачном месте становилось все меньше.

Все чаще он задумывался, не зря ли растрачивал тех, кого можно было бы назвать друзьями. Если таких вообще можно было назвать друзьями… Людей, которых он не хотел обманывать нарочно.

И вот, когда ему удалось найти тех, кто все же поверил – снова пришлось выбирать. Между своей жизнью и их. Он не хотел, чтобы они пострадали.

Ни Гор, ни Слеп.

Несправедливый выбор.

В любом случае, сейчас ему были нужны новые люди. Те, кто не знает его репутации. Отчаянные, сломленные – те, кем легко управлять. Но достаточно опытные, чтобы не погибнуть в первой же выработке.

Кампел брел по темным пещерам, глядя на редкие фонари и перебирая варианты. Может, попытать счастья у Туманников или Вратников? В лагере было три главных распорядителя – каждый держал в руках свой участок и своих людей. Сами они шахтерами не командовали: для этого были десятники. Одним из таких был Ивор. Через десятников решались все дела – и официальная добыча, и «левая». Если наместник вдруг явится со шпионами и поймает кого-то на работе мимо короны, распорядитель всегда мог спихнуть вину на самовольство десятника. Но только дурак поверил бы, что десятники тут что-то творят без ведома хозяина.

Скорбники… Они свои, но рудники у них давно пусты. Новые жилы распорядитель всегда разворовывает, оставляя чуть-чуть для отчетности. Все, чтобы не пришла гвардия и не сняла его с теплого места. Здесь было бы проще всего набрать людей, но Кампел уже выжег свою репутацию – как саламандра, забравшаяся в соломенный туалет. Они точно с ним не пойдут, хоть он и один из них.

Вратники… Отличные рудокопы, лучшие в лагере. Семья их распорядителя держит связи наверху, в прокуратуре. Иногда к ним попадают опытные мастера, которых сослали за воровство. Многие из них говорят, что их подставили… Кто им уже поверит… Там порядок, дисциплина, никаких левых дел, еда и одежда – лучшее, что может предложить Подземка. И значит… никто с ним не пойдет.

Остаются Туманники. Чудики. Из-за пыли и грибка почти все ходят в тканевых масках и не снимают их даже за едой. Превратили собственную несвободу в символ, а свой «кодекс» чтят сильнее, чем жизнь. Заманить их на левую добычу, не являясь одним из них – почти без шансов. Но и тут риск: если уже слышали, что он якобы бросил своего, могут прибить на месте.

Камень за пазухой чуть нагрелся. Он машинально поежился, но списал на жар от шагов и пота. В этих пещерах и без того душно.

Кампел выдернул себя из задумчивости. Нет времени на раздумья – надо действовать.

Остается еще одно место. Никому из распорядителей оно не интересно. Там люди дерутся за грамм руды, выковырянный из навоза камнегрызов. Там начинают все молодые шахтеры, рожденные в этом мрачном городе. Там же заканчивают те, у кого не осталось рук или сил, – доживают последние дни в вони и грязи. Наверное, именно туда и угодит Слеп, если повезет…

“Неважно. Там я найду тех, кем можно пожертвовать.”

***

Выгребные ямы. Самое дно Подземки. Здесь был только отработанный материал – и в мусоре, и в людях. Место, куда отправляли тех, кто слишком слаб для забоя, слишком упрям для покорности или слишком глуп, чтобы умереть вовремя. Здесь не было руды – только грязь, гниль и мусор, сваленный со всего лагеря.

Вонь била в лицо еще на подходе: тухлое мясо, кислая моча, серная гарь и плесень вперемешку. Кампел чувствовал, как запах въедается в одежду, в кожу. Под ногами чавкала грязь, доски настила прогибались и скрипели, а внизу, за покосившимися перилами, темнели провалы ям.

Он спустился по скользким деревянным ступеням, держа руки ближе к телу, чтобы не коснуться склизких перил. Внизу бледные фигуры копошились по колено в жиже, перелопачивая ее деревянными лопатами или голыми руками. Лиц почти не было видно – только серые силуэты, влажный блеск глаз и спины, согнутые так, будто они уже никогда не выпрямятся. Временами кто-то кашлял – глухо, с хрипом, – и этот звук быстро тонул в общем чавканье и плеске.

Иногда в мутной воде поблескивали обломки ржавого железа, кости животных или людей, тряпки, гниющие от вечной сырости. Кампел заметил, как один из работников, наклонившись, выудил из жижи сапог, долго его рассматривал, а потом отшвырнул в сторону, даже не проверив, есть ли второй. Здесь не добывали ценного. Здесь добывали хоть что-то, что можно продать или сдать за миску похлебки: камни для строительства, железные заклепки, куски досок, годные для ремонта настилов. Иногда находили целые трупы – тогда их отправляли наверх для удобрения в грибницах. Иногда – живых, но без сознания, и тогда их просто оттаскивали в угол, пока не перестанут дышать.

Выгребные ямы были местом, где умирают медленно. И местом, где можно найти самых отчаянных. Таких, кто согласится на любую работу, лишь бы выбраться хоть на день из этой вони.

Он двинулся вдоль ряда, где люди вонзали ржавые крюки в черный, смердящий навоз камнегрызов. Пару голов поднялись, узнав его, и сразу отвернулись. Один плюнул в сторону, другой демонстративно вылил из ведра мутную жижу – прямо ему под ноги.

Он подходил к одному горбу за другим. Отказы сыпались, как камешки в шахтной штольне. В его груди разрастался пожар, подталкивающий его к ссорам.

Нет.

Не сейчас. Сейчас нужны руки.

У бочки с мутной водой стоял мужчина, полоскавший какие-то тряпки. Лет сорок на вид, хотя в ямах редко доживают и до тридцати. Левый глаз затянут мутной пеленой, правый прищурен, как у ящерицы на свету. Он даже не повернулся к Кампелу полностью – держал плечо под углом, будто защищая спину.

– Работа есть, – начал Кампел.

– Плата вперед, – перебил тот. Голос хрипел, как сломанный мех кузнеца. – Деньги сейчас – или катись к черту.

– Ты получишь намного больше, если согласишься на часть добычи.

– Ха! – Он сплюнул в жижу. – Тут все так говорят, а потом кто-то из нас уже кормит грибницу. Я не доживу, чтоб свое забрать. Давай сейчас.

Кампел быстро засунул руку в карман. Достал пару кругляшей и бросил в его ладонь. Одноглазый сжал кулак, будто боялся, что его счастливый улов испортится, и мигом сунул добычу за пазуху.

– Ладно, гнида. Пойду. Но если вздумаешь кинуть – потеряешь в два раза больше, чем я, – сказал он с кривой ухмылкой, постукивая пальцем по пустой глазнице.

Кампел даже не успел отойти, как на него навалился следующий кандидат – здоровяк с заросшей шеей и ножом в руке. Половина головы у него была стянута старыми ожогами: кожа местами срослась в бугры, один глаз навсегда слипся, а на обожженной стороне черепа торчали лишь редкие жесткие волоски.

– Сколько платишь? – голос у него был низкий, глухой, как будто вырывался из-под земли.

– Доля, – Кампел чуть прищурился, прикидывая, как сказать так, чтобы и не спугнуть, и не дать почувствовать слабость. – Остальное по возвращении.

Мужик наклонил голову, и в свете лампы ожог на его коже стал похож на застывшую лаву.

– Доля? – он чуть усмехнулся, но в улыбке не было тепла. – Скажу прямо: вернусь без платы – вырву тебе язык и скормлю псам.

– Договорились, – ответил Кампел.

Когда тот согласился, теплая тяжесть камня на груди будто шевельнулась. Кампел тряхнул головой – слишком много хочется видеть в совпадениях.

Наверно, он был когда-то из Вратников и работал в плавильне. И судя по ожогам, с кем-то сильно поссорился…

Уже было два. Отлично. Еще хотя бы пара, и он сможет представить этот сброд Ивору.

Он брел вдоль ям, выискивая хоть кого-то, кто выглядел достаточно крепким, чтобы тянуть кирку, и достаточно отчаянным, чтобы согласиться. Но чем дальше шел, тем суше становились ответы.

– Нет.

– Не пойду.

– Проваливай.

С каждой минутой, людей, готовых с ним говорить, становилось все меньше.

Взгляд зацепился за фигуру у бочки.

Тот сидел прямо в жиже, облокотившись на край и подперев голову рукой. Из-под грязи и тряпья было трудно понять, сколько ему лет, да и человек ли он вообще еще – пахло от него так, что даже здешние, привыкшие к вони, морщились. Кампел видел его краем глаза и все время шел мимо, откладывая этот разговор до последнего. Но теперь, когда в голове он уже перебрал всех, кто хотя бы мог поднять кирку, вариантов больше не оставалось.

– Пойдешь? – вырвалось у Кампела почти сквозь зубы. Сам он в глубине души надеялся услышать «нет» и пройти мимо, но язык уже сказал за него.

Мужик медленно поднял взгляд мутных, покрасневших глаз.

– Подошел все таки, – хрипло отозвался он, с трудом поднимаясь на ноги. – Пойду. Все равно где подыхать.

– Отлично, – буркнул он, кивнув в сторону выхода.

Мужик молча двинулся за ним, не задавая больше ни одного вопроса.

Он поднялся наверх, увлекая за собой жалкий, грязный, но единственный возможный отряд.

Камень грел грудь, и он больше не задавался вопросом, почему. Это тепло подсказывало путь. Почти как инстинкт.

Ему все еще не хватало людей – хотя бы одного. Но идей, где искать, уже не осталось.

Без опытного шахтера эта команда не стоит ничего, а тех, кто согласился бы, у него больше нет. Первый едва держится на ногах. Второй…

Тепло от камня растеклось по телу. Второй должен помочь. Он поможет. Он спасет меня.

****

Кампел подошел к деревянной двери у хижины, выдолбленной прямо в стене пещеры.

Смены давно закончились. До конца его срока оставалось всего пара часов – и все.

Он знал: если спасителя не окажется здесь, он уже не успеет его найти.

Он постучал. Тишина. Никого.

– Черт… – выдохнул он и уже отвернулся, когда дверь вдруг скрипнула и медленно приоткрылась внутрь.

– Чего тебе, старик? – донесся из-за двери хриплый бас.

– Привет, Гор, – Кампел замялся, потом продолжил. – Мне нужна помощь.

– Какая?

– Собираю новый отряд. Снова в пещеры. В этот раз – за рудой.

Пауза.

– Нам дали второй шанс, – добавил он тише. – Мне дали.

Гор молчал.

– Выход завтра. Через пару часов я должен сдать список.

Кампел переминался с ноги на ногу.

– Ты был с нами первым. Считаю, по-честному будет звать тебя снова.

– Я не один был тогда, – сказал Гор. – Ты ведь помнишь?

– Помню, – под ложечкой скрутило. – Я думал… можно будет отдать часть прибыли его семье.

– Он еще жив, Кампел, – нахмурился Гор.

– Да, да… Конечно. Я имел в виду – ему. Ему и им.

Он взглянул на Гора. – Так что… вписывать тебя?

Гор не ответил сразу. Смотрел пристально.

– Через Плачущих дев идете?

– Да. Как в прошлый раз. Чуть другой маршрут, завал же был.

Гор замер. Медленно потянулся к своей серебряной серьге и провел по ней пальцем. Что-то в его взгляде потухло. Будто провалился в себя.

– Нет, – сказал он наконец. Голос стал ниже, тяжелее. – Не пойду.

Кампел вскинулся.

– И тебе не советую, – добавил Гор. – Не ходи туда. Эта пещера не принесет вам ничего, кроме беды.

– Что за чушь? – резко выдохнул Кампел. – Щелкун сдох. Путь чист. Это легкая добыча. Чистая прогулка!

Он смотрел на Гора с обидой и злостью.

– Почему ты не хочешь идти? Я же зову тебя! Делаю тебе одолжение, здоровяк! Или ты решил доживать тут, в темноте, пока не сгниешь?

Гнев подступил к горлу, как ком.

– Прости, Кампел. Я не могу.

Гор шагнул назад и потянул дверь.

Кампел резко схватил ее рукой.

– Гор… если у меня не выйдет – все. Мне не дадут еще одного шанса, понимаешь? – голос дрогнул. – Я прошу тебя.

Гор остановился. Долго смотрел ему в глаза.

– Иногда приходится делать трудный выбор, – сказал он тихо. – Не ходи в ту пещеру. Прошу тебя.

Кампелу хотелось ударить. Закричать. Напомнить Гору, кто вытащил их тогда. Хоть бы и ложью. Хоть бы и случайно. Хотелось схватить его за грудки, вытянуть на свет, заставить понять, как близко он к краю.

Но он стоял. Безоружный. С открытой душой и голосом, полным даже не просьбой, а последней надежды.

А Гор – просто смотрел. Словно ничего не осталось. Ни прошлого, ни общей крови, ни той проклятой пещеры.

Что он чувствовал сильнее сейчас? Гнев? Обиду? Или отвращение – к себе?

Он снова раскрылся. Признался: что нуждается в ком-то больше, чем в ком-либо.