Хождение Константина Уральского в Санкт-Петербург

И смотрел я в пруд нижнетагильский и видел отражение Луны, и смотрел я в небо и видел там саму Луну.

– Согласись, она же плоская? – спрашивал меня Андрей.

Не просто так Обломов сына Андреем назвал, – подумал я, – если я сейчас не соглашусь с ним мне придётся у этой же горы и ночевать, поглядывая на плоскую Луну.

– Да, – говорю, – плоская.

– Вот и я о том же, – продолжал убеждаться в своей правоте Андрей, – завтра мы поднимемся на Лысую гору – там будет лучше видно, что Земля плоская, – продолжал убеждать меня Андрей.

И ходил я за Андреем слушая его доводы о плоской Земле.

– Вот с только Солнце не совсем мне понятно, но с этим я потом разберусь, – говорил он.

И гуляли мы по набережной Демидова. А я всё думал – когда же это закончится?

– Вот там видишь, – сказал он показывая на веткий деревянный домик, – тут жил писатель нижнетагильский он тоже верил, что Земля плоская.

И пошли мы дальше в город, а уже было темно. А я всё думал, где же мой день сегодня закончится?

– Пойдём ко мне, у меня сегодня переночуешь, – сказал он, – только у меня ещё мама.

Вот, – подумал я, – а мама тоже верит в плоскую Земли и в кита ещё?

– Знаешь, что меня бесит в Екатеринбурге больше всего? – спрашивал меня Андрей.

– Что? – интересно было мне.

– Эти гламурные дефки, что с накаченными губами катаются на чёрных джипах, – жаловался Андрей.

– Ну капитализм, – ответил я.

– Вот именно, – воскликнул он, – я как десять лет назад был в Екатеринбурге, так этот капитализм возненавидел, эту несправедливость – всё через деньги, – ругался Андрей.

А я иду и думаю – скоро уж полночь, а я так и не евши толком.

– Знаешь чего не хватает? – спросил он сверкая глазами.

– Чего? – заинтересовался я.

– Социализма, чтобы всё честно было, по справедливости, – говорил Андрей. – вот если бы Екатеринбург назывался бы, к примеру, Свердловск – то всё же по другому могло быть? – спрашивал он меня.

– Не знаю, – отвечал я растерянно.

И пришли мы с ним автобус ожидая, но почему-то не было уже автобусов.

– Ладно, на такси поедем, – сказал Андрей.

И сели мы на остановке ожидая такси при капитализме и даже не могли надеятся дождаться автобуса социалистического.

И выехало такси из-за поворота зелёными фарами сверкая.

И поехал я на окраины Тагила жизнь настоящую увидеть.

И видел я рабочий город, что ночью замерал.

И остановилось такси наше там, где я ещё не был.

И отдали мы рубли бумажные.

И пошли мы по тому району, что при социализме был построен.

И зашли мы в дом, что хрущёвкой называют.

И лишь на первый этаж нам поднятся надо было.

И знал я, что Андрей всё-таки человек хороший.

И впустил Андрей путника к себе домой.

И предложил он мне то, что у него было.

И пищу вкусную, и воду чистую.

И сидели мы с Андреем за столом до поздней ночи капитализм обсуждая.

– Я, – говорил Андрей, – Летова люблю.

– Лето? – переспрашивал я.

– Летова, – исправлял Андрей, – за то, что он всегда войну любил, так и говорил – "Война – двигатель прогресса".

А я молчал, слушая хозяина дома.

– А ещё Лимонова уважаю – все книги его перечитал, – всё говорил Андрей.

И кушали мы на ужин макароны с рыбой, и пили чай болтая до самой ночи. И пили мы кружку за кружкой, и смотрел я на часы, что на стене висели. И пошли мы спать наконец, когда уже больше часа ночи было. И предоставил мне Андрей комнату целую, где был диван старый, телевизор, и стол журнальный. И ушёл спать Андрей в другую комнату. И не мог только понять я, где его мама. И видел я только у входа другой комнаты тампочки оставленные.

Утром проснулся я рано. Посмотрел в окно – увидев только серые пятиэтажки. Андрей всё спал, где-то в дальней комнате. Решил я пройтись по квартире его. Где же, – думаю – мама, про которую он говорил. Походил я туда-сюда и не было никого. Сел я на кухне посмотрел в окно, а там мужики пьяные в обнимку стоят у дома, что напротив. Стоят возле подъезда, решают – кто первый зайдёт домой. А рядом кресло колоритные стояло, а на стене была кривые буквы "Найк". А возле нашего подъезда, где я кров нашёл – уже бабушки сидели, что-то обсуждали. И походил я по дому Андрея, и сел я на тот диван, на котором спал. И достал я Атлас Мира, что был под журнальным столиком, и Атлас был пыльный. И протёр я его от пыли своей же рукой, и открыл карту мира плоского. И закрыл я старый атлас и стал думать, что хочу я посмотреть в Нижнем Тагиле.

И тут Адрей проснулся выйдя из своей комнаты.

– Доброе утро, – сказал он мне улыбаясь.

– Доброе, – ответил я ему.

И стали думать мы, чем же будем завтракать. И пошли мы в магазин за продуктами. Смотрю я, а дом, где живёт Андрей, будто наполовину и не живой вовсе. Окна забитые досками и стёкл нет.

– В этой части не живут, – объяснял Андрей, – а там живут, – говорил он указывая на другой конец дома.

Идём мы дальше и вижу я странное зрелище – словно все голуби города слетелись к одной точке – что-то пожирали они, издавая ужасный гул.

– Это голуби наши, – сказал Андрей, – их бабки подкармливают.

Прошлись мы по магазину купив то, чем можно перекусить и пошли обратно, и Андрей хотел почему-то сырников на завтрак приготовить. Идём обратно, а голубей уже нет, как бабок на скамейке. Как-то опустел двор, потому что настал уже обед. Приготовил мы яичницу, и сырников ещё приготовил, и стали мы завтракать и о капитализме разговаривать.

А я всё думал, что устал про капитализм говорить хочу город посмотреть, который освещает Солнце плоское.

– Ну что, пойдём гулять? – предложил я.

– Точно, – сказал Андрей, – я как раз тебе покажу, что Земля действительно плоская, – в музей сходит и на гору Лысую поднимемся.

И тут же мы быстро собрались и отправились в путь – город смотреть. Вышли мы из дома, что панелькой обзывают и пошли по округе гулять.

И мы всё дальше уходили из его района к благоустроенным местам. И видели мы, что подросток сидел на скамейке и слушал музыку современную из колонки старой, которая на весь район кричала. И к нему тут же подошли двое алкашей с требованием своими.

– Быстро вырубил, – кричали они.

А мы так и прошли мимо – не защитив мальца.

А если бы парень Цоя слушал прошёл бы Андрей мимо, – подумал я.

Привёл меня Андрей к зданию монументальному, что немцы после войны строили. А рядом болото какое-то было и девушка там же устроила пляж для себя. И как-то захотелось лечь рядом и уже не идти дальше куда-то мы хотели. Ведь ясно было всем, что Земля плоская, если, тем более, на этой земле и лежать. Мы уж с Андреем хотели там остаться, порассказывать истории этой девушке, но решили продолжить свой путь. Дошли мы до остановки и стали ждать – когда же придёт маршрутка социализма. И смотрели мы на плакаты цирка – животных цирковых жалея, а рядом собачка чёрная гуляла и хвостом виляла. Андрей захотел её погладить, как сразу же маршрутка выехала из неоткуда. Сели мы в маршрутку и я сразу водителю денюшку отдавать стал, а он не берёт. Сел я на место удивлённый, не понимая что происходит.

– Потом когда доедем заплатишь, – сказал Андрей.

И едем мы по Тагилу, а я будто всю его историю увидел – от маленьких ветких домиков рабочих импереализма, до безвкусых пролетарских районов социализма. Едем, а я всё ищу взглядом памятник. Ведь должен же быть памятник тем, кто хотел всё с ног на голову перестроить в нашей стране, и у него, как всегда, мало что получилось. Смотрю, действительно, справа от дороги Пётр стоит – на запад смотрит, на Петербург, а слева – Ленин на Москву указывает. Всё, – думаю – политики с меня сегодня хватит, осталось чего-нибудь религиозного увидеть. И Андрей мне всё про плоскую Землю втирает, убедить пытатется.

– Сейчас в центр приедем и до Лысой горы пойдём и взберёмся ткт же – там и будет видно, что Земля наша плоская, – говорил Андрей.

И доехали мы до центра, и расплатились мы после того, как приехали на ту остановку, до которой ехали. И вышли мы из автобуса.

А я осматриваю набережную, и вижу я, что гора Лысая в этот раз больше мне кажется, нежели какой я видел её вчера. И видел я, что вокруг этой горы железа много, старого железа – промышленность одна кругом, человека меньше. А в центре всего этого – огромный паровоз, тот, что самый первый.

И пошли мы в музей – вспомнить малахитовое прошлое Тагила, увидеть Малахитову шкатулку.

И Андрей всё как-то активно у экскурсовода спрашивал что-то поеп я Фауста на языке немецком рпзглядывал. Зачем, – думаю, – в Нижнем Тагиле Фауст, да ещё и на языке Гёте? А сам боюсь уже обернуться, увидеть Мефистофеля. А ниже, под Фаустом – малахитова шкатулка стояла в стекле охранном. Слышу я, кто-то позади идёт. А это Андрей оказался.

И ходил я разглядывал те вещи, что сохранились в этом музее.

И видел я там Христа большого, и видел я там железо, и видел я там стол, за котором сидели когда-то Демидовы Петром отправленные в эти места.

И пришли мы в малахитовый зал, и видели мы там и столы малахитовый и вазы, и всякое из малахита сделанное.

– А ты наш малахит? – спрашивал Андрей у работника музея.

– Нет, это не тагильский малахит, а из Африки привезённый, – рассказывала экскурсовод, – весь наш малахит в Петербург увезли, знаете, там есть в Зимнем Дворце Малахитовая комната.

– Да я помню читал в детстве Малахитову шкатулку Бажова, – рассказывал Андрей улыбаясь вспомнив детство.

– Я тоже читала, помню даже, что устроилась работать в музей под впечатлением от этой книги, – говорила работница музея.

– А нашего малахита совсем не осталось? – спрашивал Андрей.

– Нет, его весь добыли, – разочаровано говорила женщина, что работала в этом музее.

И ходили мы по залам, и видел я там паровоз тот, что самый первый в России, и видели мы то железо, что делали при Демидовых. И ходили мы с Андреем по залам, и видели мы там стол большой, на котором только и делать, что писать романы.

– Какой большой стол, – говорил Андрей.

– Да, мне был такой стол, – отвечал я ему.

И походили мы недолго в пустом музее, и дальше пошли гулять по городу.

И нужно было выйти мне из музея, потому что назначена у меня была встреча одна.

И вышли я из музея ища того человека,

И ждала меня возле музея женщина, которая пообщела в Качканар меня примести и ночлегом обеспечить.

И увидел я её возле возле паровоза уральского, где ждала она меня.

– Здравствуйте, – сказал она, – Татьяна, – это я Вас могу отвезти в Качканар, – продолжала она.

– Хорошо, спасибо, – тут же благодарил я.

– Ну рассказываете, цель вашего путешествия, куда едете? – спрашивала меня Татьяна.

– Я просто еду по стране, – ответил я.

– А в Качканаре что Вам надо? – спрашивал меня всё Татьяна.

– Я слышал, что у вас там есть монастырь буддистов, – рассказывал я, – и мне хотелось бы там побывать.

– Понятно, только хочу Вас предупредить, что туда теперь не так просто добраться, – объясняла мне Татьяна.

– А что такое? – настороженно спрашивал я.

– Просто там у нас конфликт у этих буддистов и предприятия, что руду добывает в наших места, – объясняла мне Татьяна.

А я даже и не понимал о чём рассказывает мне Татьяна.

– Но Вы не пережывайте, туда ещё, вроде, ходят туристы, – говорила Татьяна.

И тут к нам подошёл Андрей.

– Здравствуйте, – сказал Андрей Татьяне.

– Здравствуйте, – ответила ему Татьяна, – эту у Вас остановился этот путник? – спрашивала Андрея Татьяна указывая на меня.

– У меня, – отвечал ей Андрей.

– И что Вы ему показываете? – спрашивала Татьяна.

– Ну мы в музей ходили, – хвастался Андрей, – я в последний раз только в школе был в музее.

– А мы тоже всегда ходим в музей, как только в незнакомый город приезжаем, так сразу же идём, – говорила Татьяна.

А всё думал – встретились бы мы когда-нибудь, если бы не дорога и моё путешествие.

– Ладно, до завтра, – сказала мне Татьяна прощаясь.

– Хорошо, я всё понял, – ответил я.

– А вы куда дальше пойдёте, – спросила ещё раз Татьяна у Андрея, – какой у вас план мероприятий?

– Мы в теннис пойдём играть, – сказал Андрей гордо.

Вот это новости, – подумал я.

– А вы что, как и Ельцин теннис любите? – шутила Татьяна.

И Андрей как-то побагровел сразу – вижу я, что ему это неприятно слышать и улыбнулся он как-то сконфуженно.

– Нет, – ответил Андрей, – мы в простой, в настольный теннис пойдём играть.

– А, понятно – сказала Татьяна.

А я лишь стоял и думал – почему мы пойдём в теннис играть, да и причём здесь Тагил?

– В общем так, – обращалась ко мне Татьяна, – в одиннадцать часов утра я буду ждать Вас у остановки декабристов.

– Хорошо, я всё понял, – отвечал я ей.

– Ну тогда хорошо Вам провести время, – говорила она Андрею, ну а Вас я жду как мы договорились, – говорила она уже мне.

И разошлись мы в разные стороны: Татьяна на Запад, а мы на Восток.

– Ты слышал чё она говорила, – бубнил Андрей, – про Ельцина зачем-то сказала.

И пошли мы к той набережной, по которой вчера ходили. И шли мы уже какими-то уставшими, только почему-то каждый об этом молчал.

И пошли мы по набережной той, что вчера ходили.

И сели мы на скамейку от солнышка яркого прячась.

И достали мы наши припасы, которые были, чтобы быстро перекусить.

И кушали мы аппетитно, а девушки красивые проходили мимо и завидно смотрели как мы едим.

И сидели мы напротив горы Лысой. И знал я, что туда дорога наша лежит.

– Ну что пошли я тебе всё-таки покажу, как она выглядит эта наша плоская Земля, – сказал Андрей, – да ты и так уже наверное понял.

И пошли мы к горе той, что Лысой называют. А Лысая она потому ведь была, потому что вокруг неё все горы лесом покрытые и только на эта гора была лысая. И пришли мы к горе, словно Магомед и его друзья. И вижу я, что к горе этой весь город идёт – не только мы. Вот, – думаю, – всем интересно посмотреть какая Земля плоская, или наоборот. А я всё шёл и думал – это только начало, только начало путешествия.

И взобрались мы на гору тяжело дыша.

И увидел я с высоты горы Лысой весь мир и Нижний Тагил в частности.

И Андрей что-то куда-то далеко смотрел – вглядывался куда-то.

– Смотри, видишь Земля не круглой кажется, а как бы плоской, – говорил он указывая рукой под самый горизонт.

А я видел только съеденные человеком горы и образовавшиеся карьеры.

– Видишь там уже горизонт не закруглый, а как бы плоский, – всё убеждал меня Андрей.

– Да, вижу – отвечал я ему, а сам лишь видел зелёный горизонт, что с голубым небом перемешивался.

Вот там как раз и Москва и Петербург – туда надо ехать, – думал я.

И не мог я увидеть того, что показывал мне Андрей и только слышал я как ветер завывает. А внизу были демидовские заводы и будто работали эти заводы до сих пор.

– А заводы то до сих пор работают? – спрашивал я у Андрея.

– Да, конечно работают, – сказал он уверенно, – говорят

некоторые ещё работают, но скоро всё закроется навсегда.

– Ничего себе, – ответил я.

– Да, они, вроде, долго ещё работать могут, – рассказывал Андрей, – а иногда там как в музее походить можно.

И видел я железный силуэт у подножия горы Лысый, и были это те самые Демидовские заводы.

А я всё смотрел наслаждаясь видом городским – одноэтажными прибрежными домиками и выличественными новостройками, что возвышались за ними.

– Пошли, – сказал Андрей.

– А как спускаться будем? – спросил я.

– Да по горе побежим вот и всё, – успокаивал меня Андрей.

И побежали мы с горы Лысой, будто нас кто-то гнал, а ветер задувал мне в лицо. Бегу я и думаю – куда же я теперь прибегу?

И прибежали мы с Андреем к постройкам каким-то, что были на перекрёстке улиц.

– Я в туалет хочу, – сказал Андрей.

– Мне тоже хотелось бы, – ответил я ему.

И ушёл Андрей справить нужно у постройки заброшенной, что травой и крапивой заросшая была. И сходил я до этой постройки, что была у ног горы Лысой. И пошли мы дальше по улице нижнетагильской, которая была, как говорится, одноэтажной. И видел я дома нижнетагильские, типичные, русские. И видели мы с Андреем козу привязанную, что паслась у одного из домов. И ходили мы где-то непонятно где, и хотел Андрей уехать куда-то, там и не понял я куда. И пришли мы на остановку какую-то, мимо которой даже старые автобусы не проезжали. И стояла на остановке бабушка, что была как-то бедно одета.

– А не подскажите, автобусы до Белой горы ходят? – спросил Андрей у этой бабушки.

– Да ходят вроде, – говорила бабушка, – я вот тоже жду, только другой автобус.

– Долго ждать придётся или нет, – говорил вслух Андрей.

И стояли мы и ждали автобус какой-то. И всё не ехал он, а если проезжал какой-нибудь, то ехал он не до туда, куда Андрею надо было.

– Может лучше в теннис пойдём играть? – спросил меня Андрей.

– Ну пошли, – ответил я.

– Тогда пошли ко мне зайдём, надо Муську попроведать, – говорил Андрей.

– Ты ещё и в центре живёшь? – спросил я.

– Да, там у меня живёт Мама, а я здесь с девушкой живу, – объяснял мне Андрей.

– Понятно, – говорил я.

– Девушка к подруге уехала, и у меня дома Муська одна сидит, – говорил Андрей, – И ей, наверное, там скучно одной – надо попроведовать.

– А как же теннис? – спрашивал я.

– Сначала надо Муську попроведовать как она там, надеюсь, ей не скучно, – переживал Андрей, – а потом в теннис пойдём играть.

– Ну пошли, – соглашался я.

И пошли мы в гости к Андрею попроведовать кошку его, Муську.

А я вижу, что район, где живёт Андрей, какой-то страшный, не обустроенный что-ли – мусор валялся – бутылки, пакеты салафановые. И бабка с дедом сидят на скамейке у подъезда кого-то ждут, и был у них вид такой, запойный.

– Молодые люди, – прохрипела бабка, – закурить есть?

А мы лишь помахали головой, показывая свою непричастность к сигаретам.

– Что, не курящие, – заорала она на весь двор, – и не ебущие?

А мы как-то молча прошли мимо и только слышали хохот той бабки страшной.

И поднялись мы к Андрею на девятый этаж. И как только мы зашли в его комфортабельную квартиру в хрущёвке, так он тут же бросился свою Муську по квартире искать. А я ушёл на кухню, где Андрей, скорее всего и слушал Цоя. И слышал я из другой комнаты Андрея.

– Ну как ты тут, Муська, не скучала одна? – говорил Андрей.

И слышал я уже, как Андрей там притих, и я сидел на кухне за столом, отдыхал. И думал я о том, что уже завтра поеду в тот город, в котором есть монастырь буддистов.

И сидел я за столом разглядывая булку хлеба, и захотелось мне перекусить.

И пришёл Андрей, и достал из холодильника сливочное масло – угощая меня, но только сам отказался от бутерброда хлеба с сливочного масла, уйдя обратно в свою комнату.

И пришёл Андрей на кухню, даже немного заспанный.

– Мы в теннис пойдём играть? – спросил я.

– Ну да, – ответил спокойно Андрей, – сейчас немного отдохнём и пойдём.

И лежала на столе булка хлеба в схалафановом пакетике.

– Маша, зачем-то хлеб купила, – удивлялся Андрей этой булке хлеба, – ты, наверное, есть хочешь?

– Ну можно перекусить, – отвечал я.

И заглянул Андрей в холодильник.

– Тут масло сливочное есть, можешь его с хлебом поесть, – говорил Андрей доставая масло.

– А ты не будешь? – спрашивал я.

– Нет, чёто не хочется, – отвечал мне Андрей, – сам короче разберёшся, вот там нож, можешь чайник поставить, а пойду ещё полежу.

И резал я тот хлеб, который Андрею купила девушка его, и намазывал я на кусок отрезанный масло сливочное и чаем сладким запивал.

И сидел я, и кушал хлеб с маслом сливочным в тишине, размышляя о том, что увидел сегодня.

И покушал я быстро, и стал я ждать, когда Андрей немного отдохнёт. И встал я, и пошёл в другую комнату, где Андрей лежал. И лежал он с Муськой в обнимку.

– Это Муська, – сказал он мне, как я зашёл в комнату.

И видел я чёрную кошку, что боязно на меня посмотрела.

– Не бойся, это свои, – говорил Андрей кошке.

А Муська что-то сразу убежала куда-то.

– Ну что, в теннис пойдём играть? – спрашивал меня Андрей.

– Пошли, – отвечал я ему.

– Я вот большой теннис не люблю, – говорил Андрей собираясь, – вот сколько денег надо, чтобы в него поиграть?

И был я квартире, где жил Андрей с девушкой своей, и видел я комнату, в которой был сделан евроремонт.

– Много, – отвечал я.

– То ли дело настольный теннис – нужны ракетки да мячик, – всё говорил Андрей.

– Ну это после Ельцина большой теннис стал популярным, – говорил я.

– Я этого Ельцина вообще ненавижу, олигархов и бандитов этих зачем-то привёл к власти, а они всё разворовали, – ругался Андрей, – ну а Ельцин только и делал, что в теннис играл, да пьяный танцевал.

А лишь молча слушал – все так думают, как Андрей.

– Ты же был на плотинке в Екатеринбурге? – спросил он меня.

– Я только и делал в Екатеринбурге, что вдоль плотинки гулял, – ответил я.

– Ты же видел там памятник Ельцину? – спросил он меня

– Ну там не памятник, а торговый центр, – исправлял я Андрея.

– Этих торговых центров всё больше и больше, – ругался Андрей.

– А я недалеко живу от того места, где родился Ельцин, – зачем-то выпалил я.

– Понятно, – ответил Андрей слегка разочарованно, – пошли лучше в нормальный теннис поиграем.

– А где? – интересно было мне.

– Да вот, тут недалеко торговый центр построили – туда и пойдём, – объяснял Андрей.

– Значит не любишь ты Ельцина и капитализм, – сказал я шутя.

– Ну знаешь у меня напротив дома берёзы красивые росли, – начал рассказывать Андрей, – очень мне нравились и девушке моей.

И ходил я по комнате в хрущёвке, в которой был сделан евроремонт, и слушал я истории Андрея.

– Однажды ночью слышим шум, смотрим в окно, а там наши березёлы спилевают – место освобождаю для торгового центра, – рассказывал Андрей, – а Маша увидела это всё и побежала на улицу стройку останавливать.

– Смелая, – зачем-то сказал я.

– Да, она у меня такая, она в администрации работает, – всё рассказывал Андрей, – она вообще у меня за природу, за благоустройство.

– Так она же должна это лоббировать, – говорил я, – раз она в администрации работает.

– Вот я также подумал, и она бегала с бумажками какими-то вокруг этих строителей, – рассказывал Андрей, – ну а толку -

кто-то уже наверху решил построить торговый центр в этом месте и ничего уже с этим не поделаешь.

Есть же всё-таки неравнодушные люди, – подумал я слушая Андрея.

– Ну знаешь, мало что может решить мелкий чиновник на Руси, – говорил Андрей шутя.

– И что, построили торговый центр? – интересно было мне.

– А почему-то стройка приостановилась, а деревья уже давно спиленны, ещё в ту самую ночь, – сказал печально Андрей,

– Вон, сам посмотри, – говорил Андрей смотря в окно.

И я выглянул в окно, и действительно увидел стройку приостановленную. А возле дома, где жил Андрей его девушка и кошка, не было деревьев, а были только уродливые пеньки.

И видно было, что торговый центр строится рядом с другим торговым центром, где был магазин продовольственный.

– До Ельцина такого бардака не было, – всё ругался Андрей.

И видел я, что Андрей захмурился отчего-то.

– Ну что пошли в теннис играть? – спросил он меня.

– Пошли, – сказал обречённо я.

– Муська где-ты? – спрашивал Андрей, – кыская на весь дом.

А Муська где-то спряталась – побоявшись чужака незнакомого.

– А вот ты где, – кричал Андрей, – увидя кошку, что пряталась под ванной той, что типично советская.

И пошли мы в торговый центр в настольный теннис играть.

И вышли мы из квартиры Андрея, в которой был сделал евроремонт. И прошлись в том подъезде, который типично панельный. И вышли мы во двор, где не было уже той бабки страшной.

И пошли мы до торгового центра разговаривая о всяком.

– Я знаю, что ты не веришь, что Земля плоская, – вдруг сказал он.

– Ну я как бы понимаю тебя, – говорил я, – как обычному человеку самому убедится, что Земля круглая?

– Я в интернете читал, там вообще много всяких теорий, – отвечал мне Андрей.

– Ну вот как ты лично проверить, что у Земля круглая, – спрашивал я, – лишь только если сам ракету сделаешь.

– Ну да, я всегда стараюсь критически мыслить, – говорил Андрей, – я понимаю, что многих так просто можно обмануть.

И дошли мы до торгового центра, в котором Андрей в теннис с друзьями играл.

– Его тоже недавно построили, – говорил он.

И зашли мы в этот торговый центр впечатлённые яркими огнями витрин и красивыми вывесками.

И поднялись мы на третий этаж торгового центра по эскалатору.