Неупокоенные кости

«Братья Дювалье совершенно уверены, что это были человеческие кости?» – спросил ведущий, изображение которого появилось на левой половине разделенного надвое экрана.

«Да, – подтвердила Анжела. – Бенджамин Дювалье сказал мне, что является опытным охотником и хорошо знает, как выглядят кости крупных животных. Он утверждает, что найденные под часовней кости принадлежат человеку. Его слова подтверждает и тот факт, что нога жертвы была обута в высокий сапог на платформе».

«Вы имеете в виду женскую обувь?»

«Да, сапог был на танкетке – “на клиновидной подошве”, как описали ее братья. Необходимо отметить, однако, что ни полиция, ни коронерская служба пока не подтвердили тот факт, что под часовней найдены именно женские останки».

«Известно ли вам, когда построили эту часовню?» – задал новый вопрос ведущий.

Прежде чем ответить, Анжела заглянула в блокнот. Порывы ветра трепали ее волосы, и она то и дело поправляла их рукой с зажатым в ней микрофоном.

«Да. Ее воздвигли летом тысяча девятьсот шестьдесят шестого года в память юной сотрудницы лыжного курорта, без вести пропавшей в горах, которые вы видите за моей спиной».

«Вы хотите сказать, что тело неизвестной женщины было захоронено на этом месте непосредственно перед постройкой часовни или, возможно, еще раньше?»

«На данный момент ничего нельзя утверждать со всей определенностью. Территория лыжной базы остается местом проведения полицейского расследования. Подождем официальных заявлений представителей власти, – сказала Анжела. – Как только у нас появится какая-то дополнительная информация, мы немедленно познакомим с ней зрителей в одном из наших экстренных сообщений».

Мэри моргнула. Снова перемотала запись на начало и прослушала еще раз.

«Это не может быть она!»

Да, время захоронения не совпадало. Но в ту ночь, когда исчезла ее лучшая подруга, она действительно была обута в сапоги на танкетке. И… Настоящее вдруг расплылось, растаяло, и Мэри мысленно вернулась в прошлое – к воспоминаниям, которые, как казалось, давно и надежно похоронила. Но нет… Всего одно мгновение понадобилось, чтобы перенестись на много лет назад, в ту ясную, прохладную осеннюю ночь, когда ей было шестнадцать…

* * *

Это было в сентябре семьдесят шестого – в пятницу накануне длинного уик-энда по случаю Дня труда. Мэри шла домой с вечеринки вместе со своей лучшей подругой, с которой дружила с детского сада. На часах было уже около одиннадцати, воздух сделался довольно прохладным, а в небе сиял среди звезд молодой месяц. На ногах подруги красовались новенькие сапоги на танкетке – она заработала на них летом, трудясь официанткой в закусочной «Лучшие пончики» на Марин-драйв. По пути девочки болтали о том, как они рады, что учиться осталось всего год, обсуждали одежду для первого дня в школе, который начинался уже во вторник. Потом разговор вернулся к недавней вечеринке – к тому, как все было хорошо, пока не ввалилась толпа пьяных ребят с Эмблсайд-бич. Хозяйка вечеринки, шестнадцатилетняя Роза Таттл, не сумела справиться с незваными гостями; боясь, что они разнесут дом и что родители убьют ее на месте, когда вернутся в воскресенье, Роз вызвала полицию. Приехавший наряд прекратил вечеринку и разогнал всех. Несколько подростков, впрочем, решили купить еще выпивки и продолжить праздновать в другом месте. Среди них была и группа школьных друзей Мэри, но сама она решила, что пойдет домой и заодно проводит подругу, которая жила недалеко от нее. Конечно, подруга отлично дошла бы и сама, но Мэри хотелось обсудить один неприятный инцидент, произошедший в самом начале вечеринки, – так сказать, снять тяжесть с души.

– Я думаю, – проговорила она, – парни, которые явились с Эмблсайд, это в основном друзья Зана. А Зан узнал о вечеринке от Рокко. Я уверена, это Рокко всем разболтал.

По улице пронесся порыв ветра, шурша опавшими листьями. Где-то вдали заухала сова, и почти сразу Мэри услышала ворчание мотоциклетного двигателя. Мотоцикл приближался, и она машинально втянула голову в плечи, когда некто в черном шлеме с грохотом обогнал девочек. За то время, пока они шли домой, Мэри видела этого парня уже в третий раз. Он как будто выслеживал обеих, и Мэри непроизвольно пошла быстрее.

– Куда ты несешься? – крикнула подруга, в свою очередь ускоряя шаг, чтобы догнать Мэри. На вечеринке она выпила лишнего, и ноги ее слегка заплетались. Как и язык, впрочем.

– Этот тип на мотоцикле… Говорю тебе, он нас преследует. Я уже видела его в двух кварталах отсюда – на той улице, по которой мы шли раньше.

Подруга захихикала.

– Что тут смешного? – сердито отозвалась Мэри.

– Ты! Ты смешная. Наша Крупная Мэри испугалась!

Это было обидно. Мэри была крупной девочкой и стеснялась этого. «Толстушкой» ее дразнили еще в детском саду.

– Мэри-Все-Наоборот, не танцует, не поет, занимается борьбою и про мальчиков все врет! Забоялась, забоялась!.. Трусишка!

– Ты пьяная.

Мэри зашагала еще быстрее. Слова подруги больно укололи ее. И какая злоба!.. Нет, это было совсем на нее не похоже. От этих мыслей Мэри захотелось как можно скорее попасть домой.

– Ты что, ревнуешь? – крикнула сзади подруга.

Мэри даже не замедлила шаг. Говорить о том, что случилось в начале вечеринки, перехотелось. Не будет она никого утешать и успокаивать, хватит благотворительности. В конце концов, должен же хоть кто-то подумать и о ней?

– Надо мне было остаться с парнями, но нет – поперлась домой, да еще с кем? С трусливой неудачницей Мэри!

Мэри остановилась и круто обернулась.

– Что с тобой? В последние несколько месяцев ты просто на себя не похожа! Ты как будто нарочно злишь своих друзей, высмеиваешь их! Ты оттолкнула от себя почти всех, включая меня! – Слезы обожгли глаза Мэри, а голос сел. – Не знаю, что я тебе сделала и что ты пытаешься доказать, но у меня такое впечатление, будто ты просто хочешь, чтобы я тебя возненавидела! Знаешь, что сказал Дэррил, когда подошел ко мне на вечеринке? Он просил отвести тебя домой, потому что беспокоится за тебя. А еще сказал, что ты слишком много пьешь и что… В общем, Дэррил видел, как ты занималась сексом в кустах за домиком у бассейна. И ты была не с Робби!

От этих слов Мэри ее подруга встала как вкопанная. Она не шевелилась, и только ветер раздувал ее длинные светлые волосы. Мертвые листья шуршали и хрустели на мостовой. Где-то лаяла собака и гремела жестяная крышка мусорного бака.

– Дэррил это сказал?

– Да. Он хороший парень и действительно беспокоится за тебя.

– Да пошел он куда подальше со своим беспокойством! И ты вместе с ним. Ненавижу!!!

– Что?!

– Ты слышала, что я сказала. Я буду трахаться с кем захочу, а на вас мне наплевать. Это не ваше дело!

– Но ведь Дэррил – твой друг! Он просто…

– Он мне не друг. Он просто мой гребаный репетитор по математике!

– Послушай…

– Нет, это ты послушай!..

Пошатываясь, девушка медленно двинулась вперед. Палец на поднятой руке качался из стороны в сторону в такт шагам.

– Мне не нужна ничья дружба! В том числе твоя, трусишка Мэри! Я буду жить так, как сама захочу. Захочу – вообще уеду из этого города. Собственно говоря, я уже решила… Уеду на хрен из этой вонючей помойки, только меня и видели. А хочешь, скажу, с кем я сегодня трахалась у бассейна? С Клодом, вот с кем! И уже не в первый раз, если тебе интересно!

У Мэри от изумления сам собой открылся рот. Она не могла думать, не могла даже пошевелиться. Когда она попыталась заговорить, из горла вырвалось какое-то сиплое карканье.

– С Клодом?

– Да, с Клодом. С твоим ухажером! Ну что, Мэри-Все-Наоборот, все еще хочешь быть моей подругой?

– Ты лжешь!

Глаза Мэри наполнились слезами. Подруга подошла ближе.

– Я знаю, почему ты гуляешь с Клодом, Мэри. Точнее, делаешь вид, будто гуляешь. Потому что хочешь, чтобы от тебя все отвязались. Ты его не любишь! Просто парни есть у всех, и, если у тебя парня не будет, ты станешь выделяться еще больше. Да-да, Мэри, ты – чертова трусиха, которая боится школьных дразнилок. Поэтому-то и решила, что, если начнешь трахаться с Клодом Бетанкуром, никто не догадается, какая ты на самом деле жалкая! Даже сам Клод так говорит!

Мэри затрясло.

– Это неправда. Неправда! Ты все врешь!

Но подруга только расхохоталась ей в лицо.

Жаркий гнев охватил Мэри. Рванувшись вперед, она схватила подругу за волосы и с силой толкнула…

* * *

Сердце Мэри сжалось от острого чувства вины.

Все, о чем она только что вспоминала, было вечером в пятницу. А уже в понедельник вечером стало известно, что ее лучшая подруга так и не вернулась домой. После этого вся жизнь Мэри пошла наперекосяк.

«Шестерка из Шорвью»

Мейсон

Мейсон Гордон, программный директор КТКС-ТВ, сидел в своем кабинете в центральном офисе телерадиокомпании. Было уже довольно поздно. Только недавно он просмотрел репортаж Анжелы Шелдрик о найденных на горе Хемлок останках, и теперь его мутило. Это ерунда, твердил он себе. Полная ерунда. Это не может быть она! В своем репортаже Анжела упомянула, что часовню построили в шестьдесят шестом. Несомненно, тело было закопано на этом месте раньше, чем началось строительство. Не исключено, что часовню воздвигли специально, чтобы как можно надежнее спрятать останки, и что единственным ее предназначением было чье-то желание навсегда скрыть всякие следы своего преступления. А может, речь шла вовсе не о преступлении? Вдруг это совершенно официальное захоронение в бетонной крипте под полом здания религиозного назначения. Ведь хоронят же всяких святых и монахов под полом церквей? Вполне возможно, что это именно такой случай.

Но почему же тогда на место прибыли детективы из отдела по расследованию убийств?

Желудок снова свело судорогой. Опираясь на стол, Мейсон с трудом поднялся и, подойдя к застекленному шкафчику в углу, достал початую бутылку бурбона. Он чувствовал себя на взводе, и ему очень хотелось как-то справиться с бродившими в душе навязчивыми страхами. Не успел он, однако, наполнить свой бокал, как в дверь громко постучали. От неожиданности Мейсон вздрогнул, виски выплеснулось ему на руку. Выругавшись, он поспешно поставил бутылку на место и сделал из бокала хороший глоток, за ним еще один. «Теперь весь кабинет провоняет», – мелькнула у него мысль, и, вооружившись бумажной салфеткой, он тщательно вытер руку.

Стук в дверь повторился.

Мейсон быстро перешел к дивану, стоявшему напротив панели телевизионных экранов, и сел, держа бокал с остатками виски в руке.

– Войдите!

Дверь отворилась, и внутрь заглянула Анжела Шелдрик, одетая в обтягивающее платье кроваво-красного цвета. В руке она держала тонкую офисную папку.

– У вас найдется минутка?

Мейсон машинально посмотрел на часы.

– Да, конечно. Входи и закрой дверь. Хочешь выпить?

Войдя в кабинет, Анжела бросила быстрый взгляд в сторону шкафчика, где стояла бутылка. Анжела была красивой женщиной. Молодой, умной, честолюбивой. Разумеется, Мейсон давно выступал в другой возрастной категории, но, оставаясь мужчиной, вполне мог по достоинству оценить открывшуюся ему картину.

– Нет, спасибо. Хорошо, что я вас застала… Мне хотелось кое-что обсудить.

Разумеется, она его застала. После недавнего развода – уже третьего по счету – Мейсон не испытывал никакого желания возвращаться домой, в свою новую, пустую и холодную квартиру. Дошло до того, что он нередко оставался ночевать на диване в кабинете. Мейсон понимал, что должен взять себя в руки, снова начать ходить в тренажерный зал, нормально есть, работать не больше восьми часов в день и воздерживаться от спиртного, иначе он очень скоро скатится в ту самую пропасть, откуда с таким трудом выкарабкался. Одному богу известно, чего ему это стоило!..

– Вы видели мой материал? – спросила Анжела, усаживаясь напротив него.

– Отличная работа.

Он отсалютовал ей бокалом и сделал третий глоток, чувствуя, как мчатся наперегонки мысли. Почему она спрашивает? Что ей нужно? Неужели она что-то подозревает?

Анжела закинула ногу на ногу, проделав это нарочито медленно и тщательно. Помимо своей воли Мейсон проследил за ее движением, и она это заметила. Дождавшись, пока он снова поднимет взгляд, Анжела сказала:

– Да, у меня неплохие ноги.

Мейсон почувствовал, как у него запылали щеки. О господи, да что это с ним? В конце концов, он же не мальчишка!

Анжела слегка усмехнулась.

– Ну а если серьезно, то… Интуиция мне подсказывает, что у этой истории может быть продолжение. Весьма интригующее продолжение.

Она чуть подалась вперед, и ее глаза возбужденно заблестели.

– В общем, мне хотелось бы использовать этот сюжет с трупом под часовней в качестве заглавного эпизода реалити-шоу, основанного на самых сенсационных криминальных новостях. Мы с вами это уже обсуждали, помните? И мы договорились…

– Это ты обсуждала, Анжела, я просто слушал. И сейчас могу только повторить то же, что сказал тогда. Мы не располагаем достаточным бюджетом, чтобы…

– Но это ведь превосходный сюжет! И он подходит нам просто идеально! Только представьте: я буду следить за ходом расследования и каждый вечер сообщать зрителям о новых обстоятельствах и уликах. Одновременно мы постараемся привлечь внимание к серии эксклюзивных видеопрограмм, которые для начала можно запустить на стриме в нашем приложении. Для станции это будет первый полностью документальный сериал, основанный на животрепещущих новостях о расследовании реальных преступлений! Можно назвать сериал «Кто-то всегда знает» или «Безмолвный свидетель». В нем мы будем давать по-настоящему подробный и глубокий анализ этого и других громких дел. В пилот я планирую включить интервью с экспертами-криминалистами, следователями, психологами, криминологами, писателями-документалистами, с друзьями и родственниками жертвы, с адвокатами и так далее. Постараюсь также познакомить зрителей со всеми сторонами работы по установлению имени жертвы, попутно затронув не только технические, но и чисто гуманистические аспекты проводимого расследования. Будет очень интересно показать, как старое преступление годами и десятилетиями продолжает влиять на людей, на их судьбы. Можно также создать специальный раздел для комментариев, куда зрители под своими именами или анонимно будут присылать отзывы и, возможно, какие-то подсказки – например, важную информацию, которой нет у полиции. Такова в общем плане моя концепция. Ну как, неужели вам не нравится?

Пока она говорила, Мейсон почувствовал, что ее энтузиазм, ее воодушевление захватили и его, но они не могли противостоять противному сосущему ощущению где-то под ложечкой, которое становилось все сильнее и сильнее. И чем бо́льшую горячность проявляла Анжела Шелдрик, тем меньше ему все это нравилось. Недобрые предчувствия охватили его с такой силой, что он поморщился, но она ничего не заметила и продолжила наседать:

– Я уверена, босс, что таким образом мы сумеем привлечь сотни и тысячи новых подписчиков, – добавила журналистка. – И, кстати, руководству компании не нужно беспокоиться о больших финансовых вложениях. Чтобы запустить мое шоу, потребуются минимальные расходы. Вы же сами видите – это совсем простая задача, которая не несет никакого риска.

– Это дело… Оно может оказаться совершенно заурядным, – сказал Мейсон, с трудом разлепив губы. – Обычное захоронение в церковном подвале.

– Я очень сомневаюсь, что это захоронение обычное. – Анжела начала загибать пальцы. – Смотрите сами… Это человеческие останки, причем, скорее всего, принадлежат женщине. Найдены они были под крошечной часовней-симультанеумом[6], построенной в память другой женщины, которая погибла много лет назад. Одного этого достаточно, чтобы взволновать зрителей. Я имею в виду то обстоятельство, что тело жертвы много лет находилось под полом здания, где люди ходили, молились, справляли праздники, совершали мемориальные службы, венчались или крестили детей. Вам, безусловно, известно, что лыжный курорт «Хемлок» знаменит своими традициями – многие люди приезжают туда из года в год, приезжают целыми семьями. Поколения детей с Северного побережья учились кататься на лыжах в этих горах. Таким образом, курорт и часовня являются неотъемлемой частью исторического прошлого района. Кроме того, этим делом занимается не кто иная, как сержант Джейн Мунро, ветеран подразделения по расследованию убийств, – та самая Джейн Мунро, о которой прошлой осенью так много говорилось в программах новостей, когда ее жених Мэтт Росси – местный житель, альпинист, спасатель-доброволец и популярный на Северном побережье булочник – пропал в Каюшских горах севернее пика Карри. И, наконец, – Анжела загнула последний палец, – Джейн Мунро носит ребенка этого самого Мэтта Росси. Сейчас она примерно на шестом месяце. Да одного этого достаточно, чтобы вызвать у зрителей интерес и сочувствие!

Мейсон потер подбородок. Воспоминание шевельнулось у него в голове, острое и холодное, словно осколок стекла, – шевельнулось и отозвалось мучительной болью.

* * *

Он крепко сжимает в руке увесистую монтировку. Стемнело, и он никак не может сообразить, где находится. Похоже на какой-то гараж или автосервис… что-то в этом роде. Потом он поднимает тяжелый металлический стержень над головой и с силой опускает. Металл наталкивается на что-то, хрустит кость, горячие ошметки летят на руки. Он снова поднимает монтировку и бьет. Крики. Кто-то страшно кричит. От этого крика просто душу выворачивает. От крика и от запаха. Он чувствует запах свежей крови. Он весь в крови.

И когда на следующее утро он проснулся в своей постели, кровь на его руках засохла, но никуда не исчезла.

* * *

Что-то горькое и жгучее подкатило к горлу Мейсона. Подмышки промокли от пота, и от них шел сильный запах. Воняло чем-то кислым и едким. Так пахнет страх, пахнет вина. Все остальное – черная пустота, заполнившая память о подростковых годах. И в этой пустоте метеорами вспыхивают лишь разрозненные фрагменты, образы, ощущения, которые ему никогда не удавалось выстроить по порядку, соединить, создать логичную, целостную картину. Обычно Мейсон предпочитал считать, что эти обрывочные воспоминания – всего лишь фантазии, кошмарный бред, порожденный его отравленным алкоголем мозгом. Все это он просто вообразил. На самом деле с ним ничего подобного не происходило! Но в глубине души Мейсон твердо знал: что-то ужасное с ним все-таки случилось. Случилось на самом деле.

Он слегка откашлялся.

– Ты сказала, на трупе были сапоги?

– Да, я упомянула об этом в репортаже. Братья Дювалье видели высокий сапог, из которого торчали кости.

– Они уверены, что это был женский сапог?

– Сапог был на танкетке. Правда, мужчины тоже иногда носят обувь на платформе, но…

Мейсон уставился на нее. Анжела лукаво улыбнулась.

– Вот видите? Эта история зацепила даже вас! Вы начали интересоваться, задавать вопросы. Я абсолютно уверена, что подписчиков мое шоу просто загипнотизирует!

Мейсон попытался припомнить времена, когда сам бывал в часовне. Подростком он часто катался на лыжах в тех местах. Летом того переломного года они с друзьями совершили несколько пеших походов по проложенным через горы туристическим маршрутам. Боб и Кара венчались в этой часовне, а он был у них на свадьбе. Все были.

Кроме нее. Потому что она исчезла.

– Думаю, лучше всего назвать наш проект «Кто-то всегда знает», – сказала Анжела. – Потому что не бывает преступлений без свидетелей. Всегда кто-то что-то знает, кто-то что-то видел… В этом и заключается главная изюминка подобных программ: они действительно могут помочь раскрыть старые дела, которым уже много лет. Время меняет людей, меняет обстоятельства. Свидетель может внезапно заговорить, чтобы наконец-то снять груз с души.

Мейсон одним глотком допил бурбон. Рывком поднявшись с дивана, он подошел к шкафчику, снова достал бутылку. Наливая себе новую порцию, Мейсон лихорадочно думал. Он надеялся, что сюжет Анжелы станет проходным и скоро забудется, а дальше все пойдет по-прежнему. Но она захотела копнуть глубже, рассмотреть все детали под микроскопом. И кто знает, что может открыться тогда?

Он повернулся к корреспондентке:

– Вот что я тебе скажу… Твое «криминальное реалити-шоу» – это просто новое название для самой обыкновенной серии криминальных репортажей, а их и так полно на каждом канале. С чего ты взяла, что сумеешь сделать что-то… выдающееся, не похожее на то, что уже существует?

– Я намерена работать в жанре тру-крайм[7], босс. Моими главными козырями будут документализм, внимание к деталям и обратная связь со зрителями, которые получат, так сказать, осязаемый результат. Уверена, я смогу это сделать.

– И какой именно результат они получат?

Несколько мгновений Анжела пристально изучала его лицо.

– Завершение, – сказала она негромко. – Освобождение. Катарсис. Нам всем это необходимо – в том или ином виде.

Мейсон выдержал ее взгляд. Кому-кому, а ему катарсис действительно необходим. Завершение. Очищение. Финал… Но, с другой стороны, именно этого он больше всего боялся. Вдруг ему станет известна правда о том, что он совершил в шестнадцать лет? А раз так, то на самом деле сейчас ему нужно только одно – держать Анжелу Шелдрик с ее взрывоопасным расследованием под постоянным контролем. Он должен первым узнавать все, что ей удастся выкопать. И, если это будет возможно, Мейсон не позволит этой информации никому навредить. А если невозможно – просто запретит публикацию.

– Что ж, – проговорил он как можно спокойнее, – поглядим, как у тебя пойдут дела.

Анжела слегка нахмурилась.

– Что вы имеете в виду?

– Продолжай работать. Собирай информацию, подключай источники. Свое предложение подай в письменном виде – и распиши все поподробнее. Сообщай мне обо всех новых обстоятельствах и поворотах в деле, а я тем временем потрясу наших денежных парней наверху.

Анжела поджала губы.

– Нам нужно действовать как можно быстрее, босс. Мы и оглянуться не успеем, как эта история попадет во все социальные сети. И уже завтра медиакомпании с бо́льшим бюджетом возьмут все под свой контроль. Мы не должны упустить шанс первыми оседлать волну.

– Я поговорю с руководством, – повторил Мейсон. – А ты со своей стороны сделай все, что в твоих силах.

– Разрешите мне хотя бы открыть на нашем сайте раздел для комментариев и организовать горячую линию.

– Хорошо, хорошо.

Анжела встала.

– Спасибо, босс, – сказала она спокойно, но, выходя из кабинета, захлопнула за собой дверь чуть громче, чем следовало образцовой подчиненной.

Мейсон выждал несколько секунд, желая убедиться, что Анжела не собирается снова ворваться к нему в кабинет и привести какой-то новый, только сейчас пришедший ей на ум довод. Допив вторую порцию виски (Анжела так и не вернулась), он достал телефон и нашел в памяти номер, по которому в последний раз звонил лет десять назад. Немного помешкав, он нажал вызов.

Слушая гудки в трубке, Мейсон рассматривал свое искаженное отражение в темном оконном стекле, по которому сбегали струйки дождя, и гадал, что, черт побери, он здесь вообще делает? Когда на том конце взяли трубку, Мейсон вздрогнул и едва не прервал звонок.

– Алло?

Он откашлялся.

– Привет, Боб, это я. Давненько мы не виделись… Найдется минутка? Нам нужно срочно поговорить.

Джейн

Джейн повесила мокрую куртку на стул в гостиной своей крошечной квартирки. Бросила взгляд на часы. Было уже очень поздно, и она совершенно вымоталась. После разговора с Фредом Дювалье она вернулась к Дункану, и тот сообщил, что Анжела Шелдрик успела переговорить с братьями, нашедшими останки. Сказать, что Джейн пришла в ярость, значило ничего не сказать. Новости, с которыми вышла в эфир журналистка, наверняка подхватили другие каналы и социальные сети, и теперь Джейн ожидала звонка начальника, который, несомненно, будет очень недоволен тем, что его не ввели в курс дела до того, как информация о женских останках и сапоге на танкетке прозвучала по телевидению.

Тяжело вздохнув, Джейн заглянула в холодильник. Внутри не было ничего съедобного, если не считать пучка увядшего салата, заплесневелого сыра и бутылки дорогого пино гри, которую Мэтт купил в сентябре прошлого года. Поглядев на нее, Джейн испытала приступ бессильного отчаяния. Они собирались выпить это вино после возвращения Мэтта из его путешествия, но… Джейн снова вздохнула и, захлопнув холодильник, поставила на огонь чайник, потом достала из буфета пакет супового концентрата. Пока она высыпала содержимое в кружку, ее мысли вернулись к Мэтту. Когда они жили вместе, еду всегда готовил он – и готовил неплохо. У него в жизни было три главных увлечения: альпинизм, работа в добровольной спасательной организации и здоровое питание – тщательно сбалансированное таким образом, чтобы поддерживать силы и выносливость во время занятий тем же альпинизмом и другими видами экстремальной активности. С Мэттом Джейн познакомилась полтора года назад, когда его группа спасателей-добровольцев принимала участие в поисках тела, фигурировавшего в деле, которое она тогда вела. По профессии Мэтт был кондитером, и каждый раз, когда Джейн завершала очередное сложное расследование или возвращалась после утомительного и долгого бдения в участке, он готовил для нее что-нибудь вкусное. Ей это очень нравилось. Он умел создавать такую уютную атмосферу, что рядом с ним она чувствовала себя дома.