Полная версия
– Да, – твёрдо и уверенно ответила она.
– Да-а-а! – сладостно простонал Корнелий, утопая в постельном белье.
– В этот раз сама будешь стирать бельё за своим недомужем, – прокряхтела Долорес, удаляясь из комнаты.
***
За два часа до рассвета, женщины прокрались в хлев. Животные волновались, но по большей части спали. Свечи зажгли только когда наглухо закрыли двери и опустили соломенные ставни на окна. Долорес подтянула деревянную поилку и наполнила её водой до краёв. Расставила несколько свечей и подозвала к себе Элеонору.
– Только не голоси. Я не накидывала на хлев полог тишины, – прошептала она. – Раздевайся.
Девушка не спрашивала, для чего и зачем. Она уже давно смирилась с тем, что все просьбы Долорес надо выполнять беспрекословно, иначе результата не будет.
– Вставай рядом и смотри в воду. Больших зеркал в доме нет, а иначе не смогу показать, – она открутила голову саранче и, забросив её в воду, провела по глади воды кончиками сморщенных пальцев. – Ostendit essential (покажи суть).
Вода прошлась лёгкой рябью от кончиков пальцев, размывая обнажённые силуэты. Когда вода начала замирать в чуть колеблющейся поверхности, то от отражения в нём захотелось заорать и отпрянуть. Но Элеонора мужественно стояла и продолжала смотреть. Сжав кулаки до боли и забыв, как дышать, она поворачивала голову то в одну, то в другую сторону. В отражении, серое существо, отдалённо напоминающее её саму, с редкими волосами, которые держались за вспоротые борозды кожи на голове, повторяло её движения. В том, что именно так выглядела её голова во время призыва Цернунна, она не сомневалась, а значит, в отражении именно она. Кровь не шла. Раны кое-где оголяли кости черепа, но их словно прижгли.
Судорожно сглотнув, она перевела взгляд на отражение Долорес. Старуха стояла рядом с разорванным ртом и вспоротым плечом.
– Мы явимся к ним в таком виде и поверь, – Долорес улыбнулась, от чего кусок кожи в её отражении обвис, ещё больше открывая пожелтевшие зубы, – они сделают всё, что мы потребуем.
12. Драка
Элеонора заползла через окно к спящей и ничего неподозревающей Эбби. Как и учила её Долорес, первым делом, она наложила полог тишины и проверила все замки на дверях, а потом присела у кровати девушки. Её лицо было в нескольких дюймах от лица Эбби. Редкие веснушки и раскинутые по подушке светло-рыжие локоны придавали её лицу задорный вид. Ей было не больше двадцати. Она готовилась к помолвке с местным охотником. Нежная улыбка на безмятежном лице подсказывала Элеоноре, что именно он приходит к ней в девичьих грёзах.
– Э-эбби-и, – заскрежетала она, наклоняя голову вбок и проводя по девичей щеке уродливыми пальцами, больше похожими на скрюченные сучья сожжённых деревьев, – Э-эбби-и…
Девушка распахнула глаза и в ужасе заорала, отбиваясь ногами и отмахиваясь руками от черных пальцев, сидящего у кровати чудовища. Ведьма встала, расправляя плечи и демонстрируя своё уродливое тело, что отразилось на лице девушки ужасом и болью. Вжавшись в подушки, она непрестанно продолжала орать, в надежде, что её услышат. Когда первый испуг спал и на помощь никто не явился, она зажмурилась, судорожно шаря рукой по столешнице, в надежде нащупать томик карманной библии. Зажав его в руке, она начала неистово шептать молитву.
– Господь наш всемогущий, да оградит он паству свою…
– Это тебя не спасёт, Э-эбби-и, – проскрежетала Элеонора. – Господь покинул тебя и нет тебе спасенья.
Но девушка продолжала читать молитву, уповая на веру и силу Господа. Тогда Элеонора резко приблизилась к ней и, прильнув к уху, быстро зашептала.
– Найди колдовство шамана. Сожги его, если хочешь, чтобы твоя мать и твой любимый выжили.
Эбби так и не раскрыла глаза, продолжая молиться до самого рассвета.
***
Долорес проделала тот же трюк с Катериной. Не дожидаясь в хлеву сообщницу, она быстро оделась и вернулась в дом, где безмятежно спал Корнелий. Призвав своего фамильяра, она готовила очередное зелье для близких Эбби и Катерины.
– Как всё прошло? – не оборачиваясь, спросила она, разрезая брюхо саранчи.
– Она напугана, но поможет ли это?
– Нет, – оборачиваясь и перемешивая ингредиенты в чаше, Долорес села за стол. – Пока нет, но посмотрим через неделю.
Через неделю две бледные девушки ползали по форту в поисках колдовства, сотворённого шаманом. Еженощные кошмары сказались на их молодых лицах тёмными мешками под глазами, бледностью кожи и рассеянным взглядом. Но, помимо ночных кошмаров, на их хрупкие плечи легла забота о близких, которые с каждым днём угасали на глазах. Жар и постоянный кашель, который забивал лёгкие сгустками крови – пугал, но ночные кошмары давали надежду на спасение. Они боялись, молились, но продолжали искать спасительное для их близких колдовство шамана. Первым его отыскала Катерина. Девушка откопала у входа в форт небольшой мешочек с камнями и перьями. Эбби, всё это время следящая за тем, как Катерина следует по её пятам вокруг форта, давно насторожилась, но задать вопрос напрямую не решалась. Когда же она увидела, как в закатных лучах Солнца, курносая брюнетка у врат что-то откопала, а потом радостно убежала в сторону леса, нервы сдали. Догнав её, Эбби без слов, попыталась отнять злосчастный мешочек, но Катерина, хоть и была на пару лет младше, смогла дать отпор.
– Ты с ума сошла? – завизжала она, вцепляясь в волосы соперницы.
– Он мне нужен! Отдай! – в попытках вырвать свой кудрявый рыжий клок волос, Эбби злобно сопела.
– Ты не понимаешь! – отталкивая ногой её подальше от себя, Катерина быстро спрятала находку в карман. – Это колдовство шамана! Его надо уничтожить.
– Откуда ты знаешь? – Эбби неудачно попыталась дотянуться до заветного кармана.
– Знаю! – отбиваясь и отходя ещё дальше, Катерина перешла на бег.
– Если я его не сожгу, то умрут мои близкие, – пыхтя и выбившись из сил, пыталась преследовать её Эбби. – Ты думаешь, что я не видела, как ты его ищешь?
Катерина остановилась на пригорке, резко оборачиваясь и пятясь, не давая к себе приблизиться.
– Ты тоже её видела? – прекратив любые попытки схватить вёрткую девушку, Эбби решила договориться.
Катерина молчала, хмуро рассматривая соперницу.
– Она каждую ночь ко мне приходит, – держась за бок и восстанавливая дыхание, продолжала она. – Это ведьма. Я уверена.
– Мне плевать, – злобно рыкнула девушка. – У меня никого нет, кроме отца.
– Так давай это сделаем вдвоём.
– Ещё чего? – возразила Катерина.
Эбби подгадала момент и прыгнула на неё. Повалившись на землю, они покатились с пригорка, борясь и разрывая друг на друге платья и передники. Возня вышла долгой и изнуряющей, но Эбби удалось одержать победу над более хрупкой Катериной.
– Это не честно! – ревела она, когда Эбби, взяв увесистую палку, отгоняла от себя соперницу. – Это я его нашла!
– Слушай, – вдруг откидывая палку в сторону и выставляя перед собой руку, спокойно проговорила Эбби. – Мы сейчас распалим костёр и сделаем это…
Договорить она не успела, так как Катерина, словно грациозная кошка, напрыгнула на неё и опять завязалась драка. Эбби прижала коленом к земле девушку и зажала её руки над головой.
– Успокойся! Мы сделаем это вдвоём и тогда наши близкие будут жить.
– А если нет? – в тщетных попытках продолжала сопротивляться Катерина.
– Тогда я сделаю это одна. Ты этого хочешь? – ещё больше придавливая её коленом, прорычала Эбби.
– Нет, – устало выдохнула. – Я согласна.
Эбби, чуть с недоверием, отпустила её и отойдя, попыталась отряхнуть разорванное платье от грязи и пыли.
– Что ей надо от нас? – Катерина тоже принялась стряхивать с себя остатки грязи и травы.
– Она хочет избавиться от колдовства шамана, разве не ясно? – ломая сухостой и укладывая его в кучу, злилась Эбби.
– Как ты думаешь, кто это? – помогая собирать ветки, Катерина недоверчиво косилась на неё.
– А это важно? У тебя отец вот-вот умрёт.
– Если ведьма среди нас, то скоро мы все умрём. Хотя голод это сделает быстрее, чем она, – удручённо укладывая хворост, Катерина достала кремниевые камни из кармана.
– Завтра я всё расскажу Совету, – закинув мешочек в разгорающийся костёр, Эбби отряхнула руки.
– Не говори, пока наши не оправятся. Мне и так незавидная судьба уготовлена, но остаться одной я пока не готова.
Эбби вопросительно посмотрела на соперницу.
– Меня сватает глава Совета, а он старше моего отца. Останусь одна и…
Девушка не договорила, но и без слов было понятно, что станет с сиротой.
– Может ты и права, – она протянула руку. – Пока не оправятся.
– Спасибо, – девушка пожала руку.
Они остались стоять за пригорком, наблюдая как огонь пожирает колдовство шамана, шипя и медленно распадаясь на тлен.
13. Древо ведьм
Лес был тёмным и неприветливым. Сучья цеплялись за края подола, а местами влажная почва проваливалась под ногами, ударяя в нос прелостью и гнилью.
– Сколько ещё нам бродить? – пыхтела недовольно Элеонора.
– Наберись терпения, – спокойно пробираясь вперёд, Долорес прислушивалась к голосам леса.
– Мы уже неделю сюда ходим и ничего нет, – раздражалась девушка. – У меня уже живот виден. Я с такими прогулками не дохожу до положенного срока.
– Доходишь, – усмехнулась Долорес и тут же остановилась, задирая голову. – Тише!
– Что там? – пробираясь за ней, Элеонора чуть вышла вперёд. – Это оно?
– Да, – восторженно прошептала старуха, разглядывая старый вяз.
Некогда величественное дерево, непонятно откуда взявшееся в болотистой местности, раскинуло свои ветви в стороны, но они были сухими и безжизненными. В утопающей зелени леса, он был единственным тёмно-коричневым изгоем. Его ствол перевязывали тугие ростки вьюнов и плюща. Они скрывали от любопытных глаз чернеющий, выжженный изнутри провал в основании ствола, от ударившей молнии.
– Мы сделали это, – с придыханием выдохнула старуха, вытаскивая небольшой нож из кармана. – Venire (приди).
Саранча спрыгнула с ветки на ствол дерева и проползла сквозь заросли в тёмный провал. Долорес аккуратно перерезала толстые стебли плюща, приоткрывая зелёную завесу. Взяв в руки своего фамильяра, она разрезала его брюхо, окропляя обгорелые края ствола.
– Pythonissam arbor (Древо ведьм).
Элеонора, понимая, что от неё требуется, проделала то же самое, призвав своего фамильяра.
– Что теперь?
– Теперь нам надо его напитать, – улыбнувшись, старуха погладила шершавую кору вяза. – Прикоснись и почувствуй его, чтобы всегда и везде найти к нему дорогу.
Элеонора поднесла руку к тёплой коре и замерла от приятных импульсов, исходящих от дерева.
– Что это?
– Это сила, которая живёт в нём и которую мы взрастим для нас и нашей Верховной.
***
– Папа! Папа! – жалобно, чуть не плача, кричала Катерина.
Она бежала мимо деревьев, петляя по тёмному лесу, словно затравленный заяц. Ловко перепрыгивая через поваленные стволы и пробираясь через кустарники, девушка уходила всё дальше вглубь леса, не слыша окриков за её спиной.
– Остановись, Катерина! – задыхаясь и пробираясь сквозь заросли, отчаянно молил пожилой Mr Боуэл. – Доченька, стой!
Мужчина выбился из сил, но продолжал следовать за маячившей вдалеке девушкой.
– Папа! – не прекращая, звала она его.
– Я иду, – выдыхал он. – Остановись!
Непрерывный бег закончился очередным спотыканием о сук, подвернувшийся на дороге. Мужчина завалился в высокую траву, не в силах подняться, и лишь прерывисто сипел.
– Катерина, – стонал жалобно он, смутно видя, как к нему приближается девушка. – Доченька.
– Вот сейчас, когда он слаб и уязвим. Иначе отторгнет, – прошелестел старческий голос над головой. – Можешь уже убирать иллюзию.
– Кто вы? – попытался приподнять голову мужчина.
Перед лицом прошелестели юбки. Кто-то встал прямо за ним, но сил перевернуться на спину не осталось.
– Мы позаботимся о вашей дочери, Mr Боуэл, – раздался тихий женский голос, который утонул в шуме насекомого, заползающего в ухо.
– Держи руку ровнее, – поучала её Долорес, пока Mr Боуэл дёргал судорожно ногами и чуть дрожал, широко распахнув глаза и исказив в ужасе рот, с которого стекала слюна. – Аккуратно. Надо чтобы он весь в него вошёл, не урони.
– Вроде получилось, – Элеонора подождала, когда последняя лапка исчезла в ушной раковине, и в испуге отдёрнула руку, когда Mr Боуэл упал лицом в траву без сознания. – Он точно жив?
– Жив, – перевернув мужчину на спину, старуха взялась за его руку и кивнула девушке, чтобы та помогла усадить его. – Приказывай.
– Mr Боуэл, – неуверенного позвала его девушка. – Mr Боуэл.
Мужчина открыл глаза и не моргая уставился на неё.
– Вы вернётесь домой и отдадите свою дочь Катерину за главу Совета Mr Капперсиса, а взамен на ваше одобрение, он должен разрешить пожениться мне и Mr Гроуту.
Мужчина согласно кивнул головой, а по его лицу сбежала скупая слеза.
– Идите, – чуть стушевавшись, приказала она.
Мужчина встал и, как тряпичная кукла, с руками по швам, побрёл в сторону поселения.
– По нему же видно, что с ним что-то не так, – хмуро провожая взглядом исчезающую фигуру, Элеонора отрясала платье от зацепившихся во время бега мха и листьев.
– Пока дойдёт, фамильяр обживётся.
– Мне не нравится, что мы делаем.
Старуха лишь самодовольно хмыкнула.
14. Новая кровь
Не прошло и недели, как Совет одобрил свадьбу Элеоноры и Корнелия, а также главы Совета и Катерины.
Мужчины были счастливы, что нельзя было сказать об их женщинах. Элеоноре было безразлично, а Катерина выплакала все глаза, выходя за старого, долговязого, сморщенного как урюк, главу Совета. Сморщенный богомол. Иначе Mr Капперсиса было описать невозможно.
Беременность Элеоноры, хоть и была у всех на виду, но задавать излишние вопросы никто не стремился, заочно решив, что она ждёт ребёнка от покойного мужа. Что значительно облегчало участь быть публично выпоротым Корнелию, который был уверен в своей плодовитости и неотразимости.
Пока Катерина увядала и страдала от близости своего супруга, который требовал сопровождать его везде и повсюду, себе на потеху и на зависть другим, ведьмы обхаживали Эбби. Втираясь в доверие девушки, они проявляли заботу и изо всех сил помогали вылечить её мать, но ей становилось только хуже. И, если до последнего, Эбби была полна терпимости и непрестанно молилась, уповая на милость Господа, то после того, как рыбацкая лодка не вернулась с её любимым Айзеком и ещё пятью рыбаками, вера её надломилась.
Ведьмы ликовали. Катерина согласилась призвать Цернунна без раздумий. Измученная старческой похотью, сопровождаемой частой немощью своего супруга и равнодушием отца, девушка больше не видела смысла жить. А убитая горем Эбби, от потери любимого и тающей на глазах матери, с трудом понимала, что от неё хотят, но на всё давала своё молчаливое согласие.
– Пора, – гладя по голове метавшуюся в бреду женщину, Долорес призвала саранчу и запустила той в ухо, прекращая агонию несчастной. – Жди Mr Боуэла у ворот. Если кто спросит, то скажи, что собираетесь погулять с ним по лесу. Отправитесь вдвоём на Запад. Не заходя в болота, отыщите сухой вяз и ждите под ним своих дочерей.
Тёмный лес не пропускал лучи заходящего солнца через свои могучие кроны. Он надёжно скрывал идущих в полной тишине ведьм, за которыми робко шагали перепуганные девушки. Они изредка переглядывались, не решаясь прервать тревожную тишину, которая угнетала их и пугала, прерываясь редкими взмахами крыльев птиц в ветвях и звуками притаившегося зверья.
– Ты уверена, что получится? – обгрызая обветренные губы, Элеонора нервничала и переживала так, будто это ей сейчас предстояло пройти ещё раз через призыв.
– Главное, чтобы их родители не сбежали раньше времени. Поэтому снадобье я буду делать на своём фамильяре. Ты своего заберёшь после того, как Катерина примет зелье. Не будем лишний раз рисковать. Mr Боуэл полон сил и может сбежать, чего не скажешь об измученной болезнью матери Эбби.
– Разве можно призвать Цернунна сразу двум?
– Рогатый Бог успеет каждой из них подарить свой личный Ад. В этом не сомневайся.
– Но они так молоды…
Долорес не ответила, но её гневный взгляд был красноречивее любых громких слов. Не доходя до Древа ведьм, женщины остановились.
– Что мы должны сделать? – робко поинтересовалась Катерина.
Элеонора, не желавшая смотреть им в глаза, принялась растирать травы в глиняном горшке, пока Долорес призывала своего фамильяра. Катерина в ужасе наблюдала за тем, как старуха безжалостно растерзала жирную саранчу над горшком и замешала её внутренности с травами.
– Расстегните блузы и оголите животы. И волосы уберите со лба, – Долорес нарисовала на их лбах символ Триединой Луны и Засеянного поля на животе.
– Я не могу, – дрогнула Катерина, когда старуха поднесла к её рту горшок. – Я не буду! Нет!
Она отмахнулась от Долорес, выбивая из её рук варево, и, задрав юбки, пустилась наутёк.
– Элеонора! – скомандовала, не растерявшись ведьма.
Девушка прикрыла глаза и скрючила пальцы, иллюзорно извивая звериные тропки леса так, чтобы Катерина плутала вокруг них.
– Трусиха! – гневно буркнула Эбби, поднимая горшок и отпивая из него отвратительное месиво.
– Молодец, моя девочка, – улыбаясь, Долорес подошла к ней и огладила веснушчатую щёку. – Omne quod est carus occidere te. (Убей всё, что тебе дорого)
Эбби вытянулась в напряжённую струну, которую тянули невидимые нити за плечи и ноги. Её руки прижались к бёдрам и бокам с такой силой, что было видно, как затруднительно ей стало дышать.
– Omne quod est carus occidere te. (Убей всё, что тебе дорого), – повторила ведьма, провожая девушку одобрительным взглядом.
– Она слишком далеко, – с натугой выдавила из себя слова Элеонора. – У меня не хватает сил поддерживать иллюзию. Она сейчас сойдёт с дороги.
– Не уйдёт, – скидывая с себя одежду, Долорес кивнула в сторону уходящей Эбби. – Проследи за ней, а я сейчас верну Катерину. – Verum essentia (истинная суть).
Изуродованная и изувеченная серая старуха опустилась на четвереньки, словно гончая, вынюхивая и приподнимая голову, пустилась следом за девушкой. Элеонора дернула рукой, чтобы осенить себя знаменем Господа, но замерла, с досадой осознавая то, что её суть так же уродлива, как и суть Долорес.
– Это не стоит того, – прошептала она в зажатый кулак, поднесённый к губам. Она решила остановить Эбби, пока не поздно, но раздавшийся вопль отчаянья упал тяжёлым комом в горле, подсказывая, что она опоздала.
Ведьма побежала на душераздирающие крики Эбби и замерла в нескольких метрах от Древа ведьм. Её словно окунули в ночь боли и отчаянья в собственном доме. Слёзы сами собой прыснули из глаз. Она не была готова к этому. Нет.
На земле сидел Mr Боуэл, с равнодушием и какой-то блаженной улыбкой, уставившись перед собой. Рядом с ним в луже собственной крови лежала мать Эбби. Её голова и руки были закинуты в чёрный провал дерева, который с жадностью поглощал их, утягивая во внутрь. Из разорванного живота, вся запутанная в кишках матери, рыдала Эбби. Она изо всех сил пыталась вытянуть труп матери за ноги, но Древо было голодным и сильным. Оно не могло уступить и вернуть то, во что уже с жадностью запустило свои корни и ветви.
– Помоги, – всхлипывала она, цепляясь за окровавленное платье и колени матери. – Помоги.
Элеонора собрала всю волю в кулак и подбежав к Эбби, с силой оторвала её руки от ног трупа. Пальцы девушки были с содранными ногтями, которые остались торчать в плоти живота того, что когда-то было её матерью. Перепачканное лицо с обломанными зубами девушки наводило на не самые радужные мысли, от которых начало подташнивать.
– Уже поздно, – уговаривая и с силой удерживая брыкающуюся Эбби, Элеонора изо всех сил пыталась оттянуть её от дерева. – Ты должна призвать его, если хочешь вернуть мать.
– Нет! Отпусти меня! – продолжала вырываться Эбби, пока не замерла, в ужасе наблюдая за приближающимся к ней её ночным кошмаром.
Долорес вела к отцу опоённую Катерину. Посчитавшей ненужным вернуть себе человеческий облик.
– Это вы! Это всё вы! – задохнулась Эбби, выворачиваясь из захвата Элеоноры и ударяя её локтем под дых.
– Постой, глупая! – прохрипела Элеонора и завизжала, падая на спину и зажимая уши.
– Катерина! Остановись! – кричала Эбби, подбегая к подруге, которая изо всех сил била по голове увесистым камнем, сидящего у дерева отца.
– Ты не остановишь её, – ехидно проговорила Долорес, подходя к Элеоноре.
Она легонько пнула её ногой в рёбра и с укором проскрежетала: – Я же сказала тебе присмотреть за ней!
Девушка хотела приподняться и ответить, но Катерина снова нанесла удар, от которого Элеонора выгнулась на земле, с закатившимися глазами и с вырвавшейся пеной изо рта.
– Катерина, не делай этого! – рыдая, Эбби пыталась оттянуть свою подругу от блаженного отца, который никак не реагировал на наносимые ему удары.
– Venire (приди), – простонала Элеонора, воспользовавшись короткой потасовкой подруг и с облегчением выдохнула, когда Mr Боуэл в испуге что-то выкрикнул, и тут же стих от очередного, обрушившегося на его бедную голову удара.
– Хватит валяться, лучше помоги мне, – недовольно причитала Долорес в сторону Элеоноры.
Она оттолкнула застывшую в оцепенении, пришедшею в себя Катерину, которую тут же сжала в объятиях Эбби.
– Что встали? – гаркнула ведьма, подхватывая подмышки мужчину и подтаскивая к дуплу, в котором от матери Эбби не осталось и следа. – Помогите.
– Мы уходим, Кэт, – шептала девушка в ухо подруги, пытаясь отвести её в сторону. – Нас простят. Это всё ведьмы. Мы тут не причём.
– Угу, – хохотнула старуха, закидывая мужчину в тёмный провал, который тут же обхватил его своими щупальцами, медленно утягивая. – Как же! Пуританская доброта и милосердие не имеет границ. Завтра мы с удовольствием будем лицезреть ваши глупые тушки, вздёрнутые на главной площади форта.
Элеонора стояла в пол-оборота от девушек, опустив голову. Она не стала помогать Долорес. И удерживать девушек тоже не намеривалась.
– Если вы не призовёте его, то вернётесь к своим прежним жизням, – тихо проговорила она, хмуро посмотрев на Долорес, которая, приняв человеческий облик, неодобрительно сощурившись, глядела на товарку.
– У них должен быть выбор, – с укором произнесла она недовольной старухе, отошедшей в сторону, в поисках своей одежды.
– Ты слышала? Пошли, – воодушевлённо зашептала Эбби.
– Цернунн, – одними губами пробормотала Катерина, так и не проронившей ни слезинки, не издавшей ни единого вопля.
– Что? – опешила Эбби тряся за плечи девушку. – Ты же слышала! Мы можем уйти и вернуться к своей жизни!
– К какой? – отбив руку и отойдя на шаг, Катерина злобно сверкнула глазами. – Ты представляешь, что значит каждую ночь ложиться в постель к трухлявому пню, который своими сморщенными телесами ползает по тебе и слюнявит тебя, засовывая пальцы во всё что можно, так как кроме скрученных артритом пальцев он больше ни на что не способен. Ты знаешь, какого это, быть безмолвной куклой, которую он выставляет напоказ перед своими похотливыми дружками и позволяет им трогать меня за закрытыми дверями пуританского праведного дома. К какой жизни ты хочешь, чтобы я вернулась?
– Но… – не найдя что ответить, Эбби с надежной обернулась к Элеоноре, в поиске поддержки, но та продолжала безмолвно смотреть себе под ноги.
– Ты осталась одна. Больше защитить тебя некому! – продолжала наступать Катерина, пихая в грудь ладошкой изумлённую девушку. – Кому тебя сосватают после смерти Айзека и матери? Может к одному из дружков моего супруга, Mr Капперсиса? И тогда мы будем чаще встречаться на их вечерах, где старческие пальцы будут задирать тебе подол платья и шарить между ног.
Эбби, с досадой поджала губы, не в состоянии сдержать катившиеся из глаз слёзы. Она крутила головой в поиске поддержки, но самодовольная ухмылка Долорес, с какой она смотрела на девушку и равнодушно стоящую в стороне Элеонору, говорили о том, что рассчитывать на них не приходилось, как и на разгневанную Катерину.
– Цернунн, – выкрикнула Катерина в испуганное лицо подруги и, развернувшись на пятках, пошла вглубь леса, не разбирая дороги.
– Тебе на это необязательно смотреть, – Долорес приобняла за плечи Элеонору и подтолкнула её в сторону форта.
Эбби осталась одна посреди леса, подле окровавленного дерева, которое с жадностью впитывало в кору и почву то, что когда-то было её матерью и отцом Катерины. Она сделала нерешительный шаг в сторону ушедшей подруги, потом в сторону форта и, опустившись на прохладную землю, тихо прошептала.
– Цернунн.
