Невесты Рогатого Бога

15. Дура

Зайдя в дом, Долорес отвесила звонкую пощёчину Элеоноре.

– Никогда! Слышишь? – зашипела старуха. – Никогда не сомневайся в том, что мы делаем. Ты чуть не угробила весь наш план.

Девушка исподлобья смотрела на неё, расставляя тарелки на столе.

– Шевелись! – подгоняла её Долорес. – Сейчас твой муженёк вернётся. Надо его как можно скорее уложить спать.

– Это обязательно? – недоверчиво уточнила она.

– Да, – гаркнула в ответ, раскладывая жареную рыбу по тарелкам. – Он не должен знать о наших делах ничего. Пусть крепко спит, пока мы затянем девчонок в сарай.

– А потом?

– Пусть все будут думать, что они потерялись в лесу с родителями. Через две недели они расскажут замечательную байку о том, как индейцы убили их родителей и как им удалось убежать из плена.

Девушка опустилась на скамью, упираясь локтями в стол и закрывая ладонями глаза.

– Я больше так не могу, – простонала она, – Это всё неправильно.

– Ты думаешь? – нарезая остатки вчерашнего хлеба, старуха присела рядом. – Ты об этом Катерине скажи. Я думаю, что она с тобой не согласится и более подробно расскажет, что именно неправильно.

– Но Эбби, она же могла жить с матерью и выйти замуж за Айзека, если бы мы его…

– Тшшш, – отложив в сторону хлеб, Долорес погладила её по животу. – Об этом никто не должен знать. Их жертва была не напрасной. Ты видела, как наше Древо жадно принимало жертву. В следующий раз заманишь к нему кого-нибудь из охотников.

– Почему не мужа Катерины? Я думаю, она бы с удовольствием избавилась от него и его престарелых дружков.

– Не говори глупостей, дура, – рассмеялась старуха. – Они погрязли в грехе и ими управлять гораздо легче, чем благородными мужами. И для Эбби кого-то присмотрим из них, и тогда форт будет под наши контролем.

– Это омерзительно, – не одобрила план молодая ведьма.

Долорес лишь тяжело вздохнула и расплылась в добродушной улыбке, когда на кухню зашёл улыбчивый Корнелий.

– Доброго вечера, Mr Гроут.

– Mistress Берг, – мужчина, лучезарно улыбаясь, чуть склонил голову и, припав на одно колено, поцеловал Элеонору в её выпуклый живот, – я соскучился, любимая.

– Садись есть, дорогой, – с чуть скрываемым раздражением, девушка легонько оттолкнула его от себя, но мужчина не обратил на это никакого внимания.

– Наша многоуважаемая Долорес опять радует нас превосходным уловом, – он подмигнул женщине, но смутившись её колкого взгляда, сосредоточился на еде. – Как прошёл твой день, дорогая?

– Замечательно, – скривившись, Элеонора ткнула вилкой в кусок рыбьего хвоста. – Мы с Долорес в очередной раз убили пару жителей, запугали двух девчонок и сегодня мы притащим их истерзанные тела в сарай.

– Что? – с набитым ртом и застывшей рукой с вилкой во рту, Корнелий замер, не мигая, уперев растерянный взгляд на свою драгоценную жену.

– Прости, любимый, – она накрыла его ладонь своей, недовольно смотря на Долорес, которая замерла с ножом за спиной Корнелия. – Я сегодня неважно себя чувствую, поэтому и шутки у меня неудачные.

Корнелий прожевал рыбу и стушевавшись, убрал свою ладонь из-под тёплых рук жены, комкая салфетку на коленях, он медленно поднёс её ко рту, вытирая губы.

– Больше так не шути, дорогая, – он быстро встал из-за стола. – Аппетит пропал. Прости, но я пойду спать.

– Я вам сейчас принесу чай, Mr Гроут, – выкрикнула старуха в спину уходящего Корнелия.

– Дура, – тут же буркнула она, вытирая нож о фартук и зашвыривая его в корзину со столовыми приборами.

16. Двойное благословление Цернунна

Долорес выхаживала девушек с материнской заботой и вниманием, пока Корнелий с другими охотниками без устали рыскали по лесу, разыскивая мнимых пропавших. Элеонора же помогала по дому и девушкам, по мере своих сил, но всё больше проваливалась в забытье, лёжа днями и ночами в мокрой от пота кровати. И вскакивала по ночам от кошмаров, а точнее от яви, которую она ежедневно созерцала в своём сарае. Бедная Катерина осталась без кожи на лице, а ноги Эбби были изломлены в нескольких местах. Долорес привязала их к доскам, чтобы выровнять, от чего она стала напоминать изуродованную веснушчатую куклу на деревянной палке, которую вагранты (скоморохи в Англии) носят по городу во время праздников.

– Я умру, – стонала Элеонора каждый раз, когда Долорес отпаивала её отварами и снадобьями.

– Не умрёшь, – подбадривала её ведьма. – Скоро. Уже совсем скоро, – причитала она, оглаживая изрезанный сине-чёрными растяжками живот.

– Девочки уже пришли в себя, но решили остаться в сарае ещё на неделю. Хотят обрести фамильяров и силу дара. Их сблизила та ночь. Это хорошо, – делилась новостями Долорес, утирая пот и накладывая прохладный компресс на голову Элеоноры. – Вчера пропало двое пуритан. Говорят, заблудились в лесу.

Девушка укоризненно скосила усталые глаза на ведьму.

– Что? – скептически изогнула она бровь. – Древу нужны жертвы.

– Остановись, – ослабшим голосом потребовала Элеонора. – Дай мне хоть родить нормально.

– Нормально родишь, – возмутилась старуха. – Осталось совсем чуть-чуть.

– А вдруг это чудовище? – вымученно простонала она.

– Не говори глупостей! – Долорес шутливо стукнула её по лбу. – Это мальчик. Это будет хороший, красивый и розовощёкий малыш. Лучше подумай, как ты его назовёшь?

– Джон, – улыбнулась девушка, – Я назову его Джон, как моего отца. И дам ему фамилию мужа.

– Джон Гроут?

– Джон Дэйр, – буркнула девушка. – Я не хочу быть Mistress Гроут и не хочу, чтобы мой сын носил фамилию мужчины, который по сей день насилует простыни.

– Это был твой выбор, – усмехнулась ведьма. – Корнелий добрый и верен тебе, но ты сама отказалась от близости с ним. Будь ты с ним чуточку добрее и возможно…

– Нет, – отрезала Элеонора, – мой муж – Ананияс Дэйр. И я верну свою прежнюю фамилию, как только… а-а-а!

Девушка согнулась пополам, насколько это было возможно и, обхватив огромный живот, натужно заорала.

– Началось! – вскочила старуха с постели и радостно, вприпрыжку, что никак не вязалось с её возрастом, помчалась на кухню за чистыми полотенцами и горячей водой.

Вернувшись со всем необходимым, Долорес поставила таз с водой на табурет и разложила на столе полотенца. Призвала фамильяра и, выпотрошив его прямо над животом девушки, принялась рисовать знак Засеянного поля.

– Что ты делаешь? – тужась и кряхтя, Элеонора пыталась отогнать навязчивую старуху, но из-за резких схваток, у неё не хватало сил.

– Всё хорошо. Не волнуйся, – утешала она её, наблюдая, как знак постепенно загорался мерцающим светом. – Как только Луна достигнет своего пика на небосводе, ты станешь матерью.

– Что случилось? – в комнату забежал взволнованный Корнелий, услышав крики любимой с улицы.

Долорес выгнала бледного мужчину за дверь, пообещав позвать его сразу, как всё завершится. Он послушно остался ждать за дверью, иногда вскакивая и расхаживая от очередных воплей жены.

–Тужься! – прикрикивала Долорес, когда схватки участились, а на небе засветила полная Луна.

Это было невероятно трудно и тяжело, но девушка смогла пережить эту ночь, удивив всех и явив на свет двух близнецов.

– Как я и говорила – это мальчики, – хмурилась Долорес, умыв их, и уже укутанных, возвращая матери. – Не спеши со вторым именем.

Элеонора задумалась на какое-то время и улыбнувшись, чмокнула в лоб каждого младенца. Они были столь разными и непохожими как на неё, так и на её светловолосого мужа и друг на друга.

– Ты, – она посмотрела на младенца с янтарными, как у кота глазами, и чуть каштановым пушком на макушке. – Будешь назван в честь моего отца. Джон Дэйр.

– А ты, – она дунула на чёрные, как смоль волосы голубоглазого младенца, – Áдам. Адам Дэйр.

– Хорошо, —поморщившись, будто вкусив кислого лимона, Долорес потирала руки, словно они у неё чесались. – Теперь призови фамильяра и дай каждому вкусить его плоть.

– Нет, – улыбка и радость девушки была стёрта в миг.

– Глупая, – усмехнулась ведьма. – Твой сын колдун. Если ты ему не окажешь поддержку, то он умрёт, не дожив и до своего первого месяца рождения.

Элеонор хмурилась и нервно поджимала губы, сопротивляясь пронзительному и жёсткому взгляду старухи, но всё же уступила, тихо позвав сколопендру. Девушка, кривясь и щурясь от визга в ушах, разорвала фамильяра на две части.

– Почему ты говоришь об одном? – настороженно поинтересовалась девушка, проводя слизью по губам младенцев. – Их вообще-то у меня двое.

– Постой, – чуть приблизившись, ведьма протянула руки к извивающимся частям сколопендры. – Позволь это сделать мне.

Девушка, не понимая, что с ними делать дальше, передала их Долорес, которая аккуратно приняла их, рассматривая, как дёргается каждая часть, шевеля лапками и изгибаясь чешуйками.

– Ut Cernunnos benedicat tibi per suam essentiam (Пусть Цернунн благословит тебя своей сутью), – она запихнула в рот младенцу половину сколопендры, зажимая ему рот ладошкой.

Элеонора всхлипнула, отворачиваясь от неприятного зрелища.

– Ut Cernunnos benedicat tibi per suam essentiam (Пусть Цернунн благословит тебя своей сутью), – Долорес проделала то же самое с другим остатком сколопендры. – Теперь один из них будет одарен его…

– Сутью, – злобно, сквозь зубы, проговорила Элеонора, всматриваясь в лица детей, которые оставались всё теми же румяными младенцами, а не серыми тварями, которыми становилась она и Долорес, призывая свою суть. – И почему ты опять говоришь об одном из них?

– Хм, – гордо вскинув голову, Долорес отошла на шаг, – уповай на то, чтобы он благословил одного из твоих сыновей своей сутью, иначе потеряешь обоих.

– Что это значит? – нахмурившись, Элеонора прижала к себе детей, от чего они недовольно захныкали.

– Цернунн мёртв, – усевшись на край кровати, Долорес устало протёрла лоб.

– Что ты говоришь? Я видела его, – возмутилась девушка. – А то, что в лесу изуродовало Катерину и Эбби? Меня? Кто, или что это было?

– Это один из осколков его духа. Безумный, злой и голодный. Обречён на вечные скитания во тьме и утоляющий свою тоску призывами ведьм. Его хранительница духа Фюльгья растерзана и разорвана на куски. То, что ты видела в ту ночь – это всё, что осталось от Рогатого Бога, который застрял в своём мире и мире заблудших душ.

– Кто с ним это сделал? – пересохшее от волнения горло, с хрипом и кашлем выплёвывало слова.

– Я не знаю, кто с ним это сотворил. Но я точно знаю, что, когда-нибудь он возродится в одном из колдунов. Когда одна из ведьм его призовёт, и он устремится к той, кто сможет стать его королевой. И когда придёт время…

Элеонора замотала отрицательно головой, всхлипывая и прижимая к себе малышей.

– Не бойся, – обнадеживающе ведьма погладила её по руке, комкавшую полотенце, в которое был закутан Джон. – Это судьба. Одному из твоих детей суждено стать колдуном, а может даже и самим Цернунном, но второй должен умереть.

– Что? Что ты такое говоришь? – у Элеоноры затряслась нижняя губа, а слёзы с горечью полились по подбородку.

– Если ты этого не сделаешь, то это сделает одна из нас, – Долорес подошла к окну и посмотрела на оранжевый блин полной Луны.

– Нет! – прошептала девушка.

– Послушай меня, глупая, – кривя рот с жёлтыми зубами, старуха, сгорбившись, медленно подкрадывалась к кровати. – Рогатый Бог одаривает своей силой только одного. Второй останется человеком, и именно он несёт угрозу другим колдунам. Через месяц я могу провести обряд и узнать, кому дана сила. Но второго придётся убить.

– Нет! – закипая гневом и поджав губы, Элеонора ещё сильнее прижала к себе младенцев, от чего они жалобно запищали.

– Ты не понимаешь, но поймёшь, – выпрямляясь и делая шаг назад, Долорес скрестила руки на груди. – Человеческое дитя, искажённое твоей сутью и сутью своего брата, будет нашим личным монстром и головной болью. Поэтому никто не оставит его в живых.

– Ты можешь ошибаться!

– Нет! Человеческое дитя будет чуять колдунов и превратится в охотника на них. Так что сама подумай! – вскрикнула старуха и резко замолчала, когда за дверью начал суетливо расхаживать Корнелий. Затем тише добавила. – Он унесёт жизнь твоего одарённого сына и жизни многих колдунов. В прошлом – да, мы допускали подобные ошибки, но больше мы их не допустим. Поэтому, как только один из них проявит силу, второй будет обречён.

– Девочки не пойдут на это, а тебя я больше и близко не подпущу к своим детям! – прошипела, как разгневанная кошка, защищающая своих котят от стаи оголтелых собак.

– Расскажешь об этом Эбби, которую Цернунн благословил Засеянным полем. Не думаю, что малышка согласится оставить твоих сыновей в живых, зная, что её ребенку теперь грозит опасность от одного из них.

Элеонора злобно сопела заложенным носом, комкая полотенца в кулаках и прижимая к себе детей.

– Нам нужны колдуны. Никто из нас не знает когда это произойдёт, но когда это случится, тогда падающая звезда одарит одну из Верховных и явит нам королеву. Нашу спасительницу и нашу надежду. Она вернёт нам всё утраченное и вознаградит по достоинству. Подумай, – ухмыльнулась Долорес. – Возможно сейчас ты держишь в одной руке спасение своей дочери, а во второй – погибель своего и наших сыновей.

– А если он одарил их обоих? Или второй вырастит добрым и любящим ведьм и колдунов мальчиком? – срывающимся голосом взмолилась Элеонора, перебирая махонькие пальчики в руках.

– Такова их судьба. Иначе Цернунна не вернуть и не возродить, а без него не будет королевы и ты не увидишь больше свою дочь.

– Если бы я знала…

– Мы ждём его возрождения и королеву уже много веков. Так что не сопротивляйся судьбе. Мы тебе этого не позволим. – Долорес вытерла руки о полотенце и направилась к двери. – Пора твоих детей представить папаше.

17. Заявление о преступлении

Элеонора все дни напролёт проводила с детьми. Мальчишки требовали к себе много внимания и заботы. С их появлением, Корнелий охладел к супруге и всё больше пропадал на работе, или возглавлял вылазки к племенам, в поисках пропавших. Вечерами он хмуро наблюдал издалека за тем, как жена возится со столь разной мелюзгой. Он с ненавистью всматривался в голубые глаза Адама, которые казались холодным льдом в обрамлении чёрных ресниц. Иногда трогал каштановые кудряшки Джона и пытался вспомнить, кто в поселении мог обладать столь ярко-янтарными, словно огонь, глазами. Мужчина был убеждён, что это не его дети, и не бывшего мужа Элеоноры. От этих дум в его сердце всё больше разгоралась ненависть. Он чувствовал себя обманутым и отвергнутым. Ведь жена, с рождением детей, напрочь забыла о супружеском долге, полностью сосредоточившись и посвятив всю себя сыновьям.

Катерина и Эбби, обретя своих фамильяров, вернулись в поселение. Катерина не могла отделаться от мысли, что Цернунн, словно в насмешку, ей прислал в помощники богомола, а Эбби безумно радовалась своему мохнатому чудовищу с восьмью глазами.

Девушки в слезах, наперебой рассказывали жуткие истории о том, как индейцы убили их родителей и как им чудом удалось спастись от их ядовитых стрел. Все в поселении, кроме Корнелия, который проводил много времени в племени Кроатон, верили их россказням. Кто-то хотел перерезать ночью враждебное племя индейцев, кто-то молился скорейшему возращению Джона Уайта, но в итоге форт был закрыт и изолирован от внешнего мира. Голод и пропажа людей делало жителей озлобленными и подозрительными. Больше не было благочестивых намерений и желания здравствовать соседям. Все, как озверевшие и изголодавшиеся шакалы, рыскали по форту, в надежде отыскать кусок еды, или отобрать у более слабого небогатый улов, или угодившего в ловушку опоссума.

Долорес отдалилась от Элеоноры, обучая девочек тайнам ворожбы и заманивала при их помощи наивных пуритан к Древу ведьм. За два года Древо величественно раскинуло зелёные ветви и узловатые корни в лесной глуши, в то время как от поселения оставались жалкие крохи. Иногда за работой у дома, Элеонора видела в отдалении застывших, словно каменные изваяния, ведьм. С ухмылками на лицах, они долго могли пронизывать своими взорами, ползающих у ног девушки младенцев. Долорес, ухмыляясь, что-то шептала им на ухо, после чего они, гордо вскинув голову, уходили. При этом Эбби могла задержаться, прижимая к своей груди младенца. Она продолжала наблюдать до тех пор, пока не начинала смущать Элеонору своим присутствием, либо уходила, что-то недоброжелательное выговаривая себе под нос.

– Что привело тебя, брат? – старый богомол, возглавлявший Совет, Mr Капперсис мрачно взирал на Корнелия, который в нерешительности комкал поля своей шляпы, стоя перед советом.

Несмотря на то, что все окна были распахнуты, в доме Совета стояла удушающая жара. Солнце катилось к горизонту и все были изрядно уставшими после тяжёлого трудового дня. Шесть советников, рассевшихся на стульях в одну линию, по левую и правую руку от главы, скучающе обмахивались шляпами.

– Я хочу заявить о преступлении, – тихо промямлил он.

– Кто? – строго спросил один из семи восседавших мужчин.

– Моя… моя жена, – тихо выдохнул он.

Мужчины перекинулись изумлёнными взглядами.

– В чём заключается её преступление? – спросил самый пожилой.

Он упёрся тростью в пол и, сдвинув брови, чуть пригнулся, всматриваясь в лицо робеющего Корнелия.

– Дети… – он запнулся, но тут же быстро выговорил, – они не мои и не покойного Mr Дэйра.

– Вы уверены, брат? – хмурясь, уточнил богомол.

– Вы знаете, кто отец детей? – одновременно с ним спросил старик с тростью.

– У Элеоноры глаза зелёные, а у меня и покойного Mr Дэйра серые. К тому же, мы светловолосые, а дети с тёмными волосами. А их глаза столь разные, что я вообще не понимаю, как это могло произойти.

– Что вы хотите этим сказать? – постукивая тростью, старик ещё сильнее наклонился, чтобы лучше слышать тихий голос Корнелия.

– Их словно подбросили. Ни у одного жителя нет столь ярких и светлых глаз. И как это возможно? Не может же быть отец с разными глазами?

– Разными? Разве такое возможно? – возмутился Mr Капперсис. – Вы хотите сказать, что важа жена понесла от дьявола?

– Тише, брат, – обратился старик к главе Совета. – В Лондоне я видел людей с разными глазами.

– Но это знак дьявола! – присоединился к их спору молчавший до этого мужчина.

– Возможно, но мы этого не знаем. Но согласно заявлению Mr Гроута, Mistress Гроут понесла во грехе. Её необходимо допросить.

– А если она понесла не по своей воле, а была изнасилована индейцами? Ведь дети темноволосые? – возразил старик с тростью. – А может это проклятие, которое наложил их колдун в ночь, которая унесла жизни дочери и мужа Mistress Гроут?

– Вы правы, братья, – Mr Капперсис поднял руки, призывая всех к тишине. – Мы допросим Mistress Гроут и если она виновна, то понесёт наказание. Либо за то, что вступила в греховную связь, либо за то, что утаила правду от своего супруга.

– Индейцы не причастны к этому, – тихо выговорил Корнелий, тупя взор и ещё интенсивнее комкая поля шляпы.

– Что? – все обратили внимание на него.

– Шаман Кроатона сказал, что мы все в опасности. В нашем форте поселилась туру супаи.

– Что это?

– Ведьма, которая крадёт души младенцев.

– Ведьма!? – мужчины в панике начали галдеть, перебивая друг друга.

– Тихо, братья! – взревел сморщенный богомол, поднимаясь с места и размахивая руками. – Тихо!

Мужчины не сразу, но притихли.

– Продолжай, брат, – усаживаясь на место, глава Совета сложил руки на коленях.

– Я думаю, что моя жена и есть туру супаи. И понесла сыновей от дьявола. Иначе я не нахожу объяснения столь разным близнецам. К тому же… – запнулся Корнелий.

– К тому же? – насторожившись, подталкивал к ответам старик с тростью.

– Есть одна девушка. Она подруга вашей жены, Mr Капперсис.

– Она тоже ведьма? – от удивления у главы Совета вытянулось лицо, от чего он принял выжидающую позу богомола.

– Нет, – побледнев, у мужчины затряслись руки, а от волнения голос начал срываться и хрипеть.

– Не бойтесь, брат, – старик с тростью налил из кувшина воды и протянул кружку. – Вы можете говорить смело. Мы вас ни в чём не обвиняем.

Корнелий нервно замотал головой.

– Спасибо, – он принял кружку и с жадностью сделал несколько глотков тёплой воды, от чего закашлялся, прикрывая рот полями шляпы.

– Продолжайте, брат.

– Она рассказала мне, что видела, как моя жена ночью хотела выкрасть её ребёнка.

– Речь идёт скорее всего об Эбби. Жертве индейцев, которая понесла от дикаря, – шепнул на ухо главе Совета, сидящий рядом мужчина.

Корнелий лишь согласно закивал головой, не дожидаясь вопроса.

– Хорошо, брат. Мы проверим твою жену и допросим несчастную женщину.

Мужчины ещё какое-то время обсуждали семейную чету Гроут, перебивая друг друга, но сошлись на том, что сначала надо допросить Эбби.

18. Арест

Катерина ворвалась в дом Элеоноры, словно ошпаренная.

– Mistress Гроут! Mistress Гроут! – захлёбываясь воздухом и трясясь от адреналина, выкрикивала она.

– Не зови меня так, – недовольно фыркнула Элеонора, набирая в ложку перетёртый овощной суп и запихивая его уворачивающемуся Джону. – И давай потише. Адам дремлет.

– Вам надо уходить! Бежать!

– Что за глупости ты говоришь?