Полная версия
– Почему опять боль? – удручённо выдохнула она.
– Потому, что всё лучшее приходит с болью, – усмехнулась Долорес, – Рождение, смерть…
– Смерть – не лучшее, – буркнула Элеонора.
– Для кого-то смерть может стать долгожданным подарком.
Девушка не стала спорить, но по её скептическому выражению лица было понятно, что она не согласна.
– Что у тебя за дар?
– Я могу насылать и лечить болезни, и так… по мелочи.
– Оспа… – нахмурившись, прошептала девушка и тут же вызверилась на старуху, – Это ты наслала болезнь на колонию?
– Конечно я, – пожала она плечами, проверяя узлы.
– Но никто не умер. Все выжили! Кроме моего мужа и дочери! – взревела Элеонора в попытке высвободиться.
– Я же говорила, что без Верховной, мы слабы. Если бы она была, то к утру не выжило бы половины форта.
– Но моя семья была бы жива, если бы я не призвала…
– Тихо! – Долорес со всей силы зажала рот девушки. – Ты хочешь разгневать его? Ты даже ещё не вкусила своей силы, а уже хочешь лишиться её? Ай!
Вскрикнула она, когда Элеонора укусила её.
– Я убью тебя, ведьма! – завизжала девушка, дёргаясь на стуле, в попытке ослабить узлы. – Я придушу тебя собственными руками и буду плясать на твоих костях, пока их не обглодают черви!
– Вот! – восторженно захохотала она в ответ. – Вот! Слова настоящей ведьмы, а не глупой дурёхи. Скоро ты будешь благодарить меня и Цернунна за его дары и за то, что я привела тебя к нему, а дочь…
– Не смей говорить о моей дочери!
– Она вернётся. Но не мясом для похотливого мужлана, за которого её решит отдать твой муженёк. Не безмолвной овечкой, а свободной девой, под покровительством своей могучей матери.
– Ты грязная, жалкая, старуха, – продолжала плеваться и брыкаться она. – И твой Бог – лжец! Зверь!
– Чшшш, – приложила к её губам скрюченный палец и резко отдёрнула, когда девушка попыталась за него цапнуть. – Я уже слышу его.
– Кого? – насторожилась она, но старуха не ответила, а медленно попятилась, растворяясь в тёмной комнате.
– Кто здесь? Кого ты слышишь? – дрожащим голосом спросила Элеонора, крутя головой, но вместо ответа, в углу комнаты раздался непонятный стрёкот и скрежет. Словно кто-то топотал множеством ног, шаркая по сухому дереву. – Кто тут?
Она вглядывалась в темноту, но в комнате было пусто, даже Долорес, казалось не дышала, стоя тёмным пятном в углу комнаты. Первое, что она почувствовала – это ползущее нечто по ноге. Нервы были натянуты до предела, а перебирающееся по ноге существо щекотало кожу, и в то же время, от страха все волоски на теле встали дыбом.
– Долорес, – сдавленным от ужаса горлом, тихо позвала она, – Долорес! По мне кто-то ползёт.
Насекомое проследовало по ноге под сорочку девушки, прощупывая и прокладывая множеством своих лапок путь вверх.
– Долорес! Сними это с меня! – заорала она, когда оно поползло под грудь. Чуть царапая нежную кожу и неприятно перебирая множеством острых ножек. – Прошу, сними!
– Ты должна его накормить, – тихо отозвалась старуха, – и принять, как своё дитя.
– Что? – взвизгнула девушка, – Что это? А-а-а!
Многоножка пристроилось на животе девушки, впившись своими желваками в родинку под грудью.
– Это твой фамильяр, – ведьма вышла из темноты и, неспешно подойдя к связанной, распустила шнурки на её сорочке, оголяя грудь.
Под левой грудью уверенно держалась множеством лапок большая сколопендра. Она мирно питалась кровью из родинки под грудью, принявшей вид небольшого соска.
– Сосредоточься, – напомнила старуха, – ищи свой дар.
– Убери эту гадость!
– Закрой глаза и успокойся!
Элеонора дёргалась и пыталась скинуть с себя насекомое, но, поняв бесполезность своих действий, всё же прикрыла глаза. Страх и омерзение не позволяли расслабиться. В голове зашуршал знакомый скрежет хитиновых пластин, от которого она непроизвольно сморщилась. Как и в ночь её призыва, когда многоногая тварь заползла в ухо. Шум нарастал и оглушал, причиняя боль. Она сосчитала до десяти и постаралась отпустить ситуацию. На удивление, ей это удалось легко. Тьма и тишина разлилась под веками, принося долгожданный покой и умиротворение. Что-то звало её вперёд. Казалось, что сама вечность и невидимая сила тянули её по невидимому тоннелю за насекомым, пока в лицо не ударил сильный порыв ветра. Но не обычный ветер, а радужно-переливающий свои потоки из стороны в сторону и устремляясь к ней. Он обволакивал конечности и путался в волосах со всех сторон, поднимая в воздух и подкидывая её воображению всевозможные живописные виды и картинки. От прекрасных, умиротворяющих в гуще королевских садов, до тёмных и угрюмых полуразрушенных склепов. Их разнообразие завораживало и восхищало. Она, словно воздушный змей, качалась на потоках ветра, перемещаясь по неизвестным местам и помещениям. Разглядывала диковинных морских гадов и мохнатых зверей, болтающихся на заросших мхом ветвях.
Всё, что казалось важным, отошло на задний план. Сила, которая впитывалась в неё с каждым дуновением ветра, будоражила и возбуждала. Расходилась приятными потоками под кожей и приятно покалывала кончики пальцев. На груди что-то зашевелилось и сползло. Она не открывала глаза, продолжая изучать то, что приобрела. Знакомилась с новыми чувствами и брала их под свой контроль.
– Молодец, девочка. Всё правильно, – воодушевлённо шептала старуха. – Редкий дар. Нашей Верховной повезёт. Даже сейчас в мире не так много тех, кто владеет иллюзиями.
– Я буду обязана поделиться с ней своим даром? – чуть с ревностью поинтересовалась Элеонора, открывая глаза и тут же улыбаясь тому, что она и Долорес сейчас находятся не в доме, а на пике снежной горы.
– Мы берём силы у Верховной. Каждая из нас усилит свой дар, но Верховная будет обладать всеми дарами своего ковена, – старуха помогала снять путы и с восторгом окидывала белоснежные пейзажи вокруг. – Чем больше и разнообразнее наш ковен, тем виртуознее будет Верховная, но, чтобы она и мы не теряли силы, мы должны к её приходу взрастить и напитать Древо ведем.
– Где оно? – убирая иллюзию, девушка потёрла следы на кистях от въевшейся верёвки.
– Его ещё надо найти, но ты поймёшь, когда его увидишь. Оно уже начало произрастать с моим появлением. Ведь ведьма без ковена – как грибница без грибов. А благодаря тебе, ты ещё и сможешь его скрыть от любопытных глаз и уберечь от вырубки.
– А если его срубят?
– Это источник силы Верховной и врата в мир Рогатого Бога. Вырубят Древо – ослабят её, а значит – и нас. Оно ценно и его надо постоянно напитывать. Через него является наш Бог, отвечая на призыв. И через него он может провести свою королеву в свой мир. Верховная же сможет позаботиться о нём и сохранить его место в тайне. Древо будет следовать за нами, но только Верховная сможет перенести его в недоступную местность, а пока её нет – это будет наша забота.
– А мой сын? Он будет обладать даром?
– Конечно, но по силе он всегда будет равный тебе сейчас и не будет иметь фамильяра.
– Почему?
– Потому, что все колдуны – это наследие Цернунна, который должен возродиться, а не Гекаты… Сейчас это не важно. Сейчас надо закрепить связь, – старуха начала наводить порядок в комнате, скрывая следы всего, что может показаться подозрительным.
– Что значит не важно? – возмутилась Элеонора, перехватывая её за локоть и разворачивая к себе. – Что значит возродиться? В моём сыне?
– Лучше призови своего фамильяра. Он должен услышать и запомнить твой призыв.
– Как?
– Произнеси «Venire» (приди).
Элеонора несколько раз проговорила про себя слово и чуть шёпотом выдавила:
– Venire (приди).
Из темноты тут же выбежала сколопендра и, подбежав к хозяйке, привстала на задние лапки. Девушка склонилась и протянула руку, нежно улыбаясь уродливому существу. Почему-то насекомое, которого она всегда боялась и которое вызывало чувство опасности и омерзения, показалось милым и дружелюбным. Погладив по твёрдой хитиновой спинке насекомое, она поднесла его к носу, внимательно рассматривая маленькие чёрные глазки.
– Спасибо тебе за дар, – прошептала она, прижимая его к себе.
– Будешь использовать его в каждой ворожбе, – забирая из рук девушки сколопендру, старуха скинула её на пол и топнула ногой, раздавливая.
Элеонор заорала, прикрывая уши от неимоверного шума трескающихся чешуек в голове и отвратительно чвакающего нутра сколопендры. Когда шум умолк, она с кулаками и слезами кинулась на Долорес, но та ловко увернулась, расхохотавшись.
– Что ты наделала? – она хотела поднять труп нового друга, но он исчез.
– Пока ты жива, и он жив. Призови его, – приказала старуха.
– Venire (приди), – гневно проговорила она, сжимая кулаки и готовая вот-вот сорваться снова.
Насекомое в целости и сохранности, так же резво выбежало из темноты. Элеонора счастливо улыбнулась, но как только она хотела протянуть руку, Долорес снова наступила на него, раздавливая. Девушка опять вскрикнула, прикрывая уши ладошками.
– Привыкай! Иначе тебя быстро вычислят охотники на ведем. К тому же, во время ворожбы, тебе придётся вспарывать его брюхо каждый раз. От шума не избавиться, но можно научиться терпеть его, не выдавая себя.
Когда девушка посмотрела на пол, то мёртвого насекомого уже не было.
– Я поняла, – она несколько раз кивнула головой.
– Молодец, – одобряюще улыбнулась Долорес, расстилая постель. – Тогда завтра попытаемся разузнать всё о местных племенах и займёмся поисками Древа. Надо начинать его напитывать.
– Чем? – укладываясь и пряча нос под одеялом, девушка затаила дыхание, уже догадываясь.
– Кровью, конечно же, – удивилась Долорес.
– Нашей?
– Нет, – хихикнула она. – Кровью всех жителей форта.
– Ты с ума сошла? – запротестовала Элеонора. – Так нельзя!
– Ты дочь хочешь вернуть? – злобно проскрежетала старуха, задувая свечи. – Они никто. Запомни это! Отныне, твоя семья – это ковен, который мы создадим. И твой сын.
– Но женщины, – растерянно пробормотала Элеонора, – их же можно уговорить примкнуть к нам.
– Не всех, – расстроенно выдохнула старуха. – Среди них я нашла только двоих, которых можно склонить на нашу сторону.
– Откуда ты знаешь? – не сдавалась она.
– Я вижу, кому есть, что терять.
– Но, может?
– Нет. Спи, – захлопнув дверь, Долорес побрела в свою комнату, оставив молодую ведьму в тягостных размышлениях.
9. Ворожба
Утро началось с готовки пирога, в который по указке Долорес были добавлены травы и внутренности сколопендры. Элеонора морщилась и всхлипывала от неприязни в ушах и того, как она вспарывала брюшко, выцарапывая остриём ножа кишки и внутренности насекомого в тесто.
– Если будет несговорчив, то подсадим ему фамильяра.
– Это как? – морщась, Элеонора перемешивала тесто, с отвращением оставляя от себя миску и беря в руки яблоки.
– Либо усыпим, либо силой затолкаем фамильяра ему в ухо. Тогда он будет делать всё, что мы прикажем, и ничего никому не сможет сказать без нашего разрешения, – натирая солью свежий улов, Долорес забавлялась брезгливостью подопечной. – Ты должна его соблазнить и выйти за него замуж, чтобы родить сына.
– Зачем? – разложив нарезанные яблоки в посудину, она залила их тестом с сомнительными ингредиентами. – Какая гадость.
– Что?
– Я спрашиваю, зачем выходить за него замуж, если мы должны всех убить?
– Ты думаешь, что двум женщинам, в незнакомом месте, с дикарями под боком, будет легче выжить? Особенно, пока одна из них носит под сердцем отродье Цернунна. К тому же нам надо узнать больше об этом старом колдуне. В нём есть сила, но она не наших Богов. Когда увидишь его, то почувствуешь, но не делай глупостей. Пока мы слабы, нам надо сделать всё, чтобы выжить.
– В твоих словах есть здравый смысл, – с сожалением выдохнула она. – А если он не примет моего сына?
– Что за глупости? – рассмеялась старуха. – Он должен думать, что это его ребёнок. Так будет надёжнее.
– Но пока он сделает предложение, пока мы поженимся, может пройти год! – возмутилась она.
– Год? – удивилась Долорес. – У нас и месяца нет. Сегодня же ублажишь его, а потом он, как праведный пуританин, будет просто обязан жениться на тебе.
– Но мой отец ещё не вернулся и неизвестно когда вернётся! – возмутилась Элеонора.
– Вот именно! – гаркнула Долорес. – Он может быть уже в гостях у ундин, или болтается на рее пиратского корабля. Мы не можем полагаться на волю случая.
– Какая же ты злая, – чуть расстроено пробубнила Элеонора, но не могла отрицать того, что Долорес была права. Ещё пару месяцев и живот начнёт расти.
– Постараемся обойтись без фамильяра. Если подсадим его, то он должен быть всегда с ним. Если призовёшь его к себе, то мы потеряем контроль и он может успеть сказать другим о нашей природе. Я, конечно же, смогу подменить твоего фамильяра своим на время кормления, но лучше обойтись своими силами. Он и так влюблён в тебя.
– Я не смогу, – расстроено выдохнула. – У меня кроме Ананияса никого не было.
– Пф, – недовольно фыркнула Долорес. – Велика проблема.
– Я ведь даже его не знаю, – начинала злиться девушка, понимая, что их затея требует слишком многого от неё.
– Ладно, – вытирая руки о фартук, старуха отложила рыбу и, достав несколько трав, закинула в чашку, разминая и что-то бурча.
– Что ты делаешь? – следя за её движениями, девушка запоминала количество трав и все движения старухи.
– Призови фамильяра и произнеси «Ego sum dominus mentis tuae» (я хозяин твоего разума), – она протянула чашу, – Подольёшь ему в чай и нагонишь иллюзию, что он с тобой.
– И можно даже без… – смущаясь и улыбаясь, поинтересовалась девушка.
– Да, только не увлекайся, – строго наказала Долорес. – У тебя опыта ещё нет и от реальности твои фантазии не должны отличаться.
– Хорошо, хорошо! – принимая чашу, с облегчением закусила губы Элеонора.
10. Жаркая ночь любви
– Добрый день, Mistress… – Корнелий растерянно выпучил глаза на Долорес, сминая шляпу в кулаках.
– Берг, – устало выдохнула она, приглашая гостя в дом.
– Простите мою забывчивость, Mistress Берг, – и тут же расплылся в обворожительной улыбке, на вышедшую из кухни девушку.
– Добрый день, Корнелий, – Элеонора добродушно улыбнулась, приглашая гостя пройти.
– Добрый день, Mistress Дэйр.
– Можно просто Элеонора.
– Элеонора, – повторил он и перевёл вопросительный взгляд на Долорес.
– Можно просто, Mistress Берг, – равнодушно проговорила она, закрывая за ним дверь.
– Вкусно пахнет, – проходя и стесняясь, он топтался у стола. – Яблочный пирог?
– Да, присаживайтесь, – приглашая гостя за стол, девушка разлила чай в чашки.
– Благодарю.
Парень очень смущался и постоянно косился на строгую старуху, которая копошилась в тазу с рыбой.
– Я могу чем-то быть вам полезен? Может нужна помощь? Как ваше здоровье?
– Слава Господу нашему, всё хорошо, Корнелий, – девушка опустила глаза.
– Слава Господу, – тут же повторил он. – Я рад.
– Пирог? – поинтересовалась Долорес, вытирая руки и ставя тарелку с ароматным куском перед Корнелием.
– Благодарю, с удовольствием, – откладывая шляпу на скамью, он в нерешительности потянул кусок в рот, но замер, когда на него в упор уставилось две пары глаз.
– А вы? – откладывая кусок пирога, он нервно сглотнул.
– Мы уже отобедали, – мило улыбнувшись, Элеонора пододвинула к нему чашку с ароматным чаем. – Прошу, не обидьте хозяйку. Я всё утро готовила его.
Парень улыбнулся и ничего не подозревая, отхватил огромный кусок пирога, прикрываясь рукой и смеясь от неудобной ситуации.
– Очень вкусно, – выдавил он, чуть прожевав. – Вы умелая хозяйка.
– Госпожа Элеонора во всём хороша, – одобрительно кивнула головой Долорес. – Может расскажите нам о местных дикарях. Мы недавно прибыли из Англии и совсем ничего не знаем о нашем соседстве.
– Что именно вас интересует?
– Какие они? Обычаи? Всё что знаете? – выпалила Долорес, протирая руки полотенцем.
Рассказ о местных жителях острова затянулся до самого вечера. Корнелий увлечённо говорил о местных племенах, о их враждебности, и о том, сколь трудно пришлось им, пока мы не договорились с ними о взаимовыгодном сотрудничестве. Пришлось даже вождя племени Кроатон возить в Англию.
– А что же их колдун? – подталкивала в нужном направлении его рассказ Долорес.
– Колдун? – непонимающе переспросил он.
– Старик, что приговорил мою дочь, – резко отозвалась Элеонора.
– Простите, госпожа, – Корнелий расстроено опустил глаза. – Я не понимаю, что нашло на их шамана, но вы должны понять, что мы тут чужаки и нас мало. Когда ваш отец вернётся с провиантом и новыми колонизаторами, то мы обязательно поднимем эту тему на совете.
– Не сомневаюсь, – чуть рассержено проговорила она.
– Я думаю, что мне пора идти. Уже солнце садится. Не стоит давать повод для необоснованных пересудов.
– Выпейте ещё чаю, Mr Гроут, – настоятельно предложила Долорес, – госпожа сама его вам заварит, а я пока должна отлучиться на вечернюю дойку.
Мужчина хотел возразить, но девушка его опередила.
– Это ненадолго, а я так боюсь оставаться одна.
– Хорошо, Mistress Дэйр, – смущённо улыбнулся он.
– Вот и хорошо, – Долорес подтолкнула новый заварник к Элеоноре, растягивая старческие губы в самой добродушной улыбке, которую могла себе позволить.
Девушка тут же подлила чай гостю и, проводив старуху заговорщицким взглядом, с интересом уставилась на гостя. Смущение и стыд ушли на задний план от осознания того, что ей не придётся возлегать с ним. Она не знала, как начать задуманное, но азарт и предвкушение от использования силы уже захлестнуло разум.
Чем больше глотков чая делал парень, тем быстрее его глаза тускнели и затягивались дымкой.
– Как вы себя чувствуете, Корнелий? – настороженно поинтересовалась Элеонор.
– Спасибо, хорошо, – вяло ответил он. – Немного голова кружится.
– Может вам стоит прилечь?
Мужчина не ответил, а встал, и чуть пошатываясь, побрёл в комнату.
– Это как-то неправильно, – пробормотал он, продолжая идти к кровати.
– Почему? – улыбаясь и укладывая мужчину, она погладила белокурые локоны, чуть задерживая ладонь на гладковыбритой щеке.
– Вы так прекрасны, Элеонора, – прошептал он.
Она отошла от кровати, но её силуэт остался так же нависать над Корнелием, продолжая гладить его по щеке. Он непонимающе перевел взгляд на отдаляющуюся фигуру, но девушка, быстро сообразив, убрала свой реальный образ из сотворённой ей иллюзии. Парень устало перевёл взгляд на стоявшую перед ним девушку и хотел что-то спросить, но кажется забыл о чём. Ведь над ним были столь прекрасные глаза, которые смотрели на него с теплотой и нежностью.
– Вы любите меня? – склоняясь всё ниже, спросила она.
– Да, – улыбаясь и не веря, что это происходит с ним, Корнелий чуть привстал на локтях с постели. – Я люблю вас, моя госпожа.
– Настолько, что согласны стать моим? – девушка потянула концы рубашки из его брюк.
– Готов! – как можно убедительнее выпалил он, с волнением. – Я готов жениться на вас, хоть прямо сейчас, но вы же совсем недавно овдовели…
– Так сделайте меня своей женой, – продолжила мягко мурлыкать на ухо ему девушка.
Элеонора, усевшись в кресло, наблюдала за тем, как иллюзия и мужчина сливаются в поцелуе. Как они срывают одежду с себя и сгорают в жарких объятиях, покрывая друг друга поцелуями и ласками. Корнелий неустанно шептал нежности и признания, срывая юбки с девушки и укладывая её под себя, а она, зарываясь в его кудри, стонет и прижимается всем телом, растворяясь в сладостной неге.
– Я люблю тебя, Корнелий.
– Ты моя сладкая тефтелька, ты мой ягодный пирожок, – хрипел он, судорожно елозя на ней и пытаясь войти.
– Ну и гадость, – скривившись, сплюнула Долорес, заходя в комнату.
– Ты что? – возмутилась Элеонора. – Полог, скрывающий нас от него, совсем тонок.
– Не переживай, – отмахнулась Долорес, рассматривая голожопого парня, в попытках отыметь одеяло. – Он сейчас так занят, что не услышит, даже если я ему на ухо заору. Хорошо, что я не вижу предназначенных ему иллюзий.
– О боже! – взвизгнул Корнелий, дёргаясь в экстазе по кровати.
– А что ты видишь? – уточнила Элеонор.
– У меня был как-то блохастый пёс по кличке Жуль, – ехидно оскалившись, Долорес смотрела на парня, который ускоряясь, тыкался в кровать. – Он такое же вытворял с моими меховыми сапогами.
– Какая мерзость, – выдохнула Элеонора.
– Я кажется всё! – восторженно выкрикнул Корнелий, заваливаясь лицом в подушку.
– И не говори, – подтвердила Долорес.
11. Ведьмовская суть
Несмотря на то, что Корнелий стал частым гостем в доме дочери губернатора, он не получил одобрения у совета обвенчаться с Элеонорой сразу. Решение было принято единогласно. Обвенчать пару через полгода или раньше, если сэр Джон Уайт, отец Элеоноры, вернётся с новыми поселенцами и тогда решение останется за ним. Но он не возвращался. Девушка не сильно была этим расстроена. Отец много путешествовал и редко появлялся дома, живя в Лондоне. Она с радостью принимала у себя в гостях Корнелия, всё больше практикуясь в сотворении иллюзий. Пробовала их творить на расстоянии, но каждый раз убеждалась в том, что радиус её воздействия ничтожно мал. Долорес заверяла её, что с Верховной, навыки увеличатся и она сможет напускать морок, даже не имея зрительного контакта с жертвой, но до этого было далеко. Она с усердием помогала Долорес в склонении на их строну двух девушек из поселения, но пока всё было тщетно. Затворничество и уклад общины не позволяли сильно сблизиться, а смерть семьи Элеоноры, с момента которой прошло пять месяцев, по сей день стыла в жилах у неискушённых девиц.
Каждое воспоминание о дочери и каждый сочувственный вздох за спиной переселенца разгорался удушающей болью в сердце, но она верила, что всё будет хорошо. Она знала, что всё сделает для того, чтобы обрести Верховную и поможет ей стать королевой, за что та обязательно вознаградит её и Долорес. Время шло, а всё вокруг, словно стояло на месте. Шаман из племени Кроатон навестил их форт единожды, после обвинений в убийстве семьи губернаторской дочери. Мерзкий старик сотворил несколько обрядов у выхода из форта, после чего ни Элеонора, ни Долорес не могли покинуть его. Поиски древа откладывались, как и её свадьба.
– Хватит! – гневно выговаривала девушка, пока её несостоявшийся муж кувыркался по кровати с подушками. – Надо что-то придумать. Эбби и Катерину жизнь на острове вполне устраивает, а Древо мы не сможем отыскать, если будем отсиживаться здесь.
– Есть одно средство, но боюсь, ты ещё не готова к нему, – размачивая чёрствый хлеб в молоке и медленно пережёвывая, Долорес наблюдала за жизнерадостным героем-любовником.
– Я готова ко всему, но ждать больше не могу, – отвечая старухе, Элеонор крутила пальцами в воздухе, опрокидывая и ставя в немыслимые позы Корнелия, от которых он ещё больше распылялся и стонал.
– Мы можем запугать Эбби и Катерину.
– Ты хочешь, чтобы нас сожгли, или высекли на площади, до возвращения моего отца?
– Нет, – усмехнулась Долорес. – Нас никто не узнает, но готова ли ты принять свою сущность? Готова увидеть свою душу?
– Ты говорила, что у нас нет души, – девушка перестаралась и Корнелий свалился с кровати, запутавшись в одеяле.
– Прости, дорогая, прости! – тут же запричитал он, укладывая одеяло на скомканную простынь и накидываясь на него с новыми силами.
– Я не верю в существование души, – отмахнулась Долорес, отряхивая руки от хлебных крошек. – Но у каждого человека есть дух, своя хранительница Фюльгья. Разница лишь в том, что нашу Фюльгью Цернунн частично помещает в фамильяра, а часть оставляет в нас. Поэтому нас невозможно убить, пока жив фамильяр. Со своей королевой он делит свою фюльгью, тем самым обрекая себя на вечную страсть и любовь к ней, а ей дарует силу прохождения через врата в свой мир.
– Фюльгья? – сощурившись, Элеонора стиснула в раздражении зубы. – Сколько правды в тебе от сказанного, беглая французская католичка в меховых сапогах?
Старуха гортанно захохотала, чем насторожила до этого ничего не подозревающего Корнелия.
– Ты это слышала? – прошептал он в темноту и тут же забылся сладостным поцелуем с подушкой, когда Элеонора напряжённо скрючила пальцы.
– Ты сообразительная девочка, – по-доброму и с ноткой уважения проговорила Долорес. – Ты права, я не католичка и не француженка и никогда ей не была, но жизнь ведьмы заставляет приспосабливаться и учиться выживать.
– Так что на счёт Эбби и Катерины? – не разделяя веселья старухи, девушка пыталась даже не смотреть в её сторону.
– Ты готова узреть свою хранительницу?
