Меч на твоей стороне

– Я бы мог помочь.

– У меня с собой три десятка отборных ребят, а следом едут еще двадцать, – буркнул Луэйм. – Чем ты можешь помочь?

– Я просто предложил, – небрежно пожал плечами Ной. – Эти южные бабы такой народ, уйдут даже из-под носа целого города. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.

– От меня не уйдет.

Ной размышлял, поджав губы. В голове роились десятки мыслей.

– Еще пива, – крикнул он хозяину.

На этом можно заработать. Каким образом, еще не ясно, но, если хорошенько напоить столичного выскочку, тот сам выложит подробности. Дела семьи совсем плохи, поддержки ждать не откуда. И началось это не сейчас, задолго до последних событий. В тот злополучный день, когда Аяна и Финн исчезли из дома Орсов, все пошло наперекосяк, словно и держалось за счет этих двух беглянок.

Для семьи настоящее потрясение – поступок Аяны. Кто мог ожидать такое вероломство? Отец затеял погоню, но все тщетно, женщины, а с ними и кузнец, будто растворились в северном предгорье. Отец исхудавший, замкнутый, с обезумевшим взглядом просиживал в своем кабинете целыми днями, не покидая его даже для того, чтобы поесть или поспать. И все деньги семьи спускал на головорезов, что продолжали искать женщин еще несколько лет после их побега. Он заставил Ноя возглавить поиски, отчего тот попал в Военную школу Свидарга на несколько лет позже ожидаемого.

Торк Орс вернулся из Тисового леса с пустыми руками. Его спасли по чистой случайности, мимо проезжал Наместник восточных провинций, принц первой крови, Россен Ялагр, младший сын Императора. Уже спустя год тот пригласил Торка принять участие в восточной кампании. Обошлись без помощи Великих князей, Дэвони и Натигэллы от них отвернулись. Но после Горного перешейка все снова рухнуло.

Торка Орса осудили и отправили на рудники, Титт не вернулся, мать слегла от горя. Император назначил выплатить в казну суровую плату. Ригорон потерял в Горном перешейке много золота, он восполнял потери за счет виновных. В числе должников и семья Орсов, но даже продажей конюшен не оплатить все долги. Ной крутился, словно лодка в горном пороге, в поисках любого заработка. Деловой хватки ему не занимать, вот только быстро получить прибыль законным образом не выходило.

Соблазн перехватить выгодное дельце у Ризла велик, более того, это дело чести. Хотя бы потому, что сам Ризл умом никогда не блистал, тихоня и размазня, возвысился за счет своего поворотливого папаши. И потом, кто как не Ризлы ответственны за провал в Горном перешейке, они стояли близ Императора, когда советовали начать южную кампанию и когда так бездарно ее сдали. Со временем все утряслось, младший Ялагр нашелся, дыра в казне затянулась, армия стоит на месте, как и стояла до того, Ризлы уже протоптали тропинку в императорский дворец, а у Орсов нет денег даже на сегодняшний ужин.

– Нет, Орс, – промямлил захмелевший Ризл. – Эту алесцийку необходимо отвезти в Свидарг. Она нужна Россену. Только это позволит спасти моего отца, вернуть семье достоинство и достаток.

Но зачем она нужна младшему Ялагру, пропойца Ризл отказывался говорить. Продолжал ныть и жаловаться на свою долю, а к главному так и не приблизился, сколько бы не выпил. А без того дело не выгорит, в императорский дворец не заявишься с вопросом: почем нынче алесцийки? Да и Наследник его не примет, и причина тому не только в Горном перешейке, который сдал один из Орсов. Младший Ялагр высокомерен и тщеславен, он не терпит чужого превосходства, а Ной превзошел его в точных науках и не скрывал своего довольства.

– Спасти твоего отца и вернуть достоинство твоей семье – моя единственная мечта, – хмыкнул Ной. – Еще пива!

Ной покинул Ризла, когда тот бесчувственным мешком повалился на стол. К тому моменту в голове Орса созрел детальный план действий.

***

Альфа очнулась от сильнейшей боли в затылке. Боль была настолько жестокой, что она с трудом могла пошевелить головой. Казалось, она бы раскололась, если бы не тугое плетение кос, которое смягчило удар.

Память возвращалась постепенно. Со стоном она заставила себя приподняться, руки осторожно разминали больное место. Вскоре начали восстанавливаться события всей жизни и, в частности, вчерашнего дня.

Лаг спал плохо, у него чуткий сон. Мать тихо ворчала, пока за окном пьяные стражники громко гоготали и рассказывали короткие глупые истории. Это слишком затянулось, она уже готова вмешаться, но усталость взяла свое и вояки начали затихать. Для узницы любое стечение обстоятельств – очередной повод задуматься о побеге и оценить свои шансы. Женщина плечом выбила запертые ставни, выглянула из окна и спешно засобиралась. Ей понадобилась пара минут, не больше, чтобы подхватить ребенка и выпрыгнуть на волю. А затем гудящая боль в голове и тишина.

Здесь маленькая затхлая комнатенка, куда не проникает ни единый лучик света. Необычная, тягучая тишина настораживает. В последнее время она отвыкла от тишины. Сердце тревожно кольнуло: Лаг! Отчего не слышно его голоса или детского нежного сапа?

– Лаг? – тихо прошептала она, по привычке боясь напугать малыша.

Ее призыв остался безответным, женщина бросилась ощупывать пол комнаты. Та оказалась невелика, пленница скоро выяснила, что находится здесь совсем одна.

– Лаг! – хрипло простонала мать и начала исследовать стены.

Она позабыла о боли, руки лихорадочно искали утерянное дитя.

– Лаг! – вырвался вопль из самого сердца.

***

Везение Орсов – миф, и Ной Орс убедился в этом на собственной шкуре. Ему никогда не везло в делах, хотя он поворотливее многих; ему не везло с друзьями, радует лишь то, что им с Ноем не везло еще больше; и ему совсем не везло с золотом, особенно в последнее время. Поэтому на везение он не полагался, лишь на свою светлую голову, в которой всегда родится пара доходных идей. Есть шероховатости по части их реализации, и, как правило, события развиваются не по плану, но на этот раз он сделает деньги буквально из воздуха.

Все сопутствующие издержки не слишком тяготили, тем более, за пиво платить хозяину застолья. Да, пришлось повозиться, девица попалась тяжелая, рослая и с младенцем. Путь домой занял больше времени, чем обычно, но сознание того, что в его руках вот-вот зазвенят золотые монеты, вдохновляло даже утром на больную голову. Холминец доставил алесцийку в свой дом, запер в подвале с надежными запорами, и тем исполнил первую часть плана.

Утром командор стражи хмуро топтался в доме Наместника. В ближних краях найдена алесцийка, это проклятие какое-то, южные бабы так и вьются вокруг Седьмого Холма. Наместник города не здоров, и ответственность за чужеземку ложится на плечи местного служаки. Ной Орс и сам прохворал, выглядит неважно, с темными кругами под глазами и свежим перегаром. Он не желает иметь отношение к делу, хочет поболеть дома, а лазутчицу отдает в руки простого народа, который должен принять мудрое решение.

Осторожно Ной приоткрыл дверь темницы. Все тихо, алесцийка еще не пришла в себя. Мужчина выставил вперед факел и осветил комнату. Неожиданно пусто, он обвел факелом по сторонам. Внезапно на него обрушилось что-то быстрое и сильное. Он даже не успел подумать о спасении, когда почувствовал на шее жесткие удушающие тиски сильных рук. Алесцийка вырвала у него факел и выставила против спешащих на помощь стражников.

– Где мой сын? – ее спокойный голос пугал до жути.

– Убери руки, – хрипел заложник.

– Где ребенок? – факел полоснул ретивого стражника по лицу, и тот отпрянул за дверь.

– Отпусти, или он точно умрет, – шипел Ной.

Он сожалел лишь о том, что не додумался связать ей руки и ноги, когда еще была такая возможность. Как Ризл с ней справлялся? Ах, да, пять десятков головорезов!

– Отпусти.

– Ребенок! Поклянись, что ему не причинят вреда?

Альфа ослабила хватку, чтобы услышать ответ.

– Клянусь.

В тот же миг Ной почувствовал облегчение. Его терзал кашель, хватка у этой бабы просто смертельная. Алесцийка все еще держала в руке факел, словно пылающий меч, стражники не решались подступиться.

– Нарушишь клятву, и я вернусь к тебе из могилы и придушу, – пообещала она.

Ной, оправившись от удушья, со злостью вырвал факел из ее рук. Его трудно разглядеть в темноте, но это точно не человек Ризла.

– Даже не пытайся повторить свои приемы, иначе, – угрожающе хрипел он, – я могу посчитать себя свободным от всяческих клятв. Ведите ее на площадь.

Свет за пределами темницы ослепил пленницу. За ней следовал ее ночной похититель. Обвыкнув, она насчитала пять стражников. Это обычные городские увальни, владевшие оружием столь же плохо, сколь плохо им удавалось строить из себя героев. Лицо старшего чрезвычайно знакомо, но Альфе никак не удавалось его припомнить. Впрочем, это не так уж важно. Важно, чтобы с Лагом ничего дурного не стряслось.

– Хочешь подивить народ живой алесцийкой? – хмыкнула она.

– Их этим не удивишь. Да и пользы от того мало.

Пленница мельком осмотрелась по сторонам. Дворик неухоженный, зарос бурьяном и сорняками, хозяин заметно пренебрегал порядком и чистотой. Пересекая двор, Альфа внимательно приглядывалась к строениям и их расположению. Странное чувство, ей казался знаком и этот двор, и эта рассохшаяся скамейка, и эти дорожки, и двери, что болтаются на петлях конюшни.

Она зажмурилась. Дворик напоминал ей двор родного дома, но так, как если бы все годы ее отсутствия дом простоял покинутый и в небрежении. Наваждение не прошло. Вот и деревце ей знакомо, на нем Финн нацарапала неприличное слово, имея ввиду Тайру. И двери во внутренние помещения, та, что справа вела на кухню, где она…

Альфа вздрогнула. Это был тот самый дом, откуда она бежала пятнадцать лет назад, тот самый дворик, где она ухаживала за садом, та самая дверь, в которую она вбегала по сотне раз на дню. Это был дом ее отца. Она видела его тысячи раз во сне, она знала здесь каждый укромный уголок. Это был ее дом, в который она уже не чаяла вернуться.

– Живей, – страж пихнул ее в спину.

– Ты здесь хозяин?

– Не твое дело, – отмахнулся тот.

– Никудышный из тебя хозяин вышел, Ной, – громко заявила узница.

Вот, с кем она имеет дело! Все тот же зануда Ной, он никогда не переменится. Вечно пытался дотянуть до Торка и унизить Титта. Финн он не замечал, а когда замечал, непременно делал это с подзатыльником и дурным словом. И хозяин из него вышел плохой, дом пришел в упадок, из конюшен не слышится бодрого ржания породистых лошадей, из кухни не доносится мучительный запах стряпни Тайры. Девочка каждый день выхаживала кусты роз, теперь на их месте свалены горой кучи старого хлама. А беседка, в которой они с Титом провели все детство и замыслили несчетное количество каверз, покосилась и заросла сорняком.

Мужчина взглянул на алесцийку с презрением, но споткнулся о сломанную ступень и станцевал ритуальный танец ротозеев. Ной Орс – ее родной брат, но именно ему сложнее других объяснить истинное положение дел. Даже нет, ему бы она рассказала эту историю в последнюю очередь, и ожидала бы в ответ длинную речь, сложенную из междометий, неприхотливых ругательств и самых изощренных оскорблений. Куда как проще объясниться с Титтом или даже Торком. Те уж точно отказались бы от мысли тащить ее к позорному столбу хотя бы из чувства братской привязанности. Ной Орс такими глупостями отродясь не страдал.

Пленницу завели в помещение дома. Альфа не могла не узнать знакомую прихожую, те же коврики и ручки входной двери. Детские воспоминания нахлынули с новой силой. Казалось, она вернулась в детство, и вот-вот из-за угла покажется задумчивое лицо Аяны или рыжие локоны Титтавы.

Титт!

Титт отправился в Империю и, пусть с некоторыми сложностями, должен был вернуться в родной дом. Но отчего же тот казался пустым, покинутым, не слышно голосов, лая собак, ругани старших жен? Альфа шагнула в открытую дверь.

Улица освещена ранним утренним солнцем. Сколько раз она вот так выходила на прогулку и никогда не ведала, что настанет день, и она покинет этот дом, чтобы быть прикованной к позорному столбу. Альфа нервно сглотнула. Это был ее родной город, но за пятнадцать лет тот успел позабыть о своей маленькой беглянке, и никак не мог узнать в рослой чужеземке свою Финн.

Каждое строение знакомо, за эти годы ничего не изменилось, те же дома, те же окна, те же лица прохожих, застывшие при виде стражников. Альфа ловила на себе их взгляды и знала, о чем они думают, о чем начинают шептаться. Она хорошо представила себе, как весть об алесцийке быстро разнесется по городу, как удивятся юноши, зашикают на них старики, станут вспоминать небылицы о ее племени, как разрисуют картины жестокости и варварства малым детям. При воспоминании об этом Альфа не могла сдержать улыбки. Ей выпало несчастье, или может быть счастье, оказаться с обеих сторон от позорного столба. Финн словно прошла по загадочному кругу жизни и вернулась туда, откуда все началось.

Конвой достиг центральной площади. Здесь все по-прежнему, как в старые добрые времена. Завидев знакомый столб, Альфа не могла не предаться воспоминаниям. Однажды в дождливую темную ночь они с Аяной пришли сюда, чтобы освободить узницу. Могла ли девочка знать, что эта женщина станет ей матерью и будет рядом с ней дольше, чем ее родная мать? На площади много стражников, возле столба ее в нетерпении ожидал Ной и похожий на кузнеца мужчина. Сердце дрогнуло, место дяди Лага давно занято, и быть может, его родным племянником.

Ной настороженно поглядывал на пленницу, только по утру удалось ее толком разглядеть. Признаться, эта алесцийка совсем не похожа на ту, которую он видел пятнадцать лет назад. Они разные, словно из разных миров. Первая походила на каменную статую, едва подающую признаки жизни, и замершая в своей гордыне и отрешенности. На лице второй отражалось любопытство, подвижность, удивление. Совсем недавно она душила его, словно самка питона, и уже улыбается, будто радуется, что идет на казнь.

– Попробуй только дернуться, – пригрозил он.

Вот, почему с Ноем сложно начать беседу о кровном родстве. Он не поверит, он даже слушать ее не станет. К разумным доводам он глух с детства, а вот шантаж, угрозы, взяточничество и подкуп – его стихия.

– Напрасно увел меня от Ризла. Ты в самом деле считаешь, что он бросит поиски, отступится? Его направил Наследник ригоронского трона, а ты мешаешь исполнению высшей воли. Ты – бунтовщик и заговорщик. По тебе петля плачет.

У Ноя сжались губы.

– И главное, какой прок от того? Что возьмешь с казни алесцийки? Горстку пепла, чтобы удобрить розы на твоей могиле. Не разочаровывай меня, Ной. Куда девалась твоя деловая хватка?

– Моя деловая хватка при мне, – разозлился мужчина. – Но я понятия не имею, о чем ты говоришь. И я ничего не знаю о Ризле. Ах, да, видел его вчера на постоялом дворе. Пару кружек пива распили с ним за воспоминаниями о детстве. И я не знаю, о чем ты говоришь. К тому же, я не разговаривал с тобой.

– И Ризл даже не сложит одно к другому, не заподозрит тебя?

– Уверен, на это его куриных мозгов хватит.

– И он примчится за твоей головой.

– Очень рассчитываю на это, – кивнул тот. – Вот и поговорим о том, как народ изловил алесцийку и требует казни. А остановить праведный гнев народа трудно, все помнят Горный перешеек и погибших там.

– Ты – мошенник! – воскликнула женщина.

– Я? – деланно возмутился тот. – Я не имею к этому делу никакого отношения, лежу себе дома и болею после вчерашнего застолья. А успокоить толпу с риском для собственной жизни если и возьмусь, то только за…

– Золото!

– Можно серебром, но золото предпочтительней, – обаятельно улыбнулся родной брат.

Между тем кузнец закончил свою работу. Ее руки прикованы, на ногах прочные браслеты, опоясывающие цепями столб. Альфа осторожно дернулась, никакая силища в мире не смогла бы одолеть верную работу кузнеца. Алесцийка осмотрелась, два стражника держали караул чуть позади столба. Наместник Седьмого Холма, наученный горьким опытом, предусмотрел казалось все. У пленницы нет ни единого шанса на побег.

Альфа испытывала сильное волнение, когда на площади начали появляться первые жители. Настороженно они поглядывали в центр площади, где перед ними открывалось незаурядное зрелище. Не каждый день в Седьмом Холме к позорному столбу приковывали живую алесцийку, если быть точнее, было это во второй раз, и с тех пор успели родиться те, кто об этом случае знали понаслышке.

Альфа вспомнила, как впервые увидела Кен, вспомнила те чувства, что наполнили ее сердце. Перед ней предстало необыкновенное существо из неведомой страны. Она казалась ей богиней, сошедшей с небес, с презрением озирающей сущее на земле. Как же Кентурси было тяжело!

Альфе намного легче. Она у себя дома, ей все знакомо, она выросла здесь, она знает этих людей, знает, что они думают и что будут говорить. В этом городе живут ее братья, по крайней мере Ной, а значит, у нее остается шанс на спасение, и уж Альфа постарается его не упустить. Есть еще Ризл, но что-то нерасторопно тот ищет свою потерю.

Ей намного тяжелее. Кен не была обременена ребенком, Альфе же остается только догадываться о судьбе Лага и полагаться на честное слово Ноя Орса, который с детства имел привычку пренебрегать подобными условностями. Неизвестность терзала ее сердце гораздо больше, чем взгляды жителей Седьмого Холма и их осуждение.

Вскоре центральная площадь наполнилась любопытствующими зеваками. Перед ними в своей непризнанной красоте стояла самая необычная женщина. Она высокого роста, выше многих мужчин. Ее голова убрана самым невиданным образом, белокурые волосы стянуты в пять тугих кос. Лицо не скрыто накидкой, она не миловидна, вовсе нет. Но правильные черты лица создают образ величественной красавицы.

У алесцийки красивая длинная шея, небольшая грудь спокойно поднимается под плотной материей странного платья. Его подол распахнут, видны длинные ноги в кожаных штанах и сапогах. Такая женщина могла родиться только в Алесции.

Она редко посматривает по сторонам, но, когда устремляет взор в толпу, в нем не найти ответной ненависти, нет в нем презрения или гордыни. Она просто смотрит синими глазами, задумчиво оглядывает своих гонителей. Кто знает, быть может где-то в толпе затерялись восторженные глаза Аяны и испуганно-удивленный взгляд маленькой Финн? Кто знает, быть может среди этих женщин стоит уже вполне взрослая Финн, отданная замуж в четырнадцать, а рядом с ней десятилетняя растерянная девочка?

Нет, она ни о чем не жалеет, не раскаивается. Она поступила так, как велела ей родная мать, она достигла Алесции и стала южным воином. Она испытала и радость познания, и успех в учении, и горести поражения, и торжество победы. Ее окружали верные друзья и грозные враги. Она познала настоящую дружбу, смертельную вражду, отчаянную любовь. Она покинула дом и обрела новый, похоронила мать, но нашла наставницу и помощницу во всех начинаниях.

Она любила. Ей выпало счастье самой избрать себе возлюбленного и познать в его объятиях истинную любовь и страсть. Она была счастлива, пусть век их любви был краток, но столь прекрасен, что она не променяла бы его на целую жизнь постылой супружеской связи.

Грудь ее переполнилась благодарностью к Аяне. Этой маленькой женщине хватило смелости и решительности разорвать узы навязанного брака, бросить все ради освобождения, ради права решать самой, что станет с ее жизнью. И быть может, она делала это не столько ради себя, сколько ради дочери. Альфа выполнила ее завещание. Она стала алесцийкой, сильной, достойной восхищенного взгляда собственной матери.

– Долго будет продолжаться этот фарс?

– Пока не соберется достаточно народа, и пока Ризл не раздерет слипшиеся от пива глаза и не хватится тебя. Сам не хочу тянуть до завтра.

Ной вернулся к пленнице, вторая часть плана готова, народ собирается, а главный жрец вот-вот подойдет, чтобы извергнуть пламенную речь и взбудоражить праведный гнев в сердцах холминцев. Ной довольно потирал руки. Он – гений, Ризл двумя монетами не отделается.

– И ты совсем не хочешь убить меня? Я же алесцийка, я…

– Да брось ты, – фыркнул тот. – Время тратить на такую безделицу.

– А отомстить за сестру?

– Месть накладна, и совсем неприбыльна. Ее придумали дураки или богачи.

– А где Титт?

– Не знаю, – пожал плечами Ной.

В недоумении он уставился на узницу, силясь понять, что не так в их разговоре. Алесцийка ответила ему лукавой улыбкой. В самый неподходящий момент его отвлек командор стражи, Альфа нетерпеливо прикусила губу. Если Титта не окажется в городе, ей придется туго. Что Ною дороже, родная сестра или золото? Ответ очевиден.

– Отличный план, – кивнула Алесцийка.

– Спасибо, – почти дружелюбно кивнул он.

– С планами у тебя всегда было в порядке, вот их исполнение обычно хромало.

– Не в этот раз, – прятал он довольную улыбку.

– А теперь давай вместе подумаем, как выбраться из ситуации, в которую ты в очередной раз попал по собственной глупости, Ной Орс, – серьезно заявила она.

Ригоронец напрягся и огляделся по сторонам.

– Да кто ты такая?

– Я – алесцийка, и я не желаю гореть на костре, и совсем не хочу возвращаться к Ризлу. А потому могу прямо сейчас громко и доходчиво поведать всем жителям Седьмого Холма о том, как твоя сестра, Альфиния Орс дошла до Алесции и стала алесцийкой. Более того, она стала южным воином и сражалась в Горном перешейке против войск твоего брата, Торка Орса.

Шантаж и угрозы быстро доходят до Ноя Орса. Тот заметно побледнел, но не спешил сдаваться.

– Да как ты…

– Давай вместе подумаем, кто больше потеряет от моей правдивости.

– Ты лжешь, это не может быть правдой. Я заткну тебе рот…

– Спроси Титтаву Орса, лгу я или нет, – Альфа кивнула в толпу.

Мельком она увидела среди людей знакомое лицо. Ной проследил за взглядом алесцийки. Оставлять шантажистку нельзя, но Титт почти неприличными жестами подзывал к себе старшего брата.

Признаться, это был самый волнительный момент, когда Ной Орс, изменившись в лице, и осознав потерю денег, в панике посмотрел на алесцийку. Взгляд не предвещал ничего хорошего ни младшему брату, ни младшей сестре, и только богам ведомо какие изощренные кары он продумывает в своей белобрысой голове, когда разговаривает со стражей и кузнецом, когда алесцийку под возмущенный ропот толпы и уже подошедшего жреца снимают со столба и уводят в дом Наместника, когда ее вновь запирают в темной комнате, а стража покидает дом.

Ей пришлось подождать всего пару минут, чтобы оказаться в объятиях любящего брата.

– Как? Что ты здесь делаешь? – Титт тряс ее за плечи, вырывая признание. – Как ты оказалась в Ригороне? Зачем?

Альфа очень рада встрече. За тоской по Россу, она упустила из виду, что рассталась с братом, который был ей очень дорог. Как же вовремя он вернулся.

– Это длинная история, – улыбалась девушка. – Ты нашел Лага? С ним все в порядке?

Улыбка сползла с бородатого лица. Он долго смотрел ей в глаза, а затем участливо взял за руку.

– Финн, послушай, не хочу тебя расстраивать…

– Что с ним? Что с моим сыном? – недоброе предчувствие кольнуло сердце.

– Сын? – растерялся Титт. – Я ничего не знаю об этом.

Альфа громко выдохнула, Титт изрядно потрепал ей нервы. Алесцийка вырвалась в знакомый дворик. Из дверей конюшни вышел Ной.

– Он остался у Ризла. Я не взял ребенка с собой.

Глава 5

Днем все собрались в гостиной в восточном крыле дома. Ной заказал обильный обед, Альфа с жадностью накинулась на еду. Старший брат с сомнением рассматривал вернувшуюся из мертвых сестру. Нельзя не признать внешнее сходство, еще сопливой девчонкой та была дурной копией отца. Ной, соответственно, красивой копией. Торк и Титтава пошли в мать, они рыжие, волосы волнистые густые.

– Такого роста девицы в Ригороне успехом не пользуются, – буркнул Ной, искоса разглядывая сестру.

– Они пользуются успехом в Алесции, – пошутил Титт. – Как ты угодила в лапы Ризла? Зачем?

– У меня родился сын, ты и сам знаешь наши законы. Я собиралась отправить Лага в Ригорон, у него здесь три дядьки, – улыбалась девушка. – Ризл схватил меня прямо у входа в пещеру. Титт, как думаешь, откуда он мог узнать о пещере?

Мужчина задумчиво опустил ресницы.

– Не от меня.

– Интересно, Ризл уже хватился тебя или все еще туго соображает? – ворчал старший.

– Ризл – полбеды. Ты, Ной… – недобро ворчал младший. – Твоими стараниями ребенок остался один, а Финн попала на позорный столб. Поворотливый ты малый.

– Ты забываешь, я спас ее от Ризла! – взвился старший.

– Хорошенький спаситель, с дубиной в руках. От тебя другого не дождешься.

– Если хочешь знать, Младший, – Ной грозился вилкой в его сторону, – мне пришлось нелегко. Я сильно потратился, спаивая ее стражников.

– Странно, что ты еще не выставил счет!

– С тебя возьмешь только клок рыжей шерсти! – взбеленился тот. – Я просил записать все на счет Ризла. Потому что я один пекусь о семье и наших расходах, делая золото порой из воздуха!