Под тенью проклятья

Я моргала снова и снова, позволяя глазам привыкнуть. Постепенно передо мной проступило небо – яркое, залитое солнечными лучами, бескрайнее и безоблачное.

Я глубоко вдохнула. Лёгкие отозвались жжением.

С усилием я втянула воздух ещё раз, чувствуя, как жизнь медленно возвращается в тело. Стиснув зубы, приподнялась, села.

Но дышать вдруг стало ещё тяжелее от того, что я увидела.

Вокруг простирался густой, заснеженный лес.

Высокие, тёмные стволы деревьев тянулись ввысь, исчезая под тяжестью снежных шапок. А вдалеке, за стеной леса, возвышались острые вершины гор.

Я моргнула, ошеломлённо оглядываясь.

Почему я посреди леса?! В снегу? Откуда снег… в августе?

Я попыталась встать. Ноги казались деревянными, чужими, едва слушались. Всё тело сковала дрожь – то ли от холода, то ли от шока.

Что за чертовщина творится? Как я вообще здесь оказалась?!

В голове пронеслась сумбурная мысль: может, водитель испугался, сбежал, а потом решил избавиться от тела?

Нет. Бред. Везде камеры, да и люди бы не оставили меня просто так.

Меня пробрал озноб.

Непонимание и страх тяжелым комом застряли внутри, с каждым мгновением набирая силу. Я быстро огляделась, отчаянно выискивая хоть малейшую зацепку – следы, дорогу, любую подсказку, которая помогла бы понять, где я и как отсюда выбраться.

Но вокруг не было ни души – лишь бесконечные ряды деревьев, тишина и хруст снега под ногами.

– Эй… здесь кто-нибудь есть? – мой голос прозвучал хрипло, настолько, что я сама вздрогнула от неожиданности. – Если это шутка, то она совсем не смешная!

Тишина.

Ни голосов, ни шагов, ни далёкого шума машин. Только одинокая птица на ветке продолжала свою песню, нарушая тишину.

Может, я всё-таки умерла?

Я вцепилась пальцами в волосы, словно это могло помочь собраться с мыслями.

– Успокойся, – шепнула себе, – не время паниковать. Надо что-то придумать.

Сделав глубокий вдох, я заставила себя собраться.

Пытаясь мыслить логично, я осторожно осмотрела себя, проверяя, нет ли повреждений. Ноги, руки, торс – всё, вроде, целое. Хотя тело ломило, а в голове пульсировала глухая, ноющая боль. Я нащупала затылок и поморщилась – там набухала небольшая шишка, вероятно, последствие удара при аварии. Открытых ран не было. Хоть что-то.

Пальцы дрожали и побелели от холода, едва сгибаясь. Мороз вцепился в меня мёртвой хваткой, пробираясь до самых костей, как будто я пролежала здесь не один час. Вид замёрзших, почти посиневших рук лишь усиливал тревогу.

Надо срочно согреться.

Слегка успокоившись, что серьёзных последствий нет – что само по себе было странно, – я, наконец, обратила внимание на свою одежду, которая привлекла внимание почти сразу.

На мне было бордовое платье из грубой ткани, подпоясанное ремешком, а под ним – белая рубашка с широкими рукавами и толстые, колючие шерстяные колготки. Сверху – маленькая меховая накидка, а на ногах – странные кожаные сапоги с завязками.

Я медленно провела рукой по ткани платья, не веря своим глазам. Это вообще как понимать? Меня переодели?

Кто-то решил надо мной поиздеваться? Что за клоунада?!

– Лучше выходите прямо сейчас, пока не стало хуже! – выкрикнула я в пустоту, оглядываясь по сторонам.

В ответ снова лишь тишина.

Если ещё минуту назад я была напугана, то теперь злость постепенно брала верх.

Ну попадись мне этот ублюдок, или ублюдки, – уничтожу.

– Вы у меня все сядете, ясно?! Каждого за решётку упеку! Уроды!

Я снова осмотрелась, пытаясь восстановить хоть какую-то цепочку событий, но в голове была пустота. Последнее, что я помню, – авария. После неё – только темнота.

Что-то здесь не сходится. Как меня могли похитить прямо посреди улицы, да ещё при свидетелях? И главное – куда меня увезли?

Последний раз я видела снег, когда мне было шесть лет, на горном курорте. А это значит, что сейчас я нахожусь, как минимум, за тысячу миль от дома.

Я судорожно ущипнула себя за руку, надеясь, что вот-вот проснусь, но вместо этого резкая боль пронзила кожу, и я втянула воздух сквозь зубы.

Не сон. И не галлюцинация.

Твою… мышь!

Дыхание сбилось. Паника медленно, но неотвратимо сжимала грудь, заставляя сердце колотиться быстрее.

Нужно выбираться, пока ещё светло. Ночью шансы выжить в этом лесу, да ещё в такой мороз, будут ничтожно малы. Надо найти дорогу – возможно, там будут люди, которые смогут помочь.

А когда я вернусь домой, тот, кто решил устроить мне этот кошмар, сильно пожалеет – это я ему гарантирую.

Стиснув зубы, я сделала первый шаг.

Ноги не слушались. Каждая попытка двигаться давалась с трудом, дрожь не отпускала ни на мгновение. Головная боль, пульсирующая и мучительная, не утихала. Казалось, ещё немного – и я рухну обратно в снег.

Щебет. Опять.

Я медленно подняла голову.

На ветке, в паре шагов от меня, сидела птица.

Небольшая синица, которая внимательно смотрела прямо на меня.

Я нахмурилась.

– Что смотришь? – пробормотала я.

Птица запрыгала на ветке, затем вспорхнула и… полетела.

Я продолжила идти, опираясь на стволы деревьев, чтобы не упасть. Но не успела пройти и нескольких метров, как синица вернулась, уселась на ближайшей ветке и снова принялась щебетать.

Я прищурилась, наблюдая за её странным поведением.

– Убирайся, – раздражённо махнула я рукой, недоумевая, почему она так привязалась ко мне. – От твоего пения у меня в голове ещё сильнее гудит.

Я развернулась в другую сторону, надеясь, что эта назойливая пернатая, наконец, отстанет. Но не тут-то было – она снова вспорхнула, закружила вокруг меня, словно муха над… мёдом, а затем резко дёрнула меня за волосы клювом!

Я вскрикнула от неожиданности и пошатнулась, едва удержав равновесие.

– Да что тебе надо?! – раздражённо бросила я, оборачиваясь к птице. – Чего ты прицепилась ко мне?!

Но синица лишь весело запрыгала на ветке, словно нарочно пытаясь привлечь моё внимание. Через мгновение она снова сорвалась с места, полетела вперёд, сделала петлю и вернулась.

Может, это усталость, а может, я уже схожу с ума, но на миг мне показалось, что она хочет, чтобы я следовала за ней…

– Ты что, хочешь, чтобы я шла за тобой? – произнесла я вслух, осознавая, насколько абсурдно это звучит.

Синица снова сорвалась с места, сделала круг, вернулась и замерла, будто выжидая.

– Нет, я правда схожу с ума. Ты мне помочь пытаешься?

Птица словно закивала… или мне показалось? Она снова закружила вокруг меня, а затем попыталась схватить за волосы. Я резко отшатнулась.

Ну и бред. Только вот интуиция кричала, почти умоляла следовать за ней.

Я молча стояла, наблюдая за этой настойчивой пташкой, обдумывая свои действия. Конечно, я всегда знала, что животные умны, порой даже умнее некоторых людей, но это…

Хотя, что я теряю? Вдруг она и правда сможет мне помочь. А оставаться здесь – всё равно что подписать себе смертный приговор.

– Ладно, показывай дорогу, – обречённо вздохнула я. – Выбора у меня всё равно почти нет.

Кряхтя, я заставила себя сделать шаг в её сторону.

Осторожно и неуверенно я двинулась в том направлении, куда летела птица. Каждый раз, когда мне хотелось остановиться или начинали закрадываться сомнения в здравом смысле происходящего, она возвращалась, подлетала ближе и кружила вокруг, словно упрямо напоминая, что останавливаться нельзя.

Минуты тянулись бесконечно, силы таяли.

Мысли вихрем проносились в голове, переполняя тревогой и вопросами. С каждым шагом я всё больше убеждалась – птица действительно ведёт меня куда-то. Абсурд? Безусловно. Но, если честно, моя ситуация уже давно перестала подчиняться хоть какой-то логике.

Не знаю, сколько прошло времени, но усталость постепенно брала своё, а дороги всё не было видно. Я уже несколько раз падала – ноги больше не держали, подкашивались от холода и изнеможения. Но останавливаться было нельзя. Если я замёрзну насмерть, никто даже не найдёт моё тело.

А даже если чудом удастся не умереть от холода, перспектива провести ночь в этом лесу пугала не меньше. Он казался безмолвным, но глубоко внутри жила твёрдая уверенность – здесь есть хищники. А становиться чьим-то ужином точно не входило в мои планы.

Внезапно пернатая заметно оживилась. Она закружила в воздухе ещё быстрее, стремительно взмывая вверх и опускаясь, словно пыталась что-то сказать. Я нахмурилась, прищурив глаза, пытаясь понять, что так взволновало её.

Сквозь деревья впереди проглядывались открытые просторы, намекавшие на то, что там, скорее всего, находится поляна.

– Ну, конечно, чудесно, – недовольно пробормотала я, бросив взгляд на птичку, сверкающую своими чёрными глазками. – Это, конечно, замечательно, только вот стоит мне туда ступить, и я окажусь, как на ладони. Любой, у кого когти, клыки или просто плохое настроение, сразу же меня заметит и схрумкает! И вообще…

Не успела я закончить свои жалобы, как пташка дерзко метнулась ко мне и с силой дёрнула меня за волосы. Опять.

– Ай! – вскрикнула я, потирая и без того больную голову. – Да что с тобой такое? Ты странная птица! Откуда в тебе вообще столько сил?

Синица снова метнулась к краю, где начинались открытые просторы, и выжидающе уставилась на меня.

– Ладно, ладно, иду!

Я глубоко вдохнула, упрямо стиснув зубы, и заставила себя подойти ближе.

Наконец, лесная чаща начала редеть, и передо мной открылась белоснежная поляна.

Облокотившись спиной о ближайшее дерево, я жадно втянула воздух, с трудом борясь с нестерпимой слабостью. В глазах мелькали тёмные пятна, но моё внимание сразу же привлекла огромная палатка, стоящая на другом конце поляны.

Сердце, что ещё недавно билось едва слышно, вдруг затрепетало чаще. Я выпрямилась, слегка приоткрыв рот, и устремила взгляд вперёд.

Если там стоит палатка, значит, рядом люди!

Облегчение волной прокатилось по телу, на миг отогнав ледяной холод, вцепившийся в кожу. С новыми силами я бросилась вперёд, подгоняемая надеждой и угасающим адреналином. Перед глазами мелькнула птица – мой маленький крылатый проводник, – которая, не теряя ни секунды, устремилась вперёд меня.

Не могу поверить – она и правда меня спасла!

В груди разлилось тепло огромной благодарности к этому крохотному созданию. Теперь будет жить со мной, даже если бабушка запретит. Поселится в саду, станет моим будильником – будет дёргать меня за волосы.

– Люди! – крикнула я, отчаянно размахивая рукой, в надежде, что мой голос, ослабевший и хриплый, всё-таки долетит до обитателей палатки. – Помогите, прошу!

Но чем ближе я подходила, тем сильнее меня охватывало смутное беспокойство. Эта странная конструкция совсем не походила на то, что я представляла, думая о «палатке». Выглядела она, мягко говоря, необычно.

Каркас её был сложен из массивных брёвен, а вместо привычной ткани её укрывали… шкуры животных? Толстые и грубые, они были натянуты на деревянные стойки так туго, что ни один порыв ветра, казалось, не смог бы проникнуть внутрь.

Моё внимание тут же привлекли символы на этих самых брёвнах. Ярко-красная краска резко выделялась на потемневшей древесине, притягивая взгляд. Я прищурилась, пытаясь рассмотреть их получше. Очертания знаков казались до странности знакомыми – они сильно напоминали древние руны, те самые, которыми когда-то увлекалась бабушка.

Пока я пыталась осмыслить увиденное, из глубины палатки послышались голоса.

Я невольно напряглась, когда полог колыхнулся, и наружу вышли несколько человек. Ещё пара силуэтов мелькнула между деревьями, и мои глаза расширились.

Все они были мужчинами – высокими, мощного телосложения, с длинными волосами у большинства. Грубые, потемневшие одежды скрывали их фигуры, а на некоторых виднелись кожаные доспехи с металлическими вставками. Плечи их укрывали плащи из шкур диких зверей – шерсть и мех словно сливали их с лесом, делая похожими на хищников, неотделимых от природы. На поясах висели мечи и топоры, поблескивая в солнечном свете.

Они двигались осторожно, словно медленно окружая добычу, а их взгляды – холодные, пронзительные – будто ощупывали меня. Двое из них, со сверкающей сталью мечей, казались готовыми рвануться вперёд по первому знаку. Воздух словно наэлектризовался, напряжение повисло тяжёлым облаком. Я замерла, вытянувшись, как струна, боясь даже шевельнуться.

Это что, какой-то фестиваль исторической реконструкции? Что за наряды?

Один из мужчин, тот, что стоял ближе всех, сделал шаг вперёд и махнул рукой, посылая молчаливое послание своим товарищам. Светлые волосы, перевязанные кожаной повязкой, отливали золотом в солнечных лучах, придавая ему почти мифический облик. Глаза – холодные, синие, как лёд – сузились, вглядываясь в моё лицо.

Молча, не отводя взгляда, он протянул руку к поясу и резко вытащил меч из ножен. Сталь блеснула на солнце, и её мерцающий отблеск будто прошёлся остриём по моим нервам.

Так… я не поняла, они фанаты средневековых штучек или реально собрались меня убить? Сектанты какие-то, что ли?

Хотелось задать эти вопросы вслух, но рисковать я не стала. Больно уж устрашающе они выглядят.

Сейчас бы развернуться и броситься прочь, подальше отсюда, но ноги предательски дрожали, отказываясь повиноваться. Да и бежать не имело смысла – каждый мускул тела кричал о безнадёжной усталости, и даже если бы я каким-то чудом смогла сделать несколько шагов, они всё равно поймали бы меня за считанные секунды.

– Ты кто? Откуда здесь взялась? – серьёзный и грубый голос светловолосого, что приближался ко мне, раздался так неожиданно в этой тишине, что я почувствовала, как отголосок вибрации прошёлся по коже, словно удар. – Отвечай на вопросы, и советую не дёргаться, если жизнь дорога.

Десятки пар глаз настороженно следили за каждым моим движением. Казалось, что воздух вокруг густел, затрудняя дыхание. Я прочистила горло, отчаянно пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли. Голос, хриплый и надломленный, всё-таки прорвался наружу:

– Послушайте, я не хочу проблем… Я просто очнулась в лесу, и синица мне помогла найти… вас, – это звучало так глупо, что мне хотелось провалиться сквозь землю.

Мой взгляд метнулся в сторону, чтобы указать на свою крошечную спасительницу, но пернатая исчезла.

– Какая ещё синица? Ты что несёшь? – голос с нотками раздражения снова привлёк моё внимание.

Мужчина хмурился, в его глазах мелькнуло сомнение, и он быстро оглянулся по сторонам, словно проверяя, не прячется ли кто-то ещё в тени деревьев. Затем его холодный взгляд вновь впился в меня.

– Что за игру ты задумала? Отвечай на вопросы, я сказал! – он шагнул ближе, вытягивая меч вперёд. – Повторяю ещё раз, кто ты такая? Отвечай, Хель тебя забери!

Я должна сохранять хладнокровие, но страх и нервозность наполняли меня до краёв, заставляя мысли метаться, как рыба, отчаянно бьющаяся в сети. Блондин уже стоял так близко, что я ощущала запах его пота, смешанный с запахом кожи.

Осознание того, что ситуация была намного серьёзнее, чем я могла предположить, становилось с каждой секундой всё более невыносимым. Внутренний голос, обычно игривый и даже язвительный, сейчас молчал, только твердил: с этими людьми лучше не шутить.

– Меня зовут Элла, – с трудом выдавила я. – Я потерялась и понятия не имею, как тут вообще оказалась. Мне бы просто хотя бы выйти на дорогу, чтобы вернуться домой. Больше я ничего не хочу. Пожалуйста, вы сможете мне помочь?

– Что-то ты юлишь, смазливая мордашка, – заговорил один из других мужчин, который был полнее всех остальных, с взглядом безумца. Потянулся за мечом. – В наших лесах просто так не теряются, и уж тем более не выживают. Говори правду, иначе прирежем!

От его слов ледяной холод пробежал по позвоночнику. В голове смешались мысли, запутанные и тяжелые, как вязкие тучи.

Это что… они серьёзно?

Я должна что-то сделать. Надо придумать, как выбраться. Вот пернатая, вот зараза! Куда ты меня привела?!

Лучше бы я в том лесу осталась ждать помощи. Лежала бы себе спокойно, да на небо глядела. А теперь, если и лягу, то хладным трупом.

На глазах уже навернулись непрошенные слёзы, которые я пыталась сдержать, когда послышался грубый, но спокойный голос другого мужчины:

– Убери меч. Насилие здесь ни к чему. Она и так заговорит.

Мой взгляд сразу же последовал к голосу. Среди всей группы мужчин один выделялся особенно. Он стоял чуть в стороне, неподвижный, как каменная статуя, и смотрел прямо на меня.

Серебряные глаза сверкали из-под тёмных волос, цвета ночи. В них не было агрессии, но было нечто такое, что заставляло моё тело трястись сильнее.

Странно, ведь сейчас в меня тыкает мечом вовсе не он.

– В-верно, – еле слышно ответила я.

– Тогда отвечай, что ты делала в лесу, Элла? – светловолосый снова заговорил. – Ритуалы какие-то проводила? Или может шпионила? Кто тебя подослал? Как ты выжила, а? Ну, отвечай!

– Да не понимаю я о чём ты! – внезапный порыв гнева вспыхнул во мне, и слова сорвались с губ быстрее, чем я успела подумать. – Меня сбила машина, и я очнулась в лесу, чуть не умерла от холода, у меня ужасно болит голова, я едва стою на ногах и хочу есть! Я просто шла за синицей, пока не наткнулась на вас. Мне просто нужна помощь! Так что прекрати тыкать в меня своей этой железкой, как какой-то дикарь!

Мой голос предательски дрожал, и вместе с ним начала дрожать нижняя губа. Я уже не знала, чего больше хочу – расплакаться или упасть в обморок. Чего им надо от меня? Что за вопросы такие странные? Волком смотрят, словно я кого-то убила. А я ведь ничего не сделала!

Светловолосый застыл. На миг в его глазах мелькнули удивление и растерянность. Взгляд его изменился, он осматривал меня, выгнув бровь.

Сердце бешено колотилось, и кровь так шумела в ушах, что заглушала всё вокруг. Но теперь, в этом бешеном ритме, помимо паники, звучало упрямство. Отчаяние способно пробудить самые неожиданные наши стороны. Терять мне больше нечего. Если бы они хотели убить меня, сделали бы это сразу.

Наверное…

Тишину нарушили шаги того, кто до сих пор стоял в стороне, молча наблюдая за происходящим. Его фигура, высокая и внушительная, двигалась с волчьей грацией. Он подошёл к нам, и светловолосый, услышав приближение, обернулся к нему.

– Рейгард, она…

– Я слышал, – произнёс он с ледяным спокойствием, не отводя от меня своего проницательного взгляда. Затем он вновь обратился к блондину: – Собирайтесь, мы возвращаемся в город.

Тот на мгновение замешкался, а затем бросил на меня последний, полный недоверия взгляд и обратился к остальным:

– Вы слышали ярла, идём домой!

Послышалось недовольное ворчание, на меня всё так же кидали пристальные и подозрительные взгляды. Порой даже презрительные.

Ярл?

Мой взгляд тут же метнулся к темноволосому мужчине – Рейгард, как я поняла. Так он здесь главный, получается.

Мужчина заметил мой взгляд и слегка приподнял бровь. Его глаза смотрели внимательно, изучающе, словно каждый лоскут моей потрёпанной одежды рассказывал ему мою историю.

– Итак, Элл*. Не надумала рассказать правду? Я не смогу тебе помочь, если ты будешь и дальше лгать.

– Я правду сказала, – буркнула в ответ, упрямо глядя на него.

Мужчина ничего на это не ответил, лишь вновь окинул меня скептическим взглядом.

Не верит.

Ну, логично.

Честно говоря, я и сама едва верю в происходящее, и вообще не до конца понимаю, что происходит. В их глазах я – всего лишь незнакомка, появившаяся из ниоткуда и не внушающая доверия. Моя история звучала нелепо даже для меня самой, но это ведь правда!

Осознание того, что эти люди, возможно, не намерены причинить мне вред – по крайней мере, пока, – пробудило во мне слабую надежду. Внимательно разглядывая лица, покрытые шрамами, я поняла, что, если они действительно не опасны для меня, я должна сделать всё, чтобы удержаться рядом с ними. Это мой единственный способ выжить, моя единственная надежда не умереть в этом проклятом лесу.

– Послушайте, я сама до конца не понимаю, что произошло, но… Я правда не знаю, как сюда попала и что вообще происходит, но прошу вас… помогите мне. Хотя бы просто выведите меня к дороге, дальше я сама.

Рейгард продолжал смотреть на меня, его взгляд оставался напряжённым, но что-то в его выражении мелькнуло, едва уловимое.

Он на мгновение отвёл глаза в сторону, словно размышляя над чем-то, что только ему было известно. Затем его суровый взор снова приковал меня к месту.

– Почему я должен тебе верить? Являешься из ниоткуда, одна. Просишь помощи, но при этом дерзишь. Даже в глаза не боишься смотреть, когда со мной разговариваешь.

– Потому что я не лгу. У меня нет причин на это. Мне просто нужна помощь.

Его глаза сузились, сверкая серебряным блеском. Он склонил голову набок, и уголок его рта чуть дёрнулся.

– Ошибаешься, – произнёс он, снимая перчатку и делая шаг ко мне. – Тебя здесь никто не знает. А это значит, ты чужая. Или лазутчица, или та, кто прячется в тенях. Таких мы сразу убиваем.

Его слова звучали как приговор, и холодные нотки угрозы заставили меня отшатнуться.

– Ну нельзя же так, вы чего…

– Последний шанс, – ещё один шаг ко мне.

Сердце застучало так громко, что гул отдавался эхом по всему телу, будто в унисон крича: «Беги, спасайся!»

– Да это безумие, преступление! Вы не можете меня просто взять и убить. Вас же посадят!

Он остановился совсем вплотную и посмотрел мне прямо в глаза. В них читалась решимость, он точно сейчас меня того…

Надо что-то делать, что-то срочно придумать!

Краем глаза я заметила, как остальные мужчины продолжали разбирать палатку, но продолжали настороженно поглядывать в нашу сторону.

В голове пронеслись отрывки статей, которые я когда-то читала: маньяки, говорилось там, нередко отступают, если жертва начинает проявлять покорность, льстить, угождать. Возможно, это и был мой единственный шанс – попробовать склонить их на свою сторону.

Ну, а что, вдруг сработает? Мне терять нечего.

Собрав всю волю в кулак и пересилив оцепенение, я зажмурила глаза, схватилась за его шершавую ладонь и крепко сжала её, глядя прямо ему в глаза.

– Просто выслушайте меня, пожалуйста, я правда вам не вру, честно! Давайте просто поговорим и все обсудим, я вам всё объясню, честно!

Мы так простояли лишь пару секунд. Внезапно мужчина весь дёрнулся, словно я обожгла его, и резко оттолкнул меня от себя. Я пошатнулась и чуть не упала, но на удивление удержалась на ногах.

– Ты совсем дурная?! Ты что вытворяешь?!

Он выглядел таким ошарашенным и злым, будто я его ножом пырнуть пыталась.

Заторможено, переводя взгляд с его руки на свою, я застыла. О нет, я перешла грань?

– П-простите, – заикнулась я, чувствуя, как в горле застрял ком. – Я не знала, что вас нельзя трогать. Я просто хотела поговорить. Вы начали угрожать мне, я испугалась, и…

– Она всё ещё стоит, – возле нас материализовался блондин и удивлённо смотрел на меня. – Рейгард, она всё ещё не потеряла сознание.

Ну да, стою. А что мне ещё делать? Лежать?

Хотя это вопрос времени. Я чувствую, что скоро рухну и умру прямо здесь, и убивать не придётся – стресс всё сам сделает. Даже головная боль ушла на второй план.