В сердце намного больше

– Давай его сюда.

Али крепко взял юношу за пояс и, легко подняв, передал наверх Фариду, который устроил его в седле перед собой.

– Merci! – произнес Вальминт, в порыве благодарности позабыв арабские слова и глядя на Али, который чуть сумрачно усмехнулся:

– Вот оно как! Так, значит, ты из земли франков, неверный[10]?

Но ответа Али не получил, потому что Фарид в эту минуту направил коня к каравану, а когда Али на своем вороном присоединился к нему, светловолосый француз спал или грезил, измученный пустыней, а Фарид молча придерживал его в седле. Али только подивился такой способности погружаться в сон мгновенно, словно теперь уже сам Аллах должен был доставить неверного домой.

* * *

Оружие с лязгом вернулось обратно в ножны, а по каравану пробежал ропот удивления и жалости, когда спутники Фарида увидели, что тот возвращается, везя в седле белокурого юношу. Измученный путник прислонился к плечу Фарида, закрыв глаза и едва ли осознавая, что происходит вокруг. Следом ехал Али Месх и из его седельной сумки торчала рапира.

Глава V. Жизнь и надежда

Некоторое время Фарид вез ослабевшего француза шагом, бережно придерживая в седле и негромко отвечая на удивленные расспросы спутников. Впрочем, сейчас он мало что мог сказать им, пока спасенный им незнакомец молчал и даже дыхания его почти не было слышно. Фарид испытывал жалость к человеку, по неизвестным причинам оказавшемуся пленником пустыни и найденному лишь по счастливой случайности. Хотя, вероятно, случайностей не бывает, ведь на все происходящее воля Аллаха… Вглядываясь в черты спасенного христианина, Фарид видел печаль, неопытность и изнеможение, ясно говорившие ему, что это человек из другого мира, с совсем другой судьбой и вряд ли оказавшийся на Востоке по собственной воле. Фарид ощущал себя намного старше этого юноши, хотя на самом деле был совсем молод: Фариду-аль-Дари лишь недавно исполнилось двадцать восемь лет, последние семь из которых он странствовал по пустыне, занимаясь делами своей торговли и посещая множество удивительных мест, каждое из которых рассказывало ему свою неповторимую историю. И все эти семь лет ему сопутствовал Али Месх – старый друг, с которым они вместе выросли в Басре и теперь делили нелегкую, но обоим желанную дорогу. Дорога наделила их знанием и смелостью, которые может дать только вечная суета мира… Мир, в котором они выросли, был зноен и суров и трудно прощал ошибки или неведение, но не был лишен милосердия.

* * *

Али ехал возле Фарида, тоже бросая на спасенного любопытные взгляды. Он знал, так же как и Фарид, что пустыня слишком жестока для того, чтобы беглец мог рассчитывать на успех, и удивлялся его отваге или, скорее, безрассудству. «Неверный…» – шепот донесся до француза, находящегося в полусне, и в звуке знакомого слова ему послышались удивление и странный восторг… Покачнувшись, юноша едва не свалился под копыта лошади, так как Фарид на мгновение отвлекся. Фарид покрепче перехватил его в седле и вновь, с усмешкой во взоре, повернулся к Али:

– Вот ответь мне, друг мой, только не лукавь: ты и во сне остаешься верным слугой пророка[11]?

– Не хватало еще разгадывать твои загадки! Видно, как пустыня портит людей! – не глядя на него проворчал Али, но в глазах у него засверкало веселье.

Вальминт уже не слышал этого разговора: прислонившись к плечу своего спасителя, он уснул. И спал последующие три часа, словно провалившись в бездну без звуков и времени…

* * *

Мелику на его пути не улыбнулась удача: на границе Сирии и Палестины его караван был разграблен разбойниками. Купцу едва удалось спастись самому, а двое его людей погибли. Пришлось, не солоно хлебавши, поворачивать домой. Обратный путь, с жалким запасом воды и без верблюдов, оказался мучительно тяжелым. И напрасно Мелик винил в своих несчастьях христианина-француза: их причиной были вовсе не игры шайтана. Так же как вовсе не злая судьба послала ему в попутчики Вальминта… Мелик возвращался в Дамаск разбитый и уничтоженный.

* * *

Али еще долгие годы жил и здравствовал в Дамаске, и совершил много добрых дел. Он никогда не забывал юношу-христианина, который недолгое время был ему сыном. В душе старого Али не было сожалений… Он верил, что Вальминт унес с собой не только знания, полученные от него, но и память о чудесах и тайнах Востока, который поднял его ввысь на своем крыле. Ощущение единства и волшебства, радости и силы… Через годы и дни, перед Али вспыхивало это лицо, когда редкие посланники приносили в его дом письма от ученика, никогда не забывавшего его. Али не стал мстить Мелику, когда узнал о его предательстве из письма, отправленного Вальминтом с побережья перед самым отъездом во Францию, так как понял, что здесь вмешалась уже сама судьба. Это письмо доставил в дом Али один из доверенных людей Али Месха. Так, вопреки тому что старый мастер и суровый воин из каравана никогда не видели и не знали друг друга, соприкоснулись линии их судеб – и наверняка не случайно. Каждый из них отдал толику своей силы и любви ради спасения неверного. Эти невидимые дуги силы создают мосты, под которыми, в сфере защиты, ни одна человеческая жизнь не будет подвержена случайности, и рука помощи выведет путника из безвыходной, казалось бы, ситуации даже тогда, когда все дороги кажутся ему недосягаемыми. Нет такой силы, которая устояла бы перед всепобеждающей силой дружбы и любви.

Али ведал, что никакие препятствия не властны над его учеником, который после их преодоления становился только сильнее и обретал отвагу и мужество, которые помогут ему справиться с буйными ветрами жизни. Восток совершенно преобразил Вальминта, превратив его из мальчика в мужчину, хотя и не отнял у него света юности, который своим очарованием привлечет к нему потом людей, события и дела, что станут затем смыслом его жизни.

Мастер Али сердцем знал, что все так и будет.

Глава VI. На пути в Басру

Когда Вальминт пробудился (или, скорее, очнулся от глубокого беспамятства), песок медленно уплывал назад под копытами верблюдов, а на пустыню легли вечерние тени. Вальминт некоторое время смотрел вниз, еще находясь между сном и явью, завороженный плавным движением. Потом он встрепенулся, ощутив, что в седле его удерживает крепкая рука. Усталая лошадь, везущая двух седоков, шла медленным шагом.

«Меня спасли… Но неужели я снова пленник?» – ухватившись за гриву лошади, юноша быстро обернулся к своему спасителю и встретил улыбку спокойных, темных глаз.

– Тебе уже лучше? – вопрос араба прозвучал без удивления, словно везти незнакомца в седле было для него самым привычным делом.

– Да… – Вальминт смотрел неуверенно, не зная, какой ответ читается на этом смуглом лице. – Кто ты?

– Меня зовут Фарид. Я купец, путешествую со своим караваном в этих землях.

– Спасибо тебе, Фарид. Я обязан тебе жизнью. – Глаза собеседника Фарида засияли теплой улыбкой, и Фарид вновь почувствовал, что неверный еще совсем юн. Он дружески коснулся его плеча:

– Я рад, что успел вовремя. Пустыня убивает быстрее, чем ты думаешь. – Фарид сунул руку в мешочек на поясе и протянул французу горсть сушеных абрикосов. – Подкрепись, это хорошо восстанавливает силы. А на привале уже поедим как следует.

Абрикосы показались Вальминту удивительно вкусными. Он запил их прохладной водой из фляги Фарида и почувствовал, что вновь полон сил.

– Фарид, я не буду для тебя обузой. Я владею оружием и могу защищать караван.

– Подожди, не беги впереди верблюда, – араб улыбнулся его горячности, – сначала скажи, как тебя зовут и как получилось, что ты совсем один оказался в пустыне.

– Я бежал от людей, которые предали меня, и хотел дойти до моря, но мне не удалось. А зовут меня Вальминт, и моя родина Франция.

– Так ты был здесь в плену?

– Да. Но я не беглый раб. Я свободный человек, и шел к себе на родину.

– Франция очень далеко отсюда, Вальминт.

Глаза белокурого спутника Фарида вдруг наполнились мольбой:

– Фарид! Куда мы едем?

«Неужели он все-таки считает меня пленником? Ведь я чужой веры…Что я могу для него значить?..»

– Мы едем в Басру, ко мне домой. Мой караван шел от побережья. – Взгляд Фарида был непроницаем.

Вальминт тихо спросил:

– А где это, – Басра?

– Два месяца с лишним пути к югу.

Француз вздрогнул под рукой Фарида и весь напрягся, словно собираясь тотчас спрыгнуть с лошади:

– Отпусти меня, Фарид! Я не могу ехать с тобой в Басру! Я благодарен тебе за спасение, но дай мне воды и отпусти!

– И куда же ты пойдешь?

– К морю!

– …О Аллах! Что он говорит?! – хриплый голос, раздавшийся слева, заставил Вальминта резко обернуться: на него вновь смотрел тот араб в черных одеждах, который в пустыне несколько часов назад напоил его и поднял на лошадь к Фариду. Француз не услышал, как он подъехал. Али смотрел на него как на несмышленого ребенка.

– Отпустите меня! – вновь воскликнул Вальминт. – Из Басры мне никогда не вернуться во Францию! Я все равно не смогу жить в плену!

Тяжелая рука Али внезапно легла ему на плечо:

– Сиди смирно, неверный! Никто не причинит тебе зла!

– Я спас тебя не для того, чтобы сделать рабом. – Фарид по-прежнему спокойно направлял лошадь вперед. – Ты свободен и останешься свободным человеком.

Он всмотрелся в тонкие, горделивые черты юноши, который напряженно вслушивался в его слова. Серые глаза искрились как море, говоря о натуре беспокойной и отважной, унаследованной от предков-крестоносцев.

– Ты ведь из хорошего рода, Вальминт. Потомок тех воинов, что когда-то наводнили Палестину и Сирию. Ответь мне, прав ли я?

– Это правда, что среди моих предков были нормандские рыцари. Но крестовые походы давно история, Фарид. Сам я не воевал…

– Это понятно. Мой народ и ваш сталкивались множество раз. Я думаю, что здесь есть какой-то замысел Аллаха. Зачем-то Ему это нужно…

Вальминт молчал, задумавшись и подчинившись плавному движению каравана, несущего его вперед. Али по-прежнему ехал рядом с ним и Фаридом. Обменявшись с Али взглядом, Фарид обратился к притихшему юноше:

– Не бойся, потомок крестоносцев, что твоя судьба ведет тебя такой извилистой дорогой. Наш путь – это жизнь для тебя. Примирись пока с судьбой. Если я сейчас передам тебя встречному каравану, то кто поручится, что ты опять не окажешься в беде? А со мной ты в безопасности. Через несколько месяцев я снова поеду к Средиземному морю и возьму тебя с собой.

Вальминт обернулся к нему, его глаза сияли.

Фарид улыбнулся и добавил:

– А пока будь моим гостем.

Али еле заметно усмехнулся и резко тронул лошадь с места, поскакав в начало каравана.

– Спасибо тебе, Фарид, – тихо произнес Вальминт. – Я так благодарен тебе и твоему спутнику.

– Его зовут Али. Али Месх. Он странный, но, может быть, ты подружишься с ним.

* * *

– Этот воин навсегда остался в моей памяти, Зар.

– Али Месх?

– Вместе с ним мы потом вынесли очень многое…

– Ты не устал рассказывать?

– Нет. Теперь я хочу рассказать тебе все до конца.

* * *

…На привале, перед тем как Вальминт сел у костра, Фарид подошел к нему, держа в руках его рапиру:

– Возьми своё оружие. Свободный человек имеет право носить его.

Вальми обеими руками принял рапиру, и Фарид увидел, как просветлело его лицо:

– Спасибо тебе, Фарид, за то, что ты сохранил моё оружие. Оно мне очень дорого.

Его спаситель улыбнулся ему:

– Ты будешь всегда носить его с честью.

Глава VII. Али Месх

Обуглилось сердце в пустыне.Но звезды Аллах подарилТому, кто к божественной синиПылающий дух свой стремил.В грозу и во мраке мятежномВпервые открыл я глаза —Кочевник в судьбе неизбежной.Мне ветер мой путь показал.Мой меч – продолжение рока,В душе Сулеймана печать.Я жду исполнения срока,Чтоб тайны судеб разгадать.Лишь свет мне дорогою станетХолодной, жестокой зимой.Мы разными шли временами,Но в этом я буду с тобой.Я чёрный загадочный камень.Не жду поклоненья, даров.Ты высеки подлинный пламеньИз дивных, как роза, миров!

Караван неуклонно шел вперед, направляясь в далекую таинственную Басру. Он увозил с собой и юношу-француза, который пока смирился с тем, что удаляется в другую сторону от Средиземного моря, оставляя надежду достичь его на многие месяцы. Путь не казался ему тяжелым… Он понимал, что полностью зависит от Фарида, но доверял ему, так как видел, что этот человек держит свое слово. Непонятным для француза оставалось только отношение Али, который не обращал на него ни малейшего внимания и, казалось, почти совсем не замечал его. Впрочем, возможно, что здесь Вальминт ошибался…

Фарид заботился о своем неожиданном госте, и уже на второй день пути силы Вальминта полностью восстановились. Он уверенно держался в седле, и купец выделил ему верхового верблюда, с которым француз справлялся так ловко, словно и не знал никогда другого средства передвижения. Вальминту хотелось как-то отблагодарить своего спасителя. Вот если бы он мог, вместе с Али, выезжать на разведку в пустыню и охранять караван, предупреждая возможные нападения! Молодой француз был уверен, что у него достаточно и сил и опыта, чтобы сумрачный араб не раздумывая взял его с собой. И тогда он покажет себя, вместо того чтобы в говорливой толпе караванщиков наслаждаться покоем у огня!

* * *

На второй вечер пути Вальминт, сидящий у костра и чинящий верблюжье седло, остановил проходящего мимо Али Месха:

– Можно я пойду с тобой, Али?

– Еще рано, неверный. Занимайся своей работой.

– Но я могу помочь тебе охранять караван!

Али одарил его ироничным взглядом, повернулся и пошел прочь. Уже из темноты, до Вальминта донеслось:

– Нет, неверный!..

* * *

На третьем привале Вальминт опять попытался договориться со своим загадочным спутником:

– Али, возьми меня с собой! Зачем мне сидеть без дела?

Али Месх, вновь остановившись в нескольких шагах, посмотрел на него насмешливо и наконец произнес:

– Это не забава, неверный. Если ты свалишься с лошади, что я с тобой буду делать?

– Я прекрасно езжу верхом! – воскликнул уязвлённый Вальминт, даже привстав у костра.

Араб слегка снисходительно усмехнулся:

– Нет, я не возьму тебя с собой, неверный!

С этими словами он повернулся и ушел. Раздосадованный, Вальми стукнул кулаком по песку. Однако через минуту Али снова возник из сумерек и бросил Вальминту одеяло:

– Спи, неверный. Утро вечера мудренее… – Голос у него смягчился.

– Почему ты все время зовешь меня неверным? Меня зовут Вальминт!

Али иронически оглядел юношу с ног до головы и буркнул:

– В самом деле?

Он подошел ближе к костру и ногой подтолкнул головешки, чтобы они лучше разгорелись:

– Ночь будет холодная. Спи.

Вальминт молча прилег у костра – и, что самое странное, тотчас заснул, не успев больше ничего возразить Али.

Он не видел, что араб, уходя, улыбнулся.

* * *

Вальминт проснулся поздно вечером от звона мечей. Небо густо осыпали звезды, а значит, было близко к полуночи. Звону оружия вторили подбадривающие крики…

Поспешно встав, полный любопытства француз направился в голову каравана. Там горел высокий костер, и в круге света бились друг с другом Али и Фарид, давая волю застоявшейся силе и вызывая то одобрительные возгласы, то комментарии зрителей, сомкнувшихся вокруг густой толпой. Появления француза никто не заметил…

Мечи взлетали и обрушивались друг на друга со звоном и грохотом ничем не сдерживаемого удара, ибо соперники не нуждались в том, чтобы щадить друг друга. Это была нескрываемая, самозабвенная радость могучей игры, когда двое образовывали неразрывную, единую пару и словно чертили на песке взаимосвязанный рисунок танца, то сходясь почти вплотную и вновь расходясь, то стремительно кружа и меняясь местами. По толпе проходил гулкий ропот, когда мощные удары мечей высекали снопы искр, тотчас гаснущих как потоки падающих звезд. Во всей этой картине было нечто волшебное…

Али сбросил свой черный бурнус и остался в одной рубашке и шальварах, и сразу стала видна его стремительная, гибкая грация, подобная грации пантеры. Он обладал удивительным чувством равновесия, и его удары, которые в замахе казались плавными, с поразительной точностью встречали удары меча Фарида, ни разу не позволив клинку противника приблизиться к телу более чем на дюйм. Но даже зная, что это поединок двух друзей, сердце замирало и дыхание на мгновение занималось, чтобы вновь судорожно вырваться из горла, когда клинки соперников сшибались в очередной раз…

Это действо захватило не только неопытного француза, но и всех, кто, забыв о себе, наблюдал происходящее в круге пламени.

Али, на мгновение взглянув за круг, заметил напряженного как струна Вальминта, стоящего на границе света. Глаза юноши были широко раскрыты…

Потом в игру вступили другие пары, за которыми, в свою очередь, пристально наблюдали Али и Фарид, но перед глазами Вальминта, потрясенного увиденным, все еще стояли красота и мощь первого поединка.

Когда через час или позже Али легко, словно тень, проходил мимо Вальминта, все еще стоящего неподалёку, молодой француз, коснувшись его плеча, воскликнул:

– Это было великолепно, Али!

Араб мимолетно улыбнулся:

– У меня был хороший учитель.

И снова растаял во тьме.

* * *

На следующем привале Вальминт подошел к Али. Воин сидел у костра и чистил меч, в то время как другие караванщики еще расседлывали верблюдов. При приближении француза он отложил оружие и устремил на чужака темный, непроницаемый взгляд, скорее испытующий, чем недружелюбный. Юноша остановился перед ним с другой стороны костра и произнес без колебаний, так словно Али был его другом:

– Али, я не хочу быть обузой в караване. Владеть рапирой недостаточно. Все говорят, что ты лучший воин. Научи меня владеть мечом.

Эта просьба, произнесенная без обиняков, позабавила Али. На его лице не дрогнул ни один мускул, но в глазах промелькнуло любопытство, которого Вальминт не заметил. Вдобавок акцент, с которым пришелец говорил по-арабски, казался Али очень смешным. Он еще раз, прищурившись, посмотрел в лицо юноши… Вальминт молча ждал.

– Вот так мы нападаем на врагов! – Али одним прыжком, прямо через костер перелетел разделявшее их расстояние, направляя острие меча ему в грудь. Казалось, что на Вальминта бросилось какое-то мифическое существо – джинн, рожденный пламенем. Отшатнувшись, Вальминт оступился и упал навзничь. Клинок Али тотчас оказался у его горла, однако не уколол.

Караванщики, наблюдавшие за этой сценой, засмеялись. Ошеломленный, Вальминт перевел дух и произнес:

– Но я же не враг тебе, Али… Научи меня!

– Вставай! – араб убрал меч от его горла. – Дайте меч!

Кто-то перебросил Али узорчатый легкий клинок. Али Месх протянул его французу рукоятью вперёд:

– Держи. Ты ведь все равно не оставишь меня в покое… – В следующее мгновение, ловким ударом, он выбил оружие из рук Вальминта. Клинок отлетел на несколько шагов, и юноша побежал поднимать его. Когда он вернулся к Али, то задыхался от возмущения:

– Так, без предупреждения, не бьют!

Араб слегка прищурился:

– А как же разбойники? Они не будут тебя предупреждать. Ладно… Крепче держи! – он ощупал кисть Вальминта и заставил его ловчее перехватить рукоять. – Теперь встречай удар!

Ни один из уроков фехтования, которые прежде получал Вальминт, не шел ни в какое сравнение с тем, что преподал ему Али Месх. На юношу обрушилась серия сверкающих ударов, которые он успевал отбивать лишь потому, что Али знал, когда удержать замах, и не нападал на своего противника в полную силу. Но это было заметно лишь со стороны… Вальми же, оглушенный звоном и ослепленный блеском стали, понял теперь, с какой всесокрушающей силой столкнулись его предки-крестоносцы, попав на Восток, и оценил их отвагу. Но, к собственному удивлению, он оказался много сильнее, чем сам предполагал, и рука, закаленная работой с молотом, была крепка и почти помимо его воли отражала удары, стремительно наносимые Али. Но долго так продолжаться не могло, и внезапно голова у него закружилась… Меч остановился в воздухе, сопротивляясь натиску араба, но сопротивление неожиданно исчезло и Вальми по инерции сделал пару шагов вперёд.

Тяжело дыша, он остановился и почувствовал на себе внимательный взгляд:

– Довольно на первый раз, крестоносец. Теперь – всё то же самое, только медленнее.

* * *

После тренировки Али удержал Вальминта за плечо:

– Снимай рубашку.

– Что ты собираешься делать, Али?

– Ну уж точно не целоваться! – (Вальминт засмеялся). – Снимай и не спорь! Я видел, что ты упал неудачно. Это может плохо кончиться. Спина ведь ноет?

– Есть немного.

Бросив рубашку Вальминта на песок, Али заставил юношу лечь на живот. Все позвонки были хорошо видны.

– Ты тощий, неверный. Но это хорошо. Теперь лежи смирно.

Гибкие пальцы Али осторожно прошлись, нажимая, по позвоночнику Вальминта, потом араб сильно нажал. Раздался негромкий треск, и Вальми немного испугался, но Али удержал его и быстро размял ему спину руками:

– Полежи еще минуту. Так, хорошо. Вставай, мальчик.

Вальминт гибко поднялся. Али повернул его спиной к себе и еще раз осмотрел.

– Боли ведь больше нет?

Боль в спине истаяла, словно ее и не было.

– Спасибо, Али. – Вальминт улыбнулся. Ему казалось, что кровь бежит быстрее и все тело стало каким-то легким.

Арабы, собравшиеся посмотреть на лечение, с одобрительным говором разошлись.

Али, довольный, усмехнулся и хлопнул Вальми ладонью пониже лопаток:

– Забирай свою рубашку. Пока не одевайся, пойди посиди так у костра. Пусть сила огня войдет в тебя. Завтра будешь учиться падать.

* * *

Позже вечером, у костра, Фарид сказал Вальминту:

– Али немного знает медицину. Он не раз помогал так и мне. В пути случается всякое, и его знания нужны в караване.

– Сегодня он учил меня биться на мечах…

– Я знаю. Тебе повезло, юноша. Учись…

* * *

Началась учеба. Несмотря на природную ловкость и выносливость, развитую при работе с молотом, Вальминт намного уступал Али. Араб был как будто сделан из железа… Характер у него тоже оставлял желать много лучшего, и так как Вальминт делал множество ошибок, то Али в досаде разражался цветистыми арабскими ругательствами, но вопреки очевидности не прекращал тренировки и каждый вечер загонял его до седьмого пота, так что Фариду было на что посмотреть. Заметив наблюдение Фарида и на мгновение дав передышку Вальми, Али неизменно восклицал:

– Он первый человек, который так выводит меня из терпения! – При этом его палец был обвиняюще направлен на француза, который, тяжело дыша, не сводил с него глаз, ожидая нападения в любую минуту.

– Это твой первый ученик, друг мой! – Фарид старательно прятал усмешку и отступал в тень, вновь оставив «поле битвы» в полном распоряжении двоих друзей.

Али словно испытывал Вальминта… Воина пустыни можно было упрекнуть в чем угодно, но лишь не в том, что он отказывается идти французу навстречу или не заботится о том, какие успехи делает его подопечный. Впрочем, каждый раз, когда вокруг собирались неизбежные зрители, Али поворачивался к ним и возмущенно вопрошал:

– Почему я должен учить неверного?

Но этот сакраментальный вопрос, повторявшийся почти что изо дня в день, также неизменно вызывал усмешку Фарида: купец видел, что за показным негодованием Али скрывается нечто совсем другое… Юноша из чужой, варварской страны был для Али Месха почти такой же загадкой, как сам Али – для неискушенного пришельца с севера. Два мира, на первый взгляд столь непохожие, встретились, чтобы познать друг друга.

* * *

Али Месх был далёким потомком грузина-месхетинца, который в одиннадцатом веке, попав сперва в Европу, оказался затем в плену на Востоке, в основном из-за своего абсолютно неисправимого авантюризма. Там, где предок Али рассчитывал обрести богатство и славу, он нашел только беду, и был вынужден принять ислам, чтобы избежать угрозы вечного рабства и пыток. Став свободным благодаря тому, что вошел в число правоверных, и найдя в своем новом положении и прочие преимущества, он удачно женился и осел на Востоке, а его потомки срослись корнями с арабским народом и уже не вспоминали о том, что в переплетении ветвей их родового дерева затерялась ветвь из иного – христианского – мира. Но иногда странность этого далёкого мира проглядывала в них, делая их пути не совсем понятными для окружающих, а их самих – словно отрешенными от обычных мирских дорог. Впрочем, это не делало их изгоями или чужими в том мусульманском мире, с которым неизбежно сплелись их судьбы, ибо мало кто замечал их странность, порой непонятную им самим. В караванном пути, долгом и трудном, многие начинают изнемогать и терять терпение, каждого оазиса дожидаясь как райского сада, поэтому молчаливость здесь расценивается скорее как преимущество, чем как недостаток. Али всегда умел несколькими словами восстановить в караване порядок, и его невероятное самообладание не раз помогало Фариду и его спутникам выйти невредимыми из сомнительных и опасных ситуаций. Вместе Фарид и Али составляли нерушимый союз, где мужество и неподкупность одного удачно дополнялись удивительной гибкостью и практической сметкой другого. Про Али с уверенностью можно было сказать лишь одно: его верность могла выдержать любые испытания. И еще он никогда не скучал в пути… Впрочем, начальнику охраны купеческого каравана скучать не приходится…