Преступление во времени. Том 1. Время вспять

Чэн Юнли уже много лет служил в полиции. Его желание помогать людям и желание наказывать тех, кто совершает низкие и подлые поступки, зародились еще в детстве. Каждое расследование становились для него определенной битвой, в которой он неустанно сражался за справедливость. Хотя его служба далеко не всегда была легкой, и порой удовольствие от работы сводилось к нулю, он никогда не жалел о своем выборе. Внутренний голос подсказывал ему, что его задача – защищать, расследовать и помогать жертвам и их семьям.

Добравшись до больницы, инспектор уверенно направился к стойке регистрации. За ней сидела молодая женщина, не скрывавшая любопытства в глазах.

– Здравствуйте, я инспектор Чэн Юнли из полиции, следственный отдел. Мне нужен доктор Пэй для проведения допроса, – произнес он с выражением невозмутимого спокойствия, которое всегда помогало ему в общественных взаимодействиях.

Девушка едва сдержала вспышку восторга. Такой красивый мужчина, да еще и представитель закона, обратил внимание именно на нее. Увы, только по работе… Легкое разочарование омрачило радость.

– Да, конечно, сейчас. Вам нужно пройти в кабинет 302 на третьем этаже.

Чэн Юнли заметил, как она украдкой разглядывает его, и невольно почувствовал легкое смущение под её восхищенным взглядом. В самом деле, он не мог отрицать, что выглядел привлекательно: каштановые, слегка растрепанные волосы, глубокие глаза, как горячий шоколад и крепкое, спортивное тело, которое притягивало немало внимания. Однако сейчас его интересовали лишь факты и правда, лежащие за пределами симпатий и взглядов.

Когда он добрался до нужного кабинета, на него веяло атмосферой напряженности и ожидания. Он постучал в дверь.

– Здравствуйте, можно войти?

– Вы по записи? – прервал его голос до того, как он успел войти. – Если нет, пройдите в очередь. Я принимаю только по записи.

Инспектор Чэн удивился такой манерой обращения, что чуть не выбил дверь и не прибил этого доктора, но все же, воздержался от этой идеи. Иначе, премии и в этом месяце не видать.

– Хотелось бы по записи, но я инспектор Чэн Юнли из следственного отдела. Я бы хотел провести с вами допрос.

На его слова доктор удивленно поднял брови, его зрачки расширились, а тело напряглось, отразив нарастающее беспокойство.

– Ч…что вам нужно?

Довольная ухмылка искривила губы Чэн Юнли, когда он прикрыл дверь и неторопливо опустился на стул для пациентов. Рядом, врач замер, словно мышь перед удавом. Напряжение пульсировало в воздухе, готовое вот-вот взорваться.

– Вы личный врач председателя Ду Сюэ, не так ли? Он скончался у себя дома от предполагаемой передозировки таблеток. Можете что-то пояснить?

Доктор Пэй снял очки и медленно потер глаза, словно пытаясь прояснить не только зрение, но и сложный случай, который только что оставил его в смятении. Картина болезни, будто осколки разбитого зеркала, никак не складывалась в единое целое.

– Да… но что я могу сказать? Вы меня подозреваете? За что?

– В его комнате я наткнулся на сверток бумаги. Это был список препаратов: антидепрессанты, морфин, лоразепам. Кроме того, присутствовала точная дозировка и, – Чэн Юнли указывал на завершающую строку бумаги, где была подписка врача, – Ваша подпись.

В этот момент лицо Пэй Бо побледнело; он не ожидал, что его поймают с поличным в такой ситуации.

“Болван.”

– Можете объяснить, зачем вы это выписали? – спросил инспектор, положив эту бумажку прямо перед лицом доктора. Он намеренно не произнес слова "рецепт", словно называя вещь по имени, признавал ее чудовищную суть.

Врач не мог найти слов, заикаясь в своих мыслях. Он понимал, что его действия сложно оправдать, и правда переплеталась с ложью в запутанный клубок.

– Я… ну, вы знаете… – начал он, запинаясь, – это… эвтаназия в нашем обществе запрещена, но… Он сам меня попросил. Сказал, что устал жить, что жизнь его больше не радует, что каждый день для него – мука. Я уговаривал его обратиться к психотерапевту, пытался найти причины жить дальше, но он был непреклонен. Он убедил меня… что это будет милосердием.

Уверенно найдя дорогу к выходу, ответил доктор, но Чэн Юнли не верил ни единому слову. Он сидел, сложа руки, внимательно слушая этот поток бессмыслицы, сходящихся с уст доктора. Позволив врачу закончить свой жалкий монолог, инспектор вдруг резко подался вперед. Скрежет стула, словно выстрел, заставил доктора подскочить от испуга.

– Пэй Бо. Признайся, ты что-то не поделил с этим идиотом?

Врач нервно усмехнулся:

– Да что с ним делить? Он никогда не умел делиться, и если ты его попросишь… он просто пошлет тебя подальше.

Последние слова произнес он с накалом, словно сбрасывая груз сложных отношений с председателем. Инспектор Чэн хотел углубиться в противоречия, но в этот момент в кабинет ворвались неожиданные гости.

– Господин Пэй Бо, вы арестованы за убийство Ду Сюэ, председателя Главы Финансовых дел Нанкина, – произнес монотонным голосом мужчина в серьезной форме со значком Городского Бюро Нанкина, спокойно и уверенно выполняя свой долг как законник.

«Твою мать», – подумал инспектор Чэн, не ожидая такого поворота событий. Все, казалось, шло к развязке, но этот непредсказуемый поворот только добавлял масла в огонь его расследованию.

Чэн Юнли с презрением посмотрел на этих неуклюжих "представителей закона", ворвавшихся, как слоны в посудную лавку.

– Так, так, я не совсем понимаю, господа, что здесь происходит? Почему вместо того, чтобы слушать меня, вы задерживаете подозреваемого?

Воцарившийся балаган был прерван, словно по волшебству, появлением девушки.

– Он больше не подозреваемый.

Её темно-шоколадные волосы касались плеч, создавая мягкий контур её лица, а загадочный бежевый костюм придавал ей утонченный и деловой вид. Её карие глаза внимательно окинули всех присутствующих, словно она пыталась оценить ситуацию.

– Бай Хишань, – полу-шепотом произнес инспектор, ощутив прилив гнева, осознав свою ошибку в том, что не узнал её сразу. – То есть, зам-капитан Бай.

Он выдавил натянутую улыбку, которая скорее походила на гримасу, и поспешно добавил что-то примирительное. Но чувство сосущей под ложечкой тревоги, подозрение, что за этим скрывается нечто большее, заставило его оттянуть её в сторону, как можно быстрее, пока ситуация не вышла из-под контроля. Говорить наедине было необходимо, чтобы выяснить правду, какой бы горькой она ни оказалась.

– Что здесь творится, а? Почему команда Городского Бюро на нашем деле?!

Его недовольство было очевидным, и он не мог удержать отрывистые интонации, которые отражали его растерянность и злость.

– Бюро опередило нас, найдя улики и проверив доктора Пэй Бо. Благодари моего отца, – ответила Бай Хишань со вздохов, что означала, что сама зам была этим недовольна. Эти слова повергли инспектора Чэн Юнли в ярость, и он с трудом сдерживал желание вступить в конфликт.

– Всё было под контролем, пока не пришли они и не испортили всё!

Девушка не дала Чэн Юнли времени растеряться, сразу же переключив его внимание:

– Забудьте об этом, у нас есть кое-что поважнее.

Чэн Юнли опешил. Что могло быть срочнее происходящего?

– Что именно?

Бай Хишань сделала паузу, намеренно затягивая момент. Она любила создавать эффект неожиданности. Её взгляд, острый и проницательный, метнулся между членами команды бюро, оценивая их работу, и вновь остановился на инспектора. В ее поведении чувствовалась уверенность и отточенная стратегия. Интрига накалялась в воздухе, словно она лично регулировала напряжение, готовясь обрушить на них тщательно спланированную новость.

– Сегодня ночью в одном университете был убит учитель истории.

Глава 2. Услуга с поражением

Вечера в Нанкине всегда наполняли атмосферу спокойствием и радостью. Улицы, словно волшебные картины, были украшены яркими фонарями, которые светились словно звезды, умиротворяя окружающий мир. Каждое кафе, магазин и даже небольшая лавка на углу создавали настроение праздника, даря прохожим теплоту и свет. В такие минуты задумываешься над более глубокими вопросами: что было бы, если свет погас навсегда и осталась только тьма? Что если время остановилось бы навсегда, оставляя нас в бесконечном ожидании чего-то, что уже никогда не произойдет?

Девушка, удобно устроившись в просторной пижаме и окруженная полной теплой водой ванны, погружалась в размышления о времени и о том, что могло бы произойти:

– Что было бы, если время остановилось? – произнесла она, закрыв глаза.

Ванная комната была достаточно просторной и оформленной в стильных оттенках хаки и белого. Светлое дерево с плиткой хорошо сочеталось с большой белоснежной ванной, унитазом и аккуратно расположенной раковиной, где находились баночки с шампунями и мягкие полотенца. На полу лежал вязаный ковер, который сливался с общей цветовой гаммой, усиливая уют атмосферы. Полумрак, создаваемый свечами, заполнил пространство мягким светом, погружая её мысли в перспективы будущего, и создавая ауру спокойствия и расслабления.

– Что было бы, если время остановилось?…

Но вдруг мир идиллии нарушил настойчивый стук в дверь.

– Ли Синьвэй! Открывай, это я – Чжу Мэйху! – прозвучал голос за дверью.

Ли Синьвэй вздрогнула, быстро вынырнув из нежной воды и заворачиваясь в полотенце, чуть не поскользнувшись на мраморный кафель. Тот, кто стоял за дверью, был очень нетерпелив и энергичен.

Когда она открыла дверь, гостья сразу с ног до головы оценила хозяйку «заброшенного» дома и была готова выразить свое недовольство, но уверенный и недовольный голос прервал ее:

– Что за повод привел тебя ко мне, Мэйху?

Девушка, бросив быстрый взгляд на подругу, заразительно рассмеялась:

– А что, в пятницу к лучшей подруге вход воспрещен? Я, между прочим, не с пустыми руками!

В пакете оказалась целая куча всякой вкуснятины и… барабанная дробь… куча пива! Услышав этот родной звук открывашки, Ли Синьвэй моментально расцвела и, как ни в чем не бывало, впустила "спасителя вечера" в дом.

Время пролетало стремительно. Почти одиннадцать, а подруги всё не могли наговориться, щедро сдабривая беседу едой и напитками. Эти вечера откровенных разговоров, словно машина времени, переносили их в мир бабушек, обсуждающих каждую деталь жизни города. Впрочем, для журналистки, коей являлась одна из них, это скорее профессиональная привычка. Но дай повод поработать главному детективу – город содрогнётся.

– На работе полный завал, – с усталостью произнесла Чжу Мэйху, растянувшись по дивану, – Каждый день новая порция проблем. Сюин Цзынь считает, что я самый адекватный журналист среди всех ведущих, и с ней сложно не согласиться, но зачем же так нагружать?

Ли Синьвэй, с легкой усмешкой играющей на губах, щедро плеснула себе в бокал янтарного пива. Ее острый ум и тонкая ирония никогда не оставались незамеченными, и сегодня она не упустила возможности поддеть свою подругу:

– Знаешь, Чжу Мэйху, иногда мне кажется, что ты сначала прыгаешь в омут с головой, а уже потом пытаешься понять, что там на дне. Стоит хоть немного подумать, прежде чем браться за очередную авантюру.

Чжу Мэйху в ответ лишь демонстративно закатила глаза, изображая крайнюю степень раздражения.

– Ой, отстань. Дай хоть немного пожить без твоей вечной критики!

Ли Синьвэй ловко увернулась от летящего куска мусора, брошенного подругой. Смех наполнил комнату, создавая атмосферу легкости и дружелюбия, которая так приятно погружала их в атмосферу вечера.

Чжу Мэйху, в отличие от своей лучшей подружки-интроверта, энергично покоряет мир своими новостными эфирами. Добиться такой важной роли журналистки «Гармонии Новостей» была той еще битвой – даже тот, кто говорит, что «птица в небе летает высоко, но даже она прячется от шторма»*, позавидовал бы её упорству.

Чжу Мэйху всегда относилась к Ли Синьвэй с уважением и теплотой, не допуская и тени превосходства. Их дружба была проверена временем, зародившись еще в школьные годы, когда девушка с фамилией “Ли”, с ее нестандартным мышлением и увлечениями, казалась окружающим чудачкой. Многие не понимали ее, но Чжу Мэйху видела в ней нечто особенное. Именно благодаря наблюдательности и дедуктивным способностям Ли Синьвэй была раскрыта запутанная история с "пропавшей ящерицей" Директора Дуна, ставшая настоящей сенсацией в школе. Тогда, впервые, Ли Синьвэй ощутила себя не просто странной девочкой, а настоящим героем, способным разгадывать тайны и помогать людям. Этот случай еще больше укрепил их дружбу, основанную на взаимном уважении и восхищении уникальными качествами друг друга. Чжу Мэйху всегда поддерживала подругу и верила в ее талант, даже когда остальные сомневались.

Ли Синьвэй по праву считалась одним из лучших детективов полиции Нанкина, обладая редким даром находить ответы в самых запутанных делах. Со стороны она казалась обычной девушкой, собранной и серьезной, особенно когда этого требовала работа. Но за этой сдержанной маской скрывалась женщина, за плечами которой было немало успешно раскрытых преступлений, каждое из которых доказывало её исключительный талант. И лишь Чжу Мэйху была посвящена в сокровенный "маленький секрет" Ли Синьвэй, который та тщательно скрывала от посторонних – тайну, способную кардинально изменить не только её собственную жизнь, но и судьбы близких ей людей. Этот секрет был грузом на её плечах и одновременно ключом к разгадке будущих событий.

– А ты как? Ты уже почти две недели в отпуске. Когда собираешься вернуться в отдел? – поинтересовалась Чжу Мэйху.

Ли Синьвэй театрально вздохнула, словно играя роль в фильме, и, покрутив палочками в воздухе, задумчиво протянула:

– Капитан Ванг зовет обратно в строй к началу следующего месяца. Без меня там, наверное, уже паутина и пыль. А пока… буду наслаждаться жизнью, – с отчетливым сарказмом произнесла она, опустошая третью банку пива.

Чжу Мэйху бросила недовольный взгляд на подругу.

– По тебе видно.

Ли Синьвэй с недоумением взглянула на неё и автоматически осмотрела себя с ног до головы: пижама уже успела высохнуть, а волосы всё ещё были мокрыми и собраны в неаккуратный комок с заколкой. Обычный вид девушки-домоседки. Какие у неё могут быть претензии?

– Что не так? – поинтересовалась она.

– Кто чуть не утопился в ванне только что?!

Ли Синьвэй:

– …

Затворница поневоле, Ли Синьвэй маялась от скуки, развлекая себя самыми невероятными занятиями – от генеральной уборки до ревизии гардероба. Пока преступники наверняка где-то плели свои грязные делишки, она изо всех сил старалась не зачахнуть от безделья, дожидаясь выхода на службу. Ее руки чесались ринуться в бой и показать негодяям, что такое настоящий детектив, но зная, какой гнев может обрушить на нее капитан Ванг Ки, Ли Синьвэй благоразумно сдерживалась. Лучше уж вытерпеть скуку, чем столкнуться с яростью начальника.

– Я не топилась, я медитировала и размышляла о жизни!

В ответ раздался гулкий смех, сначала сдержанный, а затем все более раскатистый, разгоняя всю возникшую было напряженность. Смех был заразительным, и даже сама Ли Синьвэй почувствовала, как уголки ее губ невольно поползли вверх. Несмотря на неловкость ситуации, смех разрядил обстановку и заставил ее почувствовать себя немного лучше.

Ли Синьвэй никогда не любила шумные вечеринки, предпочитая умиротворяющую атмосферу тихих встреч. Однако с радостью приняла бы приглашение в уютный китайский ресторан, где её всегда ждала любящая семья Чжу, готовая накормить и порадовать новыми кулинарными шедеврами.

– Кстати, папа звал тебя на выходные. Умирает как хочет сразиться с тобой в маджонг и, конечно же, продемонстрировать свой новый кулинарный шедевр. Целую неделю колдовал над ним, не отходя от плиты! – проговорила Чжу Мэйху. Было очевидно, что она и сама рада предстоящей встрече.

Ли Синьвэй, не скрывая удовольствия, ответила:

– Я всегда рада! Играть в маджонг с Чжу Гомином – это не просто игра, а настоящая битва умов! Фортуна ему обычно благоволит, но на этот раз я постараюсь её переманить на свою сторону!

Семейство Чжу всегда выделялось среди других новыми традициями и активным образом жизни. Их лапшичная была не просто заведением, а настоящим культурным центром, где собирались друзья и соседи, чтобы порадоваться жизни и посмаковать великолепные блюда. Когда Ли Синьвэй получала приглашение в гости, чтобы попробовать хотя бы пару новых яств, она не могла отказаться – это было не только ее желанием, но и долгом перед близкими. А если к этому добавляться ещё и игра в маджонг, то вечер обещал быть долгим, уютным и наполненным смехом, как в лучшие времена.

– Передам ему это, – ответила Чжу Мейху, но вскоре воцарилась краткая пауза.

Журналистка смотрела в окно, где ветер игриво шевелил листву уличных деревьев, а обрывки мыслей, словно призраки, облетали её сознание, оставляя лишь ощущение щемящей пустоты. Вдруг её осенило: она больше не может молчать. Она должна поделиться тем, что её тревожило.

– Сегодня я заходила к Бай Хишань.

Интонация подруги, изменившаяся на чуть более напряжённую, заставила Ли Синьвэй насторожиться. Знакомое имя, словно заклинание, вызвало в ней бурю эмоций, но она решила не выдавать своего любопытства. В такой прекрасный вечер не хотелось погружаться в мрачные дела, но интерес к произошедшему сразил её.

– Ммм, и как у нее дела? – с легким оттенком безразличия спросила она, хотя в душе уже готовилась к неожиданным известиям.

Журналистка лениво подперла щеку и продолжила с беззаботным видом:

– Всё как обычно. Полиция погибает в океане расследований. Преступлений столько, что глаза разбегаются!

Ли Синьвэй в ответ лишь промычала что-то невнятное, сосредоточенно орудуя палочками. Рис, сдобренный соевым мясом и хрустящими овощами, был настолько хорош, что сладко поблескивал на её губах. Вкус был божественным, что она забыла обо всем на свете. Удовлетворенно прищурившись, она наконец отложила палочки и, слегка смущенная, промокнула подбородок салфеткой.

– Ну, неудивительно. Всё благодаря ненаглядному Чэн Юнли, который всегда стремится быть первым. Именно он, как главный инспектор нашего отдела, находит кучу дел, с которыми они… – девушка сделала паузу, подняв указательный палец, как будто подсвечивая важность момента, – не в состоянии справиться!

Саркастические комментарии Ли Синьвэй вызвали у журналистки смешенные чувства. В её памяти снова возникли воспоминания об их «дружелюбных» перепалках с Инспектором Чэном, после которых всегда оставался лёгкий осадок смеха и… космических синяков.

Поморгав и поправив спавшую на лоб челку, она попыталась унять терзавшие мысли и продолжать начатое. В этот момент в ее голосе послышалась нотка тревоги:

– Бай Хишань сказала, что у них произошло новое серьезное убийство.

Эти слова повисли в воздухе, как гром, раздавшийся среди ясного неба. Ли Синьвэй медленно отложила металлическую банку и резко обернулась к Чжу Мэйху, оторвавшись от запахов еды и пропитавшихся безмолвием в ее доме.

– Что за убийство?

Чжу Мэйху слегка вздрогнула от неожиданной реакции подруги, но твердо продолжила:

– Вчера ночью был убит учитель истории, звали Син Ши. В собственном кабинете. Полиция уже была на месте, но не обнаружила ни следов отпечатков, и других доказательств присутствия преступника. И более того – на теле жертвы не оказалось следов насилия! Это совсем не похоже на обычное убийство.

Короткий миг тишины повис в воздухе, а затем Ли Синьвэй ощутила холодок, пробежавший по позвоночнику, словно ледяная рука коснулась её кожи. Дрожь была мимолетной, но достаточной, чтобы разбудить её инстинкты. В голове закружился вихрь мыслей, сталкиваясь и перебивая друг друга, словно рой потревоженных пчел. Вопросы плодились и множились, не находя ответов. Почему именно это убийство выбивается из общего ряда? Почему оно окутано такой непроницаемой завесой тайны? Неужели за этим делом стоит кто-то настолько влиятельный, что способен скрыть правду от всех? Или же мотивы убийцы настолько запутанны и непредсказуемы, что разгадать их кажется невозможным?

Ли Синьвэй чувствовала, что стоит на пороге чего-то зловещего, и эта неизвестность пугала её больше всего. Ей предстояло распутать этот клубок загадок, прежде чем станет слишком поздно.

– Не знаешь, свободна ли Бай Хишань завтра? – вдруг спросила она.

Чжу Мэйху задумалась на мгновении, затем полезла в сумку, чтобы найти телефон. Открыв заметки, она произнесла:

– Хм, завтра в актовом зале департамента состоится собрание полицейских, сотрудников Городского Бюро и журналистов. Это связано со смертью Председателя Ду Сюэ.

Ли Синьвэй прищурилась.

– Передозировка таблетками? Той, о которой ты говорила недавно?

– Да, именно. Сотрудники Городского бюро снова перетянули это дело на себя, и никто из нас не рад этому. Бай и Чэн тоже в недоумении.

Легкий сквозняк от открытого окна пробегал по коже, вызывая мурашки и подчеркивая неприязнь оставаться в неведении. В воздухе витала слабая пелена неопределенности, словно сами стены не могли переварить тяжесть происходящего.

– Я займусь этим.

Чжу Мэйху подавилась этим заявлением. Она насторожилась, наклонив голову в любопытстве.

– Чем именно «этим»?

Тусклый свет лампочек в зале дома Ли Синьвэй мягко падали на ее лицо, создавая вокруг атмосферу «того самого фильма с эпичной музыкой».

Через секунду она подняла свой зловещий взгляд, глаза искрились адреналином, а губы распались в таинственной улыбке, как у злодея на экране:

– Я расследую убийство Учителя Син Ши.

Возле Департамента полиции Нанкина толпилась большая масса людей, смешиваясь в единую живую картину среди серых стен старинного здания. Полицейские в форме, служители Городского Бюро, охранники, журналисты и сотрудники Финансового отдела вместе с семьей председателя Ду Сюэ образовали какофонию* шепотов и вздохов.

Яркое солнце освещало каждый уголок, будто проникая в самые темные тайны, в то время как легкий ветерок приносил с собой предвкушение, словно воздух был пропитан ожиданием грядущих событий. Люди переглядывались, обсуждая свежие новости, а некоторые даже обменивались намеками на возможные версии расследования, метав свои взгляды в сторону входа, из которого неслышно вырывались тени неведомого.

– Осторожно, проходите, не толпитесь! – раздался строгий голос, пронизывающий гул переговоров.

Актовый зал, являвшийся самым большим помещением в департаменте, был готов принять гостей. Здесь традиционно проводились значимые собрания, торжественные церемонии и награждения. Пространство дышало коричнево-белыми тонами, а великолепная люстра, напоминающая о волнах, излучала теплый свет, создавая ощущение уюта. Сиденья, выстроенные по типу амфитеатра, были покрыты синей обивкой, что добавляло залу торжественности и величия. В воздухе ощущалось нечто особенное – момент, когда судьбы встречаются на распутье, когда каждое слово имеет значение, а каждая эмоция запечатлевается в памяти навсегда.

Народ продолжал приходить, словно несущиеся к воде реки, заполняя зал до крайности. Чэн Юнли, погруженный в свои раздумья, стоял на улице, затягиваясь очередной сигаретой, вдали от суеты департамента, наблюдая за тем, как мимо проносились люди с напряженными лицами и в парадной одежде. В его привычное одиночество ворвалась яркая вспышка. Девушка с живыми, искрящимися глазами, подобная солнечному лучу, пробившемуся сквозь серую пелену облаков, возникла рядом совершенно внезапно. Он даже не заметил ее приближения и невольно вздрогнул от неожиданности, ощутив мгновенный прилив адреналина. Ее появление разорвало тишину его мыслей, вырвав из омута сосредоточенности.

– Курим, инспектор? – с любопытством прозвучал её голос, мелодичный и звенящий. В её тоне чувствовалась легкая ирония и неприкрытое озорство, словно она наслаждалась эффектом, который произвела на него.

Чэн Юнли, все еще не до конца оправившись от испуга, закатил глаза, стараясь скрыть свое раздражение. Он машинально поднес сигарету к губам, ища в никотине хоть какое-то подобие спокойствия.

– Сяо Фан, ты меня напугала.

Сяо Фан была судебно-медицинским экспертом полиции Нанкина – среднего роста, с волнистыми тёмными волосами, которые развивались на ветру, словно легкие крылья. Она олицетворяла невинность и наивность, хотя ей уже стукнуло двадцать пять. Её карие глаза искрились жизнью, как звезды в безоблачную ночь, и в ней было нечто такое, что могло заставить даже самых серьезных людей расслабиться и улыбнуться.

– Курить здесь запрещено. Не можешь сдержаться, так что нервничаешь?

Вопреки распространенному стереотипу о судмедэкспертах, которых часто представляют мрачными и отстраненными, Сяо Фан излучала удивительное спокойствие и тепло. Её присутствие в лаборатории, пропахшей формалином и смертью, действовало, как успокоительное. Она несла в себе какую-то внутреннюю гармонию, позволяющую ей сохранять невозмутимость даже перед лицом самых ужасных зрелищ. Её светлая аура смягчала атмосферу, напоминая о жизни и надежде. И у неё была одна маленькая, но важная слабость – любовь к кофе. Аромат свежесваренного кофе стал для неё не просто бодрящим напитком, а настоящим тайным убежищем, моментом уединения и передышки в напряженном рабочем дне. Именно за чашкой кофе она могла отвлечься от мрачных образов, собраться с мыслями и найти в себе силы двигаться дальше. Запах обжаренных зерен стал своеобразным якорем, возвращающим её в состояние равновесия и комфорта.