Моя любовь в твоей мелодии

– Потому что боялся, что если буду откладывать, то и не приду вовсе. Даже не был уверен, что ты будешь дома, – сказал он с такой искренностью, что у Влады заныло сердце. Но она не придала этому значения. Вместо этого она продолжала молча смотреть на Лёшу, выжидая. – Мне нужно к нему в квартиру, – еле слышно отозвался он. Плечи Влады напряглись. Лёша заметил это и поторопился объяснить: – Струны. Я заказывал запасные струны и оставил их у него.

Струны… Так вот почему он пришёл… Из-за струн? Ей захотелось захлопнуть дверь прямо перед его носом, но она отчего-то не могла.

– У тебя же есть ключи, – нахмурилась Влада. – Мог сам зайти.

– Я их… потерял, – досталось ей в ответ.

– Ладно, – пожала она плечами и потянулась с стенке с ключницей возле двери. Пальцы её дрожали, и связка зазвенела в руке. – Возьми мои, только верни.

Она не хотела вспоминать о Константине и своих срывах в квартире брата. На самом деле, в её голове вертелась совсем другая мысль: «Может, и ты там с ума сойдёшь. Тогда мне станет легче»

– Да, спасибо… – Лёша неуверенно взял у неё ключи, после не сдвинувшись с места. – Большое спасибо, я… – повторил он, но слова словно застряли у него в горле.

– Ты не хочешь идти туда один? – с усталым вздохом догадалась Влада, словно не чувствовала себя также, когда шла в квартиру впервые после смерти брата. Лёша слегка кивнул. И опять эта ноющая боль в груди. – Хорошо, я схожу с тобой, – не колеблясь согласилась Влада.

Она была зла. Очень зла. И часть её ощущала злорадство, что Лёше придётся пройти через то же, что и ей. Одному. Но другая её часть… Глупая и сентиментальная, которая помнила долгие годы дружбы…

Влада оставила дверь открытой, пока шла в комнату переодеться. Если она будет медлить, то передумает. Если позволит мыслям звучать слишком громко, то вспомнит, почему ей не стоило идти в квартиру Вити. Она бы могла объяснить это тем, что ей тяжело туда ходить. Лёша бы понял, понял бы как никто другой. Но это было бы ложью. Влада не была самым честным человеком в мире, но ему врать не хотела. Или она могла сказать правду, что просто не хочет его видеть, но… Как бы она ни была потрясена и зла, Лёша ведь правда был её другом.

Поэтому она быстро переоделась в шорты и футболку и снова вышла к Лёше. Он стоял всё в той же позе, опустив голову. Стоило Владе начать закрывать дверь, он выпрямился, глядя на неё. Она же избегала смотреть на парня. Боялась, что если посмотрит на него, то не сдержится. Боялась накричать, расплакаться или наговорить лишнего. Так что, она молча направилась вниз по лестнице, позабыв про лифт. Она хотела, чтобы её отвлекла боль. Ей это было нужно. Ведь если она будет думать о боли в ноге, тогда у неё не останется сил думать о боли парня, шагающего позади. Позволь она гадать себе, насколько тяжело было Лёше эти два месяца… И что за все эти два месяца она не сказала и не написала ему ни слова… Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание…

Из-за боли в колене. Только из-за этого.

Они шли молча. Весь путь, не проронив ни слова. Влада замечала, что Лёша порывался заговорить первым, но останавливал себя. От этого было только хуже. Влада знала Лёшу, как парня, которого было не заткнуть. Всегда весёлый и несерьёзный. Позитивный и чудной. Он редко думал, о чём говорил. Из-за этого их дружба с Витей казалась Владе странной. Лёша мог ляпнуть такое, что потом приходилось извиняться перед всем миром. Витя же всегда следил за словами и делал всё возможное, чтобы не обидеть человека. Они были разными. Настолько разными, что Влада с самого начала не верила, что их дружба продлиться долго. Она даже успела погрустить, когда Лёша закончил музыкальную школу, потому что была уверена, что на этом их общение с Витей прекратится. А значит и с Владой – тоже.

Однако… Лёша словно стал братом, о котором Витя всегда мечтал.

От этого сейчас тоже было хуже. Само присутствие Лёши делало всё хуже. Она знала этого парня четырнадцать лет. Они росли вместе. Лёша был первым, кто увидел Владу пьяной и держал ей волосы, пока её выворачивало над унитазом. Влада давала ему советы для отношений, потому что он не умел общаться с девушками и при этом не получать по лицу. Она видела, как он рос. Менялся и становился серьёзнее. Столько всего произошло в их жизни, что после двух месяцев молчания Влада о столиком хотела спросить… О Наташе, о группе, о пушистом монстре, которого Лёша забрал себе после смерти Вити…

– Тут всё… точно также, – рассматривая коридор, сказал Лёша таким голосом, словно что-то тяжёлое давило ему на плечи.

– Да, я не тороплюсь… что-либо делать здесь, – запинаясь и махая руками, ответила Влада и включила свет.

– Ты оплачиваешь счета? – удивился он.

– Свет… У него всегда было светло, и я не могла… В общем, так легче, когда его нет и… – Лёша перебил её тихим «я понимаю». – Ты знаешь, где струны? – перевела она тему.

– Думаю, в тумбочке, – парень кивком указал на дверь в спальню. – Моё барахло он всегда складывает… То есть, складывал там, – резко выдохнув, он качнул головой.

Лёша выглядел, словно ему было физически больно находиться здесь. Он еле стоял на ногах, и Влада испугалась, что он может потерять сознание. От вида такого Лёши ей становилось дурно. Он выглядел старше своих двадцати семи, грустный и измотанный. Он выглядел, как человек, который уже не может выносить этой удушающей печали. Глядя на его лицо, Влада гадала: Неужели она выглядит также? Настолько сломленной.

– Кажется, нашла, – негромко сказала она, достав рулет струн из тумбочки.

– Спасибо, – поблагодарил Лёша, когда она подошла к нему. Они смотрели друг на друга, набираясь смелости, чтобы заговорить. Влада чувствовала, как слова вертелись на языке, но хотела, чтобы он заговорил первым. Лёша нерешительно открыл рот, вынуждая Владу замереть в ожидании, и следующие сказанные слова разбились о скалу разочарования. – Я, наверное, пойду, – почти что прошептал он и направился к двери.

– Я писала тебе, – внезапно для самой себя кинула ему в спину Влада. – Я писала, а ты не ответил.

– Да… – выдохнул Лёша, не оборачиваясь. – Влада, прости, я… – начал он, но был остановлен:

– Нет, ты не понял, – резко сказала она. – Я тебе писала, – повторила, словно в этом был какой-то смысл. Но она знала, что Лёша понимал. Понимал и поэтому пристыжено отводил взгляд. – Ты мне был нужен. Я потеряла его, я не хотела потерять и тебя.

– Я знаю и мне так жаль, – с отчаянием заговорил он, поворачиваясь и подходя ближе. – Я был потерян, не знал, что делать. Мне было больно…

– Мне тоже было больно! – уже не выдержала Влада. Её голос дрожал, а глаза щипало из-за сдерживаемых слёз. – Мне нужна была поддержка. Впервые я попросила о ней, а ты просто отмахнулся…

– Я не отмахивался, я просто не мог… – замолчал он. Его пальцы вцепились в струны с такой силой, что побелели костяшки. – Это было слишком. Витя был моим лучшим другом, и я не мог…

– Не мог позволить кому-то видеть тебя таким? – надрывно спросила Влада, чувствуя тяжесть в голове. Ей не верилось, что Лёша пытается объяснить ей, каково было потерять Витю… – Я понимаю! Я тоже не хотела никого видеть, но ты не никто! Ты мой друг! Ты был для него, как брат, а значит и для меня тоже! И я ни кто-то, я знаю, какого тебе…

– Да я не мог смотреть на тебя, Влада! – закричал Лёша. Этот крик зазвенел у Влады в ушах. Он был настолько громким и горестным, что, казалось, затряслись стены. – Ты же… Господи, Влада, ты же его близнец…

– Мы разнояйцевые, – едва слышно возразила она.

– Да, но вы так похожи, – дрожащим шёпотом отвечал он. – Я не мог… Я боялся встретиться с тобой. Боялся встретиться и увидеть…

– Его, – перебила Влада, слыша, как кровь шумит в ушах. Она чувствовала, как гневный румянец залил щёки. – Ты боялся увидеть Витю, а не меня и предпочёл не видеть вовсе!..

– Я потерял лучшего друга!

– А я потеряла брата! – уже не скрывая дрожи, кричала Влада. – Я надеялась, что ты разделишь со мной эту боль. Я нуждалась в этом! Но ты предпочёл быть один, – в конце она говорила настолько тихо, что Лёша вряд ли расслышал. – Уходи.

– Влада…

– Я сказала, уходи, – выплюнула она.

Ещё с минуту они смотрели друг на друга. Взгляд Лёши был полон сожаления и грусти, но Влада не хотела этого видеть. Она не сказал ни слова, просто ждала, когда он уйдёт. И он ушёл. Ни попрощавшись, ни постаравшись объяснить, несмотря на её гнев. Молча вышел за дверь, тихо её прикрыв.

Влада яростно защёлкнула замок и прислонилась лбом с двери. Горячие слёзы текли по щекам, а ногти со скрежетом царапали древесину. Помимо боли Влада чувствовала облегчение. Противное облегчение от того, что она была права. Проблема была не в ней. Друзья, родители – все сторонились её, не потому что она горевала. Им просто не хотелось видеть его. Видеть черты покойного брата у неё на лице. Влада засмеялась сквозь шум и треск в голове, порадовавшись, что не могла запоминать лица. Она бы точно сошла с ума, если бы ей пришлось видеть лицо брата в зеркале каждый раз…

Ох, нет… Она же уже сошла с ума, она и позабыла. Её смех стал громче и надрывнее. Она словно находилась под водой, и её собственный голос звучал отдалённо, пока и вовсе не умолк. Шум в голове и хруст в ушах начал потихоньку стихать, и Влада подняла взгляд, отталкиваясь руками от нежно-зелёных обоев с разными узорами…

– Что за?.. – выдохнула Влада, уставившись на стену перед собой. – Какого?..

Она резко развернулась и увидела перед собой длинный коридор, освещаемый окном в самом конце. Чуть дальше, справа, была лестница с мраморными ступенями, ведущая вниз. Влада двинулась по коридору, задержав дыхание. После пары шагов она остановилась перед первой дверью. Кроме неё здесь никого не было, голосов не раздавалось, только еле слышный шум снаружи. Влада медленно повернула ручку двери, тихо приоткрывая её. Точнее, ей хотелось сделать это тихо, но петли, как на зло, противно заскрипели. Влада вздрогнула, оглянувшись. Она убедилась, что никто не поднимался, и вошла внутрь.

Это была комната… Та самая комната, в которой она очутилась пару дней назад. Аккуратно застеленная кровать, маленький столик между двумя жёсткими креслами. Не хватало только сломанного телеграфа. А ещё Влада заметила большой книжный стеллаж, полностью забитый огромными книгами. Но ей было не до этого. Влада узнала эту комнату и тут же выбежала из неё, налетая на перилла.

– Нет, нет, нет, нет, нет, – повторяла она, попутно растирая занывшее сильнее колено. Как же не вовремя… – Чёрт возьми, чёрт, – ругалась Влада, не понимая, что ей делать.

Она снова здесь. В девятнадцатом веке. В доме Константина. Что же делать? Куда?.. Как вообще?.. Пока Влада металась от одной мысли к другой, снизу раздались шаги. Короткие стуки каблуков по мрамору заставили Владу замереть, а затем заметаться в поисках укрытия. Спальня Константина? А что если это он поднимается как раз к себе в комнату?

Шаги тем временем становились всё ближе, поэтому Влада не придумала ничего лучше, чем скрыться во второй по счёту двери, которая находилась чуть дальше от лестницы. Она приоткрыла её и проскользнула внутрь, тут же закрывая. Мгновение Влада стояла прижавшись лбом к тёмному дереву, пока за спиной не раздался низкий кашель и не заставил её сердце остановиться. Влада повернула голову и увидела перед собой широкий стол и мужчину за ним. Тёмные волосы уложены, открывая вид на высокий лоб. На мужчине была надета белая выглаженная рубашка, обтягивающая широкие плечи. Он глядел на неё исподлобья, потому что, видимо, до этого внимательно вчитывался в россыпь бумаг перед собой.

– Владислава? – после недолгого молчания мужчина всё же поднял голову и прищурил глаза. – Опять вы?

Он знает её. В этом доме только один человек мог её знать… Если он, конечно, не растрепал всем вокруг о ненормальной танцовщице, ворвавшейся к нему в дом. Но глянув в тёмные карие глаза, Влада почему-то была уверена, что не ошиблась.

– Костя, – поражённо выдохнула она. Отчего-то она почувствовала облегчение… – Снова ты…

– Снова я, снова в моём доме, снова в… – Константин осмотрел её, как и в прошлый раз, –  …странной одежде.

– Снова ворчишь, – без энтузиазма парировала Влада. Её начинало слегка потряхивать.

– Снова будете утверждать, что вы из двадцать первого века? – выгнув бровь, поинтересовался он.

– А ты снова будешь грозиться сдать меня в лечебницу? – Влада слегка оттолкнулась от двери, но всё еще опиралась на неё руками.

– Признаюсь честно, мне нравится такой вариант, – ответил он, начав собирать бумаги в стопку. – Особенно если вы не будете следовать этикету, Владислава.

– Только когда ты научишься говорить «Влада», – оскалилась она, содрогнувшись от того, как он произносил её имя. Сухо, жёстко и монотонно.

– Я порядочный человек и не намерен…

– Ты зануда, – протянула Влада, закатив глаза.

Константин нахмурился пуще прежнего, когда его перебили, но это не смутило Владу. Наоборот, её слегка развеселило, что этого мужчину было так легко разозлить. Увидеть бы в нём ещё хоть какие-то эмоции, кроме раздражения… Потому что, честное слово, этот Константин был воплощением скуки. Влада бы высказала ему парочку ласковых, но в дверь постучали, из-за чего она в который раз за этот день вздрогнула. Нога подогнулась, и Влада была вынуждена с новой силой упереться в стену рядом с дверью, чтобы не потерять равновесие.

– Господин, чай готов, – раздался по ту сторону двери тоненький женский голосок.

Константин полоснул по Владе взглядом, который так и говорил: «Сколько же от тебя проблем». Затем он встал из-за стола и направился к двери. Влада запомнила, что он был высоким мужчиной. Всё-таки она дважды видела его и оба раза трудно было не заметить высокий рост. Однако при свете дня, когда солнце светило прямо в окно, и Влада могла чётче разглядеть Константина… В общем, если этот мужчина действительно захочет сдать её в психиатрическую лечебницу – Влада даже пикнуть не успеет. Да у неё даже шанса не будет…

Из-за этой мысли она стояла, не издавая ни звука, разглядывая Константина, вставшего в метре от неё. Влада услышала резкий запах парфюма, пока мужчина возле двери разговаривал с кем-то по другую сторону.

– Спасибо, ты свободна, – сказал он, забирая поднос. Как бы абсурдно это ни звучало, но Влада догадывалась, что Константин беседовал со служанкой.

От этой мысли её передёрнуло… Она действительно в девятнадцатом веке… В начале второй половины, в доме у мужчины, который беседовал со слугой. Влада обхватила себя руками и глянула вниз, на тёмные брюки Константина. По телу пробежались мурашки то ли от паники, то ли от непривычной прохлады. Константин мельком глянул на Владу. Странное выражение появилось на его лице, когда он окликнул слугу.

– А хотя, подожди, принеси мне любой шлафрок с длинным рукавом из гардероба Елены, – велел он.

Сначала скромное «Да, господин» раздалось из-за двери, а затем – отдаляющиеся глухие шаги.

Константин с прямой спиной пошёл к столу, держа в руках серебряный поднос с небольшим маленьким заварочным чайником, чашечкой и пиалой сахара. Отодвинув бумаги к краю, он со стуком опустил поднос на стол. За всё это время он ни разу не взглянул на Владу, что слегка злило. Словно её вообще здесь не было.

– Со служанками ты не особо придерживаешься этикета, как я посмотрю, – подала голос Влада, дождавшись, пока Константин вновь сядет.

– Они работают на меня, их положение ниже, – невозмутимо отозвался он, наливая чай. – Со слугами положен этикет другого рода.

– Но со мной ты упорно общаешься на «вы», – заметила Влада. – Хотя, как ты, наверное, заметил, я не придерживаюсь подобного этикета.

– Такое трудно не заметить, – губы мужчины изогнулись в грубой улыбке. – Но я не намерен бесцеремонно себя вести, даже если мой собеседник далёк от манер.

– Я же сказала, зануда, – со всезнающей улыбкой повторила Влада. – Откуда тебе знать, что я не слуга? – внезапно спросила она.

Ей хотелось продолжить этот разговор с небольшими колкостями. Сейчас Влада не думала о Лёше и об их ссоре. Несмотря на то, что Константин раздражал её своими дурацкими манерами и всяческими намёками, что она невежественная психопатка, Влада могла отвлечься. Могла перестать думать обо всём и просто находиться в моменте. А у неё так долго не получалось этого сделать…

– Вы не слуга, – просто и коротко ответил Константин, подвинув чашку с дымящимся чаем к противоположному от себя краю.

– Откуда тебе знать? – поразилась Влада такому быстрому ответу.

– Поверьте, вы не похожи на слугу, – повторил он. Константин облокотился локтями на стол и указал рукой на два коричневых кресла перед столом. – А теперь, Владислава из двадцать первого века, я бы попросил вас присесть и побеседовать со мной… о будущем.

Глава 9

– Президент? – переспросил Константин.

– Президент, – повторила Влада, слегка кивнув.

– Что случилось с династией Романовых?

– Их расстреляли, – невозмутимо ответила она, наблюдая, как брови мужчины сошлись на переносице.

– И кто же был последним императором?

– Николай II, – такой ответ, видимо, не устроил, ведь Константин буравил её взглядом, ожидая больше подробностей. – Александрович, – добавила она.

– Сын?..

– Александра III.

– Сына Александра II Николаевича? – последовал новый вопрос. Влада чувствовала, как у неё начинала болеть голова, поэтому просто кивнула. – Если вы действительно из будущего и всё, что вы говорите, правда, то кончина семейства Романовых уже в следующем веке.

– На самом деле, я сомневаюсь, что вообще стоит тебе об этом рассказывать… – призналась Влада.

В её памяти начали всплывать картинки из фильмов про путешествия во времени, в каждом из которых было одно строгое правило: не рассказывать о будущем. Она и несильно-то много рассказала, но…

– Что с экономикой? – не обращая внимания на возражения, Константин продолжил.

– Слегка колеблется, но в целом нормально, – с усталым выдохом ответила Влада.

Она просто не хочет попасть в психушку девятнадцатого века. Ей просто нужно доказать, что она из будущего. Можно ли винить Константина за любопытство? Если бы Владе какой-то человек сказал, что прилетел из будущего, ей бы тоже было любопытно. Однако, Константин мог позволить ей сказать хотя бы больше одного предложения, а не перебивать каждый раз новым вопросом…

– Севастополь?

– А что с ним?

– Где он? На какой территории?

– Крымский полуостров… – неуверенно заговорила она, но по лицу мужчины поняла, что этого недостаточно. – На побережье Чёрного моря… Кость, что именно ты хочешь знать? – уже не выдержала Влада.

– Я хочу знать, что с флотом, Владислава, – объяснил он, словно разговаривал с первоклассницей.

Константин облокотился на стол, уперев подбородок в сложенные в замок руки. По прежнему хмурый и ворчливый. Влада уставилась на него, надеясь взглядом дать понять, что она уже устала от этого разговора, но Константин либо правда не замечал, либо притворялся. А учитывая с каким мрачным интересом он наблюдал за ней, скорее всего, последнее.

– Я не знаю, – сдавшись, она откинула голову на спинку кресла и прикрыла глаза. – Вроде там есть флот Российской Федерации, но не полностью… Я не помню, ясно? Не моя сфера.

– А что же тогда ваша? – уступил он и, последовав её примеру, тоже откинулся в кресле.

Влада наблюдала, как белоснежная рубашка натянулась на его плечах. Небольшие складки появлялись только вокруг предплечий и на животе, когда Константин разминал шею или спину. Пара тёмных прядей выбилась из причёски мужчины, пока тот допрашивал Владу. У Константина были короткие, слегка вьющиеся волосы, но, казалось, что его не устраивала даже такая длинна, потому что он тянулся к ним рукой каждые две минуты, чтобы смахнуть со лба невидимые пряди. Хотя до этого момента ни единой волосинки не было – все были аккуратно зачёсаны назад. Влада проследила, как Константин убрал мешающие волосы. Внезапно её взгляд привлекла родинка по середине лба. Других родинок или родимых пятен Влада не заметила, лишь это маленькое пятнышко ровно по центру.

– Музыка, – вспомнив, что ей задали вопрос, Влада опустила взгляд.

Губы Константина изогнулись в мимолётной улыбке, которую он тут же спрятал. Мужчина громко выдохнул, хотя больше было похоже на фырканье, словно ответ его ни капельки не удивил.

– Ну это неудивительно, многие женщины разбираются в музыке, ведь это увеличивает их шансы на замужество, – сказал он с нотками разочарования.

И в подтверждение своих слов глянул на руку Влады, ожидая увидеть на пальце кольцо. Для Влады было истинным удовольствием наблюдать, как очередная складка появилась между бровей мужчины. Это было не раздражение, нет. Непонимание. Константин настолько был уверен, что она, как и подобает девушкам её возраста их времени, замужем, что даже представить не мог, что окажется неправ. Теперь уже Влада заулыбалась, не скрывая этого.

– Вы не замужем? – с сомнением спросил он.

– Нет, не замужем, – Влада слегка махнула рукой и поднесла её к лицу, разглядывая несуществующее кольцо.

– И сколько же вам лет? – на резком выдохе вновь спросил Константин.

– Разве это прилично – спрашивать подобное у девушки? – она возмущённо вдохнула и прижала руку к груди, «прячась» от стыда.

– Вы эти приличия и вовсе не соблюдаете, уж сделайте мне поблажку, – и глазом не моргнул он.

Отчего-то Владе казалось, что Константину было тяжелее задать этот вопрос, чем он пытался показать. Ей бы похвалить его и сказать, что он быстро учится манерами двадцать первого века, но Влада не стала этого делать. Почему его так удивило, что она не замужем? Люди его времени, конечно, осуждают таких женщин, но это не значит, что он никогда таких не встречал, верно?

– Мне двадцать шесть, – коротко ответила Влада, сдержав всякие колкости.

– В ожидании того самого? – как бы ненароком поинтересовался Константин.

– «Того самого» – слишком громко сказано, – поправила Влада. – Просто не встретила кого-то, кого бы посчитала правильным.

– Девушки в вашем возрасте…

– В моём веке это нормально, – перебила она. – Девушки могут выйти замуж в восемнадцать, могут в тридцать, а могут вообще никогда не выйти. Почему тебя это так удивляет? Между нами, может, и два века разницы, но я точно знаю, что и сейчас, – Влада провела вокруг себя рукой, – встречаются незамужние женщины.

– Да, вы правы, но они не… – начал он, но раздавший стук в дверь вынудил замолчать.

Константин выдохнул, словно был рад, что их прервали. Он поднялся из-за стола и пошёл открывать дверь. Влада же сползла вниз по креслу, чтобы голова не выглядывала из-за спинки.

– Спасибо, ты можешь идти, – послышался ей тихий голос Константина. Затем он в пару шагов вновь оказался возле Влады, кинув что-то на соседнее кресло. – Вам так удобно?

– Не хотела, чтобы заметили, – пробурчала Влада. Она глянула на предмет, который Константин закинул на кресло. – Что это?

– Шлафрок, наденьте, чтобы согреться, – объяснил он. – И выпейте чаю, пока не остыл.

– Ты же для себя его просил, – Влада посмотрела на кружку, придвинутую к ней.

Чай подали, когда она только пришла. И если в прошлый раз Константин распорядился об этом, потому что хотел её успокоить, то сейчас он не мог знать, что она придёт.

– Владислава, я говорил вам это в нашу первую встречу и скажу снова, – могло показаться, что тон мужчины стал просто серьёзнее, но Влада расслышала в нём едва заметное раздражение. – Какой бы подозрительной и невежественной вы ни были, я не позволю девушке у себя в кабинете сидеть и мёрзнуть. Поэтому, пожалуйста, наденьте шлафрок и выпейте чай. Если я захочу – я попрошу принести ещё.

Несколько секунд Влада молча сидела и не шевелилась. Она и вправду слегка замёрзла. Руки были холодными, а по спине пробегали мурашки. На ней ведь была тонкая футболка и шорты до колена, потому что на улице ярко светило солнце. Здесь тоже пробивались солнечные лучи через окно, но сам дом был холодным. Как-будто его ещё не прогрели. Поэтому она не стала пререкаться, ведь в кои-то веки не видела в этом смысла. Поступок Константина даже показался ей весьма трогательным, потому что не каждый бы обратил на это внимание.

Влада взяла шлафрок, пощупав плотную ткань. Он напоминал обычный халат из парчи. Ткань была не только плотной, но и тяжёлой. Сам шлафрок был ржавого цвета с чёрными широкими узорами от плеч до самого подола. Рукава тоже были обшиты чёрным термаламой, из-за чего казались тяжелее, чем сам шлафрок. Влада с трудом накинула его на себя, сразу почувствовав давление на плечах. Ткань была холодной, и сотни мурашек разбежались вдоль рук. Влада попыталась встать, чтобы было удобнее. Из-за колена и тяжести длинного шлафрока ей пришлось присесть на подлокотник, но так всё равно было легче. Наконец, расправив на себе ткань, Влада взялась за пуговицы. Хотя бы до середины нужно было застегнуть. Она ухватилась за первую большую чёрную пуговицу, но та упорно отказывалась пролезать в петлю.