Выбиться в люди, или Разбиться вдребезги

– Может, сына от бабушки заберём? У него ведь и комната своя есть.

Она смотрела на мужа, не скрывая волнения.

– Согласен, – подумав, ответил Владислав. – Ты матери своей напиши. Мы тогда в конце лета его заберём.

– В конце лета?.. А может, сейчас заберём? Место же есть – пусть обживает свою комнату, – предложила Евгения, ставя перед мужем большую тарелку с неркой, приготовленной ею по новому рецепту.

– Сейчас мы не готовы. Надо же к его приезду подготовиться, договориться со школой, купить кровать, стол, что там ещё… – сказал Владислав, разглядывая аппетитно разложенные кусочки рыбы. – …Рыба идеальная! Очень вкусно. Молодец. Отлично приготовила, – добавил он после того, как попробовал новое блюдо.

Настасья Никифоровна, получив письмо от дочери, не спала всю ночь. Она так привыкла к внуку, столько вместе с ним пережила… А теперь – внезапно – его забирают! Как бы ни было тяжело на душе, она всё же решила не откладывать и сообщить новость Владику.

Рано утром бабушка тихонько зашла в комнату к внуку. Владик уже проснулся. Заметив её, он улыбнулся и немного подвинулся, освобождая место на кровати, чтобы она могла сесть.

Настасья Никифоровна присела на край кровати и, нежно поглаживая внука по голове, начала разговор:

– Внучок, ты мой огонёк. Тяжело мне тебя отпускать. Но такова твоя судьбинушка. Я верю, что Господь с тобой и поможет тебе, мой ангелок.

– Бабуля, ты это чего? – удивлённо посмотрев на неё, спросил Владик.

– Вот и настал этот день, – продолжала она шёпотом, растягивая слова, – в конце августа… за тобой… приедут… родители.

Не веря своим ушам, мальчик резко привстал и с удивлением, широко открыв глаза, посмотрел на бабушку.

– Что?.. За мной?.. Родители?.. Когда?! – почти закричал Владик.

– В конце августа… – медленно повторила Настасья Никифоровна. – Родители приедут за тобой. Им дали двухкомнатную квартиру… У тебя будет своя комната… – добавила она, с трудом сдерживая дрожь в голосе.

– Что? Заберут?.. Меня?.. Родители меня заберут?! – Влад вскочил с кровати и стал радостно бегать по комнате. Его переполняло чувство восторга.

– Родители приедут! За мной!.. Они не забыли!.. Заберут! Заберут меня! Мои мама и папа! Они приедут за мной!.. – выкрикивал он, и в порыве неукротимой радости, бросился бегать по комнате, раскинув руки, как крылья.

Затем он упал навзничь на кровать и уставился в потолок. Его глаза светились, с лица не сходила улыбка. Он не мог даже представить, что счастье может быть таким внезапным.

Настасья Никифоровна больше не проронила ни слова. Несколько минут она смотрела на Владика взглядом, полным горечи, затем тихонечко вышла, бесшумно закрыв за собой дверь.

Мальчик своих родителей совсем не помнил. Он знал о них только из рассказов бабушки.

«Мои родители занимаются важными делами… Но всё же, ради меня, они оставят свои дела и приедут! Они любят меня! Сильно любят! Очень сильно любят меня!.. Они заберут меня!» – восторженно думал он.

Он представлял, какой будет его первая встреча с родителями, во что они будут одеты, о чём будут говорить. Он чувствовал особую важность этой встречи.

Он размышлял, что же такого важного сможет рассказать родителям, чем сокровенным поделиться. Сразу решил: расскажет о своих успехах в школе, о друзьях, о том, как скучал.

Он представлял, как сильно, по-мужски его обнимет отец, как мама будет целовать его и гладить по голове, вытирая слёзы белым кружевным платком.

Представлял, какая красивая у родителей квартира и какая будет его комната, какая необыкновенно мягкая его кровать…

Представлял, как утром его разбудит мама, какой вкусный завтрак она приготовит, как отец даст ему наставления – честно, открыто и серьёзно.

Светлые образы родных и дома наполняли его душу. По телу от предвкушения новой сладкой жизни пробегали мурашки. Часто, размышляя о родителях, он залезал на чердак, чтобы побыть в одиночестве и часами напролёт мечтал.

Пришёл долгожданный август. Мальчик помог бабушке навести генеральную уборку в доме и собрал свои вещи. В день приезда родителей он с утра уселся на крыльцо и стал ждать.

Наконец, ближе к вечеру, когда солнце ещё приятно согревало, но уже садилось за горизонт, к калитке подошли женщина и мужчина с небольшим чемоданом в руках. Владик сразу понял – это они. Он вскочил и побежал им навстречу.

– Мама! Папа! – кричал он.

– Владик, сынок! – откликнулась Евгения и бросилась к сыну. – Родненький мой! Дорогой! Как ты вырос! Какой стал большой, – говорила она, обнимая и разглядывая сына.

Затем подошёл отец. Мальчик улыбнулся ему и хотел обнять. Но отец, проигнорировав желание Владика, сухо сказал:

– Здравствуй, сын, – и протянул ему руку.

Владик замешкался, улыбка с его лица исчезла. Он неуверенно пожал протянутую руку отца, робко глядя ему в глаза.

– Ты мой сын или не мой? – с ухмылкой спросил отец. – Жми сильнее!

Влад с усилием сжал кисть отца.

– Сильнее! – настаивал отец.

Влад изо всех сил пытался сжать руку отца, но кисть никак не поддавалась, тогда мальчик стал помогать себе второй рукой.

– Ну, ты и хитрюга!.. Понятно, салага ещё, – улыбнувшись и убирая руку, сказал отец. – Вырос ты, конечно. Повзрослел… А я помню, как ты на одной ладони у меня помещался, – сказал он с шутливым удивлением и продемонстрировал свою широкую ладонь. – Вот здесь ты и сидел, – добавил он, похлопывая себе по открытой ладони. – А сейчас?! – с ухмылкой спросил он. – Уже не поместишься.

Евгения улыбнулась. Владик растерянно смотрел на отца.

– Не помнишь?! Понятное дело… Веди нас лучше в дом, – сказал отец, похлопывая сына по спине. – Показывай, как ты живёшь.

Посередине комнаты был накрыт праздничный стол.

– Здравствуйте, мои дорогие! – гостеприимно встречала их Настасья Никифоровна, обнимая дочь и знакомясь с зятем, которого видела впервые. – Проходите, присаживайтесь. С дороги-то устали, проголодались.

– Владик, ты знаешь, кто твой папа? – спросила Евгения, как только все уселись.

– Неа, – помотал головой мальчик.

– Твой папа – кап-тер-рар-мус, – еле выговаривая, произнесла Евгения.

– Каптенармус, – поправил её Владислав, – или, другими словами, начальник по тылу. За что отвечает каптенармус, знаешь? – спросил он сына.

– Неа, – снова помотал головой Владик.

– Твой отец отвечает за материально-техническое обеспечение армии. В моём ведении находится имущество армии, включая продовольствие, амуницию и оружие, – пояснил Владислав.

– У тебя папа – важный человек. Вот, бери пример с папы твоего, – добавила Евгения.

Ребёнок смотрел на отца с замиранием сердца. Отец казался ему таким недосягаемым.

– Надеемся, что и вашей дочери скоро предложат тёплое местечко, – сказал Владислав, посмотрев на Настасью Никифоровну, – заместителя директора школы! А там и до директора недалеко. Правда, Жень?

– Ну… это пока только в мечтах, – ответила Евгения, махнув рукой.

– Почему в мечтах? Ты же одна во всей школе имеешь два высших образования. Кому, как не тебе, быть директором школы?

– Что правда – то правда, – подтвердила Евгения. – Нашей директрисе скоро на пенсию… Так что, может, и повезёт. Если, конечно, министерство своего человека не посадит.

После её слов в комнате воцарилось молчание. Слышался только звук еды и звон столовых приборов. Настасья Никифоровна и Владик почти ничего не ели, они с интересом наблюдали за родственниками.

– Евгения вам, наверное, уже сообщила… какое главное событие произошло у нас в жизни? – прервав молчание, гордо произнёс Владислав, глядя на Настасью Никифоровну. – Не так давно… наша семья наконец-то получила отдельную служебную квартиру – двухкомнатную!.. Со всеми удобствами!

– Точно! Мам, приезжай в гости, – весело добавила Евгения, и принялась подробно описывать расположение квартиры и её интерьер.

Настасья Никифоровна вначале всхлипнула, а затем не выдержала и заплакала.

– Не обращайте на меня внимания! Это я от радости. Очень рада, что у вас всё хорошо, – сказала она, смущаясь своих слёз и вытирая их кухонным полотенцем.

– Долго пришлось ждать, но мы люди терпеливые – вот и дождались. Можно сказать, до этого момента жизни у нас совсем не было. Это была не жизнь, а так – выживание. А теперь мы, наконец-то, можем и сына у вас забрать. Станем жить как все нормальные люди – вместе, всей семьёй, – подмигнув сыну, сказал Владислав. Он старался не обращать внимания на слёзы Настасьи Никифоровны.

– Мамочка, тебе, наверное, и самой отдохнуть от внука хочется, – предположила Евгения, глядя на Настасью Никифоровну.

– Какой там! Мне внучок совсем не в тягость, он – радость моя. Это вам спасибо, что бабке внука доверили. Скрасил он мои денёчки. Сынок у вас золотой, самостоятельный такой стал. Жалко мне с ним прощаться, но понимаю – путь у него свой, – немного успокоившись, ответила Настасья Никифоровна.

Через неделю дочь, зять и внук собрались домой.

– Ну с Богом! Живите, радуйтесь! А я тут разберусь. Если вам хорошо, то и мне хорошо! Приезжайте почаще, мои дорогие. Здесь ваш дом, здесь вам рады. Если нужна будет помощь, я всегда буду рада помочь, – говорила напутственные слова Настасья Никифоровна. – Владик, внучек, ты бабушку, смотри, не забывай! Пиши, ты же писать умеешь? Ну, если и не очень, всё равно пиши – пиши с ошибками, бабушка разберётся. Я буду ждать твоих писем!

Посидели на дорожку, обнялись, и родные уехали.

Через год, летом, в семье родилась сестрёнка Мариночка. Отец обожал дочь и баловал как мог. А Евгения сразу решила не кормить ребёнка грудью из-за связанных с этим процессом неудобств. По совету знакомых, сразу после родов она крепко перетянула грудь бинтами, и в течение месяца молоко у неё пропало, как она и хотела. Однако после такой процедуры у неё возник мастит, который она долгое время лечила с переменным успехом.

Первые полгода девочка жила в комнате родителей, затем её кроватку перенесли в комнату к брату. Сестрёнка была неспокойная, и Владику часто приходилось вставать по ночам, кормить и успокаивать её. В его обязанности также входило гулять с сестрой после школы.

В это время карьера отца семейства шла в гору. И вместе с тем его занятие – приносить домой то, что плохо лежало, – тоже набирало обороты.

«Это наш НЗ, то есть неприкосновенный запас на „чёрный день“. Без „подушки безопасности“ сейчас никак нельзя», – объяснял он жене. Часть вещей Владислав-старший отвозил матери, остальные складывал в квартире. Для этого половину своей с женой комнаты он отгородил занавеской. Со временем объем НЗ превысил допустимую норму, и вещи из-под занавески стали выпадать. Каждый раз Владислав решал эту проблему путём перемещения занавески, сокращая тем самым жилую площадь комнаты. Вскоре передвигаться по комнате стало затруднительно: Евгения постоянно спотыкалась о консервы, пачки с махоркой, мундиры, кирзовые сапоги, да и сам Владислав, запнувшись за торчащий из-под занавески тулуп, упал и сильно ушиб лоб. После этого он решил перенести НЗ в другое помещение и договорился с соседом использовать его пустующий гараж.

Как бы там ни было, в семье царило такое хрупкое счастье. Но когда Марине исполнилось три года, на их долю выпало новое испытание.

В один сентябрьский день, когда в армию, где служил Владислав, приехали проверяющие, обнаружилась крупная недостача имущества – более десяти тысяч рублей. На их вопросы Владислав не смог дать внятных пояснений. Разразился скандал. Жене он ничего не говорил, до последнего надеясь, что всё обойдётся.

В результате он договорился с проверяющими: делу ход не дадут, если в течение месяца он покроет недостачу пропавшим имуществом или выплатить её полную стоимость в денежном эквиваленте. Также его попросили написать рапорт об увольнении по собственному желанию и освободить в течение месяца служебную квартиру.

Мужчина был в панике. Он судорожно вёл внутренний диалог:

«Как же мне стыдно! Как смотреть людям в глаза? Что сказать матери, жене?.. Разве возможно выплатить этот долг за месяц? Конечно, нет!.. Меня арестуют, отдадут под трибунал, всё конфискуют! Мы окажемся на улице без средств к существованию! Как это унизительно!.. Как жить?! Это конец!..»

Мысли сводили его с ума. Выхода он не видел.

Получив свой последний оклад, после обеда он пошёл домой. Дома никого не было: жена и сын находились в школе, дочь – в садике. Так же, как и всегда, Владислав разделил оклад на две равные части: одну часть положил в верхний ящик тумбочки, где хранились деньги семьи, другую – себе в карман. Затем написал записку:

«Женя, сегодня меня уволили за кражу. Прости. Владислав.

P.S. Квартиру надо освободить в течение месяца. В гараже у Вити найдёшь вещи. Тихонько их продай, никому не говори, откуда они. Вам хватит на первое время. Записку уничтожь.»

Затем вышел из квартиры, зашёл на почту, отправил денежный перевод своей матери. После чего пошёл в гараж, спустился под пол и в углу, под лестницей, откопал железный ящик. В этом ящике хранилось оружие, которое он тоже взял в качестве НЗ: пистолет, винтовка, гранаты и патроны. Он достал пистолет, тщательно протёр его лежащей в ящике тряпкой. Взяв два патрона, он аккуратно закрыл ящик, положил его на место и вышел из гаража.

На улице был сентябрь. Моросил дождь, дул холодный ветер. Владислав неспешно зашёл за гаражи и остановился. Перед его взором предстали просторы тундры. Земля была размыта дождями, вдали виднелись горы. Доносилось карканье воронов, кружащих в небе. Немного приглядевшись, Владислав заметил крупного белого сокола – кречета, бегущего по степи с раскрытым, подбитым крылом. Сокол несколько раз пытался взлететь, отчаянно махая своим одним крылом, но безуспешно. Стая воронов настигла и атаковала его. Сокол яростно отбивался.

Владислав смотрел вдаль – на горы, на тёмные, низко висящие облака, на унылую осеннюю тундру. Где-то вдали сверкнула молния.

«Как же жизнь мрачна и жестока! Вот и мой жизненный путь подошёл к концу».

Ему было стыдно и горько: все его планы и мечты в одночасье были разбиты. Мысли об унижении, позоре и нищете приводили в ужас. Он не видел дальнейшего смысла в своей жизни.

Мужчина судорожно зарядил пистолет и резко приставил дуло к виску. Секунд пять он стоял неподвижно, собираясь с силами.

– Владислав! Влад! Не делай этого! Не делай!.. Мы выберемся! – внезапно услышал он крики жены и увидел Евгению, бегущей по тундре. Женщина была в одном халате и сапогах, надетых на босу ногу. Поскальзываясь на размытой дождём земле, она падала, но поднималась и продолжала бежать.

– Мы что-нибудь придумаем! – отчаянно кричала она.

Её крик спугнул воронов, преследовавших в этот момент сокола: они, громко каркая и кружась, взвились в небо. Неожиданно освобождённый сокол, хромая, быстро побежал прочь, таща за собой подбитое крыло.

Владислав застыл на месте и не мог пошевелиться. Он смотрел вдаль, стараясь не думать о жене и нажать на курок.

Вдруг он почувствовал, как кто-то обхватил его ноги.

– Влад, дорогой, не делай этого! У меня же есть дом! У мамы есть дом! Не пропадём! У нас же дети! Как они без отца? – упав на колени и крепко обхватив его ноги, заливаясь слезами, шептала Евгения. Она вся сжалась от страха, ожидая, что вот-вот произойдёт непоправимое.

От напряжения Владислав весь задрожал, его колени подкосились, и рука с пистолетом медленно опустилась вниз. Евгения, почувствовав его руку, поняла – беда миновала. Она резко встала и, вцепившись в плечи мужа, крепко обняла его. Она сжимала свои руки всё сильнее и сильнее, пока, изо всех сил, не упёрлась лицом в его грудь.

– Спасибо тебе! – только и смогла вымолвить она.

– …Ты замёрзнешь, – еле слышно, дрожащим голосом сказал Владислав.

Евгения подняла голову и посмотрела ему в глаза. Она впервые в жизни видела такой взгляд у мужа. Это был холодный, стеклянный взгляд, который, смотря на неё, смотрел сквозь неё.

Она медленно убрала руки с его плеч и с ужасом и напряжением продолжала смотреть в его глаза.

Через мгновенье, не отводя взгляд, Владислав молчаливо снял своё пальто и накинул его ей на плечи.

– Дорогой, дорогой мой… – вытирая слёзы, всхлипывая, сказала Евгения, – пойдём домой.

– …Папа, только не умирай! Мама, не умирайте! – раздались крики детей и супруги увидели сына и дочь, бегущих к ним навстречу».

В этот день сразу после школы Владик забрал сестру из детского сада, и дети, как обычно, вернулись домой. Дверь в квартиру была открыта. Зайдя в квартиру, они увидели свою мать, которая сидела на кухне, схватившись руками за голову. Затем она прокричала, что надо спасать отца, и выбежала на улицу. Владик, недолго думая, выбежал вслед за ней, прихватив сестрёнку. Дети следовали за матерью.

Вдали, за гаражами, они увидели отца с пистолетом в руках и сильно испугались. Не зная, что делать, они замерли. Когда отец приставил дуло к виску, у Владика от волнения открылась рвота. Маленькая Марина, закрыв глаза руками, молча стояла около брата. Услышав крики матери и увидев её, бегущую к отцу, Влад вытерся рукавом и, крепко обняв сестрёнку, с горечью наблюдал происходящее. После того как отец опустил пистолет, мальчик, с трудом переводя дыхание, сказал:

– Папа… наш папа… жив!.. Открывай глаза… Скорей бежим… к нему!

Взявшись за руки, дети рванули к родителям.

Подбежав к отцу, Мариночка стала жадно его обнимать и громко плакать.

– Папа – это как? Почему? – кричал Влад, тряся отца за плечо. – Ответь мне!

Отец молчал.

– Всё хорошо. Всё обошлось. Вы же видите – все живы-здоровы… Мы уже идём домой, – пытаясь успокоить детей, дрожащим голосом говорила Евгения.

Посмотрев на отрешённое лицо отца, Владик спросил:

– Ты не умрёшь?

– Нет, – еле слышно ответил отец.

Приходя в себя после произошедшего, вся семья, обнявшись, пошла домой.

В это время в тундре стая воронов продолжала атаковать раненого сокола. Сокол яростно давал им отпор. Через часовой безуспешной атаки вороны резко опустились на землю и обступили сокола плотным кольцом. Обессиленный хищник с распростёртыми крыльями и раскрытым клювом сидел в середине вороньего круга. Он был готов сражаться. Вороны затихли и медленно стали сжимать своё кольцо. Затем один из воронов громко и протяжно каркнул – и вся стая тут же, мгновенно, накинулась на сокола и заклевала его…

Вороны взмыли высоко в небо. Дождь, продолжая моросить, втаптывал в грязь бездыханную тушку сокола.

Глава 4. Шуба

Несмотря на все страхи, одолевающие Владислава, он смог собраться и в течение месяца восполнить недостачу. Большую часть он покрыл вещами, украденными в армии. Как оказалось, вещи отлично сохранились, многие были в упаковке, так как откладывались на «чёрный день». Ему также пришлось съездить к своей матери и забрать хранившийся у неё остаток. Другую часть он покрыл денежными накоплениями семьи, выручкой от продажи вещей, украденных им в других местах, а также выручкой от продажи драгоценностей жены.

После погашения недостачи «неприкосновенный запас» канул в Лету. В семье же осталось чуть более пятисот рублей – сумма, которой хватило на переезд в другой город и на первое время. Дочь устроили в местный детский сад, сына – в среднюю школу. В ту же школу пошли работать и родители: Евгения – учителем химии, Владислав – преподавателем физкультуры. Семье выделили комнату в общежитии. Денег было немного, но на жизнь хватало.

Владислав считал, что его жизнь обречена. Работа простым учителем в школе воспринималась им как провал, полное фиаско. Однако, к своему удивлению, он вскоре заметил, что ходит на работу с удовольствием.

Отец семейства с детства любил спорт. Каждый день делал зарядку, по возможности обливался холодной водой. Ему нравилось ощущать физическую силу и выносливость своего тела, новая работа позволяла ему поддерживать себя в отличной физической форме. Это обстоятельство не могло его не радовать.

Мужчина с душой проводил уроки физкультуры, на собственном примере мотивировал учеников заниматься спортом. Ученики уважали его, доверяли ему свои секреты, и он старался во всём их поддерживать.

– Ребята! Вы сегодня отлично поработали, все нормативы сдали, – как-то сказал он после урока. – Вижу, что вы устали! Давайте-ка садитесь на скамейку, отдохните. На сегодня урок закончен, – продолжил он и посмотрел на свои часы. – Время у нас ещё есть! А пока вы отдыхаете, расскажу-ка я вам историю из моей жизни.

Ученики быстро уселись. В зале наступила тишина.

– Родился я в деревне, в большой небогатой семье. Подходило время идти в армию. Я понимал, что слабаку в армии не место. Чтобы уважали – надо быть сильным! А хочешь быть сильным – тренируйся. Но как? Вот вопрос. Никогда не забуду совет, который мне дал деревенский пастух, дядя Ваня. Он сказал: «Недавно у Петровых отелилась корова, родила бычка. Хороший такой бычок – килограммов на сорок. Так вот, что я тебе скажу – ты возьми этого бычка и поднимай его каждый день. Сам не заметишь, как через полгода станешь силачом».

Я так и сделал. Не пропускал ни одного дня, старался. В этом деле главное – режим и воля. Какая бы ни была погода, как бы я себя ни чувствовал, каждый день на своих плечах я поднимал этого бычка. Время пролетело незаметно, и действительно, когда через полгода взвесили моего бычка – оказалось, что весит он сто семьдесят килограммов.

Вот так, незаметно для себя, я и стал силачом. А когда попал в армию – то был там самым сильным и, понятное дело, сразу заслужил уважение.

– Мы тоже так хотим! Жаль, что у нас нет такого бычка, – заинтересованно выкрикивали ученики.

– Вам-то зачем бычок? Я делал это от того, что у меня не было штанги. А у вас сейчас все условия есть – только занимайтесь, – с улыбкой сказал Владислав.

Один из мальчиков подбежал к штанге и сказал:

– Вот мой бычок! Владислав Николаевич, можно я буду здесь тренироваться? Тоже хочу стать силачом, как и вы.

– Отчего же нет! Давай. Это я поддерживаю.

Видя рвение ребят, учитель решил организовать в школе факультатив по тяжёлой атлетике. Руководство школы пошло ему навстречу: в учебном плане было выделено специальное время и предоставлен зал для занятий. Почти все мальчики и довольно много девочек с удовольствием приходили к Владиславу. Уже в первый год ребята стали принимать участие в городских и районных соревнованиях – и одерживать уверенные победы, завоевав для школы несколько золотых и серебряных медалей. Администрация не могла нарадоваться: благодаря его профессионализму и заботе о каждом ученике школьный спорт вышел на новый уровень, а сам учитель был неоднократно отмечен грамотами и благодарностями за значительный вклад в развитие физкультуры.

– Владислав Николаевич, вы – легенда нашей школы, – сказала директор на школьном собрании. – В школе за всю историю не было таких высоких показателей по физкультуре. Теперь мы – первые по району. Может, у вас есть какие-либо пожелания? Не стесняйтесь, поможем, чем сможем.

– Да, есть у меня пожелание… Хотел бы для девочек тоже отдельный факультатив по тяжёлой атлетике организовать, если можно, – сказал он, улыбаясь.

– Для девочек? По тяжёлой атлетике? А желающие имеются? – спросила директор школы.

– Конечно! Желающих девочек достаточно, а вот места в зале не хватает, – уверенно ответил Владислав.

– Думаю, мы поможем. Для начала вам надо составить список девочек и приходите ко мне – посмотрим, решим вопрос.

Через несколько дней Владислав пришёл к директору школы со списком желающих.

– Хочу вас обрадовать, – отложив список, начала директор школы. – Совет школы обратился с ходатайством в Горисполком о предоставлении вашей семье отдельного жилья вне очереди – как учителю с выдающимися показателями.

От услышанного Владислав растерялся. Он не мог себе представить такой ход событий. Дыхание перехватило, он смотрел на директора и не мог вымолвить ни единого слова.

– Ну что же вы, – улыбаясь, подбадривала его директор. – Думаю, через пару месяцев вопрос с жильём у вашей семьи будет решён.

«Это чудо какое-то! Ещё год назад я думал, что у меня нет выхода, что я обречён. Как же удивительна жизнь!» – восторженно думал он.

Через месяц семья Разумовых переехала в новенькую двухкомнатную квартиру рядом со школой.

В это время их сыну Владу уже исполнилось четырнадцать лет. Он отлично себя показывал в школе, в особенности по математике и физике. Подростка стали приглашать на городские и районные олимпиады.

– Владу опять на олимпиаду надо ехать. А кто с Мариночкой будет сидеть? Я не могу – у меня как раз в это время контрольные. Как же быть? – спрашивала Евгения мужа.

Супруги решили вновь обратиться за помощью к Настасье Никифоровне. Отправить маленькую Марину к бабушке и речи быть не могло: у бабушки нет условий, да и возраст у Настасьи Никифоровны уже не тот. Решили пригласить бабушку жить к себе.