Толмач

Но едва только Егор рассмотрел собственные ладони, как в глазах снова помутилось. Но на этот раз не от удара, а от испуга. Это были НЕ ЕГО руки. Закусив до крови губу, парень прикрыл глаза, сжал все чувства в кулак и, сделав глубокий вздох, снова посмотрел на ладони. Потом, чтобы окончательно убедиться в своих выводах, он принялся осторожно шевелить пальцами, про себя отмечая, в каком порядке они движутся.

– Твою мать! – еле слышно бубнил он, разглядывая собственные конечности. – Это как понимать прикажете? Куда меня самого дели? Чем мое прежнее тело не понравилось. Не пил, не курил, спортом занимался как проклятый. А тут чего? Блин, похоже, я в теле пацана какого-то оказался. Да мать вашу! Как такое вообще может быть?! Куда меня занесло?! Как я вообще тут оказался?!

Паника накрыла его душной, все поглощающей волной, заставив накрыться одеялом с головой и тихо заскулить от ужаса. Попытка свернуться калачиком вызвала в ранах приступ тупой, ноющей боли, которая заставила страх немного отступить. Сообразив, что под одеялом от случившегося не спрячешься, Егор принялся старательно дышать, одновременно пытаясь взять себя в руки. Постепенно паника начала отступать, и он, справившись с собой, решил вернуться к делу.

Дергаясь, словно испорченный робот, парень с грехом пополам придал себе полусидячее положение и с трудом отбросил одеяло с ног. Осмотрев, ощупав и едва не обнюхав себя, Егор убедился, что этому телу примерно пятнадцать лет, и, рухнув обратно на подушку, растерянно проворчал:

– Это что ж получается, все заново? Столько лет только и делал, что учился, а теперь все заново? Блин, как теперь жить-то? Лепила сказал, что имение наше разорили. Выходит, возвращаться туда никакого смысла нет. И что тогда делать? С чего жить? Мешки грузить? Если я правильно помню, в этом времени учеба была платной. Твою мать, вот это я попал! – мысленно простонал он, зажмуривая глаза и с трудом сдерживая рвущийся из глотки вой.

Вошедшая санитарка молча поправила ему одеяло и, в очередной раз переставив к изголовью кровати табурет, негромко сообщила, выкладывая на него очередную газету:

– Извольте, сударь. Доктор сказал, вам теперича газеты потребны, чтобы вспоминать помогали. Может, еще чего желаете?

– Водички, если вас не затруднит, – нашел в себе силы ответить Егор, косясь на газету, словно на взведенную мину.

– Сей момент принесу, – кивнула женщина, выходя.

Но едва только она вернулась с кружкой, как следом в палату вошел врач и, одобрительно кивнув, сообщил:

– Тут к вам, юноша, из жандармерии прибыли. Разговора желают. Вы как? В состоянии будете с ними поговорить?

– Их что, несколько? – не понял Егор.

– Двое будут, – пожал врач плечами.

– Ну, зовите, – протянул парень, понимая, что разговора этого не избежать.

Вошедшие офицеры обвели палату настороженными взглядами и дружно уставились на парня с таким видом, словно то нападение он сам и устроил. Удивленно хмыкнув про себя, Егор ответил им спокойным, равнодушным взглядом и, чуть пожав плечами, буркнул:

– Устраивайтесь, господа. Кто где сумеет. Уж простите, но я не у себя дома. Так что иного предложить не могу.

– Не беспокойтесь, юноша. Нам не привыкать, – хмыкнул тот, что постарше, и, переложив кружку и газету куда-то за изголовье кровати, присел на табурет.

Второй, отойдя к окну, разложил на подоконнике папку и достал из нее карандаш.

– Расскажите, молодой человек, что вы помните о нападении? – задал старший первый вопрос. Представиться они не удосужились.

– В том-то и беда, господа, что ничего не помню. Даже имя свое едва назвать сумел, – удрученно вздохнул Егор, призывая на помощь все свои актерские таланты.

– Это как так? – растерялся жандарм.

– Увы, господа. Но это правда. Доктор вон утверждает, что это вроде контузии. Меня ж по голове так стукнули, что даже кость треснула. Вот и получилось как получилось.

– Однако, – растерянно проворчал старший жандарм, автоматически расправляя усы. – Это что ж получается. Вы вообще ничего о себе не помните?

– Совсем, – коротко кивнул Егор. – Признаться, самому страшно. Я ведь теперь толком и не знаю, что умею, а чего нет.

– М-да, ситуация, – хмыкнул жандарм, растерянно оглядываясь на своего напарника.

– И как ему теперь все рассказать? – спросил старший, вдруг переходя на французский язык.

– Говорите как есть, месье. Думаю, хуже уже не будет, – отреагировал Егор раньше, чем сообразил, что сказал. – Ой, а это на каком языке? – тут же нашелся он, стараясь не выходить из образа.

– Занятно. По нашим данным, образование вы получили домашнее, но доброе. Папенька ваш на обучении вашем не экономил, – заговорил младший жандарм, листая какие-то бумаги. – Но вся беда в том, что имение ваше было заложено и на днях должен наступить срок платежа. С учетом того, что особняк ваш сгорел, а вместе с ним и все ваши бумаги, то и ответить вам просто нечем. Получается, вы теперь просто никто.

– Весело. Выходит, у меня теперь ни имения, ни дома нет? Ни кола, ни двора? – растерянно уточнил Егор.

– Увы, юноша. Боюсь, что это так. Думаю, суд примет сторону вашего заимодавца. Но личные вещи вам привезут. Мы за этим проследим, – заверил он парня.

– Пришла беда, отворяй ворота, – вздохнул парень. – Сударь, а вы можете мне хоть какую-то бумагу выписать, что я это я. Ну, раз уж так сложилось. А то выходит, что меня и вовсе не существует, – спросил он, решив хоть как-то легализоваться при таких раскладах.

– Собираетесь куда-то ехать? – моментально сделал жандарм стойку.

– Пока не знаю, но не исключаю такого развития событий, – напустил Егор туману. – Раз уж у меня все отбирают, так чего просто так сидеть?

– И куда поедете? – последовал очередной вопрос.

– Пока не знаю. Сейчас главное на ноги встать, – грустно усмехнулся парень.

– Ну да. Верно. Но я не уверен, что подобная бумага вам и вправду нужна, – вдруг высказался жандарм.

– А вот это вы зря. Мне ведь при таком раскладе терять и вовсе нечего будет. Только на большак с кистенем. И кого вы тогда ловить станете? Вот назовусь каким-нибудь Васькой Голопупенским, и будете вы по всей округа непонятно кого ловить. А я в суде своим именем назовусь и скажу, что ничего о том Ваське не знаю. И как тогда доказывать станете?

– Ловкий бесенок, – растерянно проворчал старший жандарм, удивленно качая головой.

– Ну, вы ж сами сказали, что образование у меня доброе. Вот и придется воспользоваться, чтобы хоть как прожить, – нашелся Егор, заметив его слабину.

– Ладно. Раз уж такое дело, выпишем вам пачпорт. Глядишь, и без разбоя обойдется, – махнул жандарм рукой, усмехнувшись с заметной растерянностью.

* * *

Начала учебного года он дождался с трудом. Спасала только работа. Тренер, увидев, что его переводы отличаются точностью и вполне понятны для восприятия обывателем, принялся подкидывать ему описания всяческих технических новинок, выходивших на рынок страны. Он же занимался решением всех организационных вопросов. Как ни крути, а личностью в городе он был известной, и пытаться кинуть его на бабки желающих не находилось. Половина всех бандитов в городе когда-то тренировались у него.

Так что к моменту своего отъезда Егор вполне мог считать себя состоятельным человеком. Запросто мог бы машину себе купить, возникни у него такая мысль. Но парню было не до этого. Жить в чужом доме и с чужой помощью было не для него. Так что, закончив очередной перевод и получив деньги, он сразу назвал дату, когда собирается уезжать, и тренер, одобрительно кивнув, только усмехнулся, хлопнув его по плечу:

– Будешь уезжать, забеги попрощаться. Кто знает, может, уже и не свидимся.

– Обязательно. Мне ж еще нужно ключи вам отдать, – закивал Егор, не понимая, как реагировать на такое.

– Тоже верно. А я и забыл, – растерянно усмехнулся тренер и, попрощавшись, ушел.

Спустя два дня, тщательно прибрав за собой, Егор запер домик и, прихватив свой чемодан, отправился в секцию. Мастера он застал в тренерской, глотающим какие-то пилюли. Увидев парня, пожилой, крепкий мужчина смутился и, неопределенно пожав плечами, грустно усмехнулся:

– Старость одолела. Видишь, вон, уже таблетки глотаю.

– Спасибо вам. За все, – смущенно пролепетал Егор, выкладывая на стол связку ключей от дачи. Парень на всякий случай решил сделать вид, что не заметил блистеров с препаратами. – Я на каникулы приеду. К вам. Повидаться.

– Дай-то бог, малец. Дай-то бог, – грустно улыбнулся мастер и, коротко обняв его, скомандовал: – Все. Езжай. Не то опоздаешь.

Кивнув, Егор подхватил чемодан и, растерянно кивнув, выскочил из тренерской. А спустя два месяца Алексей Васильевич, тот самый седой, что проводил с ним первое собеседование, нашел парня в коридоре института и, отозвав в сторонку, тихо сообщил, что тренера не стало.

– Онкология. Четвертая стадия. Слишком поздно узнали, – коротко пояснил он причину.

– Выходит, мне туда и вовсе теперь ехать незачем, – растерянно вздохнул Егор.

– Выходит так, – кивнул Алексей Васильевич с заметной растерянностью.

О семейных делах парня он знал. Перед заселением в общежитие Егор снова был вынужден остановиться у него на несколько дней. К тому же именно он помог парню найти работу. Все те же переводы. Благо знание сразу трех языков делало его конкурентоспособным, а уже наработанный опыт позволял держать высокую планку. Его переводы были точны и очень понятны.

– Ты главное, руки не опускай, – помолчав, тихо посоветовал Алексей Васильевич. – Лучший выход в такой ситуации работа и учеба. Он в тебя верил, потому и помогать стал. Верил, что ты не просто очередным бандитом будешь. Так что подвести ты его не можешь. Учись. А мы поможем, – устало закончил он и, хлопнув парня по плечу, ушел.

Взяв себя в руки, Егор на следующий день отправился в ближайший зал бокса. Забрасывать тренировки он не собирался. Раз уж вышло так, что у него что-то начало получаться, значит, нужно продолжать дальше. Так и пошло. Все его время делилось на учебу, тренировки и работу. К огромной удаче Егора, в этом учебном заведении учились ребята из серьезных семей, так что проблем с общежитием не было.

Понятно, что, вырвавшись из-под опеки родителей, юные недоросли пускались во все тяжкие. Бывали и шумные вечеринки, и пьянки, и даже пошлый мордобой, но зная, что у него имеется разряд по боксу, связываться с ним желающих не находилось. При всей своей усредненности Егор всегда отличался быстрыми, точными движениями и отличной реакцией. А в остальном он ничем не выделялся. Ни ростом, ни шириной плеч, ни даже объемом мускулов. Даже внешность была средней.

Темно-русые волосы, голубые глаза, обычное лицо типичного русака. В общем, посмотрел и забыл. Так что приходилось брать не харизмой, а умом. Впрочем, Егор не расстраивался. Учиться ему всегда нравилось. Только иногда в разговорах с девчонками он замечал, что они на него обращают внимание, можно сказать, в последнюю очередь. Это неприятно царапало, но к женщинам он привык относиться настороженно. Сказывалось детство в окружении сразу трех женщин с не самыми простыми характерами.

Уже на третьем курсе, после практики, он вдруг оказался лучшим на курсе, но для самого парня это ничего не изменило. Он продолжал пахать. На учебе, на тренировках и на работе. У него даже появились постоянные клиенты, которые искали для перевода описания очередной партии товара именно его. Понимали, что Егор за свою работу отвечает. А вот с сокурсниками, а особенно с сокурсницами, отношения начали меняться. Они стали выделять его, пытаясь затянуть в общие компании, но Егору это уже было не интересно.

За три года парень умудрился вытянуть сразу три языка. Фарси, арабский и турецкий. К ним, факультативом, учил дари и пушту. Сложнее всего было с арабским, но тут ему на помощь пришли преподаватели во главе с Алексеем Васильевичем. Именно с его подачи парень начал заниматься переводами для военных. Сначала это были просто документы, но очень скоро его начали приглашать для синхронного перевода с турецкого и фарси. Почему-то именно эти два языка давались ему проще всего.

На пятом курсе, уже перед самым дипломом, Егора вызвали в деканат, и все тот же Алексей Васильевич предложил парню стать военным переводчиком, со всеми плюсами и минусами военной службы. Чуть подумав, Егор согласился, выдвинув только одно условие. Ему помогут выяснить, кто был его отец, и узнать родословную всей его семьи. Ну не выходили у парня из головы слова о положении, которое должны занимать его прабабка с бабкой. Была в этом какая-то тайна. Внимательно его выслушав, Алексей Васильевич только кивнул, доставая из стола обычную канцелярскую папку.

– Знал, что разговор этот случится. Вот. Садись и читай. Уж прости, но отдать ее я тебе не могу, – развел он руками.

Кивнув, парень схватил папку и, плюхнувшись на стул, жадно впился взглядом в строчки машинописного текста. Из документов выходило, что отец его и вправду был курсантом военного училища, когда познакомился с его матерью, и, получив отказ при попытке жениться, после получения звания отправился в Афганистан, где и погиб после двух лет службы. А вот с бабками все было не так просто.

Прабабка, хоть и корчила из себя аристократку, на самом деле была дочерью купца первой гильдии, родив дочку от своего же приказчика, когда в стране настали смутные времена. Это спасло ее от репрессий. Ведь по происхождению она писалась из крестьян. Приказчика посадили во времена устранения НЭПа, и она осталась одна с ребенком на руках. Власть она ненавидела люто, так что и дочку воспитала в том же духе. А когда началась Великая Отечественная война, сделала все, чтобы оказаться на оккупированной территории. Все там же, под Ленинградом.

Внучка, мать Егора, родилась от связи дочери с немецким офицером. На этих строчках у парня даже в глазах помутилось. Тряхнув головой, Егор скрипнул зубами и, взяв себя в руки, вернулся к чтению. После разгрома фашистов прабабке хватило ума не уходить вместе с немецкими войсками, и они, пережив фильтр и внимание НКВД, снова затаились. Спасла вовремя придуманная сказочка об изнасиловании дочери немцем. На баб просто махнули рукой. К тому же действительно грамотных людей элементарно не хватало, так что мать отправили на работу в какую-то контору и просто оставили в покое.

Дочитав, Егор захлопнул папку и с силой потер ладонями лицо, пытаясь унять злость, черной волной поднявшуюся в душе. Оказалось, что все его беды с самого детства инициированы только одним человеком. Прабабкой, мечтавшей повернуть время вспять и снова стать богатой.

– Дочитал? – осторожно уточнил Алексей Васильевич.

– Угу.

– И что решил?

– Я согласен. Только как же меня за границу выпустят, с таким шлейфом? – тряхнул Егор папкой.

– А ты-то здесь при чем? Сын за отца не в ответе, – усмехнулся седой.

– Угу, но присматривать будут, – грустно усмехнулся Егор, давно уже понимавший все расклады.

– Это само собой, – спокойно кивнул Алексей Васильевич. – К тому же у нас теперь новые времена и новые веянья, мать их, – скривился он. – В общем, не бери в голову. За молодыми офицерами всегда присматривают. Да и работать ты будешь не в поле, а в расположении наших частей, вместе с нашими инструкторами. Иностранных специалистов обучать станешь. Служба, что называется, не бей лежачего. Знай только переводи технические регламенты. У тебя уже сейчас шесть языков легко и еще два вполне сносно. Так что упускать такого специалиста мы не можем.

– Ну, если не придется полжизни за забором просидеть, то я согласен, – вздохнув, кивнул Егор, понимая, что в его ситуации это будет лучший выход.

Возвращаться домой после всего, что было, и того, что он успел узнать, ему не хотелось. Точнее, он собирался съездить туда, чтобы сделать одно дело. Точнее, два. А дальше нужно было начинать строить свою жизнь по своему усмотрению. И именно этим он собирался заняться сразу после получения диплома.

Защита прошла спокойно. Можно сказать, обыденно. Комиссия, проведя короткую проверку, дружно выставила «хорошо» и пожелала удачи.

Получив на руки документ, Егор вернулся в общежитие, собрал вещи и тем же вечером отправился домой. Утром следующего дня он решительно позвонил в знакомую до последней трещинки дверь и, переступив порог, громко произнес, глядя бабке в глаза:

– Я получил диплом и предложение о работе. С этой минуты вы можете жить, как сами захотите. А я решил пойти по стопам отца. Буду военным переводчиком.

– Решил отказаться от семьи? – проскрипела прабабка, выползая из своей комнаты.

– Это вы от меня отказались. Еще в день моего рождения, – зло усмехнулся Егор. – Столько дерьма, сколько вылили на меня вы, я не получал ни от кого. А что до того, что вы должны занять положенное вам место, так вы тут и находитесь. Это ведь и есть ваше родовое гнездо? – иронично уточнил он. – Гонору на десяток дворян хватит, а на самом деле просто купчихи, – добавил он и, развернувшись, вышел.

– Комиссарский выродок! – раздался вслед истерический выкрик, но парня это больше не волновало.

Быстрым шагом добравшись до рынка, он купил цветы и отправился на кладбище. Место и номер могилы ему сообщил все тот же Алексей Васильевич. Положив к подножию креста букет, Егор коротко поклонился и замер, глядя на немного выцветшую фотографию тренера. Это был единственный в его жизни мужчина, который не отмахнулся когда-то от побитого мальчишки, а сумел понять его и дать дорогу в жизнь. Постояв, Егор еще раз поклонился и, развернувшись, отправился дальше.

Спустя неделю он подписал контракт, получил звание лейтенанта и тут же был отправлен на стажировку. На авиационный завод, где производили боевые самолеты для продажи за рубеж. А еще через три месяца он в первый раз в своей жизни пересек границу родины. Первая его командировка была на Ближний Восток. В течение года парень старательно переводил всякие технические термины для обучавшихся на базе летчиков, а после снова был отправлен на родину.

Своего жилья у него пока не было, так что пришлось снять квартиру. Но это было не долго. По результатам его первой командировки командование оценило способности молодого лейтенанта, и спустя еще четыре месяца он снова оказался за границей. На этот раз в Африке. Но теперь переводить пришлось пособия по пользованию танком. Впрочем, Егору уже было все равно, о чем перевод. Технический язык он поднял на серьезную высоту, так что никаких проблем не возникало.

В страну он вернулся еще через год. Но не прошло и двух месяцев, как последовала новая командировка. На этот раз опять на Ближний Восток, где начала завариваться какая-то каша. И снова обучение местных военных пользованию русскими танками, но его, как лучшего специалиста, стали привлекать и к более серьезным делам. Работали тут не только наблюдатели, но и военная разведка.

* * *

Сидя на подоконнике, Егор бездумно листал полученную от врача газету, мысленно пытаясь осознать все с ним произошедшее. Как такое могло случиться, он не понимал. Совсем. Ведь сознанием это был он, прежний. А телом совершенно другой. Подросток пятнадцати лет. И принять это было просто невозможно. И именно с этим он связывал все свои теперешние проблемы со здоровьем.

Главной проблемой была почти полная раскоординация всего тела. Пытаясь что-то взять в руки, ему приходилось сначала прицелиться, потом медленно протянуть конечность и так же плавно сжать пальцы. В противном случае он или промахивался мимо нужного предмета, или вовсе смахивал его на пол. Про ходьбу и вспоминать не приходилось. В первую свою попытку встать на ноги он грохнулся с кровати и вынужден был лежать, пока не пришла санитарка. Все попытки подняться приводили к очередному падению, а все его потуги опереться на собственные конечности больше всего напоминали движения черепахи, взятой на руки.

Конечности шевелятся, но толку с того меньше, чем чуть. Только спустя две недели после того памятного разговора с жандармами он научился хоть как-то пользоваться собственным телом. Но и теперь не мог передвигаться по палате, не опираясь на что-нибудь. К тому же еще и голова периодически выкидывала новые фортели. То наваливалась дикая головная боль, а то начиналось головокружение, от которого накатывала рвота. Благо это случалось не часто.

И вот теперь, получив от врача новую газету, Егор с грехом пополам перебрался на подоконник и, привалившись спиной к простенку, попытался сосредоточиться на чтении. Раз уж оказался непонятно где и неизвестно как, остается только выживать и пытаться вписаться в местное общество. Во всяком случае, стартовые позиции у него не самые плохие. Как ни крути, а общество тут сословное, и стать крестьянским сиротой гораздо хуже, чем сиротой дворянским.

Как выяснилось, папаша этого тела был полковником от артиллерии в отставке и имел небольшое имение на самой границе степи, за которой начиналось Бухарское царство. Именно оттуда и явились те самые басмачи, что налетели на их дом. По рассказам, драка была серьезная, и пострадавших в ней было немало. Кого-то даже в рабство утащили. Насколько все это правда, Егор мог только догадываться, но не верить причин не было. Достаточно на себя самого глянуть.

Из созерцательной задумчивости его вывел врач, вошедший в палату. Увидев парня с газетой в руках, он одобрительно хмыкнул и, внимательно оглядев его, осторожно уточнил:

– О чем задуматься изволите, Егор Матвеевич?

– Думаю, как дальше жить стану, – нашелся парень. – Вы ж знаете, у меня теперь и вовсе ничего не осталось. Вот и думаю, куда податься.

– Понимаю, – удрученно кивнул врач. – Вы главное, постарайтесь силы свои правильно оценить. Прямо скажу. В столице, к примеру, вам делать нечего. Уж простите великодушно, но даже доехать туда у вас может и не получиться. А жизнь там совсем не дешевая. По себе знаю. Учился там, – грустно усмехнулся он.

– Понимаю. И уж поверьте, в столицу не рвусь, – осторожно кивнул Егор. – Там и без меня умников хватит.

– Это вы к чему, позвольте узнать? – вдруг насторожился врач.

– Это я про образование свое, – туманно пояснил парень.

– А что с ним не так? – не понял доктор. – Папенька ваш, царствие ему небесное, на обучении вашем не экономил. На моей памяти, трех гувернеров вам нанимал. Сказывал, что в нынешние времена всякие науки нужны.

– Вот в том-то и беда, что он на мое образование тратился, а я ничего толком вспомнить не могу. Вон, давеча жандарм вдруг по-французски заговорил, так я его понял и ответил. А еще что-либо никак не вспомнить, – осторожно пожаловался Егор.

– Занятно, занятно, – задумчиво протянул врач. – Заговорил, и вы ответили, значит. Выходит, вам для ускорения процесса какой-то толчок нужен. Это уже хорошо. Хоть с чего-то начать можно будет.

– А что начать-то, доктор? – на всякий случай поинтересовался парень.

– У нас тут господин землемер изрядно по-немецки говорит. Даже журналы всякие оттуда выписывает. Сказывают, он еще на каком-то языке иностранном говорит. Может, попросить его с вами побеседовать? – все так же задумчиво предложил врач.

– Ну, ежели ему это не сложно будет, почему и нет? – пожал Егор плечами, всем своим видом пытаясь изобразить вселенскую печаль. – Может, пусть заодно и журналы те прихватит. Хоть на время. Я уж не знаю, за что зацепиться, чтобы память вернуть.

– Думаю, он мне не откажет, – решительно кивнул врач. – Сегодня же с ним поговорю.

– Благодарствую, доктор, – вздохнул Егор, которого больше волновало состояние здоровья.

Все эти несуразности с организмом выводили его из себя. Чувствовать себя слабым он с самого детства терпеть не мог. Тот случай, когда его крепко побили его же одноклассники, словно переключил что-то в характере парня. С того самого дня Егор старался сделать все, чтобы подобное больше никогда не повторилось. И вот теперь ему придется начинать все с самого начала. Хотя, судя по внешним данным, прежний владелец этого тела тоже не в носу ковырялся.

Во всяком случае, мозоли на ладонях у него были характерные. Такие Егор видел у ребят из секции фехтования. А это означало, что кое-какие навыки во владении оружием у него имелись. Теперь главное восстановить их. Как это сделать, парень пока представлял слабо, но размышлений в данном направлении не оставлял. Врач, уже собравшийся уходить, вдруг резко остановился и, картинно хлопнув себя ладонью по лбу, с улыбкой сообщил:

– Совсем плох стал. Главного-то я вам так и не сказал. Давеча тут жандармы приезжали. Кое-какие вещи ваши привезли. И бумаги вам новые тоже. Уж простите, но вещей там всего ничего. Пожар ведь был.

– Господь с вами, доктор. Я и вовсе ничего не ждал, – чуть оживился Егор. – А бумаги, так это просто прекрасно. Теперь хоть как-то можно личность свою подтвердить. Теперь уж никто не скажет, что я никто или вовсе самозванец какой.

– За то, Егор Матвеевич, покойны будьте. Случись чего, личность вашу я завсегда подтвердить готов. Да и люди, что в имении вашем жили, тоже не откажут. Папенька ваш добрым хозяином был. Жаль только, что беда у него с имением получилась.