Толмач

– Как себя чувствуете? – осведомился врач, присаживаясь на край койки и ловко оттягивая ему веко. – Неплохо, неплохо. Глаза чистые, рот откройте. Ага, язык розовый. Живот болит?

– Ноет, – все так же осторожно отозвался Егор.

– Ну, оно и понятно. Нож вам в пузо серьезный вогнали, – усмехнулся врач.

– Нож? – окончательно обалдев от происходящего, тупо переспросил парень.

– Ага, – кивнул врач, считая пульс. – Я его вам после принесу. Сами полюбуетесь.

– Откуда нож-то взялся? – пролепетал парень, окончательно теряя связь с реальностью. – Доктор, где я?

– Так в больнице, где ж еще? – развел тот руками. – А откуда ножу взяться, это я вас спрашивать должен. Погодите, – вдруг насторожился он. – А что вы вообще помните о том дне, молодой человек?

– А-э, ничего, – растерянно проблеял парень, опасаясь ляпнуть чего-то лишнего.

– А имя? Имя свое помните? – быстро спросил врач.

– Егор, – зажмурившись, еле слышно произнес парень.

– Ну, слава богу. Верно, Егор Матвеевич Вяземский.

«Чего-о? Какой на хрен Матвеевич Вяземский?» – едва не заорал парень в полный голос, вздрогнув от его слов.

– Доктор, а что вообще случилось. Что со мной произошло? – взяв себя в руки, нашел в себе силы спросить Егор.

– Беда случилась, молодой человек, – чуть помолчав, вздохнул врач. – На имение ваше бандиты налетели, которые из Бухарского ханства. Сказывают, пожгли там у вас все, людей много побили. Даже поговаривают, несколько человек в рабы увели. Уж не знаю, насколько то правда, но разговор о том постоянно идет. Вас сюда привезли, с ножом в животе и разбитой головой. Живот мы вам зашили, а вот что с вашей памятью, непонятно.

– А кто меня привез? – кое-как усвоив информацию, уточнил парень.

– Денщик папаши вашего, царствие ему небесное. Геройский был офицер. Да и вы, говорят, фамилии не посрамили. Точно известно, что сумели двух бандитов срубить. Вас с рукоятью сабли в руке так и привезли. Не беспокойтесь. У меня все лежит. Принесу после. И нож тот, и рукоять. А уж как оно там на самом деле было, простите, не знаю. Знаю только, что дома вашего нет более. Сожгли. Уж извините за худые вести.

– А давно папаши не стало? – осторожно поинтересовался Егор.

– Так во время нападения и убили, – развел врач руками.

– А мать? – решился и спросил парень.

– Так ее уж пять лет тому как схоронили, – вздохнул доктор. – Вот в этой самой больнице и отошла болезная. От чахотки. С того дня вы с батюшкой вашим одни и жили. Неужто не помните? – вдруг спросил он, вперив в парня настороженный, внимательный взгляд.

– Ничего не помню, – качнул Егор головой. – Чистый лист. Словно ничего и не было.

– Однако крепко вас приложили, – задумчиво хмыкнул доктор. – Ну да вы не шибко расстраивайтесь. Так иногда бывает. Особливо после контузии. Хотя о чем это я. У вас она и есть. Та самая контузия. Шрам на голове такой, и сказать страшно. Кость черепная треснула. Так что состояние ваше не удивительно. Думаю, постепенно все сами вспомните. Вы только, молодой человек, не шибко усердствуйте. Пусть оно само вернется.

– А чем вам за услуги платить прикажете? – поинтересовался Егор, вовремя вспомнив, что медицина давно уже стала платной. – Сами сказали, что имение наше сгорело.

– За то покойны будьте, – отмахнулся доктор. – Батюшка ваш, царствие ему небесное, прежде никогда больницу нашу милостью своей не обходил. Хоть и не самый богатый в округе человек был, а все одно выделял от щедрот. Так что лечитесь спокойно. Уж вас без помощи я точно не оставлю.

– Благодарю, – прохрипел Егор и, подумав, попросил: – Доктор, прикажите тот нож и рукоять принести. Может, глядя на них, хоть что-то вспомню. А еще газету какую. Хоть старую. Просто посмотреть, подумать.

– Не стоило бы вам вот так, сразу-то, – усомнился врач.

– Прикажите, доктор. Иначе я тут от испугу с ума сойду, – взмолился Егор, пуская в ход все свои актерские таланты. – Это ж страшно, ничего о себе не помнить.

– Понимаю, – задумчиво кивнул врач. – И настоятельно вас прошу, Егор Матвеевич, вы уж воздержитесь. Знаю, что хочется всего и сразу, но голова дело такое.

– Угу, голова предмет темный и исследованию не подлежит, – брякнул Егор, прежде чем сам понял, что несет.

– Браво, юноша, – звонко рассмеявшись, одобрительно кивнул врач. – Вот ей-богу, браво. Раз уж начали шутить, значит, не все так плохо.

– Доктор, газету, – напомнил парень, у которого от всех свалившихся на него новостей голова начала трещать, как переспелый арбуз.

– Уймитесь, юноша. Сейчас сам все принесу, – продолжая посмеиваться, заверил доктор, поднимаясь.

Он вышел из палаты, а его место заняла все та же тетка. То ли санитарка, а то ли медсестра. Без стакана не разберешь. Присев на койку с очередной кружкой воды, она ловко напоила парня и, вздохнув, тихо проворчала:

– Что ж с тобой дальше-то будет, сударь.

– Главное теперь на ноги встать. А дальше план война покажет, – на автомате отозвался Егор, вздыхая. – Вы, тетенька, еще воды принесите и рядом с койкой табуретку какую поставьте. Так и вам лишний раз ходить не придется, и мне проще, – предложил он, понимая, что жажда так просто не отпустит. – Доктор сам сказал, что теперь можно, – напомнил он.

– Принесу, – оглядевшись, кивнула женщина и, поднявшись, вышла.

Минут через пять она вернулась в палату с кружкой воды и, перенеся откуда-то из угла старый, обшарпанный табурет, водрузила его рядом с изголовьем кровати.

– Извольте, сударь, – вздохнула она, оглядев дело своих рук.

– Благодарю, – вздохнул Егор в ответ.

Вошедший врач снова уселся на край койки и, небрежно бросив газету на табурет, протянул парню рукоять сабли с обломком клинка сантиметров примерно тридцать.

– Вот, юноша, извольте. С этой саблей вас сюда и привезли. Руку разжать не сумели.

– Странно. В самом широком месте переломилась, – проворчал Егор, вертя в руке полученные руины.

– А вот эту штуку я из вас самого вынул, – продолжил врач, протягивая ему нож необычной формы. – Ничего не напоминает?

– Это же узбекский пычаг, – невольно ответил Егор, рассматривая оружие. – Я такие уже видел.

– Видели? Где? – тут же отреагировал врач.

– Не помню, – качнул парень головой, успев сообразить, что рассказывать об этом лучше не стоит.

– Ну, хоть что-то, – вздохнул врач. – Я, признаться, и названия такого не слыхал.

– Выходит, меня этим пырнули? – уточнил Егор, внимательно рассматривая нож.

– Этим. Почитай все лезвие в животе было, – устало вздохнул врач.

– Клинок, – автоматически поправил го парень. – Лезвие, это вот эта режущая кромка. А все вместе называется клинок.

– Занятно. Вот видите, уже хоть что-то вспоминать стали, – оживился доктор. – Ну, я пойду, а вы пока газетку полистайте. Глядишь, еще чего всплывет в памяти, – вздохнул он, поднимаясь.

– Благодарю вас. Уж простите, имени-отчества не помню, – нашелся Егор.

– И верно, – растерянно хмыкнул врач. – Модест Петрович Коренев. Земский врач, – коротко обозначил он поклон.

– Приятно познакомиться, Модест Петрович. И спасибо вам, – нашел в себе силы произнести Егор, которому не терпелось взяться за газету.

– Не на чем, юноша. Не на чем, – улыбнулся доктор в ответ и не спеша вышел из палаты.

Убедившись, что дверь закрылась, Егор с грехом пополам дотянулся до газеты и, перевернув ее к себе первой колонкой, впился взглядом в дату. Эти четыре цифры он перечитал раз пять подряд, когда наконец-то понял, что это не дурная шутка и глюк. Одна тысяча восемьсот семьдесят пятый год от Рождества Христова. С трудом заставив себя пробежать взглядом несколько строк в первой же статье, Егор выронил газету и, закрыв лицо руками, еле слышно всхлипнул, теряя сознание:

– Девятнадцатый век! Этого не может быть!

* * *

– Ты чего приехал?

Это было первое, что Егор услышал, едва переступив порог родного дома. Глядя в холодные, равнодушные глаза прабабки и бабки, он вдруг очень остро ощутил, что никогда не был им нужен. Ни им, ни матери. Его терпели только потому, что он случайно появился на свет. Да и то только ради того, чтобы не получить осуждения соседей и знакомых. Как ни крути, а семья жила в социуме, и в таком маленьком городке скрыть что-то было просто невозможно.

– Приехал рассказать, что я сдал вступительные экзамены и поступил на бюджет, – справившись с собой, спокойно ответил парень, опуская на пол свой чемодан, с которым и ездил.

– Ну, хоть что-то, – презрительно фыркнула прабабка. – Но на деньги больше не рассчитывай. Для тебя здесь больше ничего нет. Ни денег, ни места.

– Я запомню, – мрачнея с каждой минутой все сильнее, кивнул Егор. – А мать где?

– Библиотеку ее закрыли. Поехала за тряпками в Польшу. Надеюсь, хоть у нее достанет ума заняться не только тряпками, но и серьезным делом. На тебя ведь надежды мало, – скривилась бабка.

– Собирай вещи и езжай в свою общагу. Сюда ты сможешь вернуться только в одном случае. Когда будешь готов увезти нас в приличную страну. До этого здесь не появляйся, – злобно прошипела прабабка и развернулась, зашаркала в свою комнату.

– И не забудь ключи оставить, – добавила бабка, отправляясь к телевизору.

– Что я вам всем сделал? – не удержавшись, громко спросил Егор, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться. – За что вы меня так все ненавидите?

– Твоя мать родила тебя без родительского благословения, от какого-то плебея, который осмеливался называть себя офицером. А на самом деле был всего лишь Ванькой-взводным, который мотался по гарнизонам, не имея даже собственного дома, – круто развернувшись, зашипела бабка. – Он посмел явиться сюда и просить ее руки, а у самого за душой ничего, кроме дырявых портянок. А самое поганое, что с твоим появлением она потеряла возможность устроить свою жизнь достойно. Как и подобает женщинам нашего происхождения.

– Не мечи бисер перед свиньей, – выйдя из своей комнаты, прошипела прабабка. – А ты собирай вещи и убирайся. Или вернешься на тех условиях, что я уже назвала, или вообще не появляйся, – повернулась она к Егору.

– До начала учебного года еще месяц. Куда мне идти? – угрюмо вздохнул парень, окончательно раздавленный услышанным.

– Это только твои проблемы, – высокомерно вскинув голову, ответила бабка.

Кивнув, Егор подошел к шкафу, где ему была отведена одна полка, открыв чемодан прямо на полу, принялся укладывать в него все свои вещи. Убедившись, что сложил все, он захлопнул крышку чемодана, застегнул замки и, бросив на стол связку ключей, молча направился к двери. Выйдя на улицу, парень задумчиво огляделся и, вздохнув, зашагал в сторону своего зала. Если у кого и можно было спросить совета, так это у тренера.

Увидев парня с чемоданом, тренер передал учеников помощнику и, жестом позвав Егора в тренерскую, спросил, закрывая за ним дверь:

– Что случилось?

– Меня из дому выгнали, – растерянно усмехнулся тот, тяжело опускаясь на жесткий канцелярский стул. – Сказали, что смогу вернуться, только если выполню их условие.

– О как! Это какое же?

– Найду возможность вывезти их в другую страну на ПМЖ. Они этой идеей с самого моего детства бредят.

– Совсем бабы сбрендили, – растерянно проворчал тренер, снимая трубку телефона.

– Мне бы только до начала учебного года перекантоваться. А дальше уже в общаге проще будет, – быстро добавил Егор.

– А есть что станешь? – иронично хмыкнул тренер, набирая номер. – Работы в городе и без того нет. А на месяц никто работника брать не будет. Халтурами много не заработаешь. Да и обмануть могут. Посиди пока, – скомандовал он, услышав ответ.

Спустя десять минут переговоров тренер положил трубку и, достав из кармана связку ключей, принялся объяснять:

– Сейчас выходишь из зала, доходишь до остановки справа, садишься в сорок седьмой автобус и едешь до остановки «Спортивная». По левую руку от остановки будет тропка до дачного кооператива. Третья линия, седьмой дом слева, под синей крышей. Вот этот ключ. Поживешь пока там. Вода во дворе, в подполе всякие закатки. Можешь брать все, что захочется. Не забудь только в ларьке хлеба купить. Завтра я приеду, кое-какую работу тебе привезу.

– А что за работа? – насторожился Егор.

– Ты же у меня французским как родным владеешь, так?

– Ну да.

– Вот и займешься техническим переводом. Есть тут одна контора, всякую технику оттуда таскает. А вот с переводом инструкции по применению плохо. Тем и подработаешь.

– Словарь технических терминов нужен будет, – подумав, вздохнул Егор.

– Привезу, – решительно кивнул тренер. – У Миши возьму. Он сейчас этим и зарабатывает. Но ему ближе английский и итальянский. Так что на его полянку не залезешь, – усмехнулся тренер, оглаживая широкой ладонью коротко стриженные волосы. – И самое главное, старайся из дома далеко не уходить.

– С чего это? – не понял Егор, насторожившись.

– Да бродят там всякие, – скривился тренер. – Не хочу, чтобы ты в неприятности всякие влез. Там не все так просто. Их менты не трогают. А так бывает только в одном случае. Если между ними уговор какой имеется. Сообразил?

– Угу, – мрачно кивнул Егор, отлично понимая, о чем именно идет речь.

Хоть и пахал он словно каторжный сразу в нескольких учебных заведениях, все равно в школе пареньку приходилось сталкиваться с реалиями жизни, и все происходящее в стране ему было хорошо известно и вполне понятно. Все возникшие и сложившиеся понятия ему растолковали буквально на пальцах. Благо связываться с разрядником по боксу желающих было не много, а сам Егор в чужие дела не вмешивался. Не до того было.

Забрав ключи, парень отправился по указанному адресу. Нужный домик он нашел ближе к вечеру. Разобравшись с газовым баллоном, он вскипятил чайник и, присев к столу, задумался. Все услышанное от бабки для него было новостью. Отца своего он никогда не видел и ничего о нем не знал. А исходя из сегодняшнего разговора, искать его было просто бесполезно. Зная характеры своих родственниц, парень понимал, что его теперь даже на порог не пустят, просто чтобы с матерью поговорить. Да и не захочет она этого разговора.

Уже в темноте, кое-как поужинав, Егор завалился спать. Благо старенькие, но чистые простыни в доме имелись. Проснулся он от отчаянного птичьего щебета. Умывшись во дворе под ледяной струей воды, он уже привычно размялся и, оглядевшись, принялся решать, чем себя занять. Вспомнив, что привез с собой несколько вещей, которые требуют стирки, Егор снял с гвоздя в прихожей старый оцинкованный таз и занялся постирушками.

Тренер приехал после обеда, привезя толстую папку с текстом, который нужно было перевести, и парой увесистых фолиантов технических словарей. Быстро обойдя свое хозяйство, он убедился, что парень не пропадет, и, пожелав удачи, уехал. Развесив белье, Егор занялся переводом. Привычно пробежав текст взглядом, он убедился, что больших проблем с ним не будет, и, отметив все непонятные места, взялся за словари.

Уже стемнело, когда на соседней линии раздались громкие пьяные голоса и чей-то возмущенный возглас. Что там происходит, было непонятно, но Егор насторожился и, выключив свет, вышел во двор, накинув легкую куртку темно-серого цвета. Пьяный хохот и мат не утихали. К ним неожиданно добавились женские крики. Стиснув зубы, парень сжимал кулаки в карманах, помня предупреждение тренера. Потом, не утерпев, он ловко перемахнул соседский забор и, проскользнув в калитку, направился к месту шума.

Трое молодых коротко стриженных парней, с хохотом толкали друг к другу пожилую худенькую женщину, а у крыльца крошечного домика с окровавленной головой лежал мужчина, ее ровесник. Судя по всему, это была семейная пара, решившая побыть на даче, до полного закрытия дачного сезона. А эта троица являлась именно теми, о ком его и предупреждали. Егор уже почти добрался до нужного участка, когда женщина, извернувшись, сумела влепить одному из подонков крепкую пощечину. Несмотря на хрупкое телосложение женщины, у подонка аж голова мотнулась от удара.

Грязно выругавшись, бандит со всей дури ударил ее кулаком в лицо. Ахнув, она упала рядом с мужем и затихла, очевидно, потеряв сознание. Бандит же, не ограничившись ударом, подскочил к ней и принялся изо всех сил пинать оба тела ногами, норовя попасть по головам и лицам. Глядя на это, Егор вдруг ощутил, как от бешенства у него в глазах потемнело. Влетев во двор, он двумя стремительными ударами отправил двух подонков в нокаут и, подлетев к последнему уроду, одним точным ударом разбил ему кадык.

Захрипев, тот медленно повалился на колени, борясь с собственным организмом хоть за один глоток воздуха. Понимая, что теперь иного выхода у него нет, Егор вздернул его на ноги и, перекинув животом через плечи, потащил в дальний конец линии. Еще прошлым днем он успел приметить там какую-то канаву. Сбросив подонка на землю, он подхватил лежавший тут же булыжник и, примерившись, со всей дури треснул его в висок. Пинком скатив тело в канаву, наполовину наполненную грязной водой, он побежал обратно.

Ушибленные им первые двое уже начали приходить в себя, так что ему пришлось повторить удары и на себе утащить второе тело к канаве. Повторив действие с булыжником, Егор прибежал обратно и, разобравшись с третьим подонком, растерянно проворчал, глядя на черную в свете ущербной луны воду:

– Если всплывет, мне конец.

Столкнув булыжник в ту же канаву, парень быстрым шагом вернулся обратно в дом и, включив свет, принялся буквально по миллиметру изучать свою куртку и штаны. Ему повезло. Нанесенные им удары не вызвали кровотечения, так что никаких следов на куртке не осталось. Убедившись, что прямо привязать его к непонятным трупам нечем, парень выключил свет и, быстро раздевшись, улегся в постель.

Пока он возился, на улице начался мелкий, моросящий дождь. Слушая тихий шорох капель, Егор растерянно усмехнулся и, зябко передернув плечами, еле слышно проворчал:

– Даже природа на моей стороне. Теперь даже собаку по следу пускать бесполезно.

Он крутился в постели почти всю ночь, забывшись тревожным сном только под утро. Возбужденное сознание парня то и дело рисовало перед его внутренним взором лица и тела убитых. Неожиданно в памяти всплыло выражение классика: «Тварь я дрожащая, или право имею?»

«В этом случае имею, – сам себе ответил Егор. – Иначе они бы просто забили их до смерти. Такое спускать нельзя. В противном случае сам станешь такой тварью».

Разбудил его солнечный луч, осветивший веки. Чуть вздрогнув, Егор недовольно поморщился и, вздохнув, нехотя открыл глаза. Понимая, что больше поспать не получится, парень выбрался из кровати и, одевшись, поплелся умываться. Привычно позавтракав куском хлеба с вареньем, он вернулся к переводу. От работы его отвлекло появление участкового. Выйдя из дома, Егор быстро открестился от всех вопросов, пояснив, что был сильно занят работой, и, вернувшись в дом, снова занялся делом.

Даже несмотря на полусонное состояние, работа спорилась. Благо словари тренер привез серьезные и все технические термины в них имелись. В очередной раз от работы его отвлекло появление тренера. Войдя во двор, он привычно осмотрелся и, поднявшись в дом, с порога спросил:

– Что тут у вас случилось? По всему садоводству милиция шастает.

– Где-то там кого-то из соседей избили, – махнул Егор рукой в нужную сторону.

– А кто избил? – моментально подобрался тренер.

– Говорят, трое каких-то то ли местных, то ли залетных, – пожал парень плечами.

– Ты их видел?

– Нет. Все уже поздно вечером случилось. А я вон почти всю ночь переводом занят был. Еще пара часов, и закончу. Заодно и заберете, – ответил Егор, уходя в глухой отказ от любых обвинений в участии в том деле.

– А вот это просто отлично. Заканчивай, я подожду. Думаю, на днях и деньги тебе за перевод привезу, – кивнул тренер, ставя чайник на плитку.

* * *

Очнулся он от ощущения, что кто-то не очень аккуратно отирает ему лицо влажной тряпкой. От этих движений голова чуть покачивалась, и все там же, над левым ухом, то и дело вспыхивала не сильная, но очень неприятная боль. Глухо застонав, Егор с трудом приоткрыл глаза и попытался рукой остановить эти движения. Но конечности почему-то очень плохо слушались. Дергались, словно у сломанной марионетки.

– С чего это вы, юноша, вдруг вздумали сознание терять? – послышался озабоченный голос врача.

– Вам лучше знать, доктор, – нашел в себе силы прохрипеть Егор, пытаясь разглядеть его еще расфокусированным взглядом.

– М-да-с, боюсь, ударили вас гораздо сильнее, чем мы предполагали, – протянул врач, ловко оттягивая парню веко и рассматривая зрачок. – Судя по вашим реакциям, вам придется провести в нашем заведении больше времени.

– Думаю, в данной ситуации говорить о времени нет смысла. Главное, на ноги встать, – проворчал Егор, продолжая шевелить пальцами рук и вообще пытаясь проинспектировать свой организм.

– Тут вы, юноша, абсолютно правы, – задумчиво протянул врач. – Что ж. Раз уж вы очнулись, то Марфа Ивановна вас обиходит и покормит. Вижу, сами вы еще с подобным делом управиться не способны.

– Вы правы. Руки почему-то не слушаются, – нехотя признался Егор, начиная медленно впадать в панику. – Доктор, а со спиной у меня все в порядке? – на всякий случай поинтересовался он.

– Безусловно, – решительно кивнул врач. – При осмотре, когда вас привезли, ни следов от ударов, ни ран на спине не было. Да и люди, что вас привезли, в один голос твердили, что вас прежде ударили ножом, а уже после дубиной по голове.

– А кто ударил-то? – насторожился Егор, понимая, что так бьют, когда хотят именно убить.

– Так разбойники, что на имение ваше напали. Неужто так ничего и не вспомнили?

– Нет, – качнул Егор головой. – Так кто напал на нас?

– Из Бухарского ханства разбойники в набег пошли. Вот и налетели. А казаки их в то время в другом месте ждали.

– Бухарское ханство? – растерянно переспросил Егор. – А мы где вообще находимся? В том смысле, где ваша больница стоит? В какой губернии? – уточнил он вопрос, запнувшись на последнем слове.

– М-да. Похоже, все гораздо хуже, чем я ожидал, – протянул врач с заметной растерянностью. – И то сказать, удар вы получили сильный. Очень. После такого иного бы и схоронили уже. Находимся мы в Оренбургской губернии, в городке Соль-Илецк. А земли батюшки вашего еще дальше к границе располагались. Не припоминаете?

– Увы, – растерянно качнул Егор головой, судорожно вспоминая, где именно такой городок находится.

Так и не вспомнив ничего толком, парень очередным усилием воли подавил новый приступ паники и, сосредоточившись, тихо спросил, требовательно глядя врачу в глаза:

– Доктор, это пройдет?

– Вы про раны или про память, юноша? – осторожно уточнил врач.

– Про все, – жестко отрезал Егор, мысленно готовясь к худшему.

– По поводу ваших ранений, они у меня опасений не вызывают. Организм у вас молодой, сильный. Рана на животе уже начала рубцеваться. Жара нет, значит, все идет, как и должно. Рана на голове тоже особых опасений не вызывает. Вот станем перевязку делать, лично ее как следует осмотрю. Но думаю, и там все будет в порядке. А вот что будет с вашей памятью, признаться, даже предполагать не возьмусь. Работа человеческого мозга еще толком не изучена. Увы, молодой человек. Мог бы сказать, что все исправится, но не хочу лгать, – вздохнув, развел врач руками.

– Благодарю вас, доктор, – вздохнул Егор, вспомнив, что и в его времени некоторые последствия подобных ранений были неизлечимы.

– Не нужно расстраиваться, молодой человек, – помолчав, вздохнул врач. – Вы молоды, сильны, а значит, рано или поздно сумеете поправиться. А я постараюсь вам в этом помочь. Будьте покойны, из больницы я вас не выпущу до полного вашего выздоровления. Ну, или пока сами уйти не решите. Обещаю.

– Спасибо, доктор. Я этого не забуду, – вздохнул Егор, пытаясь понять, как быть дальше.

Врач, попрощавшись, вышел, а санитарка занялась делом. Ловко отерев его влажным полотенцем, она подсунула ему утку и, дождавшись, когда он оправится, принялась менять постельное белье. Потом, унеся все, она вернулась с подносом, на котором стояла тарелка с какой-то кашей и кружка со слабеньким чаем. Поставив поднос парню на живот, она подхватила ложку и принялась его кормить, словно несмышленыша. Но спорить Егор не решился. Руки и вправду все еще не слушались толком.

Покорно глотая кашу, парень пытался понять, что с ним не так. Дождавшись окончания кормления, Егор проводил санитарку настороженным взглядом и, вздохнув, принялся инспектировать свое тело. Ему кровь из носу нужно было понять, что не так и почему в организме идет такая раскоординация. Ведь в прежней жизни ему по голове попадало не раз, но никогда такой реакции не было.

Слова о контузии он запомнил крепко, но даже последствия настоящей контузии обычно проходят гораздо быстрее. Да, остается головная боль, приступы тошноты, но все остальное тело работает почти так же, как и прежде. Благо ему довелось повидать подобное. Так что есть с чем сравнивать. Сосредоточившись, парень выпростал руки из-под одеяла и, тихо постанывая, поднес ладони к глазам. От этого усилия его даже в пот бросило.