Монстр из Арденнского леса. Песнь лабиринта

– То есть они просто встречались и тесно общались? И ничего больше? – уточнил Марк. – И зачем-то ходили в тот охотничий домик в лесу?

Лоран замолчал, уставившись в пустоту. Марк выругался про себя. Не хватало только еще одного свидетеля в маразме! Гребаное дело пятидесятилетней давности, когда все участники либо в старческом слабоумии, либо уже в могиле.

– Не знаю. Я… в общем, всю жизнь был уверен, что это сон или бред, я в тот год болел корью. Неделю какие-то глюки ловил от жара. А теперь вот сижу и думаю, может, и нет… Как будто со временем голова прояснилась, не знаю. А, ладно, глупости это все. – Лоран вздохнул и отложил снимок. – Сейчас принесу еще хлеба.

– Давай, выкладывай, – подбодрил его Марк. – Не скромничай.

– Пожалуйста, – поддержала Алис. – На самом деле, важны любые детали, даже самые невероятные, на первый взгляд. А воспоминания часто маскируются под сны.

– Ну, смотрите. Сразу скажу, не уверен, что и в самом деле это было. И помню так смутно, совсем как в дымке все… В общем, я как-то, кажется, перепутал время. А может, еще что. Не помню. Пришел, а никого из наших нет. И тут меня толкнуло будто что-то. Сам не знаю. Пошел в тот дом.

– Где обычно проводили встречи Ксавье с Лебланом?

– Да. Зачем пошел – так и не понял. Ноги словно сами несли. Ну, и, если честно… любопытно было. Тесс еще накручивала всех, дескать, темная энергия в этом месте, не просто так Леблан там трется. В общем, дошел. И как неладное почувствовал. Заглянул в окно. А там они и есть – Леблан и дружок его. Ле Моль его звали. Вот, вспомнил, надо же! Скользкий тип. Этот совсем редко бывал, может, пару раз я его встречал.

Марк, отложив ложку, вытащил блокнот, записал.

– И что? Они что-то делали? Что-то тебе сказали?

– Они меня сначала не увидели. – Лоран вздохнул. – А я… вот не знаю. Все-таки это чересчур даже для моей веры в паранормальное. В общем, там был Ксваье еще… я его не сразу заметил. Но как будто почувствовал, уж не знаю, как объяснить. Нехорошее почувствовал. И как к месту примерз. Стою и смотрю. Он в углу сидел, кутался в куртку, капюшон на лицо надвинул. А эти двое… – Лоран нервно усмехнулся, будто сам себе не верил, – Леблан с Ле Молем, они… над полом поднялись.

Марк с трудом сдержался, чтобы не фыркнуть вслух. Черт, вот этого только не хватало! Но надо было дослушать до конца, раз уж удалось раскрутить Лорана на разговор. Он быстро глянул на Алис. Та была невозмутима, словно не услышала ничего странного, и спросила спокойно:

– И что потом? Они вас заметили?

– Да. Ксавье выскочил и сказал… Вот прямо лицо его сейчас как будто вижу! Лицо темное, и глаза такие безумные, красные. Смотрит на меня и говорит: «Ты ничего не видел». Дальше и не помню. В общем, я очнулся, кажется, уже в городе. А вот как из леса вышел, не помню. Как будто во сне. Или словно выплыл из болота. И долго про это вообще не помнил. Даже и мысли не мелькнуло. А потом уже… Ксавье давно в живых не было, а я вдруг вспомнил. Кажется, как раз у того дома и был. Удивился еще, что тот не заброшен. Словно кто-то приходил туда…

Марк закусил губу. И из глубин памяти всплыл давний кошмар – собственное отражение в зеркале, красные глаза с лопнувшими сосудами, словно уже не выдерживающие то, что рвалось изнутри. Тогда, когда ничего не помогало, когда стало ясно, что это не лечится никакой фармой, когда Жан отвел его поговорить… с тем человеком. Когда нашел этот спасительный вариант. Облегчение – хотя бы на время.

Повисла тяжелая пауза, которую прервал Лоран.

– Ладно, даже вспоминать это лишний раз не хочется. Черт с ними со всеми. Давно было, сгинуло и сгинуло.

Он вытащил чистый рожок из кофемашины, протер его салфеткой и принялся насыпать кофе.

– Вам же с собой?

– Да, – сказал Марк. – Уходим. Еще много дел.

– И спасибо за суп, он невероятный! – добавила Алис.

* * *

– Поедем туда? – спросила она, когда дверь бистро, звякнув колокольчиком, закрылась за ними.

На улице было зябко, особенно после теплого помещения; во влажном стылом воздухе, казалось, обострились все запахи: и аромат кофе из стаканчика, который Алис держала в руке, и дым из каминных труб, чадящих сейчас над каждой крышей.

– Тоже подумала, что стоит проведать еще раз этот дом?

– Да. Не знаю, конечно, ведь мы там уже были, но…

– Почему-то сейчас захотелось снова, – закончил за нее Марк и, перехватив поудобнее свой стаканчик с кофе, выбил сигарету из пачки. – Дом Дюмортье… не думаю, что Лорану все померещилось. Не то чтобы прямо левитация, пентаграмма и кровь девственниц, конечно, но что-то там определенно случилось.

– Вот и мне так кажется, – кивнула Алис и со вздохом нырнула на переднее сиденье машины.

Марк, щелкнув зажигалкой и затянувшись, сел на водительское место, завел мотор.

Они ехали молча, прихлебывая каждый свой кофе под тихое пение радио. И почему-то не было нужды в словах. В какой-то момент Алис подумала, что это глупо – отправиться сейчас в лес. Зачем? В участке ждала куча вещей Одри, возможность найти новые улики; дом они уже видели и ничего особенного не нашли, кроме доказательств того, что, похоже, Ксавье там бывал и даже оставил запись на стене. К тому же солнце уже садилось, короткий и тусклый зимний день стремительно догорал, а в лесу сумерки наступят еще быстрее.

Но что-то иррациональное как будто толкало их обоих поехать туда снова. Звало. Тянуло. Алис поймала себя на мысли, что словно бы научилась у Марка – пусть и не в той мере, в какой умел он, – чувствовать своего партнера. И сейчас она отчетливо ощущала в нем то же, что и в себе: тревогу, неуверенность, всплески страха перед будущим, страха перед принятием окончательных решений и желание куда-то излить это, разрешить этот надрывный аккорд. Как будто лес мог им помочь? Как будто их настойчиво тянуло в чащу, как будто эта поездка сейчас была созвучна им обоим?

Марк, сверяясь по карте в навигаторе, свернул на просеку, откуда к дому надо было идти через лес пешком. Припарковался, заглушил мотор. Устало положил руки на руль, глядя прямо перед собой, вздохнул.

Неожиданно опустившаяся тишина – такая, какая бывает только в лесу, далеко от людского шума, – укутала, словно толстое одеяло. Стало так уютно и спокойно, и Алис вдруг поняла, что Марку, как и ей, совершенно не хочется никуда идти. Им обоим хочется совсем другого. Остаться здесь, вдвоем, посреди сумеречного леса в теплой машине, словно на космическом корабле, дрейфующем в черном бездонном космосе, – вдали от всей этой суеты, от чужих взглядов, необходимости что-то перед кем-то изображать, притворяться, следить, чтобы не выдать себя. Вдали от странных смертей, необъяснимых исчезновений, сплетен, опасностей, подозрений, неразгаданных тайн и жутких сюрпризов.

Просто побыть вдвоем, где их никто не видит, потому что им обоим это сейчас необходимо. Потому что они оба устали. Потому что… потому что им вдруг захотелось остановиться и почувствовать друг друга. Послушать свое звучание в унисон, помогая друг другу, и взаимно напитаться силой. Только они вдвоем и тишина, и ничего больше.

Улыбнувшись, Алис протянула руку, коснулась его колена.

– Крокодил.

Марк слабо улыбнулся в ответ, накрыл ее пальцы своей ладонью, снова вздохнул, все так же глядя прямо перед собой куда-то сквозь лобовое стекло. Он словно обдумывал какой-то мучительный вопрос и потому был не здесь, не с ней, но Алис не собиралась сдаваться. Потянувшись ближе к нему через коробку передач, она потерлась щекой о его плечо, сплела его пальцы со своими, а другой рукой прокралась к воротнику его рубашки, пробралась под волосы. Взъерошила их легко и нежно.

– Марк…

Он наконец взглянул на нее, Губы у него дрогнули, словно он собирался что-то сказать, но так и не смог себя заставить. А Алис просто потянулась еще ближе и поцеловала его. Один раз, другой, третий. В краешек рта, и чуть ниже, в линию челюсти, и в шею. И…

С каким-то гортанным выдохом он вдруг обхватил ее, едва не выдернув с сиденья, так что Алис уперлась коленом в мешающую коробку передач и зацепила локтем руль. Но Марк уже целовал ее – так отчаянно, словно не мог без нее дышать, и она всхлипнула, тут же поймав эту волну, мощный, сносящий все поток: желание, потребность, необходимость…

– Давай… сядем назад… – невнятно выдохнула она, когда смогла чуть отстраниться.

– Ты точно?..

Глаза у него были совсем черные, а дыхание сбилось.

– Я хочу.

Словно не давая передумать – ни себе, ни ему, Алис быстро перелезла на заднее сиденье, протиснувшись в проем между передних кресел, и даже не заметила, как Марк, дважды хлопнув дверьми, уже пересел тоже – к ней назад. Она в одно мгновение оказалась верхом у него на коленях, запустила руки ему под рубашку.

– Сними!

– Ты тоже? – Марк ухмыльнулся этой своей волчьей ухмылкой, и Алис снова подумала, что она сейчас, как девочка-подросток, собирается совершенно непристойно тискаться со своим парнем на заднем сиденье, наполовину раздевшись. Да, вот так. Вот так, как всегда хотела! И как никогда раньше не могла…

Вместо ответа она смело и гордо стянула через голову свитер вместе с футболкой разом и вздрогнула от восторга, вдруг так остро ощутив сладкое смущение: оказаться раздетой перед Марком, почувствовать, как от прохлады и возбуждения тут же сжались и приподнялись соски, как вся кожа покрылась мурашками под его взглядом.

– Умница.

Марк прижал ее к себе обеими руками. Потянулся и поцеловал в шею, прикрыв глаза, шумно вздохнул, скользнув ниже, к груди, а потом, по очереди коснувшись языком каждого соска, отчего Алис едва не вскрикнула, чуть отстранился, чтобы тоже снять с себя рубашку.

Он был такой горячий. И огромный. Обхватив его за шею, Алис закрыла глаза; все происходило само собой – она двигалась на нем бездумно, чувствуя сквозь ткань между разведенных бедер его до предела напряженный член. Марк направлял ее, придерживая за талию, одержимо целуя ее грудь, шею, ключицы, а она втиралась в его пах, с восторгом ощущая, как нарастает ее собственное возбуждение. Этого ей было мало для оргазма – ну и пусть, у нее кружилась голова от одной только мысли, что она может подобное делать с ним, на нем, что она больше не боится, что может вот так раздвинуть ноги, обхватить его бедра и чувствовать не страх, а растущее сладкое напряжение. Еще, еще и еще и…

– Алис… – вдруг выдохнул Марк ей в шею. – Секунду. Подожди.

Она остановилась и вдруг вспыхнула, сообразив, что он имел в виду. Резко скатившись с его колен, села рядом на сиденье. И не могла удержаться от торжествующей улыбки. Инспектор Деккер, подумать только! Сам инспектор Деккер из-за нее чуть было не…

– Могла бы не слезать, – сказал он, переводя дыхание. – Просто чуть медленнее. Залезай обратно.

– Я… Я слезла, потому что хочу кое-что еще, – внутренне зажмурившись от собственной смелости, выпалила Алис.

– Еще? – заинтересованно переспросил Марк.

Она кивнула и, прикусив губу, положила ладонь ему на живот. Провела пальцами чуть ниже, к пряжке ремня, легко дотронулась до вздувшейся огромным бугром ширинки.

– Я хочу… я хочу… увидеть, – призналась она. И почувствовала, как он вздрогнул, как коротко выдохнул с усилием. – Увидеть все, Марк, я…

– Мы можем все так закончить, ничего страшного… – начал он, но Алис перебила:

– Я правда хочу. Узнать, какой ты… целиком. Я не хочу больше бояться. Если только для тебя это не…

Алис вдруг испугалась, что это может быть слишком для него, что она поступала эгоистично, требуя для себя такого и не думая, что чувствует Марк, но он улыбнулся:

– Сама расстегнешь?

Она кивнула. Пальцы у нее дрожали, когда она вытащила конец ремня из пряжки, отжала звякнувший железный язычок, когда расстегнула пуговицу, а потом осторожно потянула молнию вниз. Та застряла – член под ширинкой был настолько напряжен, что никак не получалось дернуть замок дальше, – и Марк, чуть приподнявшись, чтобы помочь, наконец расстегнул молнию сам.

Алис едва понимала, что делает. Сердце у нее так отчаянно колотилось, и в то же время где-то краем сознания она едва не смеялась над собой: господи, и в самом деле как девочка-подросток, которая в первый раз… В голове тут же вспыхнуло воспоминание: стиснувшие горло страх и неожиданное отвращение, когда она увидела чужой кривоватый член с красной напряженной головкой, когда поняла, что это сейчас будет толкаться куда-то ей между ног…

Алис зажмурилась и тряхнула головой. Нет. Так не будет. Не с ним. Это не кто-то чужой, не кто-то случайный, не просто… Это Марк.

– Дальше… хочешь? – спросил он.

– Хочу.

Но заставить себя открыть глаза не получилось. Алис слышала шорох ткани, поняла, что Марк стянул и белье, что сейчас она увидит, и… не могла. Черт, что за глупость!

Все так же зажмурившись, она наугад протянула руку, наткнувшись сначала на грубую ткань джинсов, а потом вздрогнула и выдохнула, вдруг ощутив под ладонью жесткие волоски и горячую и твердую плоть. Живую и напряженную. И такую нежную бархатистую кожу. Ее было так приятно трогать. Алис провела рукой чуть выше, чувствуя даже на ощупь, как этого… много. Очень. У нее вспыхнули щеки – шеф XXL. Такой огромный и тяжелый. И этот рельеф…

Она решительно попыталась обхватить его пальцами, и Марк резко выдохнул.

– Черт, Алис…

– Я… слишком сильно? Неправильно?

– Нет… слишком хорошо. – В голосе у него звучали одновременно смешок и стон, и Алис с удивлением поняла, что Марк, кажется, волнуется не меньше.

– Покажешь мне, как надо? – попросила она.

Он взял ее руку в свою, раскрыл ей ладонь, а потом положил как-то так, что ее рука оказалась снизу.

– Теперь обхвати.

Алис послушалась, с удовольствием подумав, как ей нравится учиться. С Марком, да. Когда он так ее направляет.

– Чуть сильнее, не бойся. Умница. И теперь проведи вверх, а потом вниз…

Она двинула рукой, теряясь от новых ощущений: теплая бархатистая кожа, толщина – такая, что пальцы практически не смыкались, и живая упругая тяжесть, а еще… удовольствие. Ни с чем не сравнимое удовольствие оттого, что ей вдруг стало понятно: она тоже может дарить наслаждение.

Секс всегда был для нее чем-то, что собирались делать с ней: чужим вторжением, использованием, а сейчас Алис вспыхивала от наслаждения, понимая, что может… сама. Вести, направлять, задавать темп, и от этого осознания просто кружилась голова.

Ему нравилось! Она это чувствовала: Марк тяжело дышал и вздрагивал, а потом, словно тоже потерявшись в ощущениях, вдруг положил руку ей на спину, провел пальцами выше, потянул за волосы, придерживая – так властно и собственнически.

Алис уже с силой двигала рукой, с восторгом ощущая всю длину и тяжесть его члена, всю его каменную твердость, чувствуя, как и у нее самой сладко ноет между бедер. И совсем осмелев, наконец открыла глаза.

Черт. Это было так откровенно, бесстыдно и… красиво. Очень. Длинный, ровный и толстый ствол, набухшие вены, тяжелая головка, из которой сочилась крупная блестящая капелька влаги. Такой большой, такой совершенный, словно воплощение его мужской сути, и весь ее, здесь, в ее руках. Алис подняла взгляд на Марка, как в тумане вглядываясь в его лицо: глаза у него были закрыты, он закусил губу, тяжело и прерывисто дыша.

Она сделала с ним такое. Она могла. В ней снова вспыхнуло уже знакомое сладкое темное чувство, ощущение себя той девушкой из сна, раскованной и свободной, которая брала все, что хочет, которая не боялась соблазнять, играть, дразнить. И вдруг, больше не чувствуя никакого стеснения, делая только то, что было так естественно сейчас, Алис быстро наклонилась и слизнула блестящую капельку солоноватой влаги.

Марк вздрогнул так сильно, что его рука непроизвольно дернулась в ее волосах, а Алис нырнула ниже и, замирая от азартного восторга, обхватила губами набухшую головку, втянула в рот, чуть отпустила, снова втянула – еще, и еще, и еще…

Он выдохнул то ли со стоном, то ли со всхрипом, но она и не думала останавливаться, она хотела, чтобы он…

– Алис… стой.

Марк боролся с собой, она это чувствовала, он пытался держаться изо всех сил, говорить с ней трезво, но его рука в ее волосах словно действовала против его воли – подталкивая наклониться и взять еще.

– Я хочу, – твердо ответила Алис, на мгновение оторвавшись и бросив на него быстрый взгляд

Глаза у него были совсем черные, взгляд вспыхнул, и она почувствовала, как нарастающая в ней сладостная манящая тьма вдруг зазвучала и в нем – тяжелыми, глубокими вибрирующими нотами.

– Тогда возьми.

Это прозвучало одновременно словно властный приказ и приглашение, отчего у нее внутри все дрогнуло так сладко; Алис наклонилась снова, вобрала головку в рот так, как уже делала с его пальцами, старательно обводя рельеф языком, посасывая…

– Давай, умница. Еще…

Она взяла глубже, помогая себе снизу рукой, продолжая движения вверх и вниз, сильнее, быстрее. Ее уже несло этой волной, ничего больше не осталось, кроме обжигающего восторга: чувствовать свою власть над ним и одновременно – чувствовать, как он владеет ей, как сжимает и оттягивает ее волосы, как направляет, да, вот так.

– Сейчас… – выдохнул Марк.

Азарт и возбуждение охватили еще сильнее – да, Алис понимала, о чем он говорит, понимала, что сейчас будет. Но и не думала отстраняться – она хотела почувствовать все до конца и сделала несколько последних движений, сама не зная как, следуя только за ощущениями: втянуть еще сильнее, провести языком, быстро-быстро выглаживая набухшую венку…

Марк вздрогнул всем телом; сквозь шум крови в ушах она услышала короткий хриплый стон и почувствовала, как резко дернулась напряженная головка, а потом во рту стало солоно и горячо. Сильными толчками – еще, еще, еще.

Алис не отстранилась, пока не стихли последние вздрагивания члена. А потом, зажмурившись, отпустила и сглотнула. Солоно, вязко, странно и… хорошо.

Марк обхватил ее и прижал к себе. Дышал он тяжело, и кожа была влажной; Алис уткнулась ему в плечо, все так же закрыв глаза. Странное смущение вернулось, а вместе с ним пришли озноб и звенящая легкость во всем теле.

– Что ты со мной делаешь, – выдохнул Марк с нервным смешком, голос у него дрожал.

И руки тоже дрожали. Он взял сброшенный комом свитер, кое-как, не вытащив из него даже футболку, укутал Алис и снова прижал к себе.

– Тебе не понравилось? – лукаво уточнила она.

– Я вообще-то собирался первым заставить тебя кончить.

– Я тебя обставила.

– Да. – Он улыбнулся и поцеловал ее в нос. – Хулиганка.

Алис тоже довольно улыбнулась и вздохнула. Хулиганка, кто бы мог подумать! Это она-то, правильная девочка Алис Янссенс! Но с ним, здесь, сейчас, – да, эта ее часть словно окончательно высвободилась, как бабочка из кокона. И оказалось, что в ней нет ничего ужасного, ничего грязного и отвратительного, как постоянно повторял ее монстр и как Алис потом внушала сама себе. Она была прекрасна. Гармонична. Неповторима. И звучала с Марком в унисон – как будто была создана специально для него.

На лес уже окончательно опустилась тьма, в окно машины ничего нельзя было разглядеть, но Алис казалось, будто они с Марком окутаны каким-то теплым светлым облаком. Он протиснулся в пространство между передними креслами, повернул ключ зажигания – загорелись приборы, тихо заиграло радио. Вернувшись на сиденье, Марк усадил Алис к себе на колени, обнял. Она обхватила его за шею, положила голову ему на плечо и слушала, как он шепчет, поглаживая ее по спине:

– Моя умница. Моя…

Глава 4

Они едва не опоздали на встречу с директором похоронного бюро. Марк вел машину как пьяный, голова вообще не соображала, а глупая улыбка не сходила с лица – он все время оглядывался на Алис, ловил в полутьме машины ее сияющий взгляд, такой же счастливый и бестолковый, как и у него.

Сколько времени они просидели в машине, он не знал. Он вообще ничего больше не знал и ни о чем не думал, он как будто перестал ощущать время и пространство – была только Алис в его руках, теплая и нежная, прижавшаяся к нему, расслабленная, доверяющая. Его. Вся вселенная сжалась до пространства машины, до этого объятия, до бессвязного шепота, вздохов, глупых нежностей и ленивых долгих поцелуев, и казалось, что больше ничего не нужно и не важно.

Марк подумал, что будь его воля – увез бы Алис куда-нибудь далеко, в другой город, в отель, где им никто бы не помешал. Даже не затем, чтобы продолжить. Не затем, чтобы немедленно взять реванш, – хотя теперь он знал, что не успокоится, пока не увидит, как она кончает (и много раз!) от его губ и языка, как больше собой не владеет, как бессвязно и отчаянно просит еще, умоляет его, совсем потерявшись, забывшись от наслаждения, полностью отдав ему контроль. Нет, для Алис это было пока еще слишком. Сейчас ему просто хотелось остаться в этом бездумном блаженстве только вдвоем, вот так, как они сидели в машине, – одни посреди леса; хотелось продлить это невероятное ощущение близости после секса, которое раньше он никогда и ни с кем не испытывал.

Это было даже смешно – все случилось так быстро и неожиданно, когда Марк думал, что его ждет целый марафон выдержки и терпения, когда собирался сам долго и медленно соблазнять ее, расслаблять и учить. А Алис…

Алис его поразила просто до глубины души. Он со смешком признавался себе, что совершенно ошарашен, – в первую очередь даже не из-за того, что именно она сделала, а как решительно и не раздумывая за это взялась. Без прелюдий, в самом деле! Храбрый ежик, конечно, всегда шел навстречу опасности, но в тот момент Марк отчетливо почувствовал, что она не столько хотела преодолеть свой страх, сколько и в самом деле… увлеклась. Словно из нее вдруг неудержимо выплеснулась необъяснимая, почти магическая, глубокая и темная сексуальность. То, что он в ней видел и чувствовал с самого начала, с первой встречи, даже когда она выставляла три кордона ледяных колючек. Сексуальность, которой Алис так в себе боялась и которая вдруг вырвалась, как язык пламени, вспыхнула настолько ярко и неожиданно, что он и сам потерял контроль.

Сексуальность, которую Алис позволила себе проявить именно с ним. При этой мысли Марк не мог удержаться от довольной и сытой ухмылки. С ним! Ни с кем больше. Он с удовольствием перебирал эти образы: как она, сначала зажмурившись, так храбро исследует, осторожно касается рукой; как с интересом пробует и учится – все смелее и смелее; как вдруг поднимает взгляд, полный темного желания, а потом он ощущает ее губы, обхватывающие член, чувствует ее горячий рот, нежное касание языка… А когда она, наконец оторвавшись, сглотнула…

В какой-то момент он испугался той темной вибрации, которая начала в нем нарастать в ответ на ее желание, но зверь… Нет, зверь сидел тихо. Марку было достаточно, более чем достаточно – вот так. Подстроиться под нее. Отдать ей себя. Слышать ее удовольствие. Получать свое удовольствие – от восторженного звучания Алис, от радости, которую она ощущала, потому что открывала новые грани себя, потому что отпускала свой страх, потому что побеждала преследующих ее демонов. И его темные фантазии словно отступили в тень, и ощущение, что у него и в самом деле получится быть «хорошим Марком», по-настоящему окрепло, и снова вспыхнула яркая искра надежды. Возможно, его страхи просто надуманы, и он способен быть нормальным, даже с Алис, особенно с Алис, – так звучащей с ним в унисон, так отзывающейся в самой глубине его лабиринта.

Черт! Тут же захотелось все немедленно повторить! А потом опять сидеть с ней вот так на заднем сиденье, целовать ее, шептать, какая она умница, и чувствовать совместное звучание – нежное, счастливое и теплое. Исцеляющее. Вот в чем было дело. Они и в самом деле словно бы лечили друг друга и, отражаясь друг в друге, как в зеркале, множили этот умиротворяющий свет.

Марк даже не заметил, как подъехал к участку. Припарковался он тоже как пьяный, – немного поперек, едва не зацепив бампером водосточную трубу. Парктроник истерически заверещал, и Марк очнулся, буквально за секунду успев вывернуть руль.

Голова не соображала, но хотя бы реакция не подвела. А вот чутье как будто притупилось. Видимо, он настолько был сфокусирован на Алис, что, оказавшись в участке, даже не сразу заметил эти тяжелые, удушающие волны, которые в другое время поглотили бы его в считанные секунды.

«Приехал…»

Он смотрел словно издалека, словно через стекло на три фигуры, стоявшие рядом со знакомым ему директором похоронного бюро. Марк пожал протянутую руку, коротко кивнул Жану и Жанне, ухмыльнулся, глянув на Мартена. Странно. Он ожидал от себя эмоций, целой бури чувств, досады, возмущения, гнева, но сейчас смотрел на дядю и не ощущал ничего. Это его попросту не трогало. Не взрывало. И даже присутствие Анри – суррогатного сына его семейки – не бесило. Словно исцеляющее умиротворение продолжало укутывать, как облако, защищая от вторжения чужих неприятных вибраций.