Вы все мои

– О, – отозвался Курт, тщательно подбирая слова. – Сёстры похожи?

– Нет, – рассмеялся отец О’Коннор. – Не беспокойтесь. Несса Уолш – ангел во плоти. Уж я-то знаю: регулярно выслушиваю её исповеди. Те грехи, что она перечисляет, иные сочли бы за добродетели. Сущий ангел!

Короткая жизнь научила Курта, что по земле ходят только грешники, но спорить он не стал.

– Как давно она ушла в монастырь?

– Да уж… лет пять будет, – сосчитал священник. – Я рекомендовал не торопиться с постригом, всё же Несса так юна… но она настаивает. Так что, полагаю, сразу после Рождества и проведём таинство.

– Сколько ей?

– Двадцать пять, – подсчитал отец О’Коннор.

Какое-то время ехали молча: детектив О’Салливан отбивал пальцами нервный такт по рулю, Курт смотрел на красоты графства Уиклоу, отец О’Коннор рассматривал следователей в зеркало заднего вида. Курт поймал его взгляд и обернулся.

Приходской священник Эшфорда был ещё довольно молод. Курт плохо разбирался в возрасте, но дал бы ему между сорока и пятьюдесятью. Высокий, широкоплечий, подтянутый, с волосами цвета морского песка, Патрик О’Коннор наверняка разбил в своё время не одно женское сердце. Да и сейчас, верно, собирал немалую аудиторию вздыхающих и тоскующих.

– Вы хотели что-то сказать, отец О’Коннор? – негромко подтолкнул Курт.

Священник наконец решился.

– Только то, что не согласен с заключением доктора, – бросив взгляд на Барри, выдохнул он. – Судмедэкспертизы не проводилось, обошлись заключением местного врача. Я уважаю доктора Белла, но…

– В заключении сказано о противоестественных причинах смерти и нетактильном воздействии на внутренние органы, – припомнил Курт.

– Я отпевал несчастных, – тут же возразил священник. – Разумеется, мне их доставили уже в гриме и одежде, но даже те раны, которые я видел… Я не назвал бы это нетактильным воздействием. Синяки, рваные раны… Кажется, проникающих не имелось лишь у двух мужчин и одной женщины. Остальные четверо так или иначе покалечены, включая ребёнка. И что значит – нетактильное воздействие? От чего-то их сердца остановились?

– Сердечный приступ? – предположил Курт неуверенно. – Спасибо, отец О’Коннор. Я переговорю с доктором Беллом. Кроме того, я бы хотел взглянуть на их могилы. Их же похоронили на местном кладбище?

– Всех семерых, – помрачнел священник. – Четверо американцев: глава семейства, его супруга, дочь и гувернантка. И трое англичан – два брата и сестра. Их похоронили на новой половине, а вот мисс Мюррей – на старом кладбище, согласно завещанию.

– Вы же знаете, о чём я хочу вас попросить, отец О’Коннор.

Священник колебался недолго.

– Если это необходимо для следствия…

– Простите, – искренне повинился Курт, – но это мой долг. Иначе ко мне возникнут большие вопросы, когда я вернусь. Ведь это первое, что мы проверяем, когда в деле фигурируют усопшие.

Патрик О’Коннор тяжело вздохнул и махнул рукой.

– Я так и знал, что с проклятым особняком возникнут проблемы. Всё надеялся, что со смертью владелицы все предубеждения и потусторонние страхи развеются, но они только подтвердились. Верно говорят: старый демон лучше толпы новых. Лучше бы мисс Мюррей жила подольше, тогда, возможно, и наследникам ничего не грозило бы. Бедные люди! Ехали сюда в надежде на обогащение…

– Сколько лет было покойнице? – заинтересовался Курт.

– Это хороший вопрос, мистер Леманн, – усмехнулся отец О’Коннор. – Я так и не нашёл записей о ней в церковных архивах, а ведь история нашего прихода насчитывает почти двести лет! Так что, вероятно, мисс Мюррей не из этих краёв. В городе её иначе, как ведьмой, и не называли. Однако я считал это предрассудками, когда пришёл сюда служить четверть века назад. Мисс Мюррей ведь не делала ничего противозаконного, а уединение – не грех. Но всё-таки ни документов, ни свидетельств… Даже понаехавшие на свою беду родственники ничего не знали о троюродной тётушке. Только что та сама их разыскала, исправно отвечала на их открытки на Рождество, звала в гости, мечтала повидаться до кончины, ну и указала в завещании.

– Но отпели её по церковным канонам?

– Отпели как положено, мистер Леманн.

– И закопали с большим удовольствием, – буркнул с водительского места Барри.

Курт не стал портить ему настроение новостями о том, кому теперь придётся её откапывать.

Дорога между тем петляла между холмов, то зарываясь в низины с густыми зарослями по обочинам, то прорезая хвойный лесок, то вновь вырываясь к скалистым стенам, нависшим над трассой. Вскоре Барри свернул на просёлочную дорогу, и автомобиль мягко покатился по присыпанным хвоей колеям, время от времени проваливаясь в подлые лужи. Высокие ели по обе стороны дороги не позволяли рассмотреть, что скрывает следующий поворот, так что когда автомобиль вынырнул из придорожных зарослей прямо перед воротами монастыря, Барри едва успел сбросить скорость.

– Могли бы знаки поставить, – пробурчал детектив, въезжая в гостеприимно распахнутые ворота.

– Я видел указатель, – начал Курт, поймал взгляд напарника, осёкся и благоразумно замолчал.

О’Салливан притормозил сразу за воротами, рядом с ухоженной клумбой, у которой трудилась садовница. Единственное здание, видное с дороги, служило, вероятно, общежитием, сразу за ним виднелся шпиль церковной башни. Стены общежития поросли плющом, а проход на задний двор скрывала живая изгородь.

Как только двигатель автомобиля заглох, их окружили тишина, редкие голоса птиц и шум листвы.

Отец О’Коннор уверенно повёл их через главную дверь. Привратница охнула, увидев священника, но отец О’Коннор лишь отмахнулся от предложенного сопровождения.

– Неужели я не найду кабинет преподобной матери самостоятельно? – коротко пошутил он, делая знак следователям. – Я прихожу всего лишь каждую неделю!

Курт с интересом смотрел по сторонам. В женском монастыре ему бывать не доводилось; всё здесь оказалось совершенно иначе, чем в ватиканских коридорах. Редкие монахини, встречавшиеся на пути, отступали в стороны и провожали их взглядами; собственные шаги казались слишком громкими, слишком уверенными в блаженной тишине монастыря.

Барри О’Салливан нервно оглядывался, словно и ему грозила опасность монашеского пострига, и в кабинет преподобной входил, уже ослабляя галстук.

– Как видите, я сегодня не один, – после взаимных благословений и приветствий начал отец О’Коннор. – Со мной детектив О’Салливан и мистер Леманн из Ватикана. Им нужно пообщаться с послушницей вашего монастыря, мисс Нессой Уолш.

– Бедная девочка и так натерпелась, – поджала сухие губы настоятельница. – Разве вы не беседовали с ней, детектив?

– Это не моя просьба, – пробурчал Барри.

Взгляд преподобной безошибочно остановился на Курте.

– Добрый день, – улыбнулся он.

Курт уже общался с облечёнными властью людьми. Все они на дух не выносили угрозу авторитету и пустословие, поэтому он не предложил никаких объяснений, позволяя настоятельнице сделать собственные выводы.

Та смерила его внимательным взглядом от кончиков ботинок до макушки, нахмурилась и нехотя сдалась.

– Разумеется, я не могу отказать Ватикану, мистер Леманн. Но я искренне рассчитываю на то, что вы не превысите своих полномочий.

– Я хочу лишь побеседовать с мисс Уолш. Для начала, – уточнил он, сразу подготавливая себе запасные пути.

Отец О’Коннор и детектив О’Салливан остались снаружи, когда преподобная лично провела их к монастырской библиотеке. Изнутри пахнуло старыми книгами, ароматом плавленного воска и сушёными цветами.

– Несса, дитя, – неожиданно мягко позвала настоятельница, шагнув внутрь. – К тебе пришли. Мистер Леманн прибыл из Ватикана. Обещает, что не займёт много твоего времени.

Ничего такого Курт не обещал, но спорить с преподобной не стал. Стоявшая у окна послушница обернулась и закрыла книгу.

– Я оставлю вас ненадолго, – поймав взгляд Курта, нехотя проронила настоятельница.

Щёлкнула закрытая дверь.

Курт прошёл мимо ветхих стеллажей с полупустыми полками, слыша каждый свой шаг. Несса Уолш, отложив книгу, тоже отошла от окна. Солнечный свет больше не слепил, но осенял девичий силуэт мягким сиянием. Курт сумел наконец разглядеть её лицо и замер, медленно опуская уже протянутую руку.

У Нессы Уолш оказалось самое прекрасное женское лицо, которое он когда-либо видел. Курт не назвал бы ни одной выдающейся черты – волосы послушницы скрывал головной платок, свежее лицо не украшала косметика, цвет светлых глаз ускользал от внимания – но он навсегда запомнил этот миг.

Её глаза сияли. Тем самым первозданным светом, который он видел лишь однажды, и отблески которого так отчаянно искал в ватиканских коридорах. Курту потребовалось всего три секунды, чтобы вспомнить, кого напоминает Несса Уолш.

У молодой послушницы оказалось лицо Мадонны. Лик, который он видел на древних фресках и византийских иконах. Образ, являвшийся во сне. Знакомый… близкий…

Сердце вдруг дрогнуло, и Курт невольно коснулся ладонью груди.

– Почему вы так поздно, мистер Леманн?

У Нессы Уолш оказался негромкий, мелодичный голос. Курту почудилось – он уже слышал его прежде. В ту самую ночь, которую он никогда не смог бы забыть. Голос, приносящий за него молитвы… голос, на который он пошёл, потянулся из вязкой темноты…

– Курт, – негромко вытолкнул он. – Курт Леманн. И я прибыл так быстро, как мог.

Послушница опустила голову, закусив губу.

– И всё же вы опоздали, – прошептала она.

Курт сморгнул наваждение и тряхнул головой, усилием воли заставляя себя мыслить, действовать… видеть.

Оторвав ладонь от сердца, он протянул руку, почти касаясь плеча послушницы. В пальцах тут же неприятно закололо, и Курт отдёрнул ладонь. Лишь теперь он заметил чёрную дымку, покрывавшую светлую ауру девушки. И затаенную боль внутри прекрасных светлых глаз.

Курт открыл и закрыл рот. Огляделся, вслушался и вновь обернулся к поникшей Нессе.

Самым сложным оказалось подавить в себе внезапное желание заключить её в объятия и увезти отсюда. Прямо сейчас, немедленно, он и так непростительно задержался…

А затем Курт вспомнил, что уже действительно слишком поздно.

Поэтому он шагнул ещё ближе, к вскинувшейся Нессе Уолш, положил обе ладони ей на плечи и склонился к самому уху, полускрытому головным платком. Повеяло дивным ароматом лаванды и ладана.

– Нас слышат? – одними губами выдохнул он.

Короткий кивок.

Запах сушеных трав и старых книг.

– Вам нужна помощь?

Больные глаза, полные растерянности и мольбы. Быстрый кивок.

Курт прикрыл глаза всего на секунду, впитывая короткий момент непривычной близости, и медленно отстранился.

– Я попрошу у преподобной матери разрешения привезти вас в особняк, – уже не скрываясь, заговорил он. – Мне нужна ваша помощь на месте. Уверен, она не откажет.

Несса колебалась всего секунду.

– Вы уверены, что сможете… помочь?

Курт не был уверен. Он даже не понимал, что происходит. Ещё и это странное ощущение… словно он знал мисс Уолш прежде… Но Несса ждала от него ответа, так искренне, так отчаянно, что он не смог её разочаровать.

Потянув за цепочку, Курт вытянул из-под ворота ведьмин амулет.

Несса вздрогнула, отпрянула и перекрестилась.

– На кладовке лежала ваша печать, – негромко проронил он, вновь пряча чёрный цветок под рубашку. – Я её сорвал. Может, получится и с остальным.

Несса приложила ладонь к распятию, висевшему поверх простого платья, и судорожно сжала пальцы.

– Я подожду, пока вы не переговорите с преподобной, – едва слышно отозвалась она.

Развернувшись, Курт быстро вышел из библиотеки.

Ожидавшие в коридоре Барри О’Салливан, отец О’Коннор и настоятельница выжидательно уставились на него, а Курт вдруг поймал себя на том, что дышит быстро и неровно. Потребовалось усилие, чтобы взять себя в руки под перекрёстными взглядами людей, которым он пока не мог доверять.

– Мне необходимо, чтобы Несса Уолш вернулась с нами в особняк мисс Мюррей, – стараясь, чтобы голос не дрогнул, заговорил он. – У меня остались некоторые вопросы, уточнить которые я смогу только по месту. Обещаю, это не займёт много времени: к вечерне мы доставим мисс Уолш в монастырь.

Преподобная мать ожидаемо не обрадовалась, но на его стороне оказался авторитет отца О’Коннора и корочка детектива О’Салливана. После короткой перепалки настоятельница сдалась, велев им ждать снаружи.

– Зачем нам монахиня? – громким шёпотом уточнил Барри, как только они оказались у автомобиля. – Не поймите меня превратно, Курт, но я ведь её уже опросил. Старуха умерла у неё на руках, и Несса тотчас оповестила всех в городе. Какое отношение она может иметь к убийствам?

– Возможно, никакого.

Курт не ответил больше ни на один вопрос, уставившись неподвижным взглядом в пожухлую клумбу. Садовница уже ушла, сделав своё дело, и цветник казался внешне ухоженным, но неизбежно увядающим. Поздняя осень на континенте приносила первые заморозки, но здесь, в Ирландии, природа просто засыпала, теряя часть красок и цветов.

Курт ощущал себя этой клумбой. Внешне вроде ничего, но по факту его время то ли ушло бесповоротно, то ли ещё не наступило. Не все цветы переживают зиму, и не всем дано распуститься вновь.

Дорога в особняк прошла в молчании. Отец О’Коннор пытался завести с Нессой разговоры о погоде, местных новостях и монастыре, но мисс Уолш отвечала хотя и приветливо, но весьма односложно, так что праздные беседы вскоре прекратились.

– Удачи, – пожелал священник, когда О’Салливан притормозил на главной улице Эшфорда. – И дайте знать, если понадобится помощь.

К особняку они подъехали втроём: отец О’Коннор остался в городе. Курт первым выбрался из автомобиля, распахнул заднюю дверцу, подавая руку Нессе Уолш. Послушница приняла ладонь, не поднимая глаз, и выбралась наружу, ёжась под пробирающими порывами осеннего ветра.

– Мы разожжём камин в кабинете, – пообещал Курт. – Внутри будет не так холодно.

О’Салливан покосился на коллегу и что-то пробурчал.

– Вы оставались тут на ночь? – Несса вскинула на него удивлённые глаза.

– Мы поздно приехали, – услышав предостерегающее покашливание Барри, отозвался Курт. – Решили заночевать в особняке и заодно понаблюдать, что здесь происходит ночью.

– И… что? – выдохнула Несса, не сводя с него взгляда.

– Ничего такого, что помогло бы расследованию.

Мисс Уолш кивнула, принимая туманное объяснение, пока О’Салливан воевал с замком.

– Почему монастырь прислал именно вас? – негромко спросил Курт, не глядя на Нессу. – Они знали, не могли не знать, что представляла из себя Морриган Мюррей.

Несса вновь поёжилась под грубым монашеским плащом.

– Сёстры боялись, – просто ответила она. – Никто не хотел сюда идти. Кроме того, я дипломированная медсестра, а мисс Мюррей так страдала перед смертью… Никто не должен умирать в одиночестве, мистер Леманн. Преподобная мать просила, но не настаивала. Я сама вызвалась.

– Курт, – поправил он бездумно. – Значит, сострадание…

Встречал он искренне сострадание, благие намерения и хитрые манипуляции руководства, чтобы заткнуть пробоину удобной, безотказной затычкой. Собственно, сам-то он как здесь оказался? Та же история, старая, как мир. Ни он, ни Несса не отказали бы горячо любимым наставникам. И те, разумеется, этим пользовались.

О’Салливан сделал вид, что придерживает двери, чтобы Курт с Нессой могли войти первыми. В свете дня особняк вовсе не выглядел пугающим, но тишина нежилого дома действовала гнетуще на впечатлительного детектива.

– Хоть бы кофе здесь водился, что ли, – пробурчал Барри, дёргая из кармана портсигар.

– В кухне есть, – тут же отозвалась Несса. – На второй полке, сразу над чайным сервизом. Питьевая вода в колодце. Если желаете…

– Желаю! – оживился О’Салливан. – Займу руки делом, пока вы щебечете в кабинете.

Курт пропустил Нессу вперёд, отмечая бесшумный шаг послушницы. Мисс Уолш была среднего телосложения, однако ни одна половица не скрипнула под её ногой, в то время как каждая ступенька отзывалась недовольным треском на поступь самого Курта.

На первом пролёте Несса остановилась.

– Детектив говорил, что тут погибла девочка, – печально произнесла она.

Курт отвёл глаза от силуэта, набросанного мелом на ступенях, и молча обошёл мисс Уолш, показывая путь.

– Как здесь запущено, – вновь грустно подметила Несса, проходя вслед за ним в кабинет. – Не думаю, что гости здесь убирались. Я пыталась хоть немного навести порядок, пока ухаживала за мисс Мюррей, но потом… Видимо, они не чувствовали себя здесь хозяевами, – покачала она головой.

Курт не стал переспрашивать, как чувствовала себя сама Несса Уолш в чужом доме, и молча занялся камином, пока девушка обходила кабинет. Послушница остановилась у окна, выглядывая во двор. Особняк покойной Морриган Мюррей обладал внушительной придомовой территорией, с относительно ухоженным парадным входом и дикими зарослями там, где полагалось быть саду. Если бы не болтливый призрак, Курт навсегда бы поселился в одной из ловушек, скрывавшихся под густой порослью.

– Они ведь и не были хозяевами, – разгибаясь, заговорил Курт. – Если не ошибаюсь, согласно завещанию, всё имущество и состояние банковского счета принадлежало её племянникам в равных долях, с исключительным правом на особняк и прилагающиеся к нему земли тому, кто успеет на встречу с тётушкой первым. Странное условие, – помолчав секунду, добавил Курт.

– Что странного в том, чтобы повидаться с родными перед кончиной? – возразила Несса. – Жаль, что ни один из них так и не явился. Впрочем, они не знали условий завещания.

– Иначе прискакали бы, толкаясь локтями, – усмехнулся Курт. – Присаживайтесь, мисс Уолш.

– Несса, – отозвалась послушница, отталкиваясь от подоконника. – Вы ведь просили называть вас по имени.

Потрескивающие поленья и весёлый огонь сделали своё дело: Несса Уолш подошла ближе, протянула руки и присела на диван. Тот самый, на котором Курт провёл свою первую ночь в Эшфорде.

Курту досталось кресло.

– Мисс Мюррей велела погасить все огни в доме, – задумчиво проронила Несса, глядя в камин. – Всё кричала, что повсюду пламя, и ей нечем дышать… Её агония была ужасной, – дрогнувшим голосом закончила послушница, поднимая на Курта ясные глаза. – Я знаю, это неправильно, люди говорили про неё ужасные вещи, но… мне стало её так жаль… она так мучилась…

Треснуло прогоревшее полено.

По щеке Нессы Уолш скатилась одинокая слеза.

– Как много вы видите, Курт?

Леманн с трудом оторвал взгляд от прекрасной послушницы и шумно выдохнул.

– Я вижу мир иначе, – тяжело признался он. – Для меня нет границ между миром живых и мёртвых. Вижу магические ауры, потусторонние явления… всё, что упоминается в Писании и всё, чему там не нашлось места. Это не значит, что я могу на что-то повлиять, – предупредил Курт. – Я не святой, не подвижник, даже не колдун. Последнее – к счастью, разумеется.

– Но вы можете пообщаться с мисс Мюррей? – встрепенулась Несса.

– Если её тень осталась на земле, то могу. Но не очень хочу, – тут же признался Курт. – Видите ли, Несса, я не люблю смотреть на ту сторону. Я был там однажды. И мне не понравилось.

То ли мисс Уолш отучили задавать щепетильные вопросы, то ли ответы она знала и без них.

– Но ради истины? – мягко подтолкнула она. – Может, мисс Мюррей подскажет, что произошло в доме после её смерти?

– Я могу общаться с мёртвыми, а не призывать их к жизни, – напомнил Курт. – Например, с нашим общим знакомым Рафаэлем я весьма плодотворно пообщался. Потому что он сам бросился мне навстречу.

Несса вздрогнула и перекрестилась.

– Вы о призраке? – догадалась она. – Простите, я так испугалась в тот раз…

– Что заточили несчастного обратно в поглотитель душ, зашвырнули его в подсобку и наложили на неё магическую печать, – спокойно завершил Курт, глядя ей в глаза.

Послушница побледнела.

Курт дал ей время отдышаться, прежде чем заговорил вновь.

– Отвечая на ваш вопрос, я могу поговорить с ходячими мертвецами, неупокоенными душами и даже бесами, если те явятся. Это не значит, что для меня это пройдет без следа. Не всякая беседа заканчивается мирно. Но я могу это сделать.

– Что вы видите во мне?

Голос послушницы оказался так тих, что Курт едва расслышал вопрос. Несса Уолш вновь мёрзла, невзирая на тепло камина и грубую, но плотную накидку. Даже съёжилась на диване, становясь совсем маленькой и потерянной.

Он не стал её испытывать.

– Я вижу, что вы носите то, что вам не принадлежит.

Несса вскинула измученное лицо. В глазах её, светлых, чистых, дрожали слёзы.

– Ни один из наследников не явился на зов тётушки, – медленно проронил Курт, не сводя с неё взгляда. – Но у неё были вы. Единственный человек, которого она могла коснуться…

– Она не хотела! – тут же вскрикнула Несса. – Даже велела мне убираться! А потом звала вновь… и так страшно кричала… так просила…

Несса не выдержала и закрыла лицо ладонями. Дрогнули девичьи плечи под накидкой.

Курт покачал головой, чувствуя, как неприятно ноет в груди. Только не Несса. Только не она… Почему, ну почему за чужие грехи всегда платят невинные?

– Если Морриган Мюррей действительно была ведьмой, она не могла умереть, не передав своего дара другому, – тихо продолжил он. – Вы просто оказались единственной, кто протянул ей руку помощи. От чистого сердца. Из сострадания. Не зная, чем это грозит. Вы не виноваты, Несса…

Видимо, именно эти слова поддержки и понимания, а главное – отсутствие осуждения – и сломали стойкую послушницу. Несса Уолш тихо застонала и подалась вперёд, а Курт вдруг понял, что сидит не в кресле, но на диване, баюкая в объятиях заплаканную девушку. Вновь повеяло тонким ароматом лаванды и ладана.

– Она никак не могла умереть, – выдыхала ему в грудь Несса, уже не пытаясь сдержать слёз. – Я видела много смертей, но не такие… Она так ужасно мучилась… будто её рвали изнутри… будто сжигали заживо… Я просто хотела… как-то облегчить её страдания… А потом она распахнула глаза и спросила, приму ли я её последний подарок. Так безумно, так отчаянно… Я ведь даже не поняла. Я только хотела её успокоить… Я ответила, что да, конечно… И она схватила меня за руку…

Курт не выдержал и скривился от боли. Словно не Нессу Уолш пронзила бесовская сила – но его. Взгляд зацепился за портрет Морриган Мюррей над камином, и он едва удержался, чтобы не сплюнуть. Это обман, хотел сказать ей Курт. Это не добровольное согласие, это мошенничество и лукавство, старая ты ведьма…

А затем Несса вздрогнула в его объятиях, и Курт стиснул её крепче, баюкая и помогая справиться с долгожданным облегчением. Подумать только, сколько ужаса пришлось ей перенести! Одной, в доме с беснующейся ведьмой… В темноте, боли и одиночестве, когда в неё вошла чужая сила… Неудивительно, что Несса по незнанию едва не стёрла беднягу Рафаэля в порошок. Откуда ей знать, как управлять ведьминым даром? Бедная девочка и сказать никому не могла, что случилось! Даже на исповеди, даже отцу О’Коннору. Местные законы суровы. И если старое зло не трогали, то из нового вполне могли сделать козла отпущения. Несса Уолш попросту не дождалась бы ватиканских инквизиторов…

Да и те с ней не церемонились бы. Курт это точно знал.

Зато теперь становилось понятным и условие завещания Морриган Мюррей. Старуха хотела передать ведьмин дар кому-то из кровных родственников. Ради этого, вероятно, и возобновила общение. Ради этого звала в гости. Даже завещание составила заранее, рассчитывая, что те всё-таки явятся.

Может, даже искренне противилась искушению передать тёмный дар единственному светлому человеку, который её пожалел…

– Что теперь со мной будет? – прошептала ему в грудь Несса, даже не пытаясь отстраниться. – Как у вас поступают?

Курт выпрямился, не позволяя ей видеть своего лица.

– Меня прислали не за тобой, – шепнул он так, чтобы не спугнуть. – Мне нужно только разобраться, что здесь произошло. А затем… я сделаю всё, чтобы помочь тебе. Обещаю…

Несса притихла в его объятиях, бездумно вцепившись пальцами в отворот кожаного плаща. Курт так же бездумно гладил её по плечу, прижимая ближе к сердцу. И не было в их внезапной близости ничего дурного. Уже не могло быть…

– Мисс Мюррей всегда была добра ко мне, – бесхитростно шмыгнув носом, призналась Несса Уолш. – Последний раз мы виделись пять лет назад, я только закончила медицинские курсы. Преподобная мать настаивала, чтобы я служила в монастыре, или отправилась с миссией как сестра милосердия, а сёстры считали это откровенной чушью. Мы с Рианой и Кэтлин гуляли на ярмарке, смеялись и обсуждали будущее. Мисс Мюррей появилась там тоже. Она услышала наш разговор и сказала, что мой суженый умер уже, так что можно и в монастырь. И чтобы я не унывала, потому что я ещё встречу свою любовь. Риана тогда сильно разозлилась, велела, чтобы я не брала в голову…