Стражи III: В поисках Манны

Но все тесты Корф прошёл с блеском, процесс смены формы тела освоил сразу и теперь пользовался не только своим щитом, но и бронёй. И специалисты экто-физики посчитали, что при таких результатах вероятность полноценного преобразования в демона критически мала. Скорее всего, фрагменты энерготела существа Араэля – это действительно просто фрагменты и к лимбу они не присоединены. А это значит, что никакого риска превратиться в кровожадную тварь для Александра нет. Радовались по этому поводу все, и сам Корф больше всех.

Но сейчас он с лёгкой тревогой смотрел на Рафаэля и, конечно, спросил:

– К чему ты это? О душе непобедимой?

Кайсаров объяснил:

– К тому, что по Варфоломею, люди с такой душой, несмотря на то, что обладают огромной силой, в жизни очень добрые и смиренные. Они живут, помогая всем и принимая всё, что приходит в их жизнь. Ты, конечно, не производишь такого впечатления, тот ещё острый перец, от которого жжёт, но…

Рафаэль замолчал, ещё раз пропуская мысль через своё сознание, и всё-таки озвучил её:

– Если бы я любил женщину, принадлежащую другому, и её мужчина сказал бы мне: служи мне и я позволю тебе владеть ею… Я бы посчитал это оскорблением. И меня, и женщины. Я не принял бы этого – быть вторым и не сметь касаться любимой без разрешения.

Александр молчал, внимательно глядя на Кайсарова, а тот добавил:

– Но ты – душа непобедимая, не только принял такое унижение, но и сделал так, что я верю тебе. Я знаю, что ты даже не целуешь Ровену без меня.

Лёгкое волнение всё же подразнило Корфа, потому что он вспомнил тот момент, когда усыпил Рафаэля и едва не заставил Ровену отдаться ему.

Кайсаров заметил тонкий поток эктопара, заструившийся по телу Александра, и тяжело вздохнул:

– Все совершают ошибки и все за них расплачиваются. Но я совершил их слишком много, и, кажется…

На мгновения до следующих слов Рафаэля Корф испытал страх. Окружающая его изумрудная пелена стала плотнее, и ему показалось, что она сжала его до боли. А ведь он не мог испытать её. Но страх того, что Кайсаров решил отозвать своё разрешение на Ровену оказался слишком сильным.

– Не бойся, Саша, – Рафаэль не удержал смех, глядя на него. – Я лишь хочу сказать, что сегодня на заседании комиссии меня, скорее всего, заставят расплатиться за всё. За мой обман – за то, что скрыл кто я; и за то, что сделал, испугавшись, что ты отнимешь у меня Ровену. Это ведь я предложил нам всем… Так что, если сегодня меня вышвырнут…

– Стой, – произнёс Александр. – Ты знаешь, что мы не позволим.

Он знал, какие мысли мучают Рафаэля. Они все волновались, но Кайсаров больше всех, потому что самые грозные последствия грозили именно ему. Две недели назад Гидеон сказал им, что об их секрете стало известно высшему руководству. Несмотря на всю осторожность, сохранить в тайне их связь не удалось. Турмистров предупредил, чтобы готовились к худшему. Комиссия благочестия при Министерстве внутренних дел возбудила дело о нарушении Кодекса поведения стражей и Кодекса об административных нарушениях против морали. Александр знал, что Рафаэль винит в этом себя – ведь он стал инициатором того решения, которое они приняли все вместе. А теперь это могло стоить ему и Ровене карьеры.

– Ты знаешь, – настойчиво повторил Корф. – Мы сделаем… Я сделаю всё, чтобы ты остался на службе.

Кайсаров наконец засмеялся:

– Саша, ты, конечно, самое мощное существо в нашей вселенной, но ты не знаешь, что такое комиссия благочестия. Генерал Банчин съест даже тебя. А меня тем более. Главное, чтобы не пострадала Ровена. Так что если всё пойдёт плохо, защитить ты должен её.

– Это разумеется, – в голос Александра вернулась твёрдость.

– И если всё-таки от меня избавятся… – Рафаэль замолчал, потому что дальнейшие слова, даже пребывая в мыслях, были невыносимы.

Но тишину нарушил Александр.

– То ничего не изменится, – произнёс он. – Мы один раз приняли решение быть вместе, примем его и второй. Я тоже могу покинуть ФАЭБ.

Прозвучало абсолютно серьёзно, так что Кайсаров высоко вскинул брови от удивления и невольно засмеялся:

– Ты? Саша? Кто же тебя отпустит?

Александр невозмутимо пожал плечами:

– Вообще-то я здесь не раб, Раф. Если я захочу уйти с должности консультанта ФАЭБ, никто не вправе меня держать.

– Тебя поставят на учёт, – заметил Рафаэль, – как особо опасную сущность семнадцатого эктокласса опасности.

– Я и так на нём, – небрежно отмахнулся Корф. – И ты тоже.

Мужчины смеялись теперь вдвоём, но и всё же Кайсаров отрицательно покачал головой:

– Не обманывай себя, Саша, ты не останешься спокойным зная, что дела общества старших магов остались незавершёнными. Ради этого ты остался.

Александр не сразу ответил. Подошёл к парапету, оказавшись в двух шагах от Рафаэля, и задумавшись, оглядывал лежащий под высоким балконом город. Свет множества золотых огней освещал выпавший этой ночью первый снег. Великолепный, строгий и роскошный Петербург стал белым и пушистым всего за несколько часов.

– Дела общества – разумеется, моё наследие, – наконец произнёс Александр, скользя ядовито-изумрудным взглядом по светлым улицам. – И я всегда буду ответственен за них. Но я остался не по этому. Причиной была, есть и останется Ровена. Я бы не смог… я не победил бы чудовищ в моём разуме сам. Валей подчинил бы меня, и возможно, сейчас, если бы не Ровена, уже никого не осталось бы в этом мире, кроме заполонивших его монстров. Принимая тогда себя и новую для меня реальность, я верил только ей.

Кайсаров опустил голову, показав, что знает это. Александр повернулся к нему:

– В тот вечер после нашего возвращения с кряжа «Енисей», когда я понял, что она не будет со мной, я думал, что после того, как мы закончим с делами общества, я попрошу тебя о помощи.

Рафаэль точно понимал о какой помощи идёт речь. В тот самый вечер, глядя на Корфа, он догадался, что с потерей Ровены, тот потерял опору. И летит в пропасть стремительно.

Александр внезапно сделал к нему шаг, взял его ладонь и приложил к своей груди. Под пальцами Кайсарова ядовито-зелёным светом проявились пять отметин – те места, где вошли его когти.

– Ты единственный, кто знает, как убить меня и у кого хватит сил сделать это, – произнёс Корф. – Зная, что Ровена не будет со мной, я попросил бы тебя уничтожить камень Араэля во мне.

Рафаэль, разглядывая сияющие шрамы, заметил:

– После всего, что было – я бы этого не сделал.

Александр отпустил его руку:

– В тот момент я думал, что твоя ненависть ко мне из-за Ровены позволит тебе это. Оказалось, я тебя совсем не знал.

Лёгкая улыбка осталась на губах Кайсарова, но его мысли вернулись к началу этого разговора.

– Никто не должен лишаться того, что дорого из-за меня, – повторил он.

– Никто и не лишится, – Корф привычно уселся голыми ягодицами на заснеженный парапет, отчего снег растаял мгновенно. – Я могу заниматься делами общества по собственной инициативе. А вообще… откроем частную кампанию, займёмся небольшими делами, охранные услуги, детективная деятельность… Будем делать то, что умеем. Госпоже Бельской поручим… искать пропавших кошечек.

Рафаэль по мере этих слов очень сильно сжимал губы в попытке не расхохотаться в голос. В какой-то момент быстро сгрёб остатки снега в ладони и яростно растёр ими лицо, а то оно аж загорелось серебряными жилками. Но Александр, глядя на него, засмеялся, и Кайсаров тоже не выдержал. Нет, всё-таки Корф умел это делать – вот так поднять настроение ему удавалось уже не раз. Кошечки…

Вытирая холодные капли со щёк, Рафаэль попросил:

– Ровене не говори про кошечек. Иначе нас с тобой ничего не спасёт.

– Конечно, – Александр отвесил поклон.

Но через мгновение после этого от дверей балкона раздалось:

– Поздно, господа!

Мужчины обернулись, встречая глазами Ровену. Она набросила на себя белую шубку и надела белые сапоги с меховой опушкой. Это её горячим любовникам не было холодно на ноябрьском морозе. От их жара на балконе уже растаял весь снег, и плитку застилал изумрудный эктопар.

Бельская подошла к Рафаэлю и обняла его. Она устала читать по губам, лёжа в постели и наблюдая за мужчинами через прозрачные двери балкона. И когда Кайсаров снова упрямо подчинился своей совести, сказав, что никто не должен пострадать из-за него, Ровена не могла не вмешаться.

– Всё будет хорошо, – уверенно сказала она, глядя в туманно-золотые глаза Рафаэля. – Хватит себя винить.

Кайсаров опустил голову и уткнулся лицом в её плечо:

– Ты всегда шла вперёд и вела за собой. Я не прощу себе… что потянул тебя на дно.

– Я сказала хватит, – Бельская крепко сжала подбородок Рафаэля, заставив его взглянуть на неё. – Да, эта работа важна для всех нас и мы знаем ей цену. Но она не стоит ничего по сравнению с тем, что есть у нас сейчас. И если сейчас всё против нас, значит, так надо. О нашем будущем я знаю только то, что нет ничего, что испугало бы меня, если мы вместе.

Ровена запустила пальцы в волосы Кайсарова и, притянув его к себе, захватила его мягкие губы в глубокий поцелуй. И Рафаэль поддался властной ласке своей женщины немедленно. Как и всегда она подчинила его мысли, и дрожь, прокатившись по телу, словно выжгла всё из головы. Бельская распахнула полы белой шубки, сбросила её с себя, оставшись лишь в белых сапожках, и пропустила руку между ног Кайсарова, нежным сдавливанием напомнив, кто здесь главный. Рафаэль засмеялся, выпуская короткие рывки дыхания со стонами от крепкой хватки Бельской на самом чувствительном месте его тела.

А Ровена взглянула на Корфа:

– Господин барон, я думаю, в такие моменты вы рады, что ваш нрав более покладист. И мне не приходится так контролировать ваши эмоции.

Александр старался сдержать улыбку, но глаза возгорели ядовитым изумрудом. Прозрачные капли эктоплазмы выступили на его бёдрах, и дымка эктопара стекла с его напряжённых мышц, обволакивая Ровену и не позволяя холоду коснуться её.

– Нет, госпожа Бельская, – прошептал Корф. – В такие моменты я думаю, что мне стоит проявлять эмоции чаще.

Рафаэль внезапно подхватил Ровену под бедро, заставив поднять ногу и упереть тонкий каблук в ограждение балкона, и прижал её к себе, едва удержавшись от того, чтобы его орган, коснувшись её гладкого лона, не проскользил в обильной влаге в неё. Эта пауза была нужна Кайсарову, чтобы взглянуть на Александра и хрипло приказать:

– Иди сюда.

Мгновение, и демон в изумрудном облаке эктопара обхватил Бельскую сзади, сжимая пальцами её пышную грудь до неистового стона. Звук развеялся в морозном воздухе, а Ровена утонула в объятиях своих мужчин и желании, не знавшем никаких границ. Рафаэль и Александр давно перестали любить её по очереди, теперь они владели ею вдвоём, вместе…

Она различала их внутри себя лишь в первые минуты после горячего глубокого проникновения, потому что потом, чувствуя ритм друг друга, они словно становились единым целым в сильном яростном движении. Закрыв глаза, Ровена отдалась в их руки и тесные объятия, на эти минуты исчезнув и став водопадом наслаждения в собственном сознании. До того момента, как её тело в неистовых рывках любовного катарсиса приняло обильные фонтаны удовольствия её мужчин. Мгновения после этого становились вечностью, наполненной негой, из которой нельзя было выйти.

Вот и сейчас, обнимая Рафаэля, оставшись в сладкой дрёме на его плече и опираясь назад на Александра, Ровена услышала смех:

– Командир Бельская, позвольте-ка… отправлять вас пешим ходом до кровати сейчас не вариант.

Ровена взлетела вверх, подхваченная сильными руками Кайсарова, и оказавшись в его объятиях, наконец, очнулась.

– Да, пожалуй, это так, – засмеялась она и взглянула в небо над головой.

Оно было ещё тёмным, затянутым снежными облаками, но серая утренняя дымка над городом становилась светлее. Здания на горизонте, подсвеченные ночными огнями, начали сливаться гранями с облачным покровом.

– Похоже, день будет мрачным во всех смыслах, – тихо заметил Александр, поглаживая горячими ладонями пяточки Ровены.

Бельская тяжело вздохнула. Рассвет означал, что время их ожидания окончено. Сегодня всё в отношении них решится. Пора отпустить эту ночь, собраться с силами и к десяти утра прибыть в зал совещаний руководителя ФАЭБ князя Алевина. Где их уже будет ждать глава комиссии по благочестию.

– Мне всё равно, – Ровена заставила Корфа наклониться к себе и поцеловала, а потом почти серьёзно потребовала: – У меня есть более важные дела, господа. Будьте так любезны доставить меня до рунических накладок «кормилица», наконец. Уже рассвет! А у нас валаамец без завтрака!

Александр засмеялся, всколыхнув воздух своим голосом, а Кайсаров весело подбросил Ровену на руках и, поймав, зашагал с ней в спальню. До самого тёмного часа время ещё есть, а командир Бельская права – кушать уже хочется!

***

Гидеон стоял в холле перед залом совещаний руководителя ФАЭБ, сложив руки на груди и задумчиво глядя в пол. Платон Гораев и Даниэль Меликов с такими же мрачными лицами расположились напротив и поглядывали на двух рослых офицеров с нашивками дворцовой стражи, стоявших у дверей.

Богдалов прохаживался туда-сюда и, не стесняясь никого, возмущался:

– Ну вот кому это надо? А? Зачем? Лезть в личные дела, да так чтобы всё ФАЭБ на уши встало!

Ответить ему никто не мог. Хотя Турмистров думал о том же. Разрешая «эксперимент» своим стражам, он и представить не мог, что их личное решение выльется в такую проблему. Гидеон безоговорочно доверял Ровене, Рафаэлю и Александру, и был уверен, что они будут осторожны. Он, разумеется, понимал, что слухи пойдут. Кто-то где-то что-то увидел, услышал и, конечно, понесётся. Но это слухи. И это не основание для возбуждения дела в отношении стражей. Но вот прямой донос, причём в обход князя Алевина, сразу в комиссию по благочестию в министерстве внутренних дел, и лично министру – вот это очень весомое основание. Именно это и случилось. Кто-то крайне возмутился «вопиющим моральным падением стражей» – как это было сказано в тексте доноса.

– Адамчик, – позвал Гораев. – Не мельтеши, родной, не мельтеши.

Богдалов развёл руками:

– Ну вот как?!

На этих словах в холл вошли Ровена, Рафаэль и Александр. Турмистров встретил их хмурым взглядом. Адам при виде всех троих собрался что-то сказать, но Гидеон опередил его:

– Господа, я просил вас приготовиться к худшему. Вы приготовились?

Кайсаров сглотнул ком в горле, обратив внимание на незнакомых офицеров. Нашивки дворцовой стражи навели на самые плохие мысли. Ровена тоже испытала волнение, увидев военных корпуса охраны императорского дома. Присутствие последних было весьма неожиданным. Спокойным остался только Александр и на вопрос Гидеона ответил вопросом:

– Что случилось? Кто это?

Корф кивнул на офицеров у дверей зала.

Турмистров набрал воздуха в грудь и выдал важные новости:

– Господа, генерал Банчин Владислав Петрович – председатель комиссии по благочестию, прибыл на заседание по вашему делу не один. С ним глава высочайшего совета его величества императора по делам экто-охранных ведомств – великий князь Константин Павлович Романов.

Тишина после этих слов установилась гробовая. Ровена действительно замерла, потому что сказанное Гидеоном значило только одно – их дело дошло до самого высшего государственного руководства.

– Не понимаю, это всего лишь комиссия по благочестию, – голос Бельской даже охрип. – Участие в нашем деле главы экто-охранки…

– Вот и делайте выводы, – мрачно оборвал Турмистров. – Я боюсь, что это будет показательное заседание. С показательным наказанием.

Ровена почувствовала, как изменилось дыхание Кайсарова. Внешне он остался спокоен, но румянец украсил щёки. Кровь прилила.

– Я об этом не знал, – покачал головой Гидеон. – Никто не знал, даже Алевин. Ждали только генерала Банчина. Я даже представить не мог, что ваше дело привлечёт такое внимание. Видимо, это потому что, как сказано в доносе: Федеральное агентство эктоэнергетической безопасности является образцовым охранным учреждением, подвергнутым вами, господа, позорному поруганию.

– Даже так, – вздохнула Ровена.

– Да, – хмуро подтвердил Турмистров. – Автор доноса постарался придать своему эпистолярному творчеству эмоций. Очень впечатлил и князя Алевина, и генерала Банчина, и даже меня, признаюсь…

Гидеон замолчал, снова задумавшись. Час назад они вместе с руководителем ФАЭБ встречали, как он думал, председателя комиссии, но во двор штаб-квартиры агентства въехали два чёрных внедорожника. Последний с государственными гербами на бортах. Именно в этот момент Турмистрову стало понятно, что сегодняшнее заседании комиссии закончится плохо для всех. Включая его самого. И чутьё не подвело.

– Это не правильно! – Адам всё-таки выдал своё возмущение. – Преступления стражей против морали не рассматриваются главой высшего совета по делам экто-охранных ведомств. Это не юрисдикция великого князя!

Гораев и Меликов хмыкнули одновременно.

– Адамчик, – позвал Платон, – не твоя юрисдикция – говорить великому князю, чего он не может делать.

Богдалов умолк, но взглянув на Ровену, Рафаэля и Александра, тяжело вздохнул и всё-таки ободрил:

– Что бы они там не решили, вы должны знать – стражи ФАЭБ на вашей стороне. Все считают, что если личные дела не мешают службе, то они никого не касаются.

– Спасибо, Адам, – искренне поблагодарила Бельская.

Но на самом деле страх того, что может с ними стать, уже давно отступил от неё. Когда-то она говорила, что мечтает о карьере стража ФАЭБ. Но теперь… Ровена точно знала, что ей нужно только одно – чтобы её мир остался таким, какой он сейчас. В котором её сердце горит так яростно, но так спокойно. А для этого ей нужны только Рафаэль и Александр.

Последний как раз спросил Гидеона:

– Вы в составе комиссии?

Турмистров набрал воздуха в грудь и расправил плечи:

– Я с вами, господа. Это главное. Попробуем пройти это вместе, и что бы там ни было…

Его прервал звук открывающихся дверей зала совещаний. Офицеры дворцовой стражи отступили от створок, и в холл быстрым шагом вышел князь Алевин. Оглядев собравшихся, Олестар Игоревич первым делом сказал Гораеву, Меликову и Богдалову:

– Господа, ваше присутствие здесь не требуется. Группа поддержки бесполезна.

Но все трое, ожидаемо, попросили разрешения остаться. Алевин не стал возражать, потому что в данный момент ему было совсем не до них. Всё внимание руководитель ФАЭБ отдал обвиняемым:

– Господа, перед тем, как мы начнём, я обязан сообщить вам, барон Корф, что вы освобождены от участия в этом заседании.

Турмистров кивнул, зная, что будет именно так, но остальные удивились, хотя через мгновение поняли, что этого следовало ждать. Кайсаров даже усмехнулся:

– Я рад. Искренне.

Но Александра такое решение комиссии не устроило.

– В связи с чем ко мне проявлена такая милость? – уточнил он.

И все услышали лёгкую язвительность в голосе Корфа при этом вопросе. Олестар Игоревич остался недоволен таким тоном, но объяснил:

– Генерал Банчин сообщил мне, что поскольку вы являетесь консультантом ФАЭБ, а так же в связи с вашим особым статусом, вы исключены из состава обвиняемых.

– Особым статусом? – Александр наклонил голову, и в его глазах изумрудные искры плавно очертили круг по радужке.

– Вы понимаете о чём я, – нажал голосом Алевин.

Ровена позволила себе вздох облегчения:

– Очень хорошо, значит, Александр свободен?

Она взглянула на него и умолкла из-за выражения его лица. Нет, оно как всегда было прекрасным, но таким знакомо насмешливо-надменным.

– Госпожа Бельская, – мягко произнёс Корф, – я не могу передать, как я обожаю, когда вы командуете. Но сейчас я прошу вас этого не делать.

– О… – коротко ответила Ровена и не удержала улыбку.

Вся покладистость Александра заканчивалась на той границе, когда кому-то нужна помощь. Конечно, он никак не останется здесь, пока её и Рафаэля будут уничтожать. Как она вообще могла подумать, что это возможно?

Бельская опустила голову в знак согласия:

– Я прошу прощения, господин барон.

Александр взглянул на Алевина:

– Полагаю, мне можно присутствовать? Я всё же непосредственный участник того аморально безнравственного действа, в котором обвиняются стражи Бельская и Кайсаров.

Прозвучало весьма нагло. Олестар Игоревич покачал головой, выразив своё отношение к такому поведению барона. Зато Богдалов, Гораев и Меликов переглянувшись, чинно сдержали улыбки и остались довольными. Это же Корф. Что бы там не решала комиссия, ни у кого не получится избавиться от изумрудного демона, охраняющего своих стражей.

– Да, вам можно присутствовать, – подтвердил Алевин.

Его лицо оставалось при этом мрачным, и таким же взглядом он обвёл всех троих. Ровена всё же попыталась использовать это мгновение для извинений:

– Олестар Игоревич, нам очень жаль, что всё сложилось именно так. Поверьте, мы не хотели причинить волнения вам и вреда агентству.

Алевин тяжёло вздохнул:

– Госпожа Бельская, сегодня днём я должен был принимать участие в подготовке ежегодного благотворительного бала администрации губернатора, как почётный гость. Через пару часов я должен стоять в бальном зале и обсуждать с нашим уважаемым губернатором, какое шампанское я предпочитаю. А я стою здесь с вами и мне предстоит слушать возмутительные вещи о позоре агентства, возглавляемого мною много лет.

Ровена сглотнула ком в горле, не смогла выдержать откровенно обвиняющий взгляд Алевина и опустила голову. Порадовалась только тому, что прямо сейчас Олестар Игоревич смотрит на неё, а не на Рафаэля. С его чувством вины за всё происходящее, это стало бы для него невыносимо.

– Бельская, вы не найдёте слов, которые я смог бы принять, как извинения, – подытожил Олестар Игоревич. – Всё, господа, пора. Нас ждут. Я уверен вы знаете правила, но я обязан их напомнить. Глава совета по делам экто-охранных ведомств является родным младшим братом императора Михаила Второго. Обращаться к нему следует «великий князь» или «ваше высочество». По имени отчеству только с его разрешения. При входе поприветствуйте его поклоном. В остальном правила поведения на этом заседании обычные. Всё понятно?

Корф слушал с интересом и в конце заметил:

– Понятно. Ничего особо не изменилось.

– Ещё кое-что, господа, – добавил Алевин. – Вы знаете, кем является великий князь. Его эктокласс опасности является высоким и требует особого обращения. Если вам станет нехорошо в его присутствии, сообщите об этом. У сопровождающих его офицеров с собой лекарство.

Ровена и Рафаэль кивнули. Олестар Игоревич, увидев, что от барона Корфа утвердительного жеста не последовало, объяснил:

– Константин Павлович – сирена. Вы знакомы с особенностями сирены?

Александр испытал искренне удивление. Такого он не ожидал, и вообще-то… такого быть не могло.

– Это невозможно, – произнёс он. – Мужчина не может родиться сиреной. Это передаётся только по женской крови.

Алевин всё же позволил себе улыбку:

– Да, всё верно. И тем не менее это так. Идемте, господа.

Руководитель ФАЭБ направился к дверям зала.

– Я заинтригован, – высказался Александр, шагая за ним.

Ровена и Рафаэль бросили взгляды на парней, остающихся в коридоре. Богдалов поднял руки, сомкнув пальцы вместе, Платон просто кивнул, Меликов прижал кулак к груди. Члены команды выразили поддержку всеми жестами, которые знали. Гидеон, поглядев на них, отмахнулся:

– Да уж, это нам поможет…

Через мгновения все участники заседания вошли в зал совещаний. Это было большое помещение с тёмно-бордовым ковровым покрытием во весь пол и высокими арочными окнами в плотных бордовых шторах. В его центре располагался великолепный дубовый стол с искусным орнаментом на прямоугольной столешнице и фигурных ножках. Такие же стулья с высокими спинками и массивными подлокотниками составляли ему комплект.

Олестар Игоревич отправился на своё место за столом, где уже расположились три человека. Одним из них был генерал Банчин Владислав Андреевич. Председателю комиссии по благочестию было чуть за пятьдесят, небольшая полнота совсем не портила его фигуру, а тёмные волосы украшала седина. На груди генерала поверх тёмно-синей формы МВД, поблёскивал серебряный крестик на такой же цепочке.

Ровена обратила на это внимание. Владислав Андреевич придерживался религиозного течения православия, и это не сулило для них ничего хорошего. Бельская прекрасно помнила основы этой религии, и то, что генерал Банчин – православный христианин, значило, что он будет максимально принципиальным в их отношении.

С одного края стола расположился офицер секретарь комиссии, перед которым лежал экситоновый планшет для записи хода обвинительного процесса. А вот с другой стороны находился глава императорского совета по делам экто-охранных ведомств – великий князь Константин Романов. В разговоре стражи обычно не произносили всего длинного наименования главного надзорного органа в правоохранительной системе. «Экто-охранка» – слово, которым можно было напугать любого.