Лукоморье Кати Жабиной

– Что за ерунда?.. – пробормотала она.

И вдруг прямо перед её носом вспыхнуло нечто яркое и рыжее. Катя, отшатнувшись, села прямо на землю. В воздухе кружилось существо, похожее на смесь бабочки, искры и тумана.

– Ну надо же, – прозвенел обиженный голос. – Люди совсем отвыкли от чудес. Стоит появиться фее – сразу в обморок!

Катя протёрла глаза. Перед ней порхала крошечная рыжеволосая фея с искристыми крылышками.

– Люди совсем не верят в чудеса … Книжку читала про Царевну-лягушку? – спросила фея.

– Глюк, – вслух подумала Катя.

– Да что ж такое! – всплеснула фея руками. – Я не глюк! И не джин и не приведение! Я – фея Эллина. Ты спасла меня, и тебе полагается награда.

– Я.… спасла?

Это была лягушка… Фея взмахнула рукой

– Это была не обычная лягушка. Это была я.

– И ты хочешь, чтобы я поверила первой встречной бабочке.

Катя нахмурилась:

– Не верю!

– Откуда столько недоверия? – фея закатила глаза.

– А куда делась та самая лягушка? – подозрительно прищурилась Катя.

– Господи, откуда столько предрассудков ! – всплеснула руками Эллина. – Это была я, – и, хлоп – фея – превратилась в лягушку, хлоп – обратно в фею, так несколько раз.

Катя тёрла глаза, щипала себя и, в конце концов, сдалась:

– А почему ты не спаслась сама, раз такая крутая?

Фея усмехнулась:

– Спасти себя – это просто. А спасти другого – это искусство и великая редкость. Я дала тебе шанс, и ты справилась!

– А можно твое превращение на мобильник снять?

– Ни в коем случае! – возмутилась фея. – Съёмка категорически запрещена! И вообще, – обиженно фыркнула она, – если тебе ничего не нужно, тогда я исчезаю.

Фея сделала вид, что собирается испариться.

– Постой! Я уже почти поверила! – воскликнула Катя. – Так что там насчёт приза?

Фея протянула Кате крохотные, но сильные ручки, помогая подняться. Катю слегка покачивало.

– Главное – не волнуйся. При пересечении границ миров нарушается плотность пространства, поэтому может немного кружиться голова. Это нормально. Так вот! – продолжила фея. – За твой поступок тебе полагается приз: ты можешь загадать любое желание!

– Любое? – Катя прищурилась. – Даже… чтобы Верёвкина стала лысой, а Подшибякин и Злобин превратились в тараканов?

– М-м.… – протянула фея, задумавшись. – Ты уверена, что это твоё самое сокровенное желание?

Катя задумалась. В голове вихрем закружились варианты: «Хочу ездить в школу на единороге! Научиться читать мысли котов! Стать королевой какой-нибудь страны! Не учить уроки! Стать самой красивой, чтобы все завидовали…»

– А сколько желаний можно загадать?

– Только одно! – ответила Эллина.

– А можно хотя бы два желания?

– Только одно единственное! – раздражённо ответила фея. – Только давай поскорее, а то у меня портал захлопнется! Придётся ночевать в канаве – там жуткий холод, а я без скафандра!

Катя зажмурилась и выпалила:

– Хочу быть самой красивой! – И добавила: – На всей Земле!

Фея аж поперхнулась: – На всей Земле? Ни в школе? Ни в городе?!

– Ага! – твёрдо подтвердила Катя.

Фея взмахнула палочкой, и вокруг заклубился золотистый свет. Но в последний момент Катя спохватилась:

– Подожди! А если меня дома не узнают?! Бабушку точно инфаркт хватит!

– Ну всё! – фея всплеснула руками. – Ты испортила весь процесс!

Катя смутилась:

– Может… можно как-то постепенно? Чтобы… без резких изменений?

Фея выглядела раздражённой, но всё же снова взмахнула палочкой. В воздухе закружились золотистые искры – перед Катей появилась изящная шкатулка.

– Вот: волшебная шкатулка. Каждое твоё доброе дело добавит в неё драгоценный камушек. Когда шкатулка наполнится – твоё желание исполнится. Все будет естественно, и все будут понимать, что ты – это ты.

Катя взяла шкатулку.

– Договор заключён. Будешь лениться – останешься… ну, такой, как есть.

– Эй, ты это… не намекай! – возмутилась Катя.

Фея хитро прищурилась:

– Тогда вперёд! Делай добрые дела! Только помни: всё фиксируется. Обмануть шкатулку нельзя.

Катя вздохнула:

– Добрые дела… Ладно. Попробуем.

Фея расправила крылышки:

– Удачи! А мне – пора. Портал вот-вот закроется!

– Подожди! – воскликнула Катя. – А если что-то пойдёт не так?

– Читай инструкцию! И помни: магия любит честных!

И с этими словами она исчезла, оставив Катю на полянке с волшебной шкатулкой в руках и сердцем, полным странного предчувствия. Катя заглянула внутрь. На дне шкатулки лежал свёрнутый листок пожелтевшей бумаги:

«Инструкция-гарантия. Каждое доброе дело равноценно одному драгоценному камушку. Когда шкатулка будет наполнена, ваше желание исполнится автоматически, безотлагательно и в полном объёме. Гарантийный талон действителен до момента исполнения желания. Данная информация является конфиденциальной и не подлежит огласке. При нарушении инструкции исполнение желания аннулируется без права восстановления. Претензии принимаются с 9:00 до 16:30 по рабочим дням».

Катя трижды прочитала текст. «Ну что ж… нет ничего проще, чем делать добрые дела! – подумала она. – Вот только пообедаю – и сразу начну!»

Глава 6 Операция «Добро»

Катя почувствовала, как у неё открылось второе дыхание. Запихнув шкатулку в сумку, она зашагала домой уверенной поступью, с чувством собственного достоинства. Теперь-то мои добрые дела покажут всем, кто есть кто!» – подумала Катя, и загадочная улыбка скользнула по её лицу.

Большую часть времени Катина бабушка посвящала своим растениям. Её комната напоминала пёстрый газон экзотической оранжереи. Цикламены, трахикарпусы, пара финиковых деревьев, пальма, лимонный кустик и даже манговое дерево, которое упрямо отказывалось плодоносить. Бабушка, впрочем, верила – всё ещё впереди. Вот и сейчас она с головой ушла в настройку «освещения по биоритмам». Пёс Транс с интересом наблюдал за этим процессом, виляя хвостом. Из кухни тянуло ароматом выпечки.

Катя тихонько открыла дверь и проскользнула в свою комнату. Первым делом – спрятать шкатулку. Пока бабушка занята, надо действовать быстро, но Транс, учуя знакомый запах, бросился навстречу. Катя успела спрятать шкатулку в шкаф и сделать вид, будто увлечена учебниками.

– Катерина, когда ты успела прийти? – Бабушка удивлённо развела руками.

– Я уже давно. Вот, уроки делаю, – невозмутимо соврала Катя.

– Совсем я глухая стала, не услышала, как ты вошла…

Транс жалобно заскулил. «Вот и хорошо, что собаки не умеют разговаривать», – подумала Катя, но бабушка вдруг направилась к шкафу. У Кати застыло дыхание: «Если она увидит шкатулку – всё. Нарушение инструкции… конец!» Катя резко выкрикнула:

– Бабушка! У тебя что-то горит!

В тот же миг бабушка схватилась за голову и кинулась на кухню:

– Ох, боже ты мой, пирожки в духовке!

Транс помчался следом. Катя быстро зарыла шкатулку поглубже в бельё, перевела дух и поспешила на кухню. В животе урчало – бабушкин обед ждал. С аппетитом уплетая томатный суп и яблочный пирог, Катя мысленно составляла план добрых дел.

– Катерина, сделай доброе дело – сбегай в аптеку, пожалуйста. Надо забрать капли из рецептурного. Совсем про них забыла.

Катя чуть не подавилась. Доброе дело? По инструкции!

– Конечно, бабушка!

Поблагодарив за обед, она пулей вылетела из подъезда. Аптека была на соседней улице. Взлетев по ступенькам, Катя протянула рецепт в окошко. Фармацевт улыбнулась:

– Молодец, что помогаешь старшим!

Внутри неё разлился тёплый свет. Катя с радостью прижала пакет с лекарствами, как трофей за первое доброе дело. В голове звучала музыка: «Поверь в себя». На крыльце рядом с аптекой мальчик в инвалидной коляске поднимался по пандусу. Он только что одолел последний метр и отпустил руки от ободьев, чтобы поправить рюкзак. Похоже, тормоз был не зафиксирован. Катя, погружённая в мысли, случайно задела ручку коляски.

– Ой, простите… – выдохнула она и пошла дальше, но вдруг услышала щелчок. Коляска покатилась назад.

– Стой!.. – крикнул мальчик, пытаясь схватиться за колёса.

Катя обернулась. Коляска неслась вниз. Пандус был длинный, с неудачным наклоном. Внизу – лестница, затем тротуар, а за ним – шоссе с бешеным движением транспорта.

– Э-эй?.. – неуверенно пробормотала Катя, приподнимая брови.

Мальчик, сидевший в коляске, судорожно пытался дотянуться до ручек, но поздно. Колёса уже начали вращаться в обратную сторону.

– СТОЙ! – закричал он и вцепился в подлокотники.

Коляска поехала. Нет, она покатилась. А потом помчалась, как тележка в гипермаркете, потерявшая хозяина… Сперва она медленно скользнула вниз по пандусу, потом – всё быстрее, и наконец – рванула на полном ходу.

– Боже-боже-боже! – выдохнула Катя и ринулась следом. Коляска преодолела площадку, подпрыгнула на бордюре, взвизгнула всеми своими осями. Бумажный стакан с кофе, оставленный кем-то на пути, взлетел в воздух описывая параболу, как в замедленной съёмке. Мальчик, прижавшись к спинке, выглядел одновременно испуганным и сосредоточенным, как гонщик «Формулы-1», оказавшийся на детской горке.

– Остановиииииииись! – визжала Катя, пытаясь догнать набирающую скорость инвалидную коляску летевшую в сторону оживленного шоссе.

Она споткнулась о бордюр, схватилась за урну, отпрыгнула от голубя, едва не влетела в бочку с песком, потом чуть не сшибла пожилого пенсионера с газетой. Пакет с лекарствами стегал Катю по ноге, кеды скользили по мокрому асфальту, и всё это под хор карканья ворон и случайных выкриков прохожих:

– ОСТОРОЖНО!

– ДЕВОЧКА, СМОТРИ, КУДА ПРЕШЬ!

Коляска между тем обогнула уродливую клумбу с пластиковыми гномами, подпрыгнула на выбоине и почти вырвалась на проезжую часть. Это была не просто погоня: это был марш-бросок длиной в жизнь. Катя вбежала в траекторию коляски, и тут – удар. Коляска врезалась в клумбу. Одно колесо повисло в воздухе, второе вгрызлось в землю. Всё застыло. Катя вцепилась в ручки, дрожа всем телом.

– Ты в порядке? – прошептала она.

Мальчик моргнул.

– Да… спасибо… Если бы не ты…

– Прости… – Катя не знала, куда деваться от неловкости.

– Всё нормально. Никто не пострадал… кроме клумбы, – кивнул он в сторону покорёженных кустиков.

Катя криво улыбнулась:

– Я… правда не заметила. Выбежала слишком быстро.

– Это я виноват: не зафиксировал тормоз, – вздохнул он.

– Главное – всё обошлось.

– Коля. Из второго подъезда, – представился он.

– Ага, – кивнула Катя.

– Видел тебя раньше. Ты всё время такая деловая…

Она пожала плечами, и они покатили в сторону дома.

– Чем увлекаешься? – отстранено спросила Катя, справляясь со стрессом.

– Компьютерами. Программирую, играю. Соревнования, спорт – всё это в играх. Этим и живу.

Катя кивнула, хотя не очень понимала.

– А ты?

– Ну… девчачьими штуками. – Катя едва не ляпнула про шкатулку.

– Таинственные вещи, о которых мальчишкам знать не положено, – усмехнулся он.

Они рассмеялись… Незаметно Катя и Коля оказались у подъезда. Из дверей вышла светловолосая женщина:

– Коля! Я тебя потеряла. Где ты был?

– Всё в порядке, мам. Познакомься – это Катя, из третьего подъезда, мой новый друг.

Катя вздрогнула. Слово «друг» прозвучало неожиданно.

– Здравствуйте, – неловко кивнула она.

– Спасибо, что помогла Коле, – улыбнулась женщина.

– Ну… я пойду. Бабушка ждёт. Лекарства… – пробормотала Катя.

– Пока! – весело сказал Коля.

Катя слегка махнула рукой и поспешила домой.

Глава 7 Альпийская свежесть

Катя летала вверх по лестнице, будто поднималась к финалу олимпийского марафона. Сердце стучало как барабан, щеки горели от возбуждения, а в руках она сжимала аптечный пакет как символ триумфа. «Это же сразу три добрых дела!» – ликующе подсчитывала она: «аптечный забег, спасение Коли, доставка лекарства. Неужели волшебная шкатулка не заметит таких подвигов?» На пороге её встретила бабушка с тревожными глазами и палками для скандинавской ходьбы в руках.

– Долго же ты! Я уж собралась идти на выручку! Видишь, даже лыжи достала! – сказала она, гордо потрясая палками.

Катя промямлила что-то про очередь и, пользуясь заминкой, юркнула в комнату. Транс, свернувшись клубочком на коврике, блаженно посапывал, как сторож, в охраняемой парковке. Катя осторожно приоткрыла шкаф, зарылась в бельё и достала свою шкатулку. Руки дрожали. Это был момент истины. «Сейчас… сейчас…» – она приоткрыла крышку. Шкатулка была пуста: ни рубина, ни сапфира, ни даже мельчайшего обломка волшебного стеклышка—: лишь одинокий листок с инструкцией, мятая бумажка, как чья-то усмешка.

Катя всхлипнула:

–Как так? Я же старалась…

Она перечитала инструкцию, как приговор: «Каждый добрый и полезный поступок добавляет в шкатулку волшебный камушек».

– А что же тогда не добавилось?! – прошептала она в отчаянии. – наверное из-за Коли?.. Но я же не специально…

Огорчение опустилось в живот ледяной плитой. Шкатулка отправилась в недра шкафа, а Катя разочарованно присела на подоконник. Небо за окном было серым, будто тоже не понимало, что пошло не так.

– Алиса, список добрых дел, пожалуйста, – с надрывом сказала она, хватая ручку и листок бумаги.

– Список добрых дел достаточно обширный, – бодро отозвался голосовой помощник. – Начинаю перечисление. Уступите свою очередь в магазине…

– Угу… Предлагаешь отправится на поиски очереди…

– Подвезите соседа бесплатно…

– У меня даже велосипеда нет.

– Сдайте кровь…

– У меня малокровие…

– Подарите улыбку…

Катя сжала ручку.

– Алиса, прекрати! Я просила креативно, а не как на стенде в поликлинике.

– Агрессия снижает эффективность добрых дел, – напомнила Алиса с лёгким упрёком.

– Умолкни уже – Катя со вздохом отложила листок.

– Всегда рада помочь, – сказала Алиса.

В этот момент из коридора послышался голос бабушки:

– Я пошла на скандинавскую прогулку! Вернусь через час! И не вздумай ничего взрывать, Катерина!

Дверь захлопнулась. Щёлкнул замок. Транс сонно перевернулся на другой бок. Катя встала, вздохнула и потёрла ладошки.

– Так… начинаем операцию «Добро».

Первый пункт —уборка в папином кабинете. Катя стояла у порога отцовской комнаты, как археолог, впервые ступивший на раскопки давно исчезнувшей цивилизации. Перед ней раскинулась территория, где царствовали древние бумаги, осыпавшиеся с полок книги, карандаши, спящие под слоями пыли, и подозрительные клочки с формулами, как будто папа пытался взломать код Вселенной, но отвлёкся на бутерброд.

– Начнём с самого безопасного, – пробормотала Катя. – Поверхностное обезвреживание.

На столе лежали газеты эпохи динозавров, с пожелтевшими страницами и новостями вроде: «Увеличится ли курс доллара к июлю 2015-го?» Катя аккуратно сложила их в стопку, которую назвала «архив на всякий случай». Затем перешла к карандашам. Их было много. Они лежали везде: под книгами, между книгами, на книгах, в папиной чашке и даже под подлокотником кресла. Катя выстроила из них пирамиду в кружке, будто готовилась к ритуалу в духе древних папинских обрядов. Далее – мусор. Вооружившись пинцетом (точнее, двумя пальцами) она с хирургической точностью извлекла из-за монитора засохшую корочку хлеба. Потом – смятый бумажный самолетик, который, как выяснилось, содержал план урока по психологии.

Катя подошла к шкафу, распахнула дверцу и вытащила пылесос – новенький, современный, с хромированными вставками и шнуром, который сворачивался сам одним устрашающим щелчком, как змея, ныряющая в своё логово. На корпусе красовалась гордая надпись: «CyclonPower Turbo Silent 360» – устройство, способное сожрать любую пыль и половину детских игрушек в радиусе пяти метров.

– Ну здравствуй, красавец, – шепнула Катя, поглаживая гладкий корпус. – Сейчас мы устроим генеральную.

Пылесос зажужжал с приятным цифровым «бззз» и замигал синими огоньками, словно сигналил: «Сканирую боевую готовность». Катя включила его в розетку – и он послушно вздрогнул, как будто готовый к прыжку. Шланг оказался длиннее, чем ожидалось: он расползался по полу, словно резиновый осьминог, цепляясь за ножки стола, дверцу шкафа и даже ногу Кати.

– Спокойно, циклоп. Я командир, ты – техника, – строго сказала она.

Она нажала кнопку «Максимум». Пылесос взревел, как миниатюрный двигатель самолёта на взлёте, и мощной тягой втянул конфетный фантик, книжную закладку и кусочек чего-то, что, возможно, когда-то было виноградиной.

– Тише-тише, не проглоти историю!

Катя поспешно выудила из шланга книжную закладку с надписью: «Счастье – это внутреннее состояние ума». Похоже, пылесос считал иначе. Она перешла к ковру – шерстяному монстру, усеянному папиными носками, крошками, волосами и одинокими пуговицами. Пылесос всасывал всё с жадностью. Иногда он вскакивал на угол ковра и пытался съесть его целиком, а Катя, как укротитель в цирке, отбивала ковёр ногой.

– Не надо ковёр! У тебя лапа съедет! – прикрикнула она и уменьшила мощность.

Пылесос обиженно захрипел, будто ему не дали дососать самое вкусное. Катя вела трубку вдоль плинтуса. Оттуда вылетела пылинка с крылышками – будто в этой квартире давно завелись мини-феи. Пылесос тут же её всосал, причмокнув, как гурман. А потом случилось непредвиденное: шнур зацепился за дверцу шкафа, и в момент, когда Катя сделала поворот, шкаф жалобно скрипнул и выдал на пол стопку журналов «Наука и жизнь», 1999–2020 гг.

– Ага! Вот кто мешал циркуляции энергии! – удовлетворённо заметила Катя, как настоящий фэншуй-мастер.

Пылесос бодро пританцовывал на колесиках, поворачиваясь вокруг своей оси с видом балерины-робота. Он явно чувствовал себя центром ритуала очищения. Катя закинула шланг за плечо, как солдат винтовку, и повела атаку на зону под кроватью. Там, конечно, жил собственный микроклимат. Слой пыли, забытые носки, несколько резинок для волос, обложка от тетради и пес Транс, который поспешно вылез с выражением глубокой обиды на морде.

«– Прости, друг: генеральная – всех касается, – сказала Катя и нырнула глубже.

Пылесос внезапно проглотил резинку – и зажужжал радостно, будто только что распробовал суши. Катя чуть не уронила трубку от неожиданности.

– Ты с ума сошёл?! Это была моя последняя нормальная резинка!

Но было поздно. Резинка уже вращалась внутри прозрачного контейнера вместе с пылью и клочками неизвестного происхождения. Катя угрюмо смотрела на это вихрящееся безумие.

– Ну хоть бабушкины очки не проглотил – и на том спасибо, – вздохнула она.

Через десять минут уборки Катя стояла в центре комнаты, опершись на шланг пылесоса, как на древний боевой посох – волосы взъерошены, лицо покрыто тонким слоем триумфального пота. Пылесос мягко шумел, мурлыкая от удовольствия.

– Победа, братец. Мы сделали это, – шепнула Катя и выключила устройство.

Пылесос послушно затих. Контейнер был полон трофеев: пыль, пара пуговиц, три резинки, кусочек пластилина и ещё всякая неопознанная всячина. Катя вытащила шнур, и тот мгновенно смотался обратно в корпус с таким щелчком, что Транс подскочил от неожиданности. Катя победоносно прошагала в ванную, волоча за собой тяжёлую корзину с грязным бельём. Корзина была набита до отказа: оттуда выглядывали носки, майки, полотенце с надписью «Formula 1» и загадочный розовый свёрток, происхождение которого вызывало тревогу.

– Надеюсь, это не бабушкины колготки для церковных праздников… – пробормотала Катя и открыла люк стиральной машины.

Машина, сверкая стеклянным глазом, смотрела на неё с лёгким неодобрением. На корпусе сияли кнопки и сенсорная панель с таинственными режимами: «Эко-пар», «Спорт-стирка», «Ночная тишина», «Шёлк и медитация».

– Нам бы «Атака на грязь», – пробурчала Катя и принялась загружать барабан.

Первым пошёл папин свитер – могучий, вязанный, с запахом кофе. Затем пара футболок, носки (некоторые – в гордом одиночестве), тряпка, явно бывшая когда-то салфеткой, и бабушкина сорочка с надписью: «Мир дому твоему».

– Надеюсь, этот мир выдержит цикл отжима…

Когда Катя закрыла дверцу, барабан недовольно подпрыгнул. Машина издала характерное «бдыщ» – словно намекала, что её загрузили, как верблюда на восточном базаре. Теперь – стиральный порошок. Катя ловко отвинтила крышечку, сделала мерную горку порошка и… добавила ещё одну. И ещё чуть-чуть. Ну, чтобы наверняка.

– За все грехи, – пояснила она и торжественно высыпала смесь в лоток.

Запахло лимоном, лавандой и чем-то агрессивно-мыльным, от чего хотелось чихнуть и покаяться. На всякий случай она добавила кондиционер. Его упаковка обещала, что бельё станет «мягким, как облако». Катя сомневалась, что хоть раз кто-то прикасался к облаку, но решила поверить. И ещё она решила добавить ароматный порошок, который стоял в коробочке рядом. Теперь кнопка запуска: целая панель, целый космодром. Катя нажала кнопку «Хлопок 60°», затем «Интенсивно», потом «Дополнительное полоскание», потом… поняла, что сбила все настройки и машина начала мигать, как новогодняя гирлянда .

– Спокойно, друг, – прошептала она и, сжав кулак, нажала «ПУСК».

Машина ожила. Сначала – глухо зарычала, затем – заурчала, потом – издала протяжный вздох, будто принимала ванну сама, и только потом – начала крутить. Бельё завертелось с поразительной скоростью. За стеклом замелькали пятна, носки, рукава, которые тянулись друг к другу, как пассажиры в переполненном автобусе.

– Стиральный хоровод имени Катерины Жабиной, – прокомментировала Катя.

Бельё то замирало, то разгонялось, то кружилось, словно участвовало в танцевальном конкурсе, а пена поднималась, как суфле в мультиварке. Всё это сопровождалось звуками, отдалённо напоминающими крики китов, застрявших в подводном лабиринте.

– Всё идёт по плану, – довольно сказала Катя, устроившись на табуретке. – Наука и добродетель – великая сила.

Машина между тем пошла на последний круг, начала отжим – и заколебалась. Барабан бился, как сердце перед контрольной. Звук стал тревожным: «ВЖУУУ-ВЖУУУУУ-БУМ-БУМ-БУМ». Катя в ужасе прижалась к стене.

– Господи, кажется, она взлетает! Или перемещается в другое измерение…

В прихожей щёлкнул замок. Катя замерла. Открылась дверь, и в квартиру ворвался голос мамы – лёгкий, как ветер перед грозой:

– Мы дома!

Катя подпрыгнула так, будто у неё под ногами сработала мышеловка. На бегу она пригладила волосы, пнула под диван тряпку и успела изобразить лицо добродетельной труженицы, которая вот-вот получит грамоту за вклад в чистоту родного дома.

– Ух ты, генеральная уборка? – удивился папа, стягивая куртку. – Или нас ограбили, и воры решили на прощание пропылесосить?

Он вдохнул… и приостановился. Катя следила за ним, как лисёнок за крупной добычей: с надеждой, но настороженно.

– Подозрительно… – пробормотал он, морща нос. – Чем здесь пахнет?

– Альпийской свежестью, – отрапортовала Катя, уверенная в себе, как новый освежитель воздуха.

Папа пошёл по запаху, как собака-ищейка по следу. Остановился у ванной, послушал стиралку, как доктор – пульс у пациента, приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Стиральная машина добросовестно работала. Барабан крутился, бурча и кряхтя, будто перемалывал кирпичи с ароматом хвойного леса. От машины исходило странное тепло – влажное, густое, словно кто-то сварил в ней целый лесной массив.

– Хм… – изрёк отец, вышел и закрыл за собой дверь.

Глаза его были печальными и одновременно философски отрешёнными.

– Немедленно открыть окна. Это… не кондиционер. Это строительный клей.

Внутри Кати что-то провалилось как белье после отжима, щёки налились краской, в голове всё завертелось, как в том же барабане, только теперь вместе с мыслями, испарениями и запахом «альпийской катастрофы».

– Нельзя этого ребёнка оставлять одного! – всплеснула руками бабушка.

Клеевой запах «Альпийской свежести» ещё плавал под потолком, когда мама вошла в ванную, чтобы развесить бельё. Катя осталась в комнате, притворившись, шпионом в засаде. Она понимала: всё решится сейчас.

– Так… – раздался голос мамы из-за двери. – Стирка вроде закончилась. Барабан… тёплый.

Мгновение – тишина. Потом – щелчок замка, скрип… Дверца стиралки открылась… И дальше всё случилось так быстро, что Катя не успела ни вдохнуть, ни перекреститься.

– АААААААААА!!!

Мамин крик можно было принять за сирену гражданской обороны, словно с её голосом в ванную ворвался апокалипсис. Катя подскочила и бросилась к двери, папа метнулся следом. Они вбежали в ванную и… замерли. Внутри стиральной машины находилась одна единая вещь. Раньше это были футболки, свитера, носки и полотенце с зайчиком, теперь – нечто монолитное: огромный беловато-серый комок, с отпечатком бабушкиной вышивки, как последней реликвии.