Лукоморье Кати Жабиной

– Добрая девочка… хочешь, я тебе погадаю? – вдруг предложила та самая чернявая, теперь уже с благодарной мягкостью во взгляде.

Катя удивлённо посмотрела на неё, но кивнула.

– Дай ручку, – и девочка взяла Катину ладонь, с серьёзным видом изучая рисунок линии.

Она нахмурилась, как старуха-ворожея.

– О-ооо, яхонтовая, – протянула она таинственно.

– Что там? – встревожилась Катя.

– У тебя на руке написано… что ты очень добрая! – произнесла девочка с торжественной интонацией и рассмеялась.

– И всё? – разочарованно переспросила Катя.

– И всё! – хитро подмигнула она. – А если всё расскажу – неинтересно будет жить.

Тем временем Катина мама возвращалась с работы. Она шагала в сторону дома, и её вид был сосредоточенно-решительным, что свойственно человеку, скрывающемуся от преследования. Мысли в голове шуршали, как бумаги на ветру: отчёт, ужин, катина математика, забытая йога и острый, но привычный дефицит терпения. Но внезапно её внутренний навигатор, на который она давно научилась полагаться больше, чем на городской Wi-Fi, резко скорректировал курс – и ноги сами собой свернули в сторону оживлённой кучки детей у края двора. Катя заметила её первой.

– Мама… – прошептала она с ужасом в голосе, подобно злоумышленнику, достигнутому на месте преступления.

Толпа цыганят враз ощутила перемену в атмосферном давлении и, будто по команде, разбежалась в разные стороны, растворившись в вечернем воздухе. Катя, действуя на опережение, тут же сменила курс, намереваясь как можно быстрее добраться до подъезда и оградить себя от ненужных расспросов. А мама… мама вдруг заметила знакомую куртку. Сердце у неё ёкнуло.

– Катя! – окликнула она. Девочка обернулась. Мама чуть не споткнулась – это была не Катя: совсем, лицо чужое, глаза другие.

– Что за… – выдохнула она и обернулась.

В нескольких метрах – ещё одна.

– Катя? – снова позвала она, с нарастающим сомнением.

Девочка обернулась – и снова не Катя: лицо чужое, взгляд чужой. Мама схватилась за голову.

– Галлюцинации? Слишком напряжённый рабочий день? – бормотала она.

Во дворе шныряло не меньше четырёх девочек, подозрительно напоминающих Катю, только с чёрными волосами. Пространство начинало терять логичность. Но тут… появилась она: настоящая, рыжая, упрямая, величественно шествующая в мешковатой чужой куртке и башмаках, которые были настолько стоптанными, что напоминали старинные деревенские лапти. Мама остановилась в полном замешательстве.

– Катя… что это?! – её голос сорвался в диапазон между ужасом и отчаянием.

– Не переживай, – радостно отозвалась Катя, – обычный дружеский обмен!

Мама молча развернулась и пошла к подъезду.

– Хорошо, что это не когнитивное расстройство, – успокаивала она себя.

Катя осталась на месте. Немного расстроенная? да. Чуть обиженная? Да. Внутренний дискомфорт от маминого недоверия холодком прокатился по спине, но не задержался. Это не повод сдаваться. Это была просто переходная облачность на пути к солнцу. Катя стояла у подъезда, гордо сложив руки. В голове звучали фанфары. «Шкатулка, наверное, взорвётся от кристаллов!» – удовлетворённо подумала она. В воздухе даже капельки дождя мерцали одобрением. И хотя солнце уже клонилось к закату, несколько золотых лучей, будто специально, завернули к подъезду и закружились вокруг Кати.

Глава 16 Когда добро не считается

В соседнем подъезде показалась коляска Коли. Его настроение и весь его вид были настолько пасмурными, что над ним, казалось, висела серо- угрюмая туча, из которой сыпался мелкий, упрямый дождик. Взъерошенные воробьи притаились на дереве под широкой веткой, пережидая непогоду. Катя, заметив Колю, оживилась. Она как раз собиралась его навестить, а тут – он сам появился!

– Привет, Коль! – воскликнула она, направляясь к нему навстречу. – Ты чего такой грустный? Двойку получил?

Коля поднял голову. Улыбнулся. Но в его взгляде по-прежнему таилась безнадёжность – не детская, а та, которая не умеет жаловаться. Катя неуверенно протянула руку – чтобы поздороваться. Она коснулась его руки – и в этот самый миг произошло нечто необъяснимое. Тучи, нависавшие над Колей, испарились, дождик стих, растворился в воздухе без следа. А солнечные лучи – игривые и тёплые – осторожно переместились от Катиного подъезда к подъезду Коли, озаряя его нахмуренное лицо. Лёгкий ветер шевельнул листья и принёс с собой приятный аромат весны. Над головами, будто по команде, защебетали птицы – звонко и переливисто, как будто у них появился повод для радости.

– Катя, а что это на тебе?.. – удивлённо протянул Коля, словно только сейчас заметил, что на ней была нелепо мешковатая куртка с обвисшими рукавами и облезлыми манжетами, а на ногах – старые потёртые башмаки.

Катя опустила глаза и, не моргнув, соврала:

– Забыла реквизит сдать после спектакля.

– Ты в самодеятельности участвуешь? – Коля с любопытством прищурился.

– Так, ерунда – отмахнулась она, – маленькая роль в спектакле «Вождь краснокожих».

Она сказала это с такой непринуждённостью, будто подобные ситуации были для неё делом обыденным. И, в общем-то, в этом была доля правды. Однажды, летом, в загородном лагере, ей действительно довелось репетировать роль бесёнка Джонни – тот самый малолетний разбойник из рассказа О. Генри. С хвостом из верёвки и рожками, сделанными из перевёрнутых пластиковых ложек. Все тогда смеялись, и вожатая говорила, что у Кати врождённый талант к роли разрушительной стихии. Так что всё, что она сейчас сказала, в сущности, было чистой правдой. Просто время шло, и правду иногда приходилось вытягивать из памяти, как старые лоскутки из стёганого одеяла. Она улыбнулась. А Коля не стал уточнять, что именно ей пришлось сыграть в этом спектакле. Ему почему-то вдруг стало приятно думать, что Катя может быть кем угодно – хоть бесёнком, хоть спасательницей, хоть лучиком солнца с реквизитом за плечами.

– Так ты всё-таки скажешь, что с тобой случилось? – спросила Катя, стараясь сменить тему разговора. – Почему ты такой грустный?

– Я уже не грустный, – сказал он, не отрывая от неё взгляда. – А ты… очень красивая.

Катя даже засмущалась, не зная, куда себя деть, поправила невидимую складку на рукаве куртки. Такого ей точно никто никогда не говорил – тем более мальчишки…

– Глупости, – она кокетливо усмехнулась. – А ты так и не сказал, что у тебя происходит?

Несколько секунд они стояли молча. Потом Коля вдруг произнёс:

– Я вчера вылетел из «АстралКода».

Катя удивлённо нахмурила брови:

– Из чего?

– Ну… – он понизил голос. – Это игра. Новая. Очень интересная! Ты даже не представляешь, как там круто! Там я тоже крутой, не то что в реальности. Там всё… по-другому. Он замер, глядя перед собой, как будто снова оказался там – в своей игре, за гранью экрана.

– Может, что-то с компом? – спросила Катя.

Коля покачал головой:

– Нет. Такое ощущение… как будто меня кто-то специально выкинул. Как будто поняли, что я бракованный…

Катя почувствовала, как по спине пробежал лёгкий холодок.

– А что это за портал? – спросила она.

– Зеркальный портал. Через него можно попасть в… – Коля замялся. – Я не знаю, что там. Никто не знает. Говорят, там открывается настоящий уровень.

– А кто говорит?

Коля опустил взгляд. Его голос стал почти неслышным:

– Там внутри… есть персонажи. Они не похожи на обычные боты. Они будто живые.

Катю немного встревожила эта информация.

– А как называется эта игра?

– «АстралКод: Омега».

На мгновение повисла тишина.