Не Золушка

«Обойдемся без членовредительства», – решаю я и делаю шаг к двери.

– Харе суету наводить, Паш! – Вздрагиваю от громкого голоса.

Кирилл подходит к другу, шлепает его по плечу со всей дури, отчего брызги коктейля из Пашиного бокала разлетаются, пачкая его футболку еще больше.

– Бл@дь! Ты нарочно, да, Кир?!

– Упс! Хочешь, свою подарю? – Кир двумя пальцами оттягивает ткань своей футболки

– Да иди ты! – отмахивается Паша и снова переключается на меня – Ты куда?

– Раб-ботать… – заикаюсь и пячусь к двери.

– До скольки смена? – перебивает друга Кирилл.

– До трех.

– Если не хочешь вылететь, в три придешь сюда.

– Да щаз, разбежалась! – огрызаюсь, потому что до выхода меня отделяет какой-то шаг.

– Не придешь – накажу! – ржет Кирилл.

– С х@я ли ты? – влезает в разговор Паша. – Я те брюнеточку подогнал, можно сказать, от нижнего сердца оторвал, а эта моя!

– А может, я групповушку хочу! Против? – щурит глаза Кирилл.

– А не сотрется? – напирает на него пьяный Паша.

– Сотрется – заштопаем! Считай, это последняя воля новобрачного!

Парни в комнате, ставшие невольными свидетелями нашей перепалки, ржут, а меня словно парализует от этого дикого звука. Кожа покрывается мурашками, а зубы стучат так, что в попытке остановить это я прикусываю себе язык. Дергаюсь от боли и срываюсь. Вылетаю из ВИП-ки и, перепрыгивая через ступеньки, несусь на кухню.

Глава 9

Кирилл Вересов

– Сбежала, дрянь!

– А я тебе говорил, не лезь! – подзуживает меня пьяненький Пашка. – Один фиг женишься, а я бы не упустил.

– Нахрена тебе-то? – Я удивленно рассматриваю друга.

Пашка пожимает плечами и, почесав подбородок кулаком, отвечает уклончиво:

– А че не закрутить? Деньжат бы подкинул, квартирку снял, и была бы у меня хорошая девочка.

«Че за ерунду несет?! Зачем ему хорошая? Всю Москву перетрахал и заскучал?»

Обещаю себе подумать на трезвую голову, а вслух зачем-то брякаю:

– Окей, как женюсь – забирай, пох@й!»

Брюнетка, сидящая у меня на коленях, уже час как намекает мне на уединение, ерзает, трется, как кошка. И мне ведь все нравилось до этого самого момента, и младшенькому в штанах тоже.

«Секс не может не нравиться, бро! Это как непреложный закон!»

– Поехали! – командую девчонке и смачным шлепком скидываю ее задницу с колен.

Я бы, конечно, и к писклявой дезертирше заскочил. Пошел бы к администратору, надавил и получил всю информацию о ней, но поздно. Ехать ночью неизвестно куда на такси – так себе перспективка. Вот завтра просплюсь и займусь этим плотно.

«Или не займусь?»

Вызываю такси и еду домой, все-таки прихватив брюнетку из клуба. Надеюсь, она и правда огонь, как Паша разрекламировал, потому что в моем состоянии «в дрова» только на огонь и можно рассчитывать.

– Минет хорошо делаешь? – обращаюсь к притихшей девчонке.

– Не жаловались. – Она пододвигается поближе и тянется к ремню.

Молодец, исполнительная! Может, и правда, огонь?

– Не, сиди тихо, приедем – покажешь.

Четыре часа утра, полумрак элитной студии с видом на Москва-сити и убойный минет. Остановиться было невозможно. Прав Пашка: от такого если не сотрешь, то мозоли заработаешь как два пальца.

Просыпаюсь снова в бардаке и с головной болью, но хоть без батиных воплей.

Девку я еще ночью выгнал, вернее, утром, в семь, а сейчас?

– Час дня, блин…

Усиленно растираю ладонями опухший фейс. Можно было бы и дальше лежать, но сквозь панорамные окна жарит солнце, словно ножом полосуя по воспаленным нервам, усиливая головную боль и тошноту.

Соскребаю себя с кровати и шлепаю на кухню. Надо как-то реанимироваться, помню, у меня были большие на сегодня…

«Планы?» – теряется мозг, намекая, что ему требуется помощь.

Врубаю кофеварку и ухожу в душ. Холодная вода – единственное, что сейчас способно убить во мне алкаша и пробудить человека.

«Ну еще и кофе. Последнее прям обязательно».

Спустя полчаса я, лощеный и свежий, но с легким шлейфом ночной гулянки, уже выруливаю со стоянки «RedZone». В желудке одиноко плещется «эспрессо», а в кармане джинсов – греющий не только задницу адрес строптивой любительницы побегать.

Нахера я прусь в этот район?!

Ответа нет.

ЧСВ* почесать?

Отчасти.

«Закусился», – подсказывает нахлебавшийся кофеина мозг.

Скорее да, чем нет.

Подпрыгиваю на очередной колдобине, матерюсь и оглядываю окрестности. Убитые дороги, заросли травы.

– Зелено, но не молодо…

По тротуару туда-сюда снуют люди, и меня накрывает каким-то жутким дежа вю из детства.

«Зима, санки, и я, замотанный до бровей в кусачий мохеровый шарф. До сих пор помню вкус этого шарфа. Тепло было и сытно. Весь день в садике плевался этим вездесущим гребаным пухом… Он был везде: в носу, во рту… А потом ничего не стало… резко, а я готов был все свои конфеты отдать, лишь бы мать снова меня в этот шарф замотала».

В носу щиплет. Растираю пальцами переносицу.

– Пылища долбаная…

Торможу на обочине.

Нумерация домов скачет: восемнадцатый и девятнадцатый дома на одной стороне улицы, а двадцатого, да еще и с триста пятой комнатой, нет.

– Это общага, – пытаюсь рассуждать здраво, – три этажа точно, но, скорее всего, четыре-пять.

Верчу головой, и глаз цепляет уголок красной металлической крыши, выглядывающей из-за разросшихся берез. Если это не оно, то хрен знает где искать.

– Забью и в город вернусь. И так здесь, как золотой унитаз в фикс- прайсе, красуюсь.

До нужного дома еду максимально тихо, осыпая каждую выбоину на останках раритетного асфальта короткими ругательствами.

– Судьба! – ухмыляюсь, когда вижу на доме цифру двадцать. Паркуюсь и захожу в подъезд.

Все в лучших традициях ушедшей эпохи.

Обстановка, как после бомбежки. Особо огромные участки облупившейся штукатурки обильно замазаны темно-синей краской, от души так.

Взбираюсь на третий этаж и без церемоний долблю кулаком в дверь с номером триста пять.

Открывают быстро, и я лыблюсь, как идиот, понимая, что правильно пришел, по адресу.

– М-м-м… – Ася осматривает меня с ног до головы. – Прискакал? Зря.

Оцениваю воинственный вид девчонки, одетой в едва прикрывающую зад вылинявшую футболку: брови сдвинуты к переносице, руки скрещены на груди.

– Пустишь?

– Не-а… – Она мотает головой и кривит губы, словно я гопник какой-то из соседней подворотни.

– Тогда одевайся, поехали! – отдаю команду.

– Угу, уже беру разбег!

– Поедешь по-любому. Либо так… – Я многозначительно скольжу взглядом по голым ляжкам. – Либо в чем-то приличном.

– Или что? Дружка своего натравишь?

– А хоть бы и да! – откровенно лезу в бутылку. – Он очень заинтересован, и уволить тебя, для него раз плюнуть. На все пойдет, но девушку Асю в свою коллекцию получит. Для справки: он с девушками почти не разговаривает, предпочитает другой вид связи.

– Страшно, сейчас в штаны наделаю! – цедит сквозь зубы писклявая и коротко бросает: – Жди.

Дверь перед моим носом резко закрывается. «Резко» – это еще мягко сказано: меня снесло ударной волной почти к противоположной стене.

– Жду в машине! – специально ору громко, но уверен, сквозь этот кусок фанеры и так все слышно.

Спускаюсь по лестнице, пребывая в откровенном ахере.

«Вот же сучка! Бесстрашная боевая мышь!»

Интуиция отцовским голосом орет, чтобы я садился и уезжал, нахрен.

«Тебя послали, просто пройди мимо!»

Только что-то цепляет, царапает. А еще, появилось дикое желание доказать, что она такая же, как все.

*ЧСВ – чувство собственной важности

Глава 10

Кирилл Вересов

А еще, появилось дикое желание доказать, что она такая же, как все.

– Да! —Радостно потираю руки и оглаживаю кожаную оплетку руля.

В моей голове моментально созревает план, и я аж подпрыгиваю от нетерпения, когда вижу, как Ася выходит из подъезда и шарит взглядом по парковке. Несколько раз жму на клаксон и любуюсь тем, как она не спеша направляется к моей машине. Бежевый спортивный костюм, кроссовки и ни грамма косметики. Меня разбирает смех. Хочет показать, что ей пофиг на окружающих, в том числе и на меня, что никаких левых мыслей в голове?

«Ася, Ася! Вересова не проведешь: было бы пофиг – послала бы ты меня еще тогда в ресторане».

– На свидание едем! – ошарашиваю девчонку, как только она устраивается на пассажирском сиденье.

– Зачем тебе? – Она закатывает глаза, словно я ей предлагаю ограбить местную чебуречную.

– Фильм не смотрела? «Тридцать свиданий» называется. Хочу попробовать. Вдруг повезет, и потусторонние силы пошлют… – закашливаюсь, потому с трудом представляю, куда могут послать потусторонние силы. – Идеальную женщину.

– Веришь в эту брехню? Скажи еще, что гороскопы по радио слушаешь.

– Проверим?

– Не сработает.

– Это почему же? – Поворачиваю голову в сторону этой бесстрашной.

– Во-первых, слишком много, не успеешь до свадьбы, а во-вторых, это ограниченное предложение – онли фо фри (англ. – только для свободных), а ты у нас почти замужний парень.

– Умная, да?

– Много читаю, – ехидничает писклявая.

– Хорошо, онли фо ми (англ. – только для меня) запустим ускоренный вариант. Всего пятнадцать свиданий, и ты свободна. От меня свободна, потому что, если эта херня работает, то у тебя наконец-то появится настоящий мужик.

– Хм?.. – Писклявая зависает – Звучит заманчиво.

– Отсчет пошел. День первый.

Больше мы не говорим.

Так надо.

Пусть смотрит в окно и гадает, куда я ее везу, зачем, а я буду подогревать интерес, заставляя ждать каждую встречу. День-другой, и она будет рада всему, что я предложу.

Аккуратно пробираюсь по дворам к главному шоссе и мысленно набрасываю план. Кино, ресторан, клуб отметаю сразу: не пустят в таком прикиде – это раз, пустая трата бабла и времени – это два. Проходили уже, писклявая опять морозиться будет, шуточки свои отпускать. Переругаемся и разбежимся, а мне контакт нужен. У меня всего пятнадцать попыток.

– Куда мы едем? – Аська отрывается от окна.

– Считай, сюрприз, – отвечаю, поигрывая бровями.

Писклявая недовольно цыкает, качает головой и снова отворачивается к окну.

«А ты как хотела? Сама согласилась, теперь поздно заднюю давать».

Подгоняемый азартом, вспоминаю, куда можно пригласить девчонку кроме клубешника, ресторана, ну и квартиры, конечно же, и ничего в голову не идет. Не думал, что так запарно получится, и это на первом-то свидании! Что буду делать с остальными четырнадцатью, ума не приложу.

– Мороженое будешь? – предлагаю, польстившись на красивую вывеску.

Едем мимо, почему бы нет? да и мой желудок встал в стойку от одного лишь рекламного билборда.

– Можно, – оживляется девчонка, и я с видом благодетеля сворачиваю на парковку у детской кафешки.

Ася Горина

Ем вкусное мороженое и рассматриваю помещение. Интерьерчик детский, но выглядит уютно и как-то по-домашнему. Особенно мило смотрятся розово-голубые облака на стенах.

– Нравится? – интересуется Кир, запихивая в рот зеленый шарик мороженого.

– Угу… – Облизываю ложку. – Это фисташковое было?

– Ага. – Кир рассматривает нагромождение шариков в вазочке. – Розовое со вкусом бабл-гама, прикинь?

– Да ну! – Тянусь и ворую из его порции розовый шарик.

– Фкуфно! – Зажмуриваюсь от удовольствия, пока Кир обиженно сопит.

– Вот так, с малого все и начинается: сначала ложечка мороженого, потом всю порцию сожрут, а потом и до сердца доберутся.

Закатываю глаза. Переигрывает, засранец, но ему идет! Смазливый, избалованный мажор, привыкший к тому, что все падают к его ногам… Вытащил счастливый билет и пользуется этим на всю катушку. Живет так, как ему нравится…

– Чего грустим, мелкая? Мало мороженого? Так вот, бери. – Кир пододвигает ко мне всю свою вазочку.

– А как же пятнадцать свиданий? Хочешь соскочить с темы?

– Боже упаси! – Он откидывается на спинку стула и поднимает руки.

– Ну как же, я все съем и слягу с ангиной.

– Кхм… и как я сам до этого не додумался? – Кир становится серьезным – Сама по себе идея шикарная! Будешь лежать голенькая в кроватке, с градусником и компрессом на лбу, а я – в одном белом халате… Всегда хотел поиграть в доктора.

– Размечтался! – смеюсь я и закашливаюсь.

Кашель получается красивым, забористым, аж до слез пробирает, и мне с трудом удается успокоиться.

– Уже?! За халатом с презервативами бежать?

Слова Кира снова вызывают смех, и я из одного приступа медленно скатываюсь во второй: хохочу так, что живот скручивает от боли.

Успокаиваюсь не сразу, вытираю влажные от слез глаза и удивляюсь, как быстро все изменилось. Мы доедаем мороженое, катаемся по городу, гуляем, а потом Киру кто-то звонит.

– Привет, – сдержанно отвечает он. – Гуляю с друзьями.

Он бросает на меня взгляд и отходит подальше, чтобы я не слышала голос в динамике.

– Нет, не планирую. Да, не хочу, и давай сразу определим границы: если в этом заинтересованы наши папаши – сделаю, но это не значит, что я этого хочу. Все, мне некогда!

Кир сбрасывает звонок и возвращается ко мне.

Он ничего не объясняет, а я… Я не должна спрашивать. Мы друг другу никто.

Я понимаю, кто звонил, и от этого как-то неуютно, стыдно даже.

– Плохие новости? – спрашиваю, перехватив взгляд Кира.

– Хочешь спросить? Вижу, что хочешь.

Он смотрит на меня так внимательно, словно пытается залезть мне в голову. Я отвожу взгляд.

– Я обязательно расскажу, но не сегодня. На первом свидании должны быть только положительные эмоции.

Глава 11

Савелий Вересов

Цепляю пальцами шот и взбалтываю ароматную янтарную жидкость. Кубики льда бьются о толстое стекло, звеня как-то особенно фальшиво сегодня…

– Кажется, я не справился, Мане, – бросаю взгляд на старую фотографию в простой деревянной рамке, стоящую на столе.

Все эти годы фото пылилось в нижнем ящике стола, но сегодня, именно сегодня что-то пошло не так.

Сегодня ли?

«Когда все началось? – мысленно обращаюсь к фотографии. – Пятнадцать лет назад? За окном стоял такой же сентябрь. Я с самого утра собирался к тебе в больницу, но не доехал, не успел… Потому что позвонил твой врач и сказал, что в этом нет смысла, тебя больше нет».

Нет, скорее раньше: когда двадцать три года назад зареванная и перепуганная девочка, вцепившись ледяными пальцами в мою руку, говорила «да». Я тогда пообещал единственное, что мог, и выполнил это.

– Не обидел… – Смотрю на фотографию. – Но и полюбить не смог, впрочем, как и ты меня.

По иронии судьбы, сегодня такой же день, только теперь ярко-красные листья разросшегося за столько лет клена полностью закрывают обзор из окна, и солнце едва пробивается сквозь листву. День-два, и все изменится: клен облетит, голубое небо затянет тяжелыми серыми тучами, и вместо свежего воздуха из окна будет веять осенней сыростью.

Но не сегодня, сегодня все точь-в-точь как в тот день…

Перевожу взгляд с фотографии на бутылку семилетнего виски. Дорогой, зараза, а на вкус – дерьмо! Взбалтываю содержимое бокала; лед почти растаял, а я так ни одного глотка и не сделал… Сижу уже третий час и пытаюсь разобраться, где совершил ошибку.

– Так когда все началось сыпаться? Когда сын превратился в лоботряса, прожигающего жизнь на отцовские бабки?

Ответа нет.

Последние года четыре я только и делаю, что пытаюсь достучаться до него. Предлагал и обучение за границей, и ко мне стажером в юротдел, но нет, ему сразу руководящую должность подавай! Думает, окончил МГУ, не сдав ни одного экзамена без денег, – и все, гений управления! Вот и сегодня вместо того, чтобы в офис приехать, смотался типа по делам. За идиота меня держит? Знаю я его дела: третий день к официантке своей мотается в Початково. Ладно бы там любовь была, а то так – пшик. Пыль девке в глаза пустит, покрутит и бросит. Сколько у него таких дурочек было? Только за последние полгода пять или шесть (это из тех, кто в его постели задержался на неделю-другую, однодневок я уже не считаю).

В кого? В отца своего биологического?

Больше не в кого.

Я, конечно, тоже не подарок был в его возрасте: кутил, тайком по бабам бегал даже после свадьбы. Да, грешен, но меня и женили в двадцать! Просто привели дочь отцовского друга и сказали «надо» и я не бычил, не говнился, потому что понимал: я – единственный сын, Мане – единственная дочь, весь бизнес рано или поздно перейдет ко мне, и только от меня зависит, будет ли он дальше процветать или его растащат по винтикам.

Справился, не растащили.

А мой справится?

– Да хрена с два! – С грохотом ставлю шот на стол.

Надо будет плотно за него браться. Вечером на фуршете поговорю с Каплуновым. После свадьбы насядем с двух сторон: он – на Крис, я – на Кира, и будут эти два идиота двадцать четыре на семь пахать во имя процветания «Петролик Азия».

Экран телефона мигает, я опрокидываю шот, давясь теплым виски, и открываю мессенджер.

«Савушка». – Читаю, и сразу блевануть охота.

«Предупреждал же!» – Стискиваю зубы до хруста.

Читаю следующее сообщение, и глаза лезут на лоб: «Я тут платье присмотрела и украшения».

Далее идут фото всего, что Неля присмотрела и ценники. Лениво листаю ленту и понимаю, что надо бы еще вискаря хлопнуть.

«Савелий, Неля, Савелий. Деньги переведу, но впредь согласовывай шопинг».

Деньги перевожу сразу, даже чуть больше, чем все ценники в сумме, и я прекрасно понимаю, чего Неля добивается. Она хочет карточку с безлимитом и вот такими внезапными просьбами и тратами подводит меня к этому уже третий месяц.

А я?

А я делаю вид, что тупой. Потому что единственной женщиной, у которой была моя кредитка, была и останется Мане. Маленькая, тихая, измученная болезнью, но всегда с улыбкой встречающая нас с Киром дома.

«Заеду ровно в 19.00. Без опозданий».

Короткое сообщение улетает в чат с Нелей.

Задержится хоть на минуту – уеду. Она знает правила и строго их соблюдает, поэтому и продержалась рядом почти два года. Покупки – единственная ее слабость, и пока я отношусь к этому снисходительно.

Ровно в семь моя машина останавливается у проходной ее дома. Водитель не глушит двигатель, знает правила, и я на секунду прикрываю глаза: устал за день, вымотался, воспоминания эти… Голова того и гляди взорвется. Боль адская, я даже на кладбище не поехал, распорядился купить цветов, убрать… Потом как-нибудь.

Хлопок водительской двери.

«Вовремя».

Задняя дверь открывается через секунду, и я сразу улавливаю тяжелый брендовый аромат.

– Добрый вечер, Савелий. – Неля садится рядом, и водитель аккуратно хлопает дверью.

– Добрый, – бурчу, не открывая глаз.

Головная боль немного утихает, и я замираю, боясь спугнуть это внезапное облегчение.

– Савелий Игоревич, приехали, – слышу тихий голос водителя. Он прорывается сквозь плотную черноту забытья, куда я незаметно провалился.

– Черт, уснул! – Потираю глаза, чтобы побыстрее прийти в себя.

– Савелий, ты так устал! Может, после фуршета ко мне? Я сделаю массаж, расслабишься, – поет на ухо Неля.

– Посмотрим.

По сути, на этом вечере мне нужен только Каплунов. Переговорю с ним, улыбнусь парочке инвесторов, и можно на массаж. Или лучше домой?

Обещаю подумать об этом позже и, взяв под руку Нелю, прохожу через центральный вход особняка, миную охрану, хостес. Нас встречают, выдают какие-то номерки и наконец-то провожают в главный зал.

Здесь шумно. Играет какая-то классическая музыка, но я с трудом угадываю мелодию. Зал гудит, словно улей. Гостей много, тут и там снуют официанты с подносами. Желание закончить здесь побыстрее заставляет меня притормозить у центральной арки. Пытаюсь отыскать друга в толпе, но в глазах рябит от обилия золота и белизны интерьера. Руки бы оторвал тому, кто украшал помещение!

Не успеваю – ни руки оторвать, ни найти Каплунова.

К нам с Нелей через весь зал устремляется губернатор с супругой, а за ним, не отставая, идут учредитель не помню какого благотворительного фонда и главврач областной больницы. Приветствую всех и с натянутой улыбкой выслушиваю каждого.

– Позвольте, украду у вас господина Вересова? – приходит на помощь Каплунов, а я с радостью прощаюсь с обступившими меня гостями.

– Неля, сходи погуляй, – отдаю команду и, подхватив под руку будущего родственника, увожу его на балкон.

– Оу! Что за спешка, что за тайны?

– Помолчи, Ден, я здесь только ради разговора с тобой. Что с твоей принцессой?

Каплунов мотает головой и вцепляется в перила.

– Вот скажи, Сав, в кого они такие распи@дяи?

– Расцениваю вопрос как риторический, – язвлю я.

– Да что с ней станет?! Сидит дома под домашним арестом. Охранника убрали, в смысле, подальше, беседу провели.

– А Кристина?

– В печали, – кривляется Ден.

– Ясно, любовь, – качаю головой.

– Да какая любовь, Сава?! Гормоны и картинка красивая, кубики-шмубики. Разве объяснишь этой дуре, что у этого лаптя к тридцати все кубики в пиве растворятся и будут они, счастливые, на продавленном диване смотреть тупое ток-шоу по ящику?!

– Можешь не объяснять, у меня такой же.

– Ну вот и давай прижмем этих бездельников! В детстве упустили, так хоть сейчас мозги вправим.

Глава 12

Кирилл Вересов

– Все, я поехал! – прощаюсь с компанией и, хлопнув по плечу Пашку, обращаюсь уже к нему: – Много не пей – не встанет.

– Да, пошел ты! – Под дружный гогот толпы друг скидывает мою руку с плеча. – Главное, чтобы у тебя встал с официанточкой.

– О! Мы что-то пропустили?! – Парни за столом оживляются, а я цыкаю и снисходительно качаю головой.

– Очередь в туалет, – отвечаю в тон и уже собираюсь сваливать, но гогот за спиной не утихает.

– У-у-у, что? Не дала до сих пор?! Самому Вересову?! – глумится компания.

– Неделю к ней мотаешься, и все без толку? А чем вы тогда занимаетесь? В шахматы, что ли, играете?

– Понимали бы чего! Это же вам не местных, на все готовых девок шпилить, тут стратегия нужна!

– Так, стой! – Пашка выставляет вперед руки, останавливая оглушительный хохот пацанов. – Неделя прошла, и ты ее до сих пор не трахнул?! Теряешь хватку, Кир!

– Вам не понять: не для дрочеров уровень! Все пучком будет!

– Вляпался по уши или закусился? – хитро щурится Пашка. —Так поздняк, поезд ушел.

– Разберусь! – отмахиваюсь от идиотов, делаю шаг к выходу и открываю дверь.

Музыка заполняет помещение ВИП-ки, и я радуюсь, что не придется поддерживать пьяный разговор.

– Спорим?! – орет мне в спину Паша, пытаясь перекричать музыку.

Останавливаюсь и чуть поворачиваю голову, а Пашка продолжает: – Спорим, что продинамит тебя твоя белоснежка?!

Скалюсь. Хочется подойти к другу и треснуть по репе, но нельзя: охрана прибежит, отцу доложат…

– Тебе-то че?! – Разворачиваюсь к парням и прячу руки в карманы.

– Мне?! Ничего. Факты, Кир, суровые факты. Против них не попрешь. Если не дала на третьем свидании, то все, сливай воду. Значит, или ты не зашел, или в голове у девицы всякая розовая мишура про «долго и счастливо». Тебе какой вариант больше подходит?

– Да, срать мне, что у кого в голове!

– Тогда спорим?! Если я прав и ты не уложишь девку в постель до конца недели… – Паша мечтательно закатывает глаза. – Оплачиваешь нам выходные в глэмпинге. Идет, пацаны?

В поддержку этого предложения ВИП-ка тут же взрывается радостными воплями.

– А если уложу? – щурюсь я.

– Уложишь – я оплачу, че мудрить-то. – Паша лениво разваливается на диванчике и тянется за бокалом. – Только не уложишь.

Парни ржут, когда Пашка подмигивает им, а я отчего-то психую, посылаю их всех к черту и ухожу из клуба.

– К черту! Тоже мне, знатоки нашлись! – Луплю со всей дури по рулю.

Мозгами понимаю, что глупо, а задело.

«Потому что правы», – нахожу силы, чтобы признаться самому себе.

Я развел никому не нужный движ, и, главное, вокруг кого? Зачем?

Кто бы знал…

У меня мальчишник через две недели, потом – свадьба. Мне бы с Кристиной пообщаться, обрисовать ей, как жить будем, а вместо этого я ломаю голову, чем еще удивить писклявую.

Чего только не было за эту неделю: сеанс поедания мороженого, парк аттракционов, ролики, пикник на озере…

«А с роликами было прикольно. Ася не умела кататься ни на роликах, ни на коньках», – вспоминаю я.

***

– У меня в детстве только велосипед был старенький. Денег не хватало, да и по нашим дорогам на роликах не погонять, – делилась она со мной, пока помогал ей надеть шлем.

– В прокате взять можно, – сумничал я.

– Какой прокат, Кир?! – Ася так рассмеялась, что мне стало не по себе. – Это тебе не Москва.