Скоростной шторм

Досадно, но нам даже не удалось поболтать после заезда, поскольку мне нужно было спешить к решению проблемы с её другом. Конечно, я бы мог узнать его местоположение позже и решить этот вопрос через какое-то время, но для чего ждать? Но, как я уже говорил, у нас еще будет море возможностей весело провести время вместе.

У меня была идея просто убрать её со своей дороги и дело с концом, только это было бы слишком просто и чертовски скучно. Можно растянуть удовольствие, смещая её на задний план постепенно, но не давая ей возможности вернуться на место.

Вбивая в поисковую строку информацию о мужчине, с которым связанно дело, не могу оторваться от мыслей о моей маленькой лисичке. Это будет весело.

Игра началась, лисичка.

Глава 4. Фия

– Можно побыстрее, прошу Вас. – нетерпеливо говорю водителю такси, стараясь сдерживать эмоции.

Эмоции. Они играют главную роль в жизни каждого человека. Эмоции – это основное средство, с помощью которых мы определяем свою реакцию на любые события происходящие вокруг. Жаль, что по собственному желанию нельзя их отключить, даже если сильно захотеть. Жаль, что нет определенного выключателя в голове.

Машина такси ускоряет свой ход, и уже через десять минут я вижу знакомый дом, обшитый бежевым сайдингом с черепичной крышей темно-синего цвета. Не глядя, достаю из нагрудного кармана своей рубашки несколько купюр, едва не бросая их водителю. В ускоренном темпе дергаю за ручку дверцы, но она не поддается. Дергаю сильнее и снова ничего.

– Извините, здесь дверь не открывается. – сообщаю водителю, сидящему по диагонали впереди меня. Я почти не могу разглядеть его лица, которое спрятано под козырьком бейсболки и солнцезащитными очками.

Слышу тихое хмыкание мужчины, а затем щелчок, означающий что двери разблокированы. Едва не выбегая из машины, несусь по асфальтированной подъездной дорожке к входной двери. Ни в одном из окон не горит свет. Может он действительно устал и просто спит? Дрожащими пальцами нажимаю на звонок, слыша, как он раздается внутри дома. Но после звонка – тишина. Гнетущая тишина.

Жму еще несколько раз, и отсутствие любых признаков жизни внутри начинает тоннами ложиться на мои плечи. Воздух будто густеет, единственное, что я слышу это гул собственного сердца. Громкий звонок, доносящийся из моего мобильника разрывает безмолвие, и я подпрыгиваю на месте от неожиданности. На экране светится имя Рика Вильямса. Какого хрена ему нужно в такое время?

Хмурясь, все же смахиваю для ответа. Раздражающий до глубины души голос слышится из динамика.

– Соф, здравствуй. – с некой осторожностью бормочет Рик и я закатываю глаза. Во время, когда мы встречались он называл меня Софой и меня всегда это до жути бесило. Что за идиотское прозвище?

– Ты что-то хотел? – бесцеремонно спрашиваю его, слыша в ответ вздох из разряда «Можно было и повежливее», но мне плевать.

– Тебе нужно приехать в участок… Это на счет твоего друга. – продолжает он, стирая мое недовольство, связанное с его прозвищем для меня, и превращая его в волнение.

Я с Риком начала встречаться еще в старшей школе. Признаюсь, раньше он был невероятно хорош собой. Весь такой высокий, мужественный, что отличало его от сверстников. Блондин с идеально ровными белыми зубами и голубыми глазами, будто только вышел из дешевой мелодрамы Диснея для малолеток 2010-х годов.

И да, когда-то мне это нравилось. Свидания, ужасные букеты из круглосуточного цветочного магазина, милые совместные фотографии из кинотеатров и секс в миссионерской позе. Но спустя четыре года, я поняла что это все не моё. К тому же, когда мы начинали жить вместе он не работал и протирал задницу на диване со словами «Сейчас трудно найти хорошую работу», в то время, пока я мотала круги на гоночных трассах, зарабатывая этим на жизнь.

Но вот удивление, после того, как я его бросила, он устроился на работу. Не кассиром в дерьмовом супермаркете, не в забытую

Богом клерковую контору, а копом. В полицию, мать его. Спустя время нашел себе девушку, которая подходит ему. Ну, по крайней мере, внешне. Точно такая же блондинка, с искусственными сиськами третьего размера. Боже, с такими же успехами он мог выбрать Линдси Уолш.

Я снова вызываю Убер, чтобы отправиться в участок. Не знаю что полиция, и в частности Рик хочет от меня, но зная, его еще присутствующую обиду за наше расставание, не удивлюсь если он заявит, что-то из ряда вон выходящее. В моей голове до сих пор не укладывается убийство Фина, и мне странно от того, что я не плачу. Вероятно, мой мозг все же смог найти выключатель эмоций, или стер это событие как травму. В любом случае я до сих пор не осознала, что Фина не будет на следующем заезде, как и на всех последующих, рядом со мной, или в числе зрителей.

К дому Фина подъезжает черный седан, в который я без замедления сажусь и называю водителю адрес полицейского участка.

***

Здесь пахнет кофе. Таким крепким, черным, возможно американо или эспрессо. Я невольно морщусь, чувствуя запах старой, пожелтевшей бумаги и пота. Несмотря на ночное время, участок кипит работой. Офицеры проносятся мимо меня, неся кипы бумажной макулатуры, что-то бурча под нос. Из комнат слышатся разные звуки. Крик, плач, рычание или откровенная скука людей. Конечно, в полицейский участок просто так не вызывают, как правило два варианта: или ты подозреваемый, или ты свидетель. Поскольку я явно не являюсь свидетелем убийства Фина, мне остается лишь гадать в чем меня подозревают.

На стойке информации меня встречает приветливая девушка с приятной азиатской внешностью. Она одета в полицейскую форму темно-синего цвета, в прочем, как и все сотрудники. На её груди разглядываю нашивку с фамилией Браун. У меня никогда не было лишних вопросов с полицией, поэтому я подбираю слова прежде чем начать разговор.

– Офицер Браун, меня зовут София Хамфри. Рик… – одергиваю себя, прокашлявшись, – Офицер Вильямс пригласил меня сюда по делу убийства сегодня в Даунтауне.

Девушка оценивающе смотрит на меня сверху-вниз из-за стойки, затем тянется к динамику, говоря на весь участок:

– Офицер Вильямс, подойдите в фойе. – объявляет она слегка сладковатым, дружелюбным голосом. Господи, зачем так официально? От неудобства ситуации я чувствую как краснота окрашивает кожу шеи, постепенно поднимаясь к щекам, будто на моем лбу написано «Я гребаная социопатка, не смотрите на меня и я убегу».

Пытаюсь унять кровь, бурлящую по венам от смущения, переминаясь с ноги на ногу. Я никогда не была социопатом и не имела проблем с обществом, но я не люблю излишнее внимание к себе. Непрошенное внимание. Люди, сидящие в зоне ожидания и без того косились на меня из-за внешнего вида, словно я городская сумасшедшая или бездомная. Да, усталость после заезда, шоковое состояние и отсутствие сна почти в сутки значительно сказываются на моем лице.

– Здравствуй. – раздается голос за моей спиной, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности.

Обернувшись, вижу человека, который судя по всему пытается ослепить меня своими отполированными белоснежными зубами. Это могло бы выглядеть хорошо, если бы это не был Рик. И как я могла с ним встречаться? Весь его вид буквально кричит «Посмотри, где ты, а где я».

– Это правда? Фин… – с надеждой на отрицательный ответ спрашиваю я его.

– Мёртв. Да, это правда. – заканчивает Рик вместо меня, не оставляя ни крупицы надежды на то, что мой лучший друг жив.

Ноги становятся ватными, едва держа мой собственный вес. Голова словно отключилась, все мысли оборвались, ничего оставляя за собой. Кажется, сейчас мой мозг начал осознавать потерю. Чувствую, что глаза стекленеют, наполняясь солеными слезами, но я не позволю себе и проронить хотя бы одну. Ни за что.

– Идём в мой кабинет. – предлагает он, кладя руку на мою поясницу. По позвоночнику расползается липкое, склизкое и ужасно неприятное чувство и я слегка отрываюсь вперед, чтобы сбросить его руку.

Он открывает деревянную дверь с пластиковой вставкой, которая судя по всему ведет в его кабинет. На двери видит черная табличка с надписью «Рик Вильямс». Фу, как показушно. Внутри его кабинета стоит слегка пошарпаный стол из темного дерева, кожаный стул на колесиках с массивной спинкой. С другой стороны также стоит стул, но самый обычный, из белого пластика. Хотя, если подойти ближе, можно отметить, что стул стал серым от царапин на нем.

Рик протягивает руку, будто приглашая меня сесть на стул напротив стола, который не внушает особого доверия в его прочности. Поскольку другого выбора у меня нет, а разговор обещает быть долгим, я все же сажусь на стул, который приветствует меня жалобным скрипом. Вильямс садится в свое кресло напротив меня, крутя в пальцах шариковую ручку, словно думая с чего начать диалог.

– Сочувствую твоей утрате. – начинает он, опуская взгляд вниз. Я поднимаю руку вверх, молча прося остановить эту тираду.

– Не надо. Кто бы это ни был, он получит по заслугам. – прищурив глаза, обрываю его слова. – Давай к делу, что ты хотел от меня?

Если бы не вся эта ситуация, я бы истерически рассмеялась из-за его выражения лица. Голубые глаза буквально лезут на его лоб, делая его копией того высокого миньона из мультика «Гадкий я». Недоумение читается на его лице, и он чешет затылок от замешательства, ведь судя по всему, он явно не ожидай такой реакции от меня.

– Ты одна из последних с кем видели Фина сегодня ночью. Дай угадаю, на гонках? – Рик спрашивает, зная на него ответ. Я чуть было не закатываю глаза, но киваю в ответ.

Да, Рик работает в полиции, но я очень сомневаюсь, что ему есть дело до моего рода деятельности и заездов в принципе. В конце концов, благодаря этим «покатушкам», как он их называл, у нас были деньги на еду, воду и одежду пока мы жили вместе.

– Так я и думал. О чём вы с ним разговаривали? – спрашивает он с ноткой недоверия в голосе. Он серьезно, или просто подтрунивает надо мной?

– Ты сейчас серьезно? Думаешь я причастна к смерти Фина? – выпаливаю я, даже не стараясь скрыть вздох возмущения.

– Я спрашиваю тебя, Соф, о чём вы разговаривали? – Рик буквально привстает со своего кресла, наклоняясь ко мне. Он что, мне угрожает? Не хватает только одинокой висящей лампочки, которой обычно светят в лицо при допросах в кино.

– Ни о чём. Он просто подошел поддержать меня перед заездом, мы обнялись и он ушел в зрительскую секцию. Всё! – я уже не стараюсь скрывать своё негодование или сдерживаться. Мне плевать, что он коп. Пусть хоть весь участок слышит о том немыслимом бреде, который он, судя по всему, пытается повесить на меня.

Конечно, найти виновного и закрыть дело быстро для полиции стоит целью номер один. От этого зависит их процент премии в кошельке, признание и даже сраная грамота о том, какие они молодцы и быстро раскрыли относительно громкое убийство.

– Ты знала о неком Адаме Винстоне в его окружении? – спрашивает он, садясь в свое кресло обратно, складывая руки на стол.

– Адам Винстон? – задумываюсь, после мотаю головой, – Нет, никогда не слышала.

– Отпечатки этого Адама были найдены на зажигалке, оставшейся на месте преступления.

Я хмурюсь, размышляя. Никогда не слышала даже такую фамилию в окружении Фина, не говоря даже о таком человеке, как Адам Винстон. До сих пор не могу уложить в голове почему на месте убийства обнаружили зажигалку. И какая её связь с делом? Может кто-то из прохожих просто выронил её, а сейчас бедняга еще не знает о своем возможном причастии к делу?

– Почему вы считаете, что эта зажигалка как-то связана с убийством Фина? Может это чистой воды совпадение?

– Те же самые отпечатки были найдены на теле. В частности шея, где остались признаки удушения. – монотонно отвечает Рик, но моё внимание привлекает сигнал сообщения на моем мобильном.

Смахиваю экран блокировки, открывая сообщение, от чего мои глаза округляются, а волосы на затылке шевелятся. Меня что, разыграть пытаются? Но, сегодня не первое апреля.

Фин: «Фия, я живой. Никому не верь! Давай встретимся на Вашингтон Шорс через час, я все тебе объясню.»

Глава 5. Фия

Какой здравомыслящий человек способен на инсценировку собственной смерти? Если он все же решился, каковы его цели? Для чего кому-то делать вид, что он мертв, когда он на самом деле жив и просто залег на дно? Стать мертвым для того чтобы оставаться в живых.

Причины могут быть самыми разными: побег от опасности, уклонение от ответственности за свои поступки, а может просто сбить кого-то с толку.

Задумывается-ли человек, подделывающий факт своей смерти о последствиях? О том как отреагируют родные, близкие, друзья? Наверное да, конечно, если человек не эгоист. Наверняка человек в это время переживает целый спектр эмоций: от облегчения и чувства свободы до тревоги и даже скорби по жизни, которую ему пришлось оставить.

Запах затхлой сырости и плесени бьет мне в нос. В животе от этого завязывается неприятный узел, и вся та скудная еда, которая была в моем желудке грозится вырваться наружу. К горлу подступает желчь, но я сдерживаю порыв тошноты и прохожу дальше в заброшенное здание на окраине Вашингтон Шорса.

Именно здесь назначил встречу Фин. Почему именно это место? Почему вместо хотя бы банального парка он выбрал ужасно грязный, пыльный заброшенный склад со времен 1940-х годов? Зачем он инсценировал свою смерть? Для чего ему это было нужно? Вопросов много, но ни одного ответа на него.

Здесь нет света, ни единой лампочки. Окна заложены старым обшатлым кирпичом. Гудящая тишина, которая пробирает до мозга костей, заставляя кожу покрываться мурашками. Слышен только завывание холодного ветра, который проникает через щели в здании. На удивление, тут нет даже любой живности. Ни крыс, бегающих и издавающих мерзкие звуки, ни пауков. Холод каменных стен давит своим присутствием, ложась на плечи десятитонным грузом. Сложно представить, что раньше в этом здании когда-то была жизнь.

– Фин? – окрикиваю я, заходя все дальше вглубь здания. В ответ я получаю лишь тишину.

Называю его имя еще несколько раз, но слышу только шорох собственной подошвы. По мере пребывания здесь, зудящий холод и тошнотворное ощущение лишь усиливаются, и кажется, что еще чуть-чуть и меня точно стошнит.

Проходя все дальше, я замечаю лестницу. Деревянные половицы потрескались от старости, умоляя о починке. Сомневаюсь, что пока я поднимусь наверх, не рухну вниз с оглушительным звоном и не размажу лицо на бетонном полу. Решаю оставаться пока на первом этаже.

Дрожащими от холода руками достаю свой телефон из внутреннего кармана кожаной куртки. Черт возьми, я торчу здесь уже десять минут, и до сих пор не обнаружила признаков нахождения Фина здесь. На телефоне едва остался заряд, поэтому принимаю решение включить режим полета для экономии и засовываю мобильный обратно в карман.

– Клянусь Богом, Фин, если ты не появишься через пять минут… – мой монолог обрывает внезапный шорох на втором этаже склада.

Я подпрыгиваю на месте, вскрикнув от неожиданности. Мои глаза сразу округляются, грозясь выпасть из орбит. Ноги подкосились, не выдерживая моего веса. Все чувства восприятия обостряются и я закрываю рот рукой, чтобы звук собственного прерывистого дыхания не помешал мне услышать другие звуки.

– Эй! Здесь есть кто-нибудь? – выкрикиваю я вверх по лестнице. Господи, я похожа на ту самую тупую героиню из фильма ужасов, но выбора нет. Или этот кто-то отзовется, или я сама пойду на звук.

Проходит несколько секунд, я нервно выдыхаю через ноздри, и вооружившись металлическим прутом с пола осторожно ступаю на деревянную половицу лестницы, решив действовать тихо. Только, кажется, дряхлое дерево категорически против того, чтобы я была незаметной и предательский скрип разрывает полотно тишины.

Мысленно чертыхаясь, проклинаю эту лестницу и Фина, за то что он позвал меня сюда. Но выхода нет, раз начала подниматься, нужно закончить дело до конца и понять что или кто издает звуки на втором этаже.

Наконец поднявшись, оказываюсь в темном коридоре. Здесь тащит вонь еще больше, чем на нижнем ярусе. Только сейчас это не просто пыль, сырость и плесень, а сладко-горький смрад, напоминающий запах гниющего тела. Едва подавляя рвотный рефлекс, продвигаюсь дальше, стараясь не обращать внимания на судороги в животе.

Открываю первую дверь в коридоре, в надежде увидеть источник шума, но меня встречает кромешная темнота. Скрипя петлями, дверь закрывается, выдавая моё присутствие на верхнем этаже.

Через собственные шаги, внезапно слышу щелканье, сопровождаемое шуршанием. Будто… Зажигалка. Чувствую, как сердце оглушающе ускоряет свой ритм, закладывая уши, а несколько капель холодного пота скатываются по спине.

– Есть тут кто-нибудь?! – нервно вскрикиваю я, ощущая явную дрожь в голосе.

В конце коридора показывается очертание человека, заставляя меня вздрогнуть. Я пытаюсь вглядеться, но полное отсутствие света мешает это сделать. Сзади, по спине пробегает холодок, словно прикосновение.

– Фин? Это ты? – мой голос становится тише, едва не шепча.

Ответа не последовало, зато следует шарканье колесика зажигалки. Ярко оранжевый огонь на мгновение загорается, и сразу же тухнет, препятствуя тому, чтобы разглядеть лицо. Единственное, что я вижу – массивные кольца на пальцах. Тут, я уже понимаю, что это не Фин. Далеко не Фин.

Выставляя арматуру в руке перед собой, как средство самообороны, осторожно приближаюсь.

– Кто ты и где Фин? – дрожащим голосом требую незнакомого.

Сразу после моего вопроса следует глубинная усмешка, будто этот звук издает совсем не человек.

– Там же где и все мертвые. – отвечает мне глубокий мужской голос. Он похож на тягучую смолу с примесью меда. Это не какой-то прокуренный голос, скорее как грохот грома тучной грозы и вызывает ощущение силы и уверенности.

– Покажись. – во мне возникает приступ храбрости, отзываясь требовательностью в голосе по мере моего прохождения по коридору ближе.

– Мы уже встречались с тобой, лисичка. – низким голосом отвечает незнакомец.

Я должна чувствовать страх. Обязана. Никогда ранее я не слышала этот голос, так какого черта он говорит что мы знакомы? В голове образуется паутина, которую я пытаюсь распутать, но все тщетно.

Зажигалка снова загорается, представляя мне ровно секунду чтобы разглядеть вены на тыльной поверхности кисти руки. Еще через секунду мягкий вишневый огонек разгорается и я слышу звук сигаретной затяжки.

Тонкая струйка дыма разлилась в воздухе, наполняя его запахом терпкого табака. Скорость биения собственного сердца зашкаливает, кажется, что оно прямо сейчас остановится. Шестеренки в моей голове кричат о необходимости бежать, а сирены орут что есть силы.

Я подвергаюсь этому зову и бросая металл из рук, бегу прочь. Звук кедов, шлепающий о бетонный пол – единственное что слышно в этом здании. Позади меня раздается низкий смех, будто подгоняя меня бежать быстрее.

Бегу без оглядки, жадно глотая каждый миллиметр воздуха. Мысленно задаю себе миллионы вопросов. Кто он такой? Почему у него телефон Фина? Что значит, что мы раньше виделись? И почему он назвал меня лисичкой? Боже, во что, черт подери, я вляпалась?!

Холодный воздух бьет по лицу, когда я выбегаю наружу, но из-за переизбытка адреналина совсем не чувствую холода. Ужас заполняет каждую мою гребаную клеточку. Я говорила, что люблю адреналин, но когда он заставляет кровь кипеть, а не на оборот. Почему именно я? Почему я не ударила его арматурой при первой же возможности? И как это связано с Фином?

Из-за беспорядка в голове, я даже не помню как очутилась дома. По правде говоря, помню только, что лихорадочно проверяла закрыла ли дверь на оба замка и повернула ли ручку окон в заблокированное положение. Возможно, кто-то может посчитать меня параноиком и чудачкой, ведь я живу на двенадцатом этаже, и вероятность, что через окна можно проникнуть в мою квартиру крайне мала, и всё же.

***

Два дня прошло смутно. Головная боль терроризировала мои нервные клетки, телефон изредка звонил и я слышала слова соболезнований по поводу Фина. Я отвечала лишь «Спасибо», и действительно была благодарна за переживания и слова поддержки.

С Фином мы познакомились полтора года назад, в тот самый вечер моего единственного провального заезда. Тогда он подвез меня до дома, мы обменялись номерами и с тех пор он всегда был рядом. Он поддерживал меня когда я бросила Рика, и даже эту квартиру, в которой я живу появилась у меня благодаря его поискам на всех сайтах аренды недвижимости в Орландо.

Даже не верится, что мне больше незачем писать ему, что я добралась до дома в целости и сохранности, чтобы он не волновался. Не будет шуточных заездов на длинных серпантинах за городом и пятничных посиделок за бутылкой пива и просмотром тупых комедийных сериалов от Нетфликс.

Как бы то ни было, я просто обязана была взять себя в руки и поехать на похороны своего лучшего друга, которые назначены на двенадцать дня.

Бросив взгляд назад на настенные часы в стиле минимализм, опомнилась, что у меня полчаса до выхода. К счастью я нашла в себе силы вчера принять ванную и освежить свои волосы. Поэтому, просто беру классические черные брюки, припрятанные в моем шкафу и черную рубашку свободного кроя.

Стоя перед выходом, еще раз оглядываю себя в зеркало, надевая черные туфли на невысоком каблуке, мысленно усмехаясь. Фин никогда не видел меня в таком виде, и мне ужасно жаль, что не увидит.

Телефон сигнализирует о прибытии такси и уже начавшемся платном периоде ожидания. Хватаю свою сумку и выхожу из квартиры, несколько раз проверяя закрыта ли дверь.

С инцидента в заброшенном складе прошло два дня, и хоть никаких признаков сумасшествия в моей жизни не было, эта ситуация научила меня проверять дважды. Иногда даже трижды.

Звук стучащих каблуков звонко отдается на кафельном полу фойе, когда я прохожу через стеклянные входные двери прямо на улицу. Сегодня облачно. Символично, не так ли? Серые тучи затмевают все небесное полотно, не давая лучам солнца ни малейшего шанса на свободу.

Устало садясь в черный Hyundai Solaris, здороваюсь с водителем, после чего надеваю наушники, включая одну из любимых песен Фина. Негромко из динамиков играет песня "CUT_ – Out of touch", с точностью описывая мое состояние.

При въезде на кладбище, вижу множество мотоциклов, среди которых узнаю знакомые. Например, черный BMW, принадлежащий Эвану Слоуну, который когда-то участвовал в заездах вместе с Фином. Среди всех байков, вижу серый Kawasaki Ninja, с уже знакомой наклейкой «57» на поверхности и лицо сразу украшает хмурая гримаса.

Конечно, я знала, что многих членов сообщества гонщиков также пригласили на церемонию, но для чего он здесь? Он никогда не катался с Фином, черт возьми, скорее всего, они даже не были знакомы. Как бы то ни было, мне все равно с какой целью он сюда явился. Я еще не забыла его безмолвную грубость по отношению ко мне после крайней гонки.

Неспешно выбираюсь из авто, следуя к толпе, одетой в мотоциклетную экипировку, которая вероятнее всего здесь для того же, для чего и я. Все время, что я нахожусь здесь, моя паранойя словно усилила свою мощь в десятикратном размере, и я ощущаю на себе прожигающий взгляд, но никого не наблюдаю вокруг себя, кто мог бы смотреть.

– Привет, семнадцать. – без тени улыбки говорит Майк Денвер, катающийся под номером 93, подзывая к ним. Я переминаюсь с ноги на ногу из-за неудобных туфель и все же приближаюсь к ним.

– Сочувствуем. Знаю, ты была близка с ним. – продолжает он, но почему-то я не могу выдавить из себя даже слог, поэтому просто киваю.

Я, Майк и еще трое парней подходим к месту, где будут проходить похороны. Атмосфера здесь угнетающая, оно и понятно. Кладбища никогда не могут быть местом праздника.

По правые и левые стороны от прохода стоят черные стулья, вставленные в несколько рядов. Проходя чуть дальше останавливаюсь, не в силах пройти дальше. Фотография Фина в рамке. На ней он еще улыбающийся, с искоркой и добротой в глазах, чуть выше которых ниспадают светлые волосы и широкой искренней улыбкой, украшающей его лицо. Он тут живой, полон энергии, с поставленными целями и мечтами. Глядя на это, я чувствую как глаза начинают стекленеть.

На моё плечо мягко ложится рука Майка, мягко подталкивая меня двигаться дальше, и я все же продолжаю идти, занимая место во втором ряду.

Воздух густеет, когда свою речь произносит мать Фина. Мы были знакомы с этой женщиной, и виделись всего один раз, но даже из гуманности мне чертовски жаль её. Не могу даже представить каково женщине, которая вынашивала ребенка девять месяцев, растила его, кормила, оберегала, защищала и любила, а в одночасье кто-то решил забрать его жизнь.

Не зря говорят, что мать и ребенок это одно целое, и я уверена, что с Фином умерла и половина её души.

И все же, все то время пока я сидела и слушала речи, стараясь сдерживать слёзы, я не переставала ощущать на себе леденящий душу и в то же время прожигающий взгляд. Незаметно, несколько раз я оглядывалась по сторонам, а после лишь пожимала плечами, списывая это чувство на свою паранойю.