Полная версия
Скоростной шторм
Эрина Морен
Скоростной шторм
Посвящается моему мужу, маме и папе, а так же Софие.
Спасибо, что верите в меня.
Глава 1. Фия
Адреналин. Это ощущение как наркотик. Как только ты впервые ощущаешь его перед тобой встаю два выбора: отказаться от него насовсем, или стать чертовски зависимым от него. Я же выбрала второе. Чувство, когда кровь под кожей кипит от этого наркотика – самое любимое чувство для меня. Многие могут посчитать меня сумасшедшей, но мне плевать.
Именно из-за адреналина и жажды острых ощущений два года назад я оказалась на своих первых гонках. Гонки – это не просто скоростной забег мотоциклов. Это сражение воли, силы и мастерства. Каждый поворот и каждое торможение превращают их в пик напряжения, когда воздух буквально трещит от рева двигателей.
Конечно, гонки запрещены законом. Но всегда можно найти лазейку, не так ли?
–Готова? – раздается мужской голос за моей спиной, и я сразу узнаю его.
–Всегда. – отвечаю Фину, оборачиваясь из-за плеча, натянув свою лучшую улыбку. По крайней мере надеюсь, что она выглядит таковой, а не как оскал бешеного кролика в брачный период.
Мы с Фином знакомы не так давно, но за этот период он стал для меня как старший брат. Он всегда готов подставить плечо, стать рубашкой для слез и даже махать плакатом с моим именем и порядковым номером среди наблюдающих.
Когда-то Фин тоже был моим соперником в подпольных гонках, но когда год назад во время заезда я наехала на осколки стеклянной бутылки, которую бросил один из наблюдателей, и едва не потеряла управление, он помог мне.
Тот вечер я помню до мельчайших подробностей, словно это было вчера. Это был мой первый заезд, где я сошла с дистанции раньше финиша. Первый провал. Первое поражение. Воздуха не хватало, от того что шокированные болельщики жадно втягивали его чтобы ахнуть.
Я не отличаюсь слабой нервной системой, но тогда меня словно подменили. Дрожь в теле, руки живут своей жизнью, а мозг отключен.
После того вечера я даже не подходила к своей Ямахе еще три месяца. При одном лишь воспоминании, в мою голову закрадывались мысли, что этот раз будет таким же. Что я снова не справлюсь с управлением, почувствую себя ничтожно.
От картинок, проносящихся в моей памяти как кинолента, меня отвлекает первый сигнал. Значит заезд начнется через десять минут. Я оглядываюсь по сторонам, удивленная тем, что Фин словно испарился. Плевать, мне сейчас не до этого. Справа от меня зрители делают свои ставки на победителя. Уверена, каждый из них обладает большой пачкой денег в кармане, иначе бы их сюда не пропустили.
Заезды проходят в строжайшей секретности. Приглашаются сюда лишь бизнесмены, люди имеющие достаточное влияние и богатенькие дети все различных шишек общества. Простым смертным вход сюда может лишь сниться. По всему периметру расставлена охрана и камеры видеонаблюдения, поэтому, даже при сильном желании проникнуть сюда, если тебя нет в списке приглашенных, невозможно.
На Ямахе пестро-красного цвета блестит наклейка с номером 17. Этот номер закрепился за мной с первых заездов, будто стал вечным спутником. Хотя, признаться, мне больше нравится число 9, но все равно.
Звучит второй сигнал. Как только я слышу его, чувствую гормон, по которому чертовски скучала. Адреналин. Благоговейная улыбка расползается по моему лицу и я откидываю голову назад.
Как же мне этого не хватало. Ощущение, будто сердце сейчас выпрыгнет из груди, а вены под моей бледно-розовой коже лопнут от волнения. Глазами я встречаюсь с Фином. Сегодня он вне игры, поэтому стоит в толпе зрителей, держа в руках флажок в черно-белую клеточку в одной руке, и ванильную колу в другой.
Я натягиваю защитный шлем на свою голову, скрывая под ним светло-каштановые волосы с несколькими выгоревшими на солнце прядями, и захлопываю тонированный визор. Вставляю ключ зажигания в замок, проворачиваю и с тихим рычанием мотора сажусь на мотоцикл.
Подъезжая к линии старта, высматриваю сегодняшнее количество участников заезда. Помимо меня еще семеро. Я узнаю некоторые цифры на корпусах мотоциклов. Например, номер 93 – Майк Денвер. Майк опытен в мире гонок, но он мне не соперник. Номер 58 – Джаспер Бланшенберг, который не так давно сел на свою Хонду 2017 года. Тоже не вариант.
Пробегаясь глазами, я вижу лишь один незнакомый мне мотоцикл, с таким же неизвестным номером на сером корпусе. Номер 57.
Я вдумчиво поднимаю бровь, но этого не видно под шлемом. Раньше я не видела этого номера. Оценивая неизвестного соперника, отмечаю руки, спрятанные в кожаные перчатки, крепко сжимающие руль серого монстра – Kawasaki Ninja. Интересно, почему я раньше не видела его? Может это девушка? Вряд ли. Хоть и перчатки покрывают кожу рук, но по силуэту я могу с легкостью определить, что руки принадлежат мужчине.
Визор шлема незнакомца тоже закрыт, поэтому я не могу увидеть даже глаза. Кожаная куртка обтягивает соперника настолько, что я удивлена, как материал куртки не потрескался и лопнул от натяжения.
– Может новенький? – шепчу себе под нос, но сразу отталкиваю эту мысль. На заезды данного уровня не проходят гонщики со стажем менее чем в год.
Я продолжаю гадать, кто прячется за номером 57, не обращая внимание на гул наблюдателей позади меня. Раздается третий сигнал, напоминая мне об адреналине в моей крови. От него мой лоб под шлемом покрылся мелкой испариной, а уши слышат стук собственного сердца.
Чуть дальше линии старта выходит девушка с флагом в руках. Линдси Уолш. Я знакома с ней. В средней школе мы вместе посещали историю. Слегка поморщившись, вспоминаю её основную цель пребывания здесь. Линдси со времен старшей школы имела не самую высокую репутацию. Первая ассоциация с ней – секс. Да, она именно та девчушка из школы, которая побывала в дюжине постелей разных парней всего за неделю, как только достигла возраста согласия.
Не сомневаюсь, она знает что я здесь. А я знаю, что она здесь в первую очередь в надежде подцепить кого-нибудь из участников гонок. Конечно, большинство из нас обладают довольно приличными суммами денег на банковских счетах. Мы все знаем, что следует дальше. Линдси поедет к нему домой, в надежде сделать «отменный минет» и изобразить неземную влюбленность, чтобы тот кто попался на её уловки, вытащил ради неё все свои деньги. Но, как правило, как только бедняга узнает хотя бы число членов, побывавших в ней, сразу избавляется от нее.
Она махает всем своими руками, на которых красуется до боли вульгарный маникюр цвета фуксии с толстым френчем. Встав в позу, в надежде показать свои самые лучшие места, она поднимает флаг вверх. Слева от меня светофор горит красным цветом. Линдси стоит, выжидая. Желтый. Раздается рев моторов, заставляя мою кожу покрыться мурашками и слегка покалывать от приятного волнения.
Зеленый. Линдси резко опускает флаг вниз, обнажая перед всеми свои уродливые композитные виниры, сделанные за счет её последней «любви всей жизни». Раздается гудок, дающий право стартовать.
Немедля, я добавляю газ и стартую, чувствуя до жути знакомое и родное чувство. Адреналин.
Глава 2. Фия
Смерть странная штука, не так ли? Ты живешь обычной размеренной жизнью, а в какой-то момент она неожиданно обрывается. Мне кажется, слово «смерть» заменить на «вечный сон». Во время смерти ты ничего не чувствуешь. Люди заблуждаются, утверждая, что смерть – это больно. Боль может быть перед ней, но не в момент, когда все твои органы и их клетки перестают функционировать.
Скорость тоже может стать инициатором смерти. Только вот ирония, что мне все равно. Скорость для меня нечто иное, чем просто опасность. Это ощущение свободы, которое ты ощущаешь каждой гребаной клеточкой своего тела. Как говорится, «кто не рискует – тот не живет». И этого правила я стараюсь придерживаться, чтобы перед смертью не жалеть о том, что прожила свою жизнь скучно, уныло, словно старая кинопленка.
Несомненно, я могла бы выбрать несколько иную деятельность в своей жизни. Могла устроиться на работу в кофейню баристой, официанткой в кафе или ресторан, поступить в университет или выйти замуж за Рика Вильямса, с которым встречалась четыре года. Родить ему пару-тройку детей, иметь уютный дом, золотистого ретривера, и умереть в кресле-качалке глядя на повзрослевших внуков.
Мой взгляд устремлен на спидометр. 70, 90, 110. Когда стрелка достигает значения 120 километров в час, а по бокам от меня размываются неоновые огни, я пригнулась, чтобы прочувствовать до дрожи любимую вибрацию мотоцикла.
Сзади меня летят остальные семь участников заезда. Мимолетно оглядываясь назад, не могу скрыть самодовольную ухмылку от ощущения первенства. Не считая того вечера, после которого я месяцы не могла подойти к мотоциклу ближе чем на три метра, я никогда не проигрывала. Никогда не была второй. Всегда первая, и всегда лучшая.
Если жить, то жить на максимум. Выжимать из жизни все до последней капли, пока она не иссушится как сморщенный изюм и ей нечего будет дать тебе.
Затерявшись в своих мыслях, меня вырвал визг шин, пронесшихся рядом со мной. Уже через секунду я вижу, как на бешеной скорости меня обгоняет загадочный Kawasaki с виниловой наклейкой «57» на сером металле.
– Какого хрена? – спрашиваю я сама себя, хмурясь, и добавляю газ, заставляя стрелку спидометра достичь отметки 160 километров в час.
Я вырываюсь вперед и догоняю его, смотря то вперед, то на него. «Я все равно выиграю», шипя в своих мыслях обещаю себе. Он, будто прочитав мои мысли, выжимает газ на полную и со свистом оставляет меня плестись за ним в хвосте. Ну уж нет, я не проиграю. Чертыхаясь, вижу на горизонте Линдси, которая размахивает своим дурацким флагом на финишной полосе.
На меня это воздействует. Словно я бык, а этот флаг гребаная красная тряпка. За считанные секунды догнав его, я скалюсь под поверхностью визора, желая поднажать. Но рукоять руля с газом и без того выкручена до предела. Финиш неумолимо приближается, а номер 57 не отстает. Упрямый козёл.
Мы пересекаем финишную прямую одновременно, и на меня накатывает волна неприятного волнения. Что если я была на несколько секунд медленнее, чем он? Хотя со стороны так не кажется, будто мы пересекли её буквально одновременно с точностью до миллисекунды.
Дожидаясь остальных шестерых участников, пытаюсь успокоить своё сердцебиение. Шум в ушах – все, что я могу слышать, даже через завывания двигателей мотоциклов. Клянусь Богом, если он выиграл, то я…
– Фия Хамфри, номер 17. – возвращает меня в реальность голос Линдси, когда она объявляет победителя, кривя губы в слабо убедительную улыбку в которой с легкостью читается презрение.
Сука.
Я снимаю шлем, не скрывая самодовольной улыбки победителя. Ночное небо, будто разделяет чувства Линдси касаемо моего выигрыша, и одаряет нас проливным дождем. Мои волосы намокли и похожи на сосульки, но мне все равно. Нет ничего слаще победы.
Зрители, разделившиеся на два лагеря, недовольно бурчат, или откровенно радуются тому, что поставили на меня. Естественно, я не безызвестна в мире подпольных гонок, и люди, сделавшие ставки на мою победу, руководствовались процентом моих побед.
Другие участники гонки, которые плелись за мной где-то позади, подходят, похлопывая меня по плечу, произнося слова поздравлений. Все, кроме одного. Натянув благодарную улыбку, киваю всем, кто подходит. Боже, у меня появляется ощущение, что от слова «Спасибо», у меня на языке скоро появятся неприятные мозоли.
Мой взгляд устремлен на номера 57. Я и не заметила, когда он снял свой шлем, показывая свое лицо. Которое, к моему удивлению, не выглядит очень раздосадованным. Почему? Он же проиграл. Он приехал на финиш позже меня на какие-то ничтожные несколько секунд. Так почему он выглядит так, словно сорвал джекпот в казино?
Точеные черты лица. Беспорядочно уложенные из-за шлема темно-каштановые волосы. Выбритая полоса на левой брови. У него проколоты уши, в которые вставлены небольшие кольца. И глаза, если быть точнее, серо-голубые глаза. На данный момент, выражающие беспристрастие. Будто он пришел посмотреть какой-нибудь убогий фильм в кинотеатре под открытым небом.
В следующую секунду, он, кажется почувствовал мой взгляд и устремил свой на меня. Беспристрастие сменилось чем-то, только черт знает чем. Единственное, что я понимаю, он будто пытается прожечь дыру между моих глаз. От этого мне становится не по себе и я набираюсь смелости подойти и узнать, какие у него ко мне претензии.
Только вот, когда я практически подхожу к нему и уже было открываю рот, чтобы задать ему вопрос, он разворачивается и стремительно уходит. Очень дружелюбно.
Меня окатывает холодом. Конечно, может он обижен или даже зол, но проявлять такое количество отвращения ко мне просто невежливо. На крайний случай, он мог бы просто сказать, что не хочет со мной общаться. Но нет, он сделал так, чтобы я почувствовала себя виноватой, и черт бы его побрал, у него это получается.
Спустя час я подъезжаю к дому, в котором находится моя квартира и заезжаю на подземную стоянку. Припарковавшись и выключив двигатель, похлопываю себя по карманам куртки, чтобы убедиться, что выигранные мною деньги все еще со мной, и не вылетели где-то по дороге. Кто-то может посчитать меня полной идиоткой, что я положила 10 тысяч долларов просто в карман, но а что мне остается делать? Вложить купюры в свой лифчик, чтобы они причиняли мне дискомфорт, скребясь о кожу? Нет, спасибо.
Я подхожу к лифту в подземной стоянке, нажав кнопку вызова. Мне срочно нужен душ. От всплеска адреналина во время заезда, пот покрыл мое тело, и я чувствую, как одежда неприятно прилипает к нему. Наконец, створки лифта открываются, и я вхожу, нажимая на кнопку с цифрой «12».
Вваливаясь в квартиру, которая не совсем большая, какую я бы могла позволить себе на самом деле, учитывая суммы на моем банковском счете, сбрасываю с себя чертовски неудобные ботинки, потирая пальцами заднюю сторону шеи, чтобы хоть как-то унять боль. Из кармана достаю купюры и мобильный телефон, сразу набирая номер Фина. Он всегда просит отзваниваться ему по приезду домой из заботливых побуждений.
– Вызываемый абонент недоступен, оставьте сообщение после звукового сигнала. – отвечает мне не Фин, а назойливый голос автоответчика. Странно, ведь Фин всегда был на связи.
Решив перезвонить ему позже, стаскиваю с себя одежду и вхожу в душевую кабину, позволяя воде смыть с меня усталость.
Обернувшись в полотенце, спустя пятнадцати минут пребывания под потоками горячей воды, выхожу из ванной, проверяя свой телефон. Ничего. Ни сообщения о том, что Фин в зоне действия сети, ни обратного звонка от него. Может он занят? Открываю чат, набирая короткое сообщение «Я дома.», отправляю его Фину.
Я вхожу в гостиную, вдыхая запах цитрусового диффузора. Мягкий ковер ласкает кожу ног, и я сажусь на диван, открывая социальные сети в телефоне.
Люди не догадываются, сколько информации о себе добровольно выставляют на всеобщее обозрение сети. Ваша дата рождения, ваше имя или фамилия, семейное положение, музыка, которая вам нравится и вы добавляете её в свои плейлисты. Каждую секунду в интернете появляются пять тысяч новых фотографий и никто совершенно не задумывается о том, что все, что попадает в интернет, остается там навсегда.
Ракель Джонсон опубликовала фото с котом. Лайк. Тимоти Чейзер опубликовал видео со своей свадьбы. Лайк. Рик Вильямс опубликовал сторис со своей невестой. Палец навис над кнопкой «Лайк», но свое движение так и не закончил. Черта с два я буду лайкать то, как мой бывший лобзится со своей невестой где-то на Бали.
Ищу пульт и включаю телевизор, чтобы заполнить тишину в квартире. Господи, какое же дерьмо сейчас крутят для людей: мыльная опера, слюнявая мелодрама, музыкальная премия, матч по биатлону. Мой выбор остановился на новостном канале города. Продолжая листать ленту новостей, мое внимание привлекает репортаж об убийстве. Флорида никогда не славилась низким уровнем преступности, и Орландо занимает двенадцатое место среди городов штата по количеству преступлений, но в основном здесь совершаются кражи и взломы с проникновением. Поэтому убийство и привлекло моё внимание.
– Зверское убийство произошло сегодня в центре города. В районе Даунтауна мёртвым был найден двадцати семи летний мужчина. Предположительной жертвой является Фин Баррингтон, который занимался деятельностью на нелегальных гонках. – равнодушно сообщала молодая корреспондентка.
Шум заполонил мои уши, кровь, текущая по венам стала ледяной, а сердце будто замедлило ритм. Фин? Я прибавила громкость, приблизившись к широко дюймовому плазменному экрану, пытаясь уловить каждое слово репортера.
– Мужчина был найден без глазных яблок и полового органа. В области шеи обнаружены признаки насильственной смерти. Вероятными причинами смерти стали асфиксия и обширная кровопотеря. На месте преступления была найдена зажигалка с отпечатками пальцев убийцы. Просим Вас соблюдать осторожность и носить с собой средства самообороны, поскольку преступник до сих пор на свободе. – закончил репортер, после чего я выключила телевизор.
Какого черта?.. Фин? Убийство? Зажигалка? Я беспрерывно звоню на его номер, но автоответчик в сотый раз повторяет, что он вне зоны доступа. Кидая телефон на кресло я судорожно надеваю первое, что попалось под руку: клетчатая рубашка и мешковатые джинсы. Садиться за руль мотоцикла в таком состоянии опасно, поэтому хватаю мобильный и вызываю такси на адрес дома Фина, мысленно уповая на то, что он просто спит после гонок.
Глава 3. Кайл
Убийство это не просто действие. Когда отбираешь у человека жизнь ты чувствуешь себя наравне с Богом. Будто ты создал этого человека, даровал ему жизнь, возможность создать свою историю, и оставить после себя след в мире.
Когда совершаешь убийство не остается ничего кроме одного – чувств. Во время этого ты можешь ощущать самые различные эмоции. Начиная от прожигающей плоть ярости до неумолимого сожаления. Твоё тело отключается, работая только за счет импульсов исходящих от мозга к нервным окончаниям. Сильная дрожь, запредельно быстрый стук сердца, сбитое дыхание, а перед глазами белая пелена.
Убийство можно услышать по запаху. Даже если ты не найдешь тело жертвы, можно услышать смерть от руки другого человека. Воздух становится невероятно тяжелым, почти свинцовым, как будто твои лёгкие не могут раскрыться полностью.
Сидя в своем доме перед многочисленными мониторами, я вбиваю по клавиатуре букву за буквой, пока на экране не появляется фотография девушки. По фотографии ей можно дать не больше 18 лет, но уж я то знаю, это фото старое. Девушка, смотрящая на меня через экран широко улыбается, обнажая улыбку, которую украшают брекеты. В её глазах светится еще совсем детское ребячество, наивность. Серые глаза излучают желание мира во всем мире, чтобы все были здоровы и другое детское дерьмо.
Как смешно, что сегодня в этих глазах я видел совсем другое. Волосы по сравнению с фотографией стали светлее, брекетов уже нет, а в глазах нет незрелых надежд, лишь жажда победы. Переведя глаза с фотографии правее, читаю информацию о девушке на фото. «Фия (София) Хамфри. 22 года. Дата рождения: 5 октября. Место рождения: Орландо, Штат Флорида, Соединённые Штаты Америки.»
Интересно. Потирая переносицу носа пальцами, размышляю о том, что привело её к такому опасному роду деятельности как подпольные гонки? Бедность? Безвыходная жизненная ситуация? Если нет, то я просто не понимаю, что она забыла за рулём мотоцикла?
Усмехнувшись, встаю из-за стола, оставляя вкладки открытыми. Они мне еще понадобятся. Дохожу до ванной комнаты, где по сравнению с кабинетом слишком светло. Настолько светло, что режет глаза, и мне хочется их вырвать себе так же, как и тому парню. Кажется, его звали Фин. Включаю воду, позволяя теплой воде смыть уже засохшую кровь с пальцев и из-под ногтей. Перед глазами мелькают воспоминания сегодняшней ночи.
Внутренне смеюсь, вспоминая её сладкое выражение лица, когда она радовалась победе, которую она вырвала у меня из рук. Я в мире гонок достаточно долгое время, и мне было важно выигрывать. Не для призовых денег, нет. И даже не для славы. Статус, вот что движет мной. Нет ничего упоительнее чем наблюдать за тем, как твои соперники стараются скрыть разочарование от поражения. Но, почему-то сегодня я не был на месте тех самых проигравших.
Фактически, да, я приехал вторым. Только маленькая лиса не узнает никогда, что я пообещал той девушке с флагом, что если победителем не станет она – она очень долго будет жалеть о своем решении. Зачем я это сделал? Дать ей возможность насладиться последним лучиком славы и победы, перед тем как мы снова не встретимся на гоночной трассе и я не сотру её в порошок.
Когда я стоял перед линией старта, каждым миллиметром своего существа я чувствовал, как она исследует меня глазами. Конечно, раньше мы не были знакомы, по крайней мере, она со мной нет, ведь она не была на заездах в Майами. Но, уверен мы будем видеться очень часто, хочет она этого или нет.
Возвращаясь в кабинет, вновь сажусь за мониторы, разыскивая всевозможную информацию о лисичке, которая сегодня получила победу на блюдечке с голубой каемочкой. Если я захочу, я найду абсолютно любую информацию о ней. Вплоть до того, во сколько она просыпается и что ест на завтрак. Ведь, как мы все знаем, деньги могут быть опасным оружием в руках человека.
Из мыслей меня вытаскивает раздражающий звук моего телефона. Закатив глаза, обращаю внимание на экран, который оповещает о звонке Джея, моего компаньона. С усталым вздохом, я беру телефон, смахивая пальцем по экрану для ответа.
– Что? – с неприкрытым раздражением спрашиваю я.
– И тебе привет. Новое дело через два часа. – монотонно сообщает мне Джей, от чего я сжимаю телефон сильнее в своей руке, находясь на грани бешенства.
– Ты прикалываешься? В три часа ночи ты решил позвонить и сообщить ахренительные новости? – рычу в трубку.
– Слушай, не ко мне претензии. Ты знаешь к кому обращаться в таком случае. Так ты в деле или нет? – с нетерпением спрашивает он. Конечно, я бы мог сказать «нет», но тогда в глазах начальства я был бы неспособным. Поэтому, я, закрывая глаза, соглашаюсь. Джей заканчивает разговор, обещая отправить мне подробности позже.
Сидя с откровенно скучающим видом, вспоминаю заезд. Вернее, что было до него. Баррингтон был хорошим парнем, я не сомневаюсь. Учитывая, что он сын какого-то влиятельного хрена. Как жаль, что мне плевать. Ироничную улыбку у меня вызывает воспоминание о его страхе в глазах, ну, до того момента пока они у него были.
– Черт возьми, чувак… Я… – выкашивает Фин вместе с кровью, пока я не прерываю его очередным ударом.
– Псам не давалась команда голоса. – с довольным выражением лица, возвышаясь над ним говорю я.
Его глаз заплыл от ударов, а изо рта он выплевывает слюни с примесью крови. Вот как досадно бывает, когда не достаточно хорошо умеешь контролировать свои ощущения. Хоть и будучи в зоне ожидания мои глаза были закрыты визором шлема, это не значило что я ослеп и не видел его жалкое естество между ног, когда он смотрел на лисичку. Ровно в тот момент я решил, что это последний раз когда он её увидел. Я следил за каждым аспектом её жизни последние полгода не для того, чтобы он, точная копия Маколея Калкина во время передозировки, думал о том как было бы здорово остаться с ней запертым в одной комнате с одной кроватью.
Присев перед ним на корточки, приближаюсь к его лицу, доставая из заднего кармана складной нож. И видя его реакцию на мою маленькую игрушку мне хочется откровенно смеяться.
– Знаешь, дружище, что бывает с теми, кто хочет забрать что-то у другого человека без разрешения? – с мягким тоном, вселяющим доверие спрашиваю его.
– Я не понимаю… Не понимаю! – истошно кричит Фин. По его виду можно сказать что он на грани того, чтобы обмочиться прямо под себя.
– Позволь тебе рассказать, мой дорогой друг. Когда ребенок хочет отобрать у другого ребенка игрушку, его за это наказывают. – делаю паузу, давая ему возможность понять мои слова. – А когда взрослый хочет отобрать что-то у другого взрослого, его тоже наказывают, просто в другой форме.
– О чем ты говоришь, мать твою?! – ноет он, и я чувствую буквально как пахнет его страх.
– Я видел, как это, – указываю лезвием на зону между его ног, – Очень радо было видеть кое кого.
Сообщение от Джея с подробностями дела появляется на моем телефоне, напоминая о нём. Устремляю свой взгляд к мониторам, на котором до сих пор отображается фотографии моей лисички. Интересно, она уже в курсе, что случилось с её дружком? Усмехаюсь, представляя её реакцию и просматриваю другие фотографии. Она с подругами на отдыхе в Лос-Анджелесе, она на фоне статуи свободы в Нью-Йорке. Она, она, она.
