Полная версия
Ведьмы.Ру 2
И вправду проклянёт.
И лучше бы в козла, честное слово, чем так вот. Потому он прижал палец к губам и взглядом указал на Тараканову. А потом, подвинувшись к демону поближе, отчего тот явно в восторг не пришёл, сказал:
– Мы потом с тобой ещё раз всё обмозгуем.
Демон кивнул.
И уточнил:
– Но спешить не станем?
– Конечно, нет… кстати. У меня приятель есть. Он как раз занимается организацией праздников. Так вот, насчёт той твоей мысли… можно не просто людей в аренду сдавать. То есть в рабство. А сразу весь сценарий. И зачем поэты с музыкантами? Акробатов пустить. Медведей. У него даже в цирке подвязки есть. Хоть слона в аренду. А наверху паланкин. И ты возлежишь. Танцовщицы тогда внизу останутся со всеми цветами. В конторе и дизайнеры имеются. Вообще могут замутить в стилистическом единстве, если, конечно желание будет.
– Мелецкий, – голос Таракановой заставил напрячься. – Надеюсь, вы там не переуступку супружеской задолженности обсуждаете?
– Никак нет! Так, частные вопросы рабовладения. Вот думаю, не пойти ли и мне, если что? На полставки? Я фокусы огненные показывать могу.
– Только фокусы и можешь. Ладно. Извини. Это нервы. Мама… она любит давить на больные мозоли. И попытается всех…
– Макнуть в дерьмо, – дядя Женя говорил мало, но всегда по делу. – Это верно.
– Вот… и, возможно, вам не стоит идти.
– Стоит, – Данила пересел обратно. – Конечно, стоит. И не надо переживать. У меня по самоконтролю высший бал!
– А я постиг искусство быстрой медитации и восстановления психического здоровья, – подал голос Василий и вытащил из портфельчика блокнот. Что характерно, тоже белый.
– Это где ж такой преподают? – даже стало обидно, потому что в универе ничему подобному не учили.
– На факультете управления финансовыми потоками и менеджмента. Эльфийский Монархический. Я его закончил. Заочно… очно они демонов не принимают. И заочно тоже.
– Как тогда ты поступил?
– По документам раба. В рамках программы борьбы с рабством и адаптации угнетённых в отсталых мирах хаоса.
– Извращенное коварство, – оценил дядя Женя.
– Я всё-таки демон. Мне положено, – Василий сделал заметку. – А курс хороший. Очень помогал мне во время реформ. Оказалась, что работа с разумными крайне негативно сказывается на психическом здоровье.
И вот тут Данила был с ним согласен.
Абсолютно.
Глава 6
О родственниках и правильном составе семьи
Когда туман рассеялся, князь увидел татаpо-монгольское иго.
О том, как оно бывает в жизниА сердце ёкало.
Вот так тревожно-тревожно. То ускорялось, то обрывалось, то снова заходилось в лихорадочном стуке. И во рту сухо стало. А сила то оживала, норовя выплеснуться и почти требуя её использовать, то затихала, будто её вовсе нет.
Ещё и эти.
Договаривальщики.
Рабовладельцы.
Ульяна вытерла руки о кофту. И в голове раздалось:
– Господи, где твои манеры? За столько лет и не усвоить элементарного…
Дышать.
Глубже.
А может, просто развернуться и домой? В конце концов, разве услышит Ульяна хоть что-то для себя новое? Только то, что она глупа, нелепа и, да, что силу нужно отдать.
Кому?
Хотя вопрос риторический. Вариант ответа может быть лишь один.
– Тараканова, – перед носом раздался щелчок. – Приехали. Ты как? А хочешь, я сам схожу?
– Нет. Я… я должна.
– Никому и ничего ты не должна.
– Разве что кредитным организациям и нам, – уточнил демон.
– Вася!
– Василий!
– Пофиг. Иногда и вправду лучше помолчать. Видишь, она нервничает. Переживает. А ты тут ещё о кредитах напоминаешь. Так, Тараканова, хватай меня под одну руку, а Ваську под другую!
– Василия!
– Можно и Василия. Так даже солидней выйдет. Вась, а ты паланкина с собой не захватил? Вообще прикольно получилось бы. Представь, сперва этот, как его, глашатай, потом танцовщицы, паланкин и мы с Васькой.
– Моё имя…
– Мелецкий, ты чушь несёшь.
– Ещё какую. Но ты же слушаешь. И отвлекаешься.
И улыбка у него дурацкая на редкость. Разве нормальные люди улыбаются вот так? И без повода? А этот… клоун и есть. Но дышать действительно легче стало. И коленки не подгибались.
– Хватай, хватай… если жениха два, то нужно обоих использовать!
– Я не готов к столь стремительному сближению.
– Понимаю, Вася. Но надо потерпеть. Ради дела. Исключительно ради дела. Эта женщина подписала контракт. Может, она знает, как его расторгнуть.
От демона едва уловимо пахло дымом и карамельками, от Мещерского – колбасою. И главное, почему-то Ульяна, взявши их под руки, окончательно успокоилась.
– Вот, теперь фланги прикрыты.
– Уль, вы так смотритесь… – Ляля всплеснула руками. – А мне обязательно идти? Можно, я погуляю?
И указала на громадину торгового центра.
– А потом на парковке и встретимся?
– Можно, – разрешил дядя Женя. – А я вот схожу.
И рубашечку свою клетчатую поправил.
– Давно я в ресторациях не был.
Кафе «Магнолия» было небольшим, отвратительно дорогим и не менее отвратительно пафосным. У дверей его дежурил швейцар, взгляд которого заставил Ульяну остро ощутить своё несоответствие этому удивительному месту.
И даже почудилось, что не пустят.
Но швейцар отступил в сторону и открыл дверь. И только презадумчивый взгляд его, который Ульяна скорее чувствовала, нежели видела, выдавал лёгкое душевное смятение.
– Доброго дня, – из-под земли, не иначе, выскочил администратор. – К моему огромному сожалению…
– Нас ждут, – Ульяна вцепилась в руки и подвинула обоих женихов поближе.
– Вас… всех?
А вот администратор явно был из числа новых сотрудников, и потому на лице его отразились, что удивление, что некоторое сомнение, вполне понятное. Даже Ульяна в своих джинсах в обстановку не вписывалась, чего уж говорить про Мелецкого, который зачем-то посмотрел вниз и, пошевелив пальцами, заметил:
– Блин, переобуться забыл…
Резиновые шлёпанцы в целом были неплохими, разве что чутка маловатыми, а потому пальцы, пусть и в носках, выглядывали и нависали над краем.
– Тараканова, я не нарочно, если что. Переволновался вот.
– У меня есть туфли, – Василий тоже посмотрел. – Если хочешь.
– В портфеле?
Демон кивнул.
– А с виду не скажешь.
– Там пространственный карман.
– Круто! А что там ещё имеется?
– Мелецкий, – Ульяна дёрнула за руку. – Давай серьёзнее…
Хотя, конечно, какая серьёзность в резиновых тапках? Ещё бы сапоги напялил. И мама тоже вот на эти тапочки уставилась. Потом приподняла бровь и выражение лица стало таким… таким… насмешливым.
– Какой милый мальчик, – произнесла она певуче. – Даже как-то неожиданно видеть такое непосредственное очарование рядом со столь унылой особой, как моя дочь…
Она была красива.
Нет, мама всегда была даже не красива – совершенна. Но сегодня – особенно. Тёмные волосы собраны в простой пучок, но простота обманчива. Скорее причёска эта подчёркивает правильность черт лица.
Фарфоровую белизну кожи.
Ту естественную красоту, которая на самом деле никогда не бывает по-настоящему естественной. Вот раньше подобные мысли в голову Ульяне не приходили. А теперь взяли и пришли.
– Новую пластику сделала? – поинтересовалась Ульяна, пусть даже прозвучало это грубо.
– Ха, Розка, а ты всё никак не успокоишься с перекраиванием рожи? – дядя Женя вот тоже от излишка манер не страдал. – Я ж говорил, что так оно и будет. Сперва сиськи, потом жопа, а потом, глядишь, и понеслось…
И стул отодвинул.
Причём вроде одной рукой, хотя стулья в «Магнолии» были массивными, дубовыми.
– Как хорошо, когда есть кому напомнить, почему не стоит скучать об утраченных родственных связях, – мама обозначила улыбку. – Чай? Кофе? Тут отличный кофе по-турецки варят. Пирожные тоже ничего. Но Улечке рекомендовала бы воздержаться. Не с её фигурой увлекаться сладким. С прошлого раза ты как будто шире стала. Или мне кажется?
– Кажется, – ответил за Ульяну Мелецкий и в спину подтолкнул. – Садись. Эй, вы там… что у вас тут вкусненького имеется? В прошлый раз у них чизкейк был неплохой, с черникой. Или вот я ещё люблю такие лодочки, которые сверху с шоколадом. Блин, забыл, как они правильно называются… короче, несите там всё, а мы выберем. Слушай, Тараканова, а почему я тебя никогда в ресторан не водил?
– Потому что я не соглашалась.
– Вот зря. И поэтому ты злая такая была. Женщину для доброты кормить надо! – он отодвинул стул. – А ты, Васёк, чего будешь?
– Василий.
– Да понял я. Не время отвлекаться на мелочи, – и Мелецкий протянул руку через стол, а когда матушка, очаровательно улыбнувшись, протянула свою, то целовать её не стал, а сдавил и радостно потряс. – Счастлив познакомиться с будущей тёщей!
Лицо у матушки вытянулось и она посмотрела на демона.
– Не могу пока с уверенностью выразить эмоции, которые я испытываю в данный момент, – сказал тот. – Однако они скорее имеют негативную окраску, что в свою очередь вряд ли можно считать признаком радости.
– Он не рад, – перевёл Мелецкий. – Но демон, что с него взять! Не понимает, что тёща-ведьма – зверь в хозяйстве полезный.
– Ульяна!
Сколько льда в голосе.
И раньше он бы Ульяну заморозил. И она сразу бы съёжилась, а ещё бы испытала острое чувство вины. Ну и осознала бы в очередной раз собственное несовершенство.
А теперь подумалось, что, может, и неплохо, что Мелецкий с придурью.
– А чего? – Мелецкий и сам сел, а заодно забрал у официанта огромную тарелку, на которой возлежало нечто круглое, белое и с красной кнопочкой ягоды на вершине. – Ну реально же! Конкурента там проклясть вдруг понадобится…
– Сколь знаю, у Ульяны другой жених.
– Не угадали! – тарелку Мелецкий поставил перед Ульяной и, изогнувшись, ухватил официанта за рукав. – Чего вы тут экономите? Всё тащите, я ж сказал, а то этой фигулькой и мышь не накормить. В общем так, дорогая моя будущая тёща…
Он отпустил рукав, позволив официанту сбежать.
– Может, я и выгляжу полным придурком, но это так, жизненная привычка, – Мелецкий чуть наклонился и улыбнулся широко так, только как-то совсем недружелюбно. И вовсе он стал другим.
Совсем.
Каким-то… опасным?
Будто выглянуло изнутри что-то… кто-то? Выглянуло и исчезло. А Мелецкий откинулся на спинку стула и продолжил:
– Улю я обижать не позволю. Никому.
– Сам будешь? – матушка терпеть не могла, когда ей перечат. И оскалилась. И вдруг тоже стало понятно, что совсем она не совершенная.
И не красивая.
И что лицо её, оно не настоящее, как маска, пусть и сделанная качественно, но всё одно ведь маска. А маски не способны отражать эмоции. То же, что под ней, лучше бы вовсе людям не показывать.
– Наглый мальчик. Я ведь проклясть могу… не боишься?
– Не. Меня уже проклинали. Живой.
– Значит, слабо проклинали… – матушка подняла руку и что-то так пальцами сделала, отчего над ладонью возникла сперва чёрная ниточка, которая заплясала, закружилась, свиваясь в махонькую чёрную воронку урагана. И Ульяна вдруг поняла, что воронка эта – она тёмная.
Плохая.
Точнее категорически неправильная. Такая, какой быть не должно. И пальцы сами к ней потянулись, чтобы перехватить, сдавить и дёрнуть, срывая с маминой ладони.
Воронка обожгла кожу холодом, и собственная сила Ульяны рванула, отвечая и поглощая.
– Что ты… что ты сделала?! – мама побледнела.
– Детки, – дядя Женя, который куда-то отходил, вернулся с огромной тарелкой. На белоснежном фарфоре вытянулись длинные палочки эклеров, чуть за ними поднималась гора взбитых сливок, присыпанных шоколадной пудрой. Тут же стояли какие-то завиточки, ракушечки и, кажется, всё то, что вообще было в меню. – Оглянуться не успеешь, как выросли. Вот прям как ты. Помню, вчера ещё бегала засранка голозадая…
На щеках матушки вспыхнули алые пятна.
– Делала мелкие пакости, но что уж тут, кто их в своё время не делал. А сейчас гляжу и дивлюся, прям не леди даже, а целая лединища вымахала, если так-то…
– Я хоть чего-то в жизни добилась! – и в голосе матушки прорезались нервные ноты. – А ты как был неудачником, так и остался! Только и умеешь, что пить и… и вообще, почему я должна это выслушивать?
– Не должна, – согласился дядя Женя. – Но ты ж сама нас сюда позвала.
– Ульяну, а не вас!
– Так сказала, что можем приехать, – он подхватил эклер. – Мы и приехали. Я, может, совсем одичал. Дай, думаю, погляжу хоть одним глазочком, как оно приличные люди живут. Хотя, признаю, ошибся. Приличные люди – это не про тебя, сестрица…
Ульяне показалось, что матушка сейчас взорвётся, но… она выдохнула и выпрямилась.
– Я уже, честное слово, и отвыкла от вашей непосредственности. Вот уж и вправду святая простота… но ладно. Это не важно. Ульяна, ты должна отдать силу.
– Кому?
– Мне.
Как будто были варианты.
– Я сумею распорядиться ею с умом…
– Продав меня ещё раз?
– Ты о чём?
– Василий. Демон. И твой договор.
– И?
– Мама… знаешь, а я ведь даже не злюсь, – то ли поглощённая сила повлияла, то ли в целом пришло, наконец, осознание, что Ульяна не виновата.
Ни в своей никчёмности.
Ни в невыразительности.
Ни в том, что она не соответствует матушкиным ожиданиям.
Что, даже будь она гениальной, этого было бы недостаточно. Потому что дело не в самой Ульяне, а в матушке. И в её ожиданиях. Или точнее в желании быть лучше Ульяны. А самый простой способ стать лучше кого-то, надо лишь этого «кого-то» сделать хуже.
– Наверное, надо бы… ты свела в могилу отца.
– Не преувеличивай.
– Лишила меня не только своей, но и его любви. Я ведь правильно поняла, дядя Женя? Из-за приворота её не хватало на меня.
– О нет, сейчас будем ещё в детских обидах ковыряться… – матушка притворно вздохнула. – Как можно быть настолько мелочной и вечно страдающей? Мальчик, не боишься, что она утопит тебя в своём унынии?
– Не, – Данила изогнулся. – В семье должен быть кто-то серьёзный.
– Я? – предположил демон.
– И демон. Конечно. Кто-то серьёзный и ещё демон. Без демона, считаю, семья неполная.
Василий кивнул.
Но уточнил:
– Я правильно понял, что сказанное можно интерпретировать, как иронию.
– Так вот, – матушка несколько повысила голос. – Это всё, конечно, имело место быть. Я не отрицаю.
– Правильно. Согласие и принятие – это то, что требуется для реабилитации…
– Заткните его кто-нибудь, – матушка даже приподнялась. – Пока я…
И снова пальцами щёлкнула.
А Ульяна подумала и тоже щёлкнула. И чёрные ниточки, что заплясали было над матушкиной ладонью, взяли и развалились. Только после развала не к Ульяне потянулись, а задёргались и вцепились в руку матушки.
– Ай, – взвизгнула та и рукой затрясла. – Ты что творишь?!
– Понятия не имею, – Ульяна решила быть честной. – Меня ж ничему не учили. И откуда мне знать, чего я творю.
– А местами даже вытворяет, – Мелецкий категорически не мог промолчать. И Василий, взяв с тарелки дяди Жени длинный эклер, протянул ему.
– Скушай.
– Боже, за что мне это?!
– Мам, ты чего хотела-то?
– Спасти тебя, дуру!
– От чего?
– От родни этой… от силы. Ты не понимаешь, она тебе не подчинится. Ведьма – это не только и не столько сила. Это прежде всего характер. А у тебя характера никогда не было.
– Может, потому что ты его давила, – Ульяна ковырнула белую гору и, подцепив красную ягодку, сунула её в рот. Надо же. Вкусно. И главное, аппетит никуда не делся. Раньше в присутствии мамы кусок в горло не лез. А теперь и лез, и добавки требовал. – Так что с силой я разберусь как-нибудь сама…
– И с источником?
– Каким?
– А тебе не сказали? – матушка откинулась на спинку стула. – Не удивлена. Там, в подвале, есть источник силы.
– Не, не угадали. Империя там теперь, – у Мелецкого и с набитым ртом жевать получалось.
– К-какая?
– Мышиная. Независимое, можно сказать, государство.
– Мальчик, ты можешь помолчать?
– Не-а. Честно. Пробовал, но как-то вот не очень получается. Так, значит, источник? И чего с ним делать?
– Источник спит, – дядя Женя поднял корзиночку с белым облаком взбитых сливок. – Большей частью. Так-то сам по себе он просто есть. Связан с окрестными землями. Хранит их, чтоб леса не хирели, зверьё не болело, рыба не выводилась и прочее вот, народно-хозяйственное…
Матушка прищурилась.
И Ульяна поняла, что сейчас она скажет гадость. Или не гадость, но что-то такое, что изначально собиралась сказать.
– Только иногда источник нужно подкармливать, верно, дорогой братец?
Чем?
Лучше не спрашивать.
– Чем? – Мелецкий не уловил момент, когда промолчать всё-таки стоит.
– Скорее уж правильно говорить «кем». Лучше всего глупой маленькой ведьмой, которая только-только входит в силу, а потому не способна с нею управиться. Им даже делать ничего не надо. Источник пробудится и подстегнёт силу, которой станет так много, что ты, Улечка, совершенно точно не справишься. А потом начнётся отлив. И сила уйдёт, что источника, что твоя, заодно прихватив с собой твою глупую никчёмную душонку…
Матушка поднялась.
– Приятного аппетита. Надумаешь отдать ненужное – позвони.
И удалилась.
– Как была стервой, – заметил дядя Женя, проводив её взглядом. – Так и осталась…
Глава 7
В которой речь идёт о правдивости правды и нюансах демонического понимания сути пацифизма
Австралийский кенгуру имеет карман на животе, чтобы прятаться туда в случае опасности
О сложностях жизни в природеМелецкому никогда прежде не случалось испытывать подобных эмоций. Нет, у него бывали стычки. И даже пару раз враги случались. Точнее сейчас он точно понимал, что это вовсе не враги, так, просто люди, с которыми не сошлись интересы.
А вот чтоб убить кого.
Сейчас он хотел убить.
Женщину, которая выглядела столь идеальной, что это вызывало подспудное отвращение. Причём желание было столь острым, что и сила рванула, благо, Данила успел удержать огонь.
Контроль.
И ещё раз контроль.
И не смотреть вслед. И вовсе бы не думать…
– Она ведь не солгала, – голос Ульяны был тих и удивительно спокоен. – Верно?
– Нет, – дядя Женя не стал врать, но протянул пироженку. – Скушай.
– Перед смертью?
– А ты уже собралась?
– Нет, но… не знаю. Кажется, пора? Или ещё время имеется?
Но пироженку взяла.
– Она не солгала. Но и правды не сказала. Всё много сложнее. И дело не столько в источнике или силе, сколько в сути её, – дядя Женя отклонился. – Блин, а кофий не несут. Тоже мне, приличное место. Эй, вы там, где кофий?
– И пирожные! – присоединился Данила, чувствуя, как отпускает.
Нет, желание убить не исчезло. Скорее несколько ослабело. И сила успокоилась. И значит, не стоит волноваться, что выйдет из-под контроля.
Продышаться можно опять же.
И перенаправить раздражение. Хотя бы вот на демона, который сидит с невозмутимым выражением на благородной физии.
– Во-во. Это точно. Кофию и пожрать бы чего… так вот, племяшка, в чём разница между ведьмой и магом?
– Не знаю.
– Маг берет силу из себя, из своей души, если оная имеет склонность. В этой душе вроде как сосуд образуется или какой другой орган, главное, что именно там, вот аккурат, как вода в кувшине, сила и собирается. А маг уже её и берет по надобности и возможностям. У одних кувшин этот большой, у других – не особо.
А в универе грузили структурой тонкого тела, теориями резонанса и третичными связями тонкого тела. И никаких тебе понятных кувшинов.
– Ведьмы же своей силы не имеют или её столь мало, что и говорить не след. Но они могут воздействовать на внешнюю энергию усилием воли. И чем крепче воля, тем большую энергию они подчинят.
– А количество силы, разлитой вовне, куда больше потенциально возможного поглощённого магом, даже если данный маг является высшим, – добавил демон.
Всезнайка хренов.
– То есть, ведьмы… сильнее? – уточнила Ульяна.
– Где-то – да, а где-то – нет. Маг управляет силой, как ты рукой или там ногой. Ведьма… вот сегодня у неё душа крепка, а завтра её источили сомнения. И воля следом ослабела.
– И сил стало меньше?
– Именно.
– Но тогда если речь о воле и воздействии, то при чём тут источник?
– Источник – это тоже сила, живая, первородная, обладающая собственною волей…
Пирожных принесли.
И счёт.
Это даже обидно. Раньше они как-то вежливее себя вели, что ли. Подумаешь, Данила на голодранца похож? Он же не специально.
И деньги у него имеются.
Чужие.
Но дядя Женя сказал, что некротики на них не осталось, а значит, тратить можно смело.
– И вот связь с этой силой уже зависит от того, кто связывается. Маг пойдёт к источнику и черпанёт своим кувшином. Главное, чтоб тот не треснул от избытку и жадности, а то такое тоже бывало. А ведьмам сложнее. Чтоб ведьма силой управляла и миром, она сперва должна и с тем, и с другим связаться, – дядя Женя огляделся и подвинул недоеденную корзиночку в центр тарелки. – Она как бы в этот мир врастает. Вот это ты.
Он указал на корзинку.
– Вокруг – мир. А тарелка – это твоя связь с ним. Вроде как корни, которые ты выпускаешь. Чем ведьма старше, тем связь крепче. Корней больше. Идут дальше. Ну и по-разному бывает. У одних тарелка маленькая, едва-едва больше их самих. И сами они на многое не способны. У других вон большая. А у третьих и со стол будет. И там уже не поймёшь, где заканчивается ведьма и начинается мир.
Образно получалось. Но вот главное, что Данила не мог отделаться от мысли, что у него внутри есть кувшин. Почему-то казалось, что если он глаза закроет, то увидит не тонкое тело с энергетическими узлами, как должно при медитации, а этот самый кувшин.
– А источник? – Ульяна коснулась своего блюда, осторожно, точно могла навредить этим прикосновением.
– Источник – это сила. Когда ведьминская пробуждается и та начинает строить свою… тарелку, – дядя Женя запнулся. – Когда ещё не ясно, какой та будет, из чего и сколь крепка, велика, тогда энергия устремляется к ведьме, вся, какая только есть рядом. Где-то её больше, где-то её меньше.
Слушала Тараканова ну очень внимательно. И не только она. Данила вот для себя тоже много нового узнал. Как и демон, вперившийся в тарелки взглядом.
– Но чем больше силы приходит, тем больше её и устремляется. Вроде как воронка… маленькие ураганы и большие. Маленький побушует и уляжется. Большой… коль не удержишь, то первым делом он тебя и изничтожит.
– То есть…
– Твоя сила пробудит источник ото сна. Это правда. И силу он выплеснет всю, какая есть. А сколько в нём и чего есть, этого, боюсь, и матушка не знает. Много переменных.
– И эта сила пойдёт ко мне?
– Именно.
– А… а потом отлив?
– Тоже верно. Как с водой. Приходит и уходит. Что удержишь – то твоё. Но и за собою потянет. А тут уж, племяшка, всё просто: или справишься, или нет.
Действительно просто.
– Но специально в жертву… никто… – Ульяна беспомощно посмотрела, явно не способная договорить.
– Она опасается, что вы её в жертву принесёте, – перевёл Мелецкий и заверил: – Не волнуйся, я не позволю.
– Хроники сохранили описание обрядов, которые практикуются в некоторых мирах, – заговорил демон, до того молчавший. – Ведьму действительно приносили в жертву, чтобы наполнить или возродить засыхающий источник силы. Иногда не ведьму. Иногда без явной цели. Иногда…
– Вась, скушай пироженку, – Мелецкий забрал эклер, который протянул демону. – Это в других мирах вообще не в тему.
– Отчего же. Если взять глобально…
– Не надо брать глобально. Надо кушать пироженку.
Взгляд демона был полон недоумения.
– Вот она сейчас в голову наберет всякой ерунды.
– А, – демон кивнул. – Экстраполирует ситуацию на себя, причинив тем самым душевную травму?
– Именно.
– Спасибо, – пироженку демон взял. – Я только учусь соотносить имеющуюся информацию с возможностью её озвучивания в зависимости от ситуации с учётом возможной реакции отдельного индивида…
– Понял, – Данила снова демону посочувствовал. – Ты… главное, пока лучше не выдавай эту самую информацию, если не уверен, что субъект её воспримет.
– Хорошо.
Какой он договороспособный.
– А мама… если я отдам силу ей?
– Она возьмёт. И даже порадуется. Какое-то время.
– Какое-то?
Дядя Женя глянул снисходительно и ответил:
– Люди – странные создания.
– Подтверждаю, – влез демон, отвлёкшись от корзиночки со взбитыми сливками.
– Особенно в отношении себя самих. Одни недооценивают. Другие – переоценивают… ах да, есть ещё одно. Первая сила, которая к молодой ведьме идёт – это сила её рода, – дядя Женя выбрал нечто белое и воздушное с виду. – Матери там, бабки, прабабки… чем ближе, тем больше уходит.
