Ведьмы.Ру 2

– А была Евдокиюшкой, – Евдокия Матвеевна покачала головой и, присев на лавку, сказала: – Наумушка, ты мне только такси вызови, когда ребятки подъедут, а то чую, что надолго вы… и до диванов не дошли. А там же акция.

Надолго.

Наум Егорович глядел на бритоголового типа, который медленно, с чувством, толком и, кажется, немалым удовольствием рассказывал о своих грехах. Под запись рассказывал. Подробно. И судя по виду, останавливаться не собирался.

– Чего это с ним? – Пашка прикатил быстро. И ребятки с ним. Пусть без формы гляделись они не так грозно, но участок перекрыли.

Да и Веселовский не дурак, сообразил, что ветра поменялись, и сам каяться начал.

– Не знаю.

Анализы крови возьмут. И с Веселовского, и с этого, и с остальных, которые от Петра Пересветова по кличке Святой мало отставали.

И ведь вскрывалось.

Воровство? Это ерунда. Мелкое зло, привычное. А вот грабежи. Разбойные. Мошенничество в особо крупных, хотя и не Пересветовым совершённое, но три центра координационных Святой уже слил. И смежники вон подмоги запросили, боясь, что собственных силёнок не хватит.

И обзвонщики. И обнальщики. И прочая всякая нечисть.

Притоны.

Чёрные и серые риелторы.

А главное, подпольные публичные дома и торговля людьми. Наум Егорович обтёр испарину со лба. Святой давно уже наговорил на вышку, но это его, кажется, не смущало.

– Доброго дня, Наум Егорович, – появлению вчерашнего знакомца Наум Егорович не удивился. Скорее бы удивился, не появись тот. – Мне тут сказали, что у вас имеет место необычное происшествие.

– Ещё какое… вон, пришли. Каются.

– Это необычно?

– Добровольно? В подробностях? И сразу с десяток человек? – Наум Егорович хмыкнул и уточнил: – У одного рука сломана. Ещё один только писать может, почему-то не говорит.

– Интересно…

Тип достал из кармана свою штуковину, которая пикнула, а затем вдруг задребезжала низко и протяжно. А на конце её вспыхнул алый огонёк.

– Очень интересно.

– Это они… нашего менталиста нашли?

Наум Егорович поглядел на Святого, который морщил лоб, искренне стараясь вспомнить паспортные данные перепроданных в рабство девиц.

– Полагаю, что да.

И засевшая ещё с прошлого раза мыслишка, что вот не надо этого менталиста искать, окрепла и переросла в твёрдое убеждение. А этот вот поднял свой аппаратик и добавил презадумчиво.

– И он, похоже, ко всему прочему демон.

– Что?!

Святой был целым. Да и остальные тоже прибыли в полной комплектации организмов. И сигнала тревоги не звучало. Даже в сетях было на диво спокойно, разве что пирамидофилы снова с пирамидофобами войну начали, обсуждая вред и пользу, которую приносят городу торговые центры Мелецких, а также новое расположение стихийных энергетических дыр, мёртвых зон и участков с повышенным уровнем солнечного облучения. Об этом Пашка сказал, тишком так. И добавил, что лично он полагает, что всё херня, но уж больно она там у них занятная.

Но суть в ином.

Суть в том, что демоны, они ж не приходят бандюков перевоспитывать. Демоны, они там хаос сеют. Несут ужас и разрушение.

А тут…

Какой-то неправильный демон. Но если так, то социально полезный.

– Прибор улавливает остаточные эманации, а вот уровень определить сложно, – тип задумчиво постучал по приборчику. – Ничего. Вот найдём, тогда и выясним.

А ведь Наум Егорович, если так-то, давно о пенсии подумывал. В последние минут пятнадцать, так и вовсе всерьёз.

Искать они собрались.

Демона-менталиста.

– Надо было спросить, откуда они взялись, – Данила ещё оглядывался, хотя бандиты убрались и вовсе на парковке стало тихо и спокойно. Ульяна очень надеялась, что всё, что на этой парковке происходило, камеры не записали. Потому что если вдруг записали, то…

То надо будет объяснять.

Или нет?

А раз бандиты убрались, то почему бы по центру и не погулять? Исключительно для успокоения нервов и чтобы вату новую купить.

– И без того понятно, – сказал демон, засовывая портфель в подмышку. – Ведьма прислала.

– Это ты про нашу тёщу? Будущую?

– Да.

– А как у демонов вообще к тёщам относятся?

– По-разному. Чаще всего тёщи уже живут в чьих-нибудь гаремах.

– Гм, мысль, однако…

– Но бывают иные ситуации. Самая распространённая – раннее вдовство. К сожалению, жизнь демона полна опасностей, да и специфика характера не способствует долголетию.

– Васенька, ты так интересно рассказываешь…

Ляля держала огромное облако сахарной ваты, от которой отщипывала по кусочку и отправляла отщипанное в рот.

– Если у женщины есть сын, которого не убили при дележе наследства, она остаётся с ним. Если ей повезло стать матерью наследника, она получает должные почёт и уважение. Сын возводит для матери отдельный дворец… у Темнейшего их несколько.

– У него несколько матерей?

– Нет. У него есть матушка, а ещё две бабушки, и несколько прабабушек. Всё же демоницы живут куда дольше демонов.

– И каждой по дворцу?

– В отдельном доминионе. По его словам, это было наилучшим решением. Главное, выбирать доминионы равноудалённые, с нестабильной связью и проблемными дорогами.

Ульяна мысленно представила два дворца, стоящих на разных концах города, и согласилась, что это довольно разумно. Потом раздвинула дальше, поместив в соседние области, а потом уж вовсе разошлась от души, перенеся несуществующие дворцы к реальным границам Империи.

А матушкин – на берег Белого моря.

Она всегда мечтала жить на берегу океана.

Прям даже захотелось пожелать.

– Но когда сыновей нет, то женщина в праве выбрать ту из дочерей, муж которой занимает более высокое положение в обществе. И наносит ему визит.

– Который, как понимаю, затягивается.

– Да. Пока другой зять не сделает более успешную карьеру.

– Вот знаешь… Уль, не сочти, конечно, за критику, и к тебе это не относится, но на месте зятьёв я бы не спешил с карьерой, если так-то.

– Да, – вполне серьёзно отозвался Василий. – Такая проблема тоже имеется. Старший палач отца долго отказывался менять должность, не без оснований опасаясь, что, сделавшись главой креативного отдела корпорации, он обретет немалую привлекательность в глазах матери его жены. А он её весьма опасался.

– Бедненький, – пожалела демонического палача Ляля.

– Это ж палач, – Ульяна поглядела с укоризной, но зря.

– И что? Мало ли, какая у человека работа. Может, в душе он хрупкая и ранимая личность, которая не способна жить в состоянии постоянного стресса и удушающей атмосфере негативизма.

Василий даже споткнулся.

– Именно так он и сказал.

Какая, однако, тонкая душевная организация у демонических палачей.

– И вообще, Ульяна, нехорошо оценивать личность по профессии или видовой принадлежности.

– Ты издеваешься?

Ляля показала язык.

– Не обращай внимания. Это ж русалка. Чего в мозгах мелькнуло, то на язык и скакнуло, – дядя Женя шёл рядом и тоже вату ел, но не щипая, а прямо кусая огромное облако.

А Ульяна вот без ваты.

Она вроде бы и не хотела, когда спрашивали. Конечно, не хотела, потому что только вот её в заложники взять хотели, потом драка и этот, который на Лялю напал. И оттого Ульяна вся на нервах. А они вату… ваты не хотелось.

А теперь захотелось.

– Уль, ты чего, – Мелецкий дёрнул за прядку волос.

Может, его превратить?

Не в козла, потому что козлов в хозяйстве и вправду перебор, тем более те два спокойные, почтенные, а от Мелецкого, что-то подсказывало, ни спокойствия, ни почтенности не дождёшься.

Обязательно влезет во что-то всеми, пока теоретическими, копытами.

– Ваты хочу.

– А… фигня вопрос! Сейчас… Вась, и чего? Как уговорил?

– Встретился с этой дамой. Действительно, весьма впечатляющая оказалась… бухгалтерию теперь возглавляет. Надеюсь, они с отцом найдут общий язык.

– Бухгалтерия – это серьёзно. Я их там сам боялся всегда. Они вроде вежливые, улыбаются, а глянут и всё, кишки сами узлом завязываются. Так, подержи…

Он отцепил Ульяну, попытавшись сунуть её руку демону, который резко поднял портфель и поинтересовался:

– В этом есть необходимость?

– Прямой нет. Но мне спокойней. Я ваты куплю… ты будешь?

– Это как-то… недостойно, – Василий покосился на Лялю. – И не слишком гигиенично в процессе поедания.

Потом посмотрел на дядю Женю.

– А вы будете?

– Буду, конечно. Чтоб не выделяться.

– Тогда и я, – кажется, предлог всецело Василия удовлетворил. – Единичная особь, не следующая за действиями основной группы, привлекает больше внимания.

А потом помолчал мгновенье и признался:

– Я сладкое люблю. Особенно после переживаний.

– За меня переживал? – восхитилась Ляля.

– Нет. За честь рода. Мне раньше никогда не случалось драться. И готов признать, что реальный опыт сражения разительно отличается от всех описаний, которые мне доводилось читать.

– Понимаю. А это, заметь, тебе ещё по морде никто не дал!

– Не уверен, что хочу настолько расширять данный опыт…

Телефонный звонок прервал разговор. И Мелецкий – вот хоть для разнообразия звонили не Ульяне – поднял трубку.

– Да? – сказал он. И тут же выпрямился. – Стас? Ты? Стас… что? Как… да, сейчас я… Стас! Стас, чтоб тебя…

И трубку убрал.

– Отключился.

– Что-то случилось? – Ульяне перехотелось ваты.

– Да. Кажется… Стас. Просил его вытащить. А потом вот… отключился.

Глава 10

В которой появляется проблема ориентирования и новые планы причинения добра

Выбежав из церкви, он обмер. Прямо перед церковью стояло кладбище.

О жутких сюрпризах деревенских церквей

Земеля остановил машину.

Ткнул пальцем в экран, хотя уже понимал, что это совершенно бессмысленно. Телефон мигнул и погас, точно также, как получасом до того отказался работать навигатор.

Что за ерунда?

Вопрос, конечно, философский. Нет, можно было бы предположить, что в здешней глухомани сеть просто не тянет. Но в том-то и проблема, что не такая уж и глухомань. Наоборот, тем и хорошо место, что и к трассе близко, и к городу, а всё одно будто в стороночке.

– Чтоб вас, – Земеля телефон убрал. Смысл аппарат мучить, если видно, что смысла нет.

А вот карта, которую он по старой привычке возил в бардачке, дело другое. Пригодилась. Бумага, небось, не соврёт. Тут, конечно, и без карты обойтись можно.

Можно было бы.

Раньше.

Так он думал. Но, видать, всё же свернул не туда. Хотя, конечно, как это возможно при наличии единственного поворота, Земеля не понимал. Однако с реальностью предпочитал не спорить. А в реальности вокруг была не грунтовая дорога, ведущая прямо к посёлку, а какие-то не поддающиеся идентификации заросли. Верно, дорогу тут проложили местные, может, жители одной из деревушек, которые город уже поглотил и выдавил. И вот за годы она почти заросла. А что съезд нормальный, так оно тоже случается.

В этой стране чего только не случается.

Карта понимания не добавила. И Земеля-таки выругался.

Попытался сдать назад, но машина, ещё недавно вполне себе прочно стоявшая на всех четырёх колёсах, вздрогнула и просела.

Провалилась даже.

– Чтоб… – Земеля заставил себя успокоиться.

Этак он и вправду в существования демонического козла поверит.

Яма. Просто яма. Там, внизу, грунт подмыло, ручьями или корнями, или ещё какой хренотенью. А сверху ветки и песок, вот ямы и не видно.

Бывает.

В конце концов, любому явлению можно подыскать объяснение рациональное. Тут даже не столько объяснение важно, сколько понять, насколько глубоко машина села. И как её вытащить.

Он открыл дверцу и вдохнул хвоистый лесной запах.

А хорошо…

И хорошо, что люди попались понимающие, не стали пенять за срыв операции. Напротив, посоветовали не спешить, потому как ситуация в городе вдруг обострилась. И пусть пока это внезапное обострение – додуматься же надо, ставить эксперименты с магией в центре города – напрямую интересов Земели и заказчиков не касалось, но всё же структуры задействовала такие, с которыми лучше не связываться.

Земеля и не собирался.

Под ногой чавкнула сырая лесная земля, и Земеля поморщился. Ботинки, похоже, под выброс. С другой стороны, сам виноват, кто ж в лес в ботинках ходит.

Сапоги нужно было брать.

Оно, конечно, в лес Земеля совсем даже не собирался, вышло всё так…

Странно вышло. На этой мысли разум заступорился, а Земеля моргнул.

Ещё раз.

Закрыл глаза. Сосчитал про себя до десяти. И глаза открыл. Ничего не изменилось.

Дороги не было.

Точнее по ковру трав и папоротников, изрядно переломанных, протянулась широкая колея, как бы отметившая путь машины, но дороги, по которой Земеля ехал, такой вот обыкновенной, просёлочной, пусть слегка заросшей, но вполне различимой, не было.

Зато имелось болото и вполне себе натуральное, с яркой зеленью травы и моховыми кочками, что из этого болота торчали тут и там. Между парой завалилось трухлявое дерево, за которым проблескивало чернотой то ли маленькое озерцо, то ли большая лужа. Гудели комары, приветствуя гостей.

– Эй, – Земеля оглянулся.

Слева поднимались ввысь сосны. Справа… тоже сосны. Кусты какие-то. Папоротники опять же. И главное, не понятно совершенно, что дальше-то делать.

Земеля карту извлёк и кое-как разостлал на крыше машины, которую почему-то перекосило. Морда её опустилась, точно она собиралась нырнуть в это зеленое болото.

Вот же.

На всякий случай Земеля и документы забрал. А потом честно и долго пытался найти болото на карте. Болото не находилось. На карте имелись дороги, в том числе и просёлочные. Пара деревень. Вот дачный кооператив и садовое товарищество. Ещё речушка, которая огибала это товарищество с юга, и всё. Никаких тебе болот.

Земеля поглядел на зелень и хлопнул себя по шее, что смысла не имело, поскольку комары здешние были какими-то совсем уж оголодалыми, и хлопков не боялись.

Так, надо выбираться.

Машина придётся бросить. Передние колёса её ушли в вязкую грязь почти наполовину, а задние наоборот приподнялись над землёй. По-хорошему трактор нужен, чтобы вытащить, но в сложившихся обстоятельствах Земеля подозревал, что отыскать трактор будет непросто.

Самому бы выйти.

В ином случае он поставил бы геометку, а потом уже вернулся с трактором. Но сейчас телефон молчал. И Земеля, ещё раз обернувшись, решительно двинулся по продавленному в папоротниках пути.

Ботинки промокли.

Комары не отставали, кажется, их даже больше стало. И тёмное гудящее облако повисло над головой. Телефон всё так же молчал. Ничего. Не так долго Земеля ехал. Сейчас выберется к людям, тогда и подумает, что это было.

Магия.

Определённо.

И стало быть, не такой племянник и придурок. Нет, придурок, конечно, но что-то да было в его рассказе, над чем Земеля подумает.

Позже.

Ляля ела мороженое, искоса поглядывая на демона, который тоже ел мороженое и, кажется, несколько этого стеснялся. Во всяком случае, устроился он с самого края столика, и видом своим показывал готовность в любой момент отступить перед лицом превосходящего противника.

– А у вас мороженое есть? – спросила Ляля.

– Есть.

– Вкусное?

– Смотря для кого. Демоны предпочитают очень острою пищу. И мороженое по сути представляет стабилизированное стихийниками пламя, сдобренное перцем и иными… ингредиентами. У меня от него изжога.

– Бедненький… – Ляля подвинулась чуть ближе, всего на пару миллиметров, но и этого хватило, чтобы демон замер.

– Дань, а Дань, – Ульяна коснулась руки. – Что делать собираешься?

– Вытаскивать.

– Ты уверен?

– Конечно.

– Почему?

– Почему уверен?

Дурацкий разговор. И кафешка эта не лучше. Детская какая-то. Вон, островок с мороженым и столики, отделенные от прохода высокими щитами. На щитах разные картинки мультяшные, над столиками – букеты из шаров. И бесит это всё неимоверно.

Сейчас бежать бы.

Спасать.

А Данила сидит и ковыряет мороженое, сиропом политое.

– Это ж Стас, – сказал он, глянув на Ульяну с укоризной. Даже обидно стало, что приходится такие простые вещи объяснять.

– Ты сам говорил, что он подсел на… вещества.

– Говорил.

– И реабилитацию проходит. А наркоманам обычно реабилитация не нравится. Ломка, она…

– Тараканова, – захотелось хрястнуть её ложкой по лбу. Но ложка была пластиковой, да и Тараканова обидится. Ещё превратит в кого. Не то, чтобы Данила сильно боялся, но козлом друга спасать сложновато. – Я это осознаю, но он бы не позвонил просто так. И вообще… тут не так всё… Стас, он же не такой. Чем больше я думаю, тем меньше оно мне всё нравится. Почему он изменился? Когда? Ну не складывается всё, понимаешь?!

Мороженое показалось приторно сладким. А молочные коктейли – это вообще для детей или вот демонов. Судя по тому, что Василий уже третий втягивал, на сей раз ванильный, демонам молочные коктейли заходили даже лучше, чем детям. Интересно, это только одному или всем? Если поставки наладить? Скажем, в обмен на огнеягоду…

Или вот демоническое мороженое. А то и вообще кофейню бахнуть в демоническом стиле. Найдутся ведь любители остренького.

Так, не то.

Стас.

– У него голос был так, потерянный совершенно. А потом кто-то орал. Стас, может, и придурок временами, но это не значит, что на него можно орать. Ему там плохо. Очень.

Мороженое Тараканова ела аккуратно. А слушала – внимательно.

– Я ведь даже не уверен, что он то дерьмо употреблял. Мне дал, это точно, но сам… он, когда я полыхнул, держал. А был бы под дозой, как бы держал? Значит, не был. И если бы не Стас, всё было бы хуже…

– Ты чувствуешь себя обязанным.

– И это тоже. Но обязанность – ерунда. Главное, другое.

– Что?

– Он мой друг.

– И?

– Тараканова, у тебя что, друзей не было?

– Не было, – тихо ответила она. – У меня никого не было.

– Как так?

– Ты маму видел?

– Мягко говоря, – Данила пошевелил пальцами. Как-то неудобно получилось с тапочками, хотя он не специально.

– В детстве она меня большей частью не замечала. Меня поручали няне. Няням. Они постоянно менялись…

– Рядом с тёмной ведьмой обычному человеку плохо, – дядя Женя тоже мороженое ел, пусть и сел будто бы в стороночке, делая вид, что ему все эти разговоры не особо интересны. – Небось, силы тянула.

– Это как?

– Обыкновенно. Люди могут силой делиться. Особенно если из равновесия вывести. А это сестрица всегда умела. Там замечание, тут укол, там ещё чего…

– Точно. Прислуга в доме не задерживалась. А я… когда меня отдали в сад, то у меня появилась подруга. Ненадолго. Помню, мама это узнала и запретила мне с ней общаться.

– А ты?

– А я не послушала. И тогда она заболела. Мама же сказала, что это я виновата… – Тараканова вздохнула. – Глупость, само собой, но я поверила. Да и… что-то изменилось. Когда она поправилась, то не захотела со мной играть. И остальные. Я как будто отпугивала людей, понимаешь?

– Скорее всего заклятье на тебя наложили. Отворотное.

– Зачем?

– Не знаю, – дядя Женя задумался. – Смысла в этом нет, если так-то… само по себе. Подумать надо.

– К школе я уже не стремилась ни с кем общаться. Да и к одиночеству привыкла.

– И поэтому ты на меня так остро реагировала?

– Я на тебя остро реагировала, потому что ты вёл себя, как последний идиот! Извини… то есть, Стас твой друг и ты вытащишь его, потому что…

– Потому что ему там плохо. Я вытащу. Разберусь. И если ему нужна будет помощь, то помогу. Просто… я ж говорил, что слухи про эту «Синюю птицу» ходят самые отвратные. А Стас, может, чего и потреблял, но не так, чтоб совсем мозги раскисли. И пролечиться можно в другом месте. Слушай, а ты ж ведьма! – идея, которая пришла в голову, была весьма логична. И даже удивительно, что пришла она только сейчас. – Улька, а давай ты его заклянёшь… в смысле, заклятье повесишь? Слушай, это ж вообще тема. Тут и польза общественная, и поднять нехило можно, если силой от дури кодировать…

– Не спеши, молодёжь. Тут не так всё просто, – дядя Женя облизал ложечку и погрозил Ляле, не сводящей взгляда с демона, пальцем. Причём взгляд был хищным весьма. Таким, характерным, намекающим, что у женщины есть планы. – Если человек потребляет и хочет остановиться, но собственных силёнок для того у него мало, то это один вопрос. А если он потребляет потому, что ему нравится, то другой. Есть и третий, и четвертый. Так что… если совет нужен…

– Нужен, – поспешил сказать Данила.

– Тогда советую не спешить. И начать всё с рекогносцировки. Скажем, разобраться, как там всё устроено. План местности. Размещение пациентов. Какая охрана. Люди, техника. Пути подъезда. Пути отступления.

– А потом? – Ульяна была настроена скептически.

А Даниле стало её жаль.

Нет, не нынешнюю, которая сидела и глядела, как стекает с ложечки нитка кофейного сиропа, а ту, что оказалась вдруг в одиночестве. Он ведь тоже. Когда у отца вдруг дела выправились. Нет, этого момента Данила не помнил, но помнил, как они переехали. А его приятели – нет.

И как мама повела в новый сад.

А потом вовсе решила, что сад не нужен и оставила дома. С нянькой. И он, Данила, сидел дома и играл. С собой. И с няней тоже, но это совсем не то. И на улицу его выводили. Но на улице тоже всё было другим, незнакомым.

Потом школа.

И вихрастый белобрысый парень с разбитым носом и шишкой на лбу:

– Привет, – сказал он, плюхнувшись на свободное место. – Я Стасик. Пошли потом петарду взорвём?

– А у тебя есть?

Мысли отказаться не возникло. Наоборот всё стало вдруг не таким тоскливым.

– Пока нет. Но я знаю, где батя хранит. И ключ во, – Стасик показал ключ. – Пойдёшь?

– А то…

Петарды они выкрали.

И взорвали на заднем дворе Стасикова дома. Прибежала, конечно, охрана. И няньки, до того чинно пившие чай и даже довольные знакомством и тем, что это знакомство избавляет их от необходимости развлекать детей, громко выясняли, кто это всё придумал.

Без Стаса Данила свихнулся б в том душном мирке, куда его засунули. Нет, вроде и жаловаться грех, а вспомнишь… как-то оно… душно.

– Потом? Не знаю. Я его в любом случае вытащу.

– На штурм пойдёшь?

– Если понадобится. Или подкоп организую… – мысль заставила задуматься. Мыши ж вон копают. Очень даже бодро копают. Данила видел. Спускался утром или, правильнее будет сказать, нанёс дипломатический визит.

И отношения у них неплохие.

С Императоров. Вообще мировой мужик, если так-то. Данила пообещал ему доспех выправить, чтоб как у римских легионеров. И парадный тоже. Так что договориться с Вильгельмом, чтоб выделил сотню-другую подданных для благого дела, будет несложно.

– Допустим, – Ульяна не собиралась отступать. – Ты его вытащишь и… куда денешь?

Вариант у Данилы был только один. Но и Ульяну подставлять так нехорошо, а потому он вздохнул и сказал:

– Если ты против, то квартиру снимем.

– Не против, – Тараканова вздохнула. – Он и вправду был забавным. И меня не бесил… не так, как ты. А однажды и помог, хотя я и не просила.

Этого Данила не знал.

– Но его ж искать будут. И скорее всего побег свяжут с тобой…

– Тогда, – Данила решился. – Если что, превращай в козлов…

– Превратить-то я, думаю, смогу. В козлов. А вот обратно – не уверена… Ладно. Будем решать проблемы по мере их появления. Ляль, доедай и поехали.

– Куда?

– Разведку готовить. И, подозреваю, похищение.

Глава 11

О том, чего только не встретишь в пригородных лесах

Онегин был очень нелюдим, поэтому, когда к нему приезжали гости, ему всегда подавали коня к заднему проходу.

Доклад о непростой жизни интровертов.

Земеля шёл.

Ноги гудели. Голова тоже, но в ней скорее всего отзывался гул комаров, которые следовали за Земелей плотной чёрной стаей. Но он шёл.

Стиснул зубы.

И телефон, на экран которого время от времени поглядывал с надеждой, что экран этот возьмёт и оживёт. И сам телефон. Но чуда не происходило.

Сначала исчезла колея. Главное, вроде бы была, широкая такая, не спутаешь, не свернёшь. И он даже прикинул, что идти не так далеко. Минут пятнадцать или полчаса от силы. И направился. В какой именно момент колея исчезла, Земеля не заметил.

Просто вдруг осознал, что её нет.

Спереди нет.

Сзади нет.

И с боков. И вообще перед-зад и стороны не особо и отличались. Точнее где-то там помахивали широкими лопастями листья, которых было слева вроде больше, чем справа. Или наоборот? Временами попадались чёрные пирамиды муравейников.

– Ау… – заорал Земеля, останавливаясь. Он опёрся ладонью о ствол и угодил во что-то липкое. – Чтоб…