Игла

Старшая дриада не шелохнулась. Но стрелы в луках ее сестер чуть дрогнули. Зеленые глаза сузились.

– Слова. Всего лишь слова, дитя света. Лес помнит ложь. Помнит железо и огонь.

– Помнит ли он Боль? – тихо спросила волшебница. – Не ту, что от клинка, а ту, что гложет изнутри? Ту, что мы нашли на дороге? Ту, что пахнет мертвой смертью?

Она слегка коснулась посохом земли. Кристалл пульсировал мягче, передавая не агрессию, а… образ. Образ маслянистой, оскверненной слизи. Образ пустоты и гниющей боли, который она почувствовала тогда.

Ветви на головах дриад слегка зашевелились. Ядовитый свет в глазах старшей дрогнул, сменившись на мгновение чем-то другим – древним страхом, узнаванием.

– Тварь из Ничто… – прошелестела она. – Она… возвращается?

– Не просто возвращается. Ее делают. Кто-то играет с пеплом могил и болью земли. Мы идем остановить это. Или погибнуть, пытаясь.

Голос охотника был тверд, как сталь его арбалета. Никакой бравады. Просто факт.

Молчание повисло в воздухе, густое, как смола. Сладкий запах почти исчез, вытесненный запахом гари от шипящих плетей и напряженной тишиной. Дриады переглянулись. Их язык был шелестом листьев, скрипом коры – недоступным для человеческого уха, но полным смысла.

Наконец, старшая дриада сделала едва заметный жест. Луки опустились. Плети, шипевшие у ног охотника, медленно втянулись обратно в землю, как змеи в норы.

– Иди, Разрушитель и Чистота, – проскрипела она. – Иди к источнику скверны. Знай: если ваш путь ложь, если вы принесете в Лес еще больше смерти… Корни запомнят. И ветви найдут вас. Даже в каменных стенах ваших городов.

Она отступила на шаг, сливаясь со стволом старого дуба. Ее сестры последовали за ней, растворившись в древесине, как призраки. Запах гари и боли сменился обычной гнилостной вонью Чернолесья. Ловушка исчезла.

Они перевели дух. Он опустил арбалет, но не расслабился. Она притушила свет кристалла, но ее лицо было бледным от напряжения.

– Спасибо, – глухо произнес он. Без ее чутья, ее света и ее слов… битва была бы неминуема. И не факт, что победоносна.

– Они защищают свой мир, – тихо ответила она, глядя на дуб, где исчезла старшая дриада.

– Как и мы. Просто… ценности разные.

Он кивнул. Ценности. Жизнь дерева, измеряемая веками, против жизни человека, за которую цепляешься каждый день. Против жизни… той, что они делили этой ночью.

– Дальше? – спросил он, снова поворачиваясь к тропе, ведущей в самую густую, самую темную часть чащи. Туда, где земля, по словам дриад, болела сильнее.

– Дальше, – подтвердила она, поднимая посох. Кристалл замерцал ровным, готовым светом. Отблеск его упал на кору дуба – на миг показалось, что в узоре древесины проступило лицо с зелеными глазами, наблюдающее им вслед.

Они шагнули вглубь. За спиной остались дом-призрак и дриады-стражи. Впереди ждала Тьма, которую кто-то научился лепить из смерти. И работа. Но теперь они шли не просто через запретный лес. Они шли с молчаливого позволения самого Леса. Это было малое преимущество.

Но в Чернолесье и малое могло стать гранью между жизнью и вечной тьмой. Они шли, плечом к плечу, меч и щит, разрушение и исцеление, влюбленные в жизнь вопреки самому Мраку. Тьма ждала.