Игла

– Броди, посмотри на него! – настаивал Грорн, и в его голосе была неподдельная тревога. – Он весь в крови! Еле стоит! Они оба умрут у нашего частокола! Разве мы, дети камня, стали трусами, что боимся одной раненой девушки?

Старый гном что-то недовольно пробурчал себе под нос, разглядывая охотника. Тот стоял, не шелохнувшись, но его ноги подкашивались от усталости, а лицо под слоем грязи и крови было мертвенно-бледным. В его глазах не было мольбы – лишь тупая, звериная решимость стоять здесь до конца.

– Ладно, – Броди махнул рукой, словно отмахиваясь от надоедливой мошкары. – Впустим. Но если твоя красавица хоть пискнет ночью не по-человечески – зарублю на месте, не глядя. Понятно?

Охотник лишь кивнул, слишком уставший для слов. Массивные ворота с скрипом приоткрылись, пропуская его и его бесценный груз.

––

Комната в «Каменном Чреве» была такой же, как и в прошлый раз: та же жесткая койка, тот же запах дыма и камня. Он бережно уложил целительницу, поправил жгут на ее бедре, прикоснулся тыльной стороной ладони к ее лбу – все так же холодно. Отчаяние снова сжало горло. Ему нужно было поесть. Найти силы.

Спустившись вниз, он оглядел зал. Гномы, сидевшие за столами, проводили его тяжелыми, подозрительными взглядами. Он двинулся к стойке, чувствуя, как земля уплывает из-под ног. И в этот момент его плечо задело чью-то стройную, гибкую фигуру в темном, изящном плаще.

Звяк! Глиняная кружка упала на каменный пол, разбившись вдребезги. Темное, густое пиво растекалось лужей.

Охотник замер, инстинктивно почувствовав опасность. Перед ним стоял темный эльф. Невероятно высокий и худой, с кожей цвета старой слоновой кости и длинными, белыми как лунный свет волосами, заплетенными в сложные косы. Лицо – прекрасное и абсолютно бесстрастное, с острыми чертами и раскосыми глазами, цвет которых был глубже самой темной ночи. Эти глаза теперь изучали его без единой эмоции.

Охотник приготовился ко всему: к оскорблению, к выскочившему кинжалу, к магическому жесту. Но эльф не сделал ничего. Он лишь медленно перевел свой черный, бездонный взгляд с разбитой кружки на лицо охотника. Пауза затянулась, становясь невыносимой.

И затем, плавным, почти невесомым движением, эльф взял охотника за локоть – не грубо, но с неотвратимой силой – и поволок его к своему столику в самом углу. Усадил на противоположную табуретку. Поднял руку и сделал едва заметный знак хозяйке.

Через мгновение перед каждым из них стояла новая кружка темного, крепко пахнущего пива.

Эльф не произнес ни слова. Он просто сидел, обхватив длинными пальцами свою кружку, и смотрел. Его черные глаза, казалось, сканировали каждую деталь: засохшую кровь на плаще, свежие повязки, тени под глазами, напряжение в плечах. Искали слабину, боль, страх, историю.

Охотник медленно выдохнул. Он не понимал, что происходит. Это была ловушка? Испытание? Или какая-то причудливая эльфийская форма гостеприимства? Он не стал первым нарушать тишину. Тоже взял свою кружку, сделал большой глоток горьковатого напитка и встретился взглядом с незнакомцем.

Два воина, два существа из абсолютно разных миров, сидели в гномьей таверне на краю гибели всего сущего. Между ними стояло пиво и висела глубочайшая, звенящая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня в очаге. Они изучали друг друга, как два хищника с разных сторон пропасти, пытаясь понять – друг или враг стоит перед тобой, пока вокруг сгущается настоящая Тьма.

Глава 17

XVII

Молчание затянулось.

Охотник допил свое пиво несколькими большими, жадными глотками, поставил тяжелую кружку на стол с глухим стуком. Боль в теле притупилась, уступив место дикому голоду и настороженности.

– Кто ты? – его голос прозвучал хрипло, но твердо, разрезая молчание. – И что тебе нужно? Я не привык принимать подарки от незнакомцев. Особенно в таких местах.

Темный эльф медленно откинулся на спинку своего стула. На его идеальных, аристократических чертах проступила легкая, почти язвительная усмешка.

– Даже последнему дураку становится очевидным, когда рядом пахнет скорой и неизбежной смертью. Неприятный запах, да? Со стороны кажется, что человеку в твоем… ммм… положении, помощь не просто нужна. Она необходима, – его голос был низким, мелодичным, словно шелест шелковых нитей по металлу. – А я просто предлагаю её.

Охотник напряженно фыркнул, больше похоже на короткий, сухой кашель. Звук получился не презрительным, а скорее болезненным. И немного смешным.

– Помощь? От кого? От длинноухого, которого его же собственный народ изгнал в эту дыру? Чем ты хочешь помочь?

– О, – эльф небрежно повел длинными пальцами, словно отгоняя мошкару. – Всякими сложными вещами. Умею обращаться с разными… хм… инструментами. Оружием. И причинять боль тем, кто в этом нуждается. Разумеется, не бесплатно.

Охотник мрачно оглядел свои залитые кровью и грязью доспехи, потрепанный плащ, подвязанную и практически недвижимую руку.

– И я, по-твоему, выгляжу как человек, у которого есть чем платить? Или ты хочешь, чтобы я взял в долг в гномьем банке, чтобы заплатить проходимцу за эфемерные услуги?

Беззаботный, тихий смех темного эльфа прозвучал странно в этой мрачной таверне.

– Оплата скрепляется договором. А условия… обсуждаемы. Гномы, знаешь ли, болтливы. Они единогласно указали мне на вас с подругой. Шепчутся, что вам предстоит путь, на который нужны… особые навыки. Или совершенно конкретный специалист.

– Я не собираюсь доверять свои дела, какими бы они не были, первому встречному ублюдку, – отрезал охотник, его пальцы непроизвольно сжались. Взгляд тяжело уставился на переносицу эльфа.

Усмешка на лице собеседника исчезла. Он замер на мгновение, его черные глаза стали абсолютно непроницаемыми. Веки немного прищурились. Затем, с молниеносной скоростью, почти невидимым движением, его рука рванулась к рукояти ножа, лежавшего на середине стола. Мгновение – и лезвие, сверкнув в тусклом свете, просвистело через всю таверну.

Шш-тыннньк!

Звук был точным и влажным. Нож воткнулся в стену напротив, срезав пламя трех свечей в канделябре одним ударом и угодив точно в стеклянный глаз оленьей головы – чучела, висевшего в качестве украшения. Пламя свечей погасло с легким шипением. В таверне воцарилась абсолютная, оглушительная тишина. Даже гномы перестали жевать. Разговоры резко смолкли. Стало слышно жужжание пары мух, летающих под потолком и выбирающих что-нибудь вкусное и безопасное, что можно попробовать, не опасаясь встречи с мухобойками.

Охотник не моргнул. Он лишь медленно перевел взгляд с дрожащей рукоятки ножа на бесстрастное лицо эльфа.

– Мне нужно подумать, – глухо произнес он. – А сейчас я чертовски устал.

Напряженная тишина висела в воздухе, густая и тягучая, как смола. Никто не смел пошевелиться. И в этой звенящей тишине раздался новый звук – протяжный, болезненный скрип деревянной доски.

Все головы, как по команде, повернулись к старой, скрипучей лестнице, ведущей на второй этаж в комнаты.

Там, на ступенях, стояла она.

Чародейка. Бледная, как призрак, вся в грязных повязках. Она держалась за шаткие перила, ее ноги дрожали. Длинная ночная рубаха, выданная хозяйкой, болталась на ней, как на вешалке, подчеркивая худобу и хрупкость. Медовые волосы были спутаны и слиплись от пота. Но ее глаза… ее зеленые глаза были открыты. Мутные от боли и слабости, но сознательные. Они медленно скользили по застывшей таверне, пока не нашли его. Охотника.

Она сделала медленный шаг вниз. Потом еще один. Движение было мучительным, было видно, что каждый шаг отзывается болью во всем теле. Но она шла. Сама.

Все в таверне, включая темного эльфа, застыли, наблюдая за этим медленным, трудным шествием. Гномы перестали дышать. Броди у стойки замер с тряпкой в руке.

Она спустилась вниз, все еще держась за стену, и ее взгляд снова упал на охотника и незнакомого эльфа.

Эльф первым нарушил тишину. Он медленно поднялся со своего стула, его движение было плавным и полным внезапной, странной почтительности.

– Кажется, – произнес он тихо, его черные глаза пристально изучали ее, – ваша миссия обрела новый шанс. И, возможно, мои услуги стали еще актуальнее.

– Я хочу есть. – внезапно хриплым и низким голосом произнесла чародейка, и все вокруг услышали, что последнее произнесенное слово перешло в тихое и протяжное звериное рычание, издаваемое такой худенькой и слабой на первый взгляд, девушкой.

Грорну, стоящему рядом с лестницей, стало смешно и щекотно от мурашек, пробежавших по голове и спине. И страшно. Ему стало очень страшно.

Глава 18

XVIII

Тишину, наступившую после появления чародейки, разорвало низкое, идущее из самой глотки утробное рычание. Оно прокатилось по залу «Каменного Чрева», цепляясь за шершавые стены и заставляя дребезжать глиняные кружки. В этом звуке не было ничего человеческого.

Паника вспыхнула мгновенно, как порох. Гномы, секунду назад застывшие, с ревом подскочили со своих мест. Стулья с грохотом полетели на пол. В следующее мгновение зал наполнился лязгом стали – кто-то хватал алебарду, прислоненную к стене, кто-то выдергивал из-за пояса увесистый тесак. Те, кто был без оружия, срывали со столов тяжелые кружки, бутылки с крепким элем, заносили над головой табуретки. Все они, в едином порыве, отступали от лестницы, образуя полукруг, нацеленный на одинокую, пошатывающуюся фигуру.

И только двое бросились наперерез этой волне страха. Лингар и темный эльф. Они рванулись от своего стола так резко, что опрокинули его, и темное пиво с брызгами разлилось по полу. Не обращая внимания на крики и лязг оружия, они пробивались сквозь отступающую толпу гномов к лестнице.

Чародейка стояла, держась за скрипучие перила, ее пальцы впились в дерево. Глаза были дикими, в них плескалась не ее знакомая ярость, а что-то чужое, черное.

– Лингар, стой! – ее голос был тем же рычащим кошмаром, но слова обрели чудовищную четкость. – Я сама в состоянии себя защитить. Не подходи!

Эльф, не сбавляя шага, коротко и язвительно рассмеялся. Его длинные пальцы описали в воздухе быстрый, сложный знак, и он прошипел несколько слов на эльфийском. Звуки были похожи на шелест замерзающих листьев, холодные и острые.

Эффект был мгновенным. Свет в глазах чародейки погас. Ее тело обмякло, и она безжизненно осела на ступеньки, как тряпичная кукла.

«Лингар». Имя, прозвучавшее из ее искаженных уст, отозвалось в нем глухим ударом. За годы, что он носил это имя как клеймо, никто не произносил его с такой… металлической интонацией. Но удивлению не было места сейчас. Ярость, горячая и слепая, накатила на него. Этот выродок-эльф посмел тронуть ее!

С хрипящим рыком Лингар развернулся и с силой метнул в эльфа тяжелую, пустую кружку, что была зажата в его руке.

Эльф с удивленно приподнятой бровью легко уклонился, и кружка с глухим стуком разбилась о каменную стену.

– Успокойся, человек! – эльф рассмеялся, перекрикивая гул толпы. – С ней сейчас все в порядке. А ссориться со мной в такой тесноте – плохая идея для всех присутствующих. И, уверяю, никому это не нужно!

Его голос, полный насмешливого превосходства, странным образом подействовал на гномов. Они не опускали оружия, но их воинственный пыл поутих, сменившись настороженным любопытством.

Не обращая больше внимания на толпу, эльф плавно наклонился, без всяких усилий подхватил бесчувственное тело чародейки на руки, как ребенка.

– Два куска сырой свинины в номер! – бросил он через плечо растерянному трактирщику и двинулся к лестнице.

Лингар, все еще кипя от ярости, но понимая бессмысленность дальнейшей драки, тяжело ступая, последовал за ними, не спуская с эльфа подозрительного взгляда.

Когда троица скрылась наверху, в зале повисла гнетущая тишина, которую постепенно начал заполнять нарастающий гул голосов. Гномы, переговариваясь, начали расходиться по столам.

Грорн, все еще пытаясь унять адреналиновую дрожь в своих руках, подошел к стойке, за которой трактирщик, хмурясь, начал нарезать огромный окорок.

– Я… я отнесу им, – просипел Грорн, его голос дрожал. – Отнесу им… еду.

Трактирщик лишь кивнул, сунув ему два толстых, кровавых ломтя мяса, завернутые в мятый обрывок бумаги.

Атмосфера в «Каменном Чреве» больше не была спокойной. Гномы, сбившись в кучки, взволнованно шептались, бросая тревожные взгляды на лестницу. Пахло страхом, перегаром и разлитым пивом. И все понимали – тихий вечер в таверне окончательно был испорчен.

Глава 19

XIX

Грорн поднимался по лестнице, и каждый скрип ступеней отдавался в его ушах оглушительным эхом в звенящей тишине. Дерево стонало и плакало под его тяжестью, будто пытаясь предупредить, отговорить. Фонари на стенах, казалось, не рассеивали мрак, а лишь подчеркивали его, отбрасывая сгущающиеся, неестественные тени. Воздух был холодным и густым, словно в склепе. Снизу не доносилось ни единого звука из таверны – эта отрезанность от привычного мира заставляла мелкую дрожь пробегать по спине гнома. Но образ целительницы, ее бледное лицо и спутанные волосы, горел в его сознании ярче любого страха.

Он остановился перед массивной дубовой дверью. Она была закрыта, как ворота в иной, чуждый мир. И ему отчаянно хотелось оставить ее закрытой. Но странная, иррациональная влюбленность, смешанная с желанием быть рядом с тем светом, что он когда-то увидел, оказалась сильнее. Собрав всю свою волю, Грорн уперся плечом в грубые доски, шумно выдохнул и толкнул.

Дверь бесшумно поддалась, впустив его в сумрак комнаты. Воздух здесь оказался пропитанным необычными ароматами трав, дыма и чего-то металлического – запахом крови и озона. Двое мужчин, склонившиеся над лежащей на кровати хрупкой фигуркой, резко обернулись. Высокий эльф с бесстрастным лицом и охотник, чьи глаза в полумграке горели желтоватым огнем дикого зверя.

– Я… мясо принес, – прохрипел Грорн, протягивая заветные свертки. Его собственный голос показался ему чужим и слишком громким. – Чем… чем могу быть полезен?

Эльф, не меняя позы, тихо хихикнул, его взгляд скользнул с гнома на Лингара.

– Смотри-ка, – мелодично произнес он. – В нашей малочисленной, но такой колоритной команде пополнение.

Лингар, и без того нахмуренный, помрачнел окончательно. Его пальцы сжались в кулаки.

– Лучшая помощь, которую вы можете оказать, – прорычал он, – это катиться отсюда на все четыре стороны! Оба! И чем быстрее, тем целее будете.

– О, выбор, увы, уже сделан, – парировал эльф, и на его губах играла все та же загадочная улыбка. – И сделан отнюдь не тобой, охотник. Тебе придется смириться с мыслью, что тебе предстоит потерпеть нашу компанию. Ведь в каждом из нас, – его взгляд снова метнулся к Грорну, – есть нечто, что может помочь этому миру не раствориться в небытии. Не тебе решать, кому выпадет честь вершить его судьбу.

– может быть, тебе? – Лингар сжал кулаки.

– и не мне, – с той же улыбкой продолжил эльф. – Видишь ли, мы здесь появились вопреки своей воле. И совершенно не просто так.

Лингар взорвался. Он сделал шаг вперед, и его тень, искаженная тусклым светом, гигантским изваянием легла на стену.

– Мне не нравится эта чертовщина! – его голос был низким, насыщенным яростью и бессилием. – Не нравится этот цирк с загадочными незнакомцами, падающими в обморок волшебницами и гномами, которые лезут не в свое дело! Я ненавижу, когда все идет не по плану!

Он тяжело дышал, его грудь вздымалась. Затем его взгляд упал на чародейку. На ее груди ровно и спокойно поднимался и опускался край одеяла. Лицо, хоть и бледное, больше не было искажено болью или чуждой яростью. Она просто спала. Глубоким, исцеляющим сном.

Борьба в его глазах угасла, уступив место глухой, усталой покорности. Он резко выдохнул, сдаваясь. Медленно, будто кости его были из свинца, он развернулся и тяжело опустился на стул у грубого стола.

– Садитесь, – бросил он коротко, не глядя ни на эльфа, ни на гнома. Жест его руки, приглашающий к столу, был больше похож на вызов, чем на приглашение.

Эльф, все так же улыбаясь, грациозно занял место напротив. Грорн, все еще не веря своему дерзкому поступку, неуклюже пристроился на краю табурета, сжимая в руках свертки с сырым мясом, как талисман. Трое таких разных существ сидели теперь в одной комнате, объединенные хрупкой фигурой на кровати и надвигающейся на мир Тьмой.

Глава 20

XX

Лингар тяжело облокотился на стол, ссутулив плечи. Боль от ран и адреналин отступили, оставив после себя только неприятную усталость и сотню вопросов.

– Так, – хрипло начал он, уставившись на эльфа. – Объясни. Что происходит? И кто ты, чёрт возьми, такой, чтобы говорить загадками?

Эльф, все так же улыбаясь, сделал театральную паузу, набрав в легкие воздух, но Лингар резко поднял руку, останавливая его.

– Погоди. Ему, – он кивнул на Грорна, – это, возможно, слушать не нужно.

– Напротив! – возразил эльф, и его глаза весело сверкнули. – Наш юный друг с бородой оказался здесь невероятно к месту. И ему, как и тебе, пора понять, в какую игру он попал. И начнем мы с самого простого. – Он пристально посмотрел на Лингара. – Охотник, ты знаешь её имя? Настоящее имя?

Лингар нахмурился, почувствовав неловкость.

– Она запретила его произносить вслух, – пробурчал он, отводя взгляд. – Но… между нами… я зову её «Ви».

Эльф одобрительно кивнул, словно учитель, услышавший правильный, но неполный ответ.

– И почему же такая скрытность?

– Говорила, враги, зная имена волшебниц, могут использовать это против них. Навести порчу, подчинить волю…

Эльф рассмеялся – звонко и беззлобно.

– О, это очень ловко! Очень ловко она это придумала!

Лингар почувствовал, как по его щекам разливается горячая волна стыда. Он снова оказался в дураках. Снова проявил наивность, отсутствие той самой магической мудрости, которой, как ему казалось, у него никогда и не будет.

– Не кори себя, – словно прочитав его мысли, сказал эльф. – Ви почти не обманула. Враги и впрямь могут использовать имя против нее самой. Но её-то она скрывала по другой, куда более личной причине. И раз уж мы здесь все вместе, а впереди нас ждёт столь долгий и тёмный путь, стоит немного раскрыть карты.

Он сделал паузу, глядя на бледнеющее в темноте лицо спящей Вивьен.

– Её имя – Вивьен д’Анри.

В этот момент Грорн, до сих пор сидевший как завороженный, резко вскрикнул, чуть не опрокинув табурет:

– Что?! Это правда она?! Та самая… дочь…?

Эльф кивнул, наслаждаясь произведённым эффектом. Лингар же переводил недоуменный взгляд с восторженного гнома на загадочного эльфа.

– Какая «та самая»?

Эльф с театральным вздохом подкатил глаза.

– Просвещаю недалёкого деревенского охотника. Вивьен д’Анри. Дочь эльфийского принца Лаэриона и герцогини Изабеллы. Ребёнок скандала, навсегда разделившего два двора. Полукровка, не принятая ни одним из народов, чьё рождение стало позором для матери и досадной помехой для отца. Она росла в золотой клетке, пока не сбежала от блестящего будущего в виде замужества за первым попавшимся титулованным болваном, предпочтя ему Конклав.

Лингар замер. Обрывки слухов, истории, которые он слышал краем уха у костров… Всё сложилось в единую картину.

– Лаэрион… – медленно проговорил он. – Я слышал… про тот скандал. Так это она?

– Именно так, – эльф снова усмехнулся. – Поздравляю, Лингар. Ты, сам того не ведая, вёл под руку одну из самых разыскиваемых невест континента. И, судя по всему, добился куда большего расположения, чем все её знатные женихи.

В этот момент Лингар резко побледнел. Комната поплыла у него перед глазами, боль от ран, особенно в плече, вспыхнула с новой силой. Он схватился за стол, чтобы не упасть.

Эльф мгновенно прервал свой повествовательный тон. Его пальцы описали в воздухе быстрый, почти невидимый знак, и он прошипел пару слов на своём языке. По комнате пронесся лёгкий, прохладный ветерок.

И боль мгновенно отступила. Не полностью, но острая, выматывающая боль в плече и спине сменилась глухой, терпимой тяжестью. В жилах Лингара пробежала волна тепла, вернувшая ясность мыслям и силы телу. Он с удивлением разжал пальцы и выпрямился.

– Небольшой дружеский аванс, – пояснил эльф. – Долгие объяснения на фоне кровопотери – дурной тон.

Грорн сидел, заворожённо наблюдая за магией, его глаза были круглыми от восхищения.

И тут из темноты, где стояла койка, донёсся тихий, но отчётливый стон. Все трое повернули головы. Эльф, не теряя ни секунды, взял со стола кусок сырой свинины и быстро, мягкими шагами подошёл к Вивьен.

Она лежала с открытыми глазами. В них не было прежней ярости, но был голод – животный и безотчётный. Увидев мясо, она с рыком приподнялась и, почти выхватив его из рук эльфа, с остервенением впилась в него зубами, жадно пережёвывая. Её взгляд, блуждающий и неосознанный, скользил по сидящим за столом.

– Первое правило общения с девушками, – развязным тоном, потеряв аристократическую надменность, прокомментировал эльф, наблюдая за ней. – Сначала накорми, а уже потом всё остальное!

Он подождал, пока она проглотит последний кусок, и, прежде чем в её глазах успел появиться вопрос или проблеск сознания, снова коснулся её лба, тихо произнеся заклинание. Её веки сомкнулись, тело обмякло, погружаясь обратно в сон.

Эльф вернулся к столу и снова уселся на своё место, словно только что совершил самый обыденный поступок.

– Теперь, – сказал он, его взгляд стал серьёзнее. – Когда наша дама изволит отдыхать, а охотник снова в строю, можем поговорить и о деле. И о той роли, которую каждому из нас предстоит в нём сыграть.