Париж. Луна…

– Иногда мне кажется, что всю жизнь. А может, так оно и есть, – ответил тот, и следователь уловил нотку грусти в его голосе.

– Если так долго, то вам, видимо, нравится? Или, как минимум, все устраивает?

Видно было, что Леонов не ожидал расспросов на эту тему.

– Что касается финансовых условий, если вы это имеете в виду, то да, меня они более чем устраивают. Надо отдать должное Михаилу Анатольевичу – он умеет заботиться о людях.

– Но в вашем случае всё наоборот – это вы, скорее всего, заботитесь о нем, – заметил Волобуев.

– Сергей Ильич, моя работа – это создание условий для его работы. Логистика в узком и широком смысле.

– Не только работа, если я правильно понимаю. Вы ведь, если говорить немного утрированно, заведуете и его личной жизнью?

– Слово «заведовать» не совсем уместно. Скорее организую. Это более корректно.

Волобуев опять почувствовал, как очередной сотрудник Орлова пытался создать правильное мнение о своем шефе.

– Когда вы пришли в компанию, ещё был Амбарцумян?

– Да, – коротко ответил Леонов.

– У вас были те же самые функции, что и сейчас?

– Нет. Я почти не занимался личными вопросами.

– А кто ими занимался в те времена? – заинтересовался Сергей Ильич.

– Как правило, секретари.

– Только они?

Леонов задумался.

– У Амбарцумяна был помощник.

– То есть, вы хотите сказать, что вас брали для Орлова, а у Гагика Ованесовича уже был свой помощник?

– Нет, не совсем так. Меня брали решать вопросы логистики для всех рабочих поездок и встреч обоих партнеров. Человек, занимавшийся личной жизнью Амбарцумяна, никогда не числился в штате.

– Вот как! – удивился следователь. – Но, при этом, работал в офисе?

– Нет. Мы его видели крайне редко.

– А как же он работал на Амбарцумяна?

– По телефону. Амбарцумян ему звонил и давал поручения.

– Вы это сами видели? Часто?

– Нет, не часто. Я же не сидел в его кабинете. Говорили они, вероятно, часто, но я крайне редко что-то слышал. Амбарцумян был крайне скрытным человеком. О его личной жизни мало кто знал.

– А мне говорили, что он был охоч до женского пола? Это так?

– Да.

– Но если он был так скрытен, то как об этом узнавали?

Леонов усмехнулся.

– Такие вещи тяжело скрыть. То запах духов, то комментарии самого Гагика Ованесовича про ужин в ресторане или ночь напролет в каком-нибудь модном клубе. Пару раз я был с Орловым и Амбарцумяном на таких ночных мероприятиях. Орлов в те времена почти всегда был с Ларисой Станиславовной, своей первой супругой, или один. А вот Амбарцумян никогда не был один, всегда в компании.

Леонов рассказывал все это абсолютно равнодушным голосом, не пытаясь дать никаких оценок, не проявляя собственных эмоций.

– И что, Амбарцумян никогда не давал вам никакого рода личных поручений?

– Иногда, очень редко.

– Какого рода?

– Разные.

– А более конкретно?

– Заказать гостиницу, купить цветы или подарок, найти врача кому-нибудь…

– А почему вас, если у него был свой помощник?

Леонов изобразил недоумение на лице, плотно сжав губы.

– Того могло не быть, или он был занят, или ещё по каким-то причинам…

– А как звали помощника Амбарцумяна?

– Левон.

– Левон, а фамилия? – допытывался Волобуев.

Он задавал вопрос за вопросом, получал сухие и тощие ответы, и медленно начинал закипать внутри, не подавая при этом вида.

– Не помню. Точнее, даже не знал, – поправил он самого себя.

– Вас никогда не представляли друг другу? – удивился следователь.

– Представляли. Антон, это Левон. Левон, это Антон. Вот и всё.

Сергей Ильич понимающе кивнул головой. Реально, он даже не осознавал, зачем расспрашивает Леонова про бывшего помощника Амбарцумяна.

– А как он выглядел, хотя бы? – настойчиво продолжал следователь.

– Честно говоря, я не могу его четко припомнить. Знаете, он из категории незаметных. Их видишь чуть ли не ежедневно, но вспомнить черты лица практически невозможно. Ты их видишь десятки раз, они могут даже напоминать кого-то со временем, но отчетливо вспомнить их не удается. А я, по правде говоря, не так уж часто его и видел. Раза два в месяц, да и то мельком.

– Но может хоть что-нибудь? – чуть ли не взмолился Волобуев. – Рост, особые приметы, национальность?

– Он тоже был армянин. Они между собой говорили по-армянски, поэтому никто ничего не понимал. Рост у него был что-то около метра семидесяти. Амбарцумян тоже не очень высокий. Левон этот был неразговорчивым, стеснительным, малозаметным. Может быть потому, что был молод, а может и потому, что мнительный.

– Вот видите, – приободрил Леонова Волобуев, – а вы говорите, что ничего не помните. Значит, был молод. Но и вы были молоды?

– Да, нам обоим было тогда в районе двадцати пяти.

– Когда Орлов расстался с Амбарцумяном, – поменял тему Волобуев, – ваши функции расширились?

– Да. Постепенно…, – добавил тот, задумавшись.

– Антон Вениаминович, вы ведь человек, который знает Орлова вдоль и поперек. Разве не так?

– Мой опыт подсказывает, что невозможно узнать человека вдоль и поперек, как вы выразились. Любой человек бывает непредсказуем.

– Даже Орлов для вас?

– Даже Орлов для меня. Люди взрослеют, стареют, меняются, развиваются в своих взглядах и устоях…

– То есть, вы хотите сказать, что Орлов способен вас удивить?

– Такое бывало, и не раз.

– Например?

– Извините, Сергей Ильич, это личные вещи и я не хотел бы о них распространяться.

Неожиданно резким движением он достал из внутреннего кармана пиджака свой мобильный телефон, который вибрировал без звонка.

– Простите, – вскочил он, – я должен ответить. Две минуты буквально. Да, Михаил Анатольевич, я вас слушаю!

Последнюю фразу он сказал, удаляясь от стола, за которым они сидели, в сторону выхода. Волобуев воспользовался паузой, чтобы допить свой чай и собраться с мыслями. Никакого особого прогресса пока не было. Хотя, он и не ожидал ничего особенного от служащих Орлова.

Вернувшийся Леонов попросил официантку повторить предыдущий заказ.

– Извините! – он ещё раз попросил прощения у Волобуева. – У меня столько всего каждый день, что другие бы с ума сошли.

– Вам самому помощница нужна, – пошутил следователь.

– А у меня есть, даже две, – совершенно невозмутимо проинформировал Леонов.

Волобуев удивленно приподнял брови. Его представления о жизни олигархов наполнялись новыми деталями.

– Антон Вениаминович, а как вы охарактеризуете бывшую жену Михаила Анатольевича?

– Ларису Станиславовну? Она сложный человек. К тому же, достаточно деликатная особа. Единственная дочь в семье. Родители были богаты и влиятельны ещё при социализме. Она очень образованный человек, и это, как ни парадоксально, одна из её проблем. Знаете, бывают люди, находящиеся в постоянном поиске своего «я». Вот она из этой когорты людей. Так как она не работала, то поиск внутреннего «я» обострился у неё до бесконечности. На базе этого развился комплекс неполноценности, а как следствие – беспричинная ревность. Кстати, сейчас она стала другой. Знаете, мне кажется, что раньше она пыталась, как бы это лучше выразить…

Леонов задумался на мгновение.

– …соответствовать уровню мужа. Вот именно, соответствовать. А ей всего-то и надо было оставаться самой собой. Вот сейчас она вменяемая. Может быть, даже и к лучшему, что они развелись. Орлова мне было искренне жаль в те годы, да и её где-то я понимал. Вот теперь, с новым мужем, она ведет себя совершенно независимо. Новый муж, Ольшанский, он её просто боготворит и на руках носит.

– Если не секрет, видеть её тоже входит в ваши обязанности?

– В некотором роде. Иногда Михаил Анатольевич передает что-то сыну Вадику, иногда бывшей супруге. Сейчас у них отношения нормализовались.

– А сын живет с матерью?

– У него, конечно, есть отдельная квартира, но он часто остается ночевать у Ларисы Станиславовны. Там ему жить более выгодно.

– Почему? – удивился Волобуев.

– Стирают, гладят, готовят. Что ещё нужно двадцатилетнему студенту-физику? Если он с девушкой, то идет к себе ночевать. А если надо к сессии готовиться, то перебирается к матери и отчиму. Дом у них большой, несколько человек обслуживающего персонала. Да и Лариса Станиславовна часто уезжает куда-нибудь с новым мужем. У них есть вилла в Дубае – по полгода там торчат. Так что, в реальности, у Вадима в полном его распоряжении и квартира, и дом матери с обслуживающим персоналом.

– Насколько я понял из рассказа Михаила Анатольевича, сын учится хорошо.

– Это так, – сухо ответил Леонов.

– Странно, что у предпринимателя Орлова сын пошел в физики.

– А что тут странного? – возразил Антон Вениаминович. – Орлов всю жизнь ему вбивал в голову: ты должен быть лучшим в классе, ты должен быть первым в школе, ты должен победить на соревнованиях… А Лариса Станиславовна заботилась о том, чтобы ему ничего не мешало в жизни. В парне много амбиций, но таких, так сказать, хороших амбиций. Он вырос и умным, и начитанным, и дисциплинированным, и вежливым. Вы сейчас знаете многих молодых людей, которые открывают даме дверь и пододвигают ей стул, когда она садится?

Волобуев задумался. Его сын, безусловно, этого не делал.

– Антон Вениаминович, по-вашему, Лариса Станиславовна уже не в обиде на Михаила Анатольевича?

– Я не думаю, что она реально была на него в обиде. Их отношения тогда, перед разводом, дошли до точки кипения. Взаимное непонимание, отсутствие общих интересов – вот вам и самое рациональное объяснение.

– Значит, Орлов ей не изменял? – Волобуев осторожно подбирался к теме, которая его интересовала.

– До определенной поры – нет. Он долго терпел.

– Но потом всё же…

– Они оба сдались. К тому же, Орлов не железный…, – распространяться дальше Леонов не захотел.

– Но госпожа Ольшанская не может желать ему смерти.

Антон Вениаминович оторвал взгляд от чашки экспрессо и недоуменно посмотрел на следователя.

– Смерти? Нет, конечно! Зачем? Никакой логики. У неё всё есть в этой жизни. Орлов ей ни в чём не помеха. К тому же, как любая мать, она мыслит интересами детей. Чем дольше проживет Орлов – тем богаче будет, тем больше достанется когда-нибудь Вадиму.

– Ну, предположим, это не факт. У Орлова новая семья. Пока один ребенок, а ведь могут появиться и другие дети. Да и браки, сами знаете, вещь не всегда долгосрочная.

– Лариса Станиславовна, всё-таки, является рациональной особой. Ей незачем желать смерти бывшему мужу, – однозначно определил Леонов.

Старший следователь СКР решил зайти с другой стороны.

– Антон Вениаминович, а какие интересы у Орлова помимо работы?

– Гольф, футбол, хоккей, охота, рыбалка, – пожал плечами Леонов.

– Разнообразное меню, – прокомментировал Волобуев. – Неужели на все хватает времени?

– Вы спросили про интересы, а не про то, чем он занимается. Охота – максимум два раза в год. Рыбачить последний раз он ездил в позапрошлом году. В гольф последний раз играл два месяца назад во Франции. На хоккей ходил в прошлом году, когда мы были в Нью-Йорке. А футбол ему удается иногда смотреть по телевизору.

– Невероятно! – изумился Сергей Ильич. – Вы даже такое помните в подробностях!

Леонов неловко замялся.

– Это же моя работа…

– У вас отличная память, – похвалил следователь.

– Пока не жалуюсь, – согласился помощник.

– Вы, естественно, знаете и помните, с кем и куда летает ваш шеф? – осторожно начал зондировать Волобуев новую тему.

– Да. Почти всегда…, – на всякий случай добавил тот.

– То есть, существуют поездки, о которых вас не ставят в известность?

– Редко, но бывает, – согласился Леонов.

– За границу? – настойчиво продолжал расспрос Волобуев.

– Разное, – уклончиво ушел от ответа собеседник.

Видно было, что в этой теме он себя чувствовал неловко.

– Вам запрещено говорить на эту тему? – прямо спросил следователь.

– Меньше знаешь – лучше спишь! – загадочно произнес Леонов.

– Я не совсем понимаю, – наивно прикинулся Сергей Ильич, пытаясь выудить для себя что-то новое.

Вибрирующий на столе телефон привлек внимание собеседника. На этот раз, быстро взглянув на номер входящего телефона, он не ответил на вызов.

– Понимаете, Сергей Ильич, я всегда знаю пределы допустимого. Есть вещи, о которых мне лучше не расспрашивать. Вы человек умный и догадливый, поэтому я вам приведу лишь один пример и дальше не буду распространяться на эту тему. В прошлом году, когда мы были в Сочи, Михаилу Анатольевичу позвонили среди ночи и вызвали к себе люди, работающие на тандем.

Волобуев легко понял, о ком шла речь.

– Он мне перезвонил утром и сказал, что улетел и вернется через два дня. Скажите, вы бы стали расспрашивать своего шефа?

– Туше, – вежливо согласился Сергей Ильич.

– Если мне не говорят куда и зачем – я не спрашиваю. Между нами очень доверительные отношения. Я ими дорожу и не переступаю грань. Знаете, в английском есть фраза: «Don’t push your luck!»? Не подталкивай свою удачу! Так вот, она мне очень нравится.

– Вы были с Михаилом Анатольевичем и его семьей, когда случилась авария с самолетом?

– Да.

– Он испугался?

– Все испугались. Но Михаил Анатольевич держал себя в руках и подбадривал Валентину Сергеевну и Диму.

– Когда вы вернулись в Ниццу, полиция появилась в тот же день?

– Не знаю, – засомневался Леонов. – Не думаю. Вначале ведь думали, что это техническая неисправность. Да и мне было не до того, я занимался поиском другого борта.

– Пилоты что-нибудь комментировали?

– Нет. Во всяком случае, при мне – нет. Но Михаил Анатольевич с ними дома разговаривал, потому что хотел разобраться в причинах.

– Вы улетели на следующий день?

– Да. Улетать в тот же день было глупо. Все были под большим впечатлением. Валентина Сергеевна плакала. Димка тоже.

– А как вы узнали про саботаж?

– В Москву прилетал представитель перевозчика.

– Кто был с ним на встрече?

– Орлов, Данелия и я. Меньшикова тоже знала про встречу, но Орлов её не пригласил. Сказал, что у неё других дел по горло, – объяснил Антон Вениаминович.

– Когда вы встречались, он вам передавал какие-нибудь документы?

– Да, в таких случаях всегда полагается создание комиссии, составление акта и другие процедуры. В то время уже работала французская уголовная полиция. – Мне понадобятся копии документов, которые вам передали, – заявил Волобуев. – И если есть, то координаты тех, кто ведет это расследование со стороны французской полиции.

– Хорошо, я попрошу Данелию вам передать.

– Документы у него? – поинтересовался следователь.

Леонов лишь утвердительно кивнул.

– Михаил Анатольевич часто бывал во Франции?

– Не очень. Раньше, когда он работал с Амбарцумяном, они туда ездили три-четыре раза в году. У Амбарцумяна там, по-моему, были дальние родственники. Вы ведь знаете, во Франции очень большая армянская диаспора. Но после раскола – довольно редко. Два раза Михаил Анатольевич выезжал на Новый год с супругой в Куршавель. Раза три – в Ниццу. Один раз в составе правительственной делегации. И один раз для встречи с частным детективом. Нет, ещё раз, когда детектив умер.

– Это всё за последние десять лет?

– Да, – подтвердил Леонов.

– А куда Орлов летает за границу чаще всего?

– В Лондон, – не задумываясь, ответил собеседник. – Там у нас большой офис.

– А что вы можете мне рассказать про Валентину Сергеевну?

– Красивая, умная, образованная, энергичная. Великолепная мать, очень заботливая.

– Из какой она семьи?

– Потомственные интеллигенты. Вы наверняка слышали имя её отца – Толстиков Сергей Юрьевич. Известный кинокритик, одно время вел передачи на телевидении. Припоминаете?

Волобуев помнил фамилию, но не мог вспомнить образ человека.

– Они часто ссорятся? – в этот раз вопрос следователя не отличался особой деликатностью.

Опять завибрировал телефон Леонова на столе. Он снова проигнорировал звонок, но заказал проходящей мимо официантке ещё чашечку экспрессо.

– Вы спросили про ссоры? – медленно переспросил он, обдумывая свой ответ. – За всё время, что я провел рядом с ними, я ни разу не слышал перебранки. То есть я хочу сказать, что они не позволяют себе ссориться на людях. Вот Лариса Станиславовна себе такое позволяла запросто, и Орлов мог ей ответить. Но с новой супругой я такого не припомню. Знаю, что иногда они ругаются. Это видно по поведению – молчаливые, сердитые, задумчивые. Не смотрят друг на друга, не заговаривают. Но с кем такого не случается? Вы знаете таких людей?

Лояльность Леонова по отношению к Орлову изумляла Волобуева.

– Значит, причины вам неизвестны?

– Нет. Могу догадываться, разве что. Причина одна и та же – занятость Михаила Анатольевича.

Сергей Ильич кашлянул.

– И всё? Только занятость? – недоверчиво переспросил он.

Антон Вениаминович явно замялся, не зная, что ответить, и что имел в виду следователь, пытавшийся до чего-то докопаться. Волобуев решил идти напролом.

– А другие женщины? Подруги, любовницы…

Леонов тяжело вздохнул и сжал губы.

– Антон Вениаминович, я ведь не вчера родился, – обиженно заметил Сергей Ильич. – Не надо водить меня за нос, не маленький. К тому же, я с вами разговариваю потому, что так захотел ваш шеф. Сам захотел, заметьте. Я ведь не напрашивался копаться в его грязном белье. Но коли уж беседую с человеком, который его знает вдоль и поперек, то вынужден вам задавать эти вопросы. А вы, голубчик, обязаны не ходить вокруг да около, а отвечать мне по существу.

Выговаривая Леонова, Волобуев расправлял плечи и чувствовал прилив энергии.

– Это очень скользкая тема, да и не так всё явно, как это может показаться, – начал оправдываться помощник Орлова.

– Вы, всё же, попытайтесь мне объяснить, – уже спокойно попросил старший следователь СКР.

Пока Леонов размешивал сахар в третьей чашке кофе, Волобуев терпеливо ждал. Лицо его не выражало никаких эмоций. Ему страшно хотелось сдвинуться с мёртвой точки, и ещё больше хотелось понять, за что он может зацепиться в своем расследовании. Это была уже четвертая беседа, не считая двух, которые у него состоялись с самим Орловым. Он пока так и не понимал, что же было существенным в этом деле, наполненном уклончивой и половинчатой правдой вперемежку с цитатами из Шекспира.

– Видите ли, Михаил Анатольевич по своей природе очень влюбчивый и сентиментальный человек, – доверительно шепнул собеседник, оглядываясь по сторонам.

– Типичное объяснение для мужских измен, – равнодушно констатировал Волобуев. – Мы, мужчины, все романтичные, сентиментальные и легкоранимые, поэтому попадаем в ловушки, расставленные безжалостными и бессердечными женщинами. Антон Вениаминович, давайте я облегчу вашу участь. Не надо мне рассказывать почему. Я вам конкретизирую задачу двумя новыми вопросами. Во-первых, может ли оказаться среди нынешних или бывших любовниц Орлова кто-то, кто может желать смерти ему и его семье? А, во-вторых, как по вашему, способна ли госпожа Орлова желать смерти своему супругу? И, повторяю, давайте оставим сентиментальность за бортом нашей беседы.

Казалось бы, что отпавшая необходимость в объяснении измен шефа окрылила Леонова. Было хорошо видно, что он воспрянул духом, и подобие улыбки проявилось на его лице.

– На оба ваших вопроса с абсолютным убеждением отвечаю – нет. Что касается первого вопроса, ни Михаил Анатольевич, ни Данелия не позволяют историям заканчиваться с тревожным концом.

– Но ведь и счастливого конца, типа свадьбы, тоже не бывает? – иронично перебил следователь.

Леонов натянуто улыбнулся.

– Нет, слава Богу, до свадьбы не доходит. Скажем так, все расстаются с улыбкой на лице и добрыми друзьями. К тому же, можете мне поверить, Орлов обожает свою супругу.

– Не сомневаюсь, – саркастически заявил Волобуев, еле сдерживая себя от вульгарных шуток и фраз, неожиданно пришедших ему в голову в большом количестве.

Помощник Орлова оставил сарказм следователя без комментариев, боясь, видимо, проиграть в словесной битве.

– Кстати, – усомнился Сергей Ильич, – вы сказали, что Валентина Сергеевна умная, образованная и энергичная женщина. Неужели вы действительно думаете, что она не подозревает о похождениях мужа? Или даже точно об этом не знает? Ну что ей стоит, хотя бы, нанять частного детектива? Или просто женская интуиция…

– Когда Михаил Анатольевич с супругой в одном и том же месте, он никогда себе ничего не позволяет.

Более нелепого объяснения по поводу измен Волобуев не слышал в своей жизни.

– Антон Вениаминович, вы же довольно тонкий психолог. Ну кого вы пытаетесь обмануть? Меня? Себя? Или пытаетесь защитить имидж Орлова? Ведь не в имидже дело! Что, она, супруга его, ни о чем не догадывается, когда он в другом городе или другой стране? Да женская интуиция не знает пределов! Границы ей не помеха! Другое дело, что она решила для себя, и что ей реально дорого в жизни. Вот в чём вопрос! Могла она затаить обиду, чтобы покончить одним махом с изменами мужа и стать хозяйкой его империи? Средства, я подозреваю, на выполнение такой задачи у неё есть.

Леонов опустил взгляд.

– Её жизнь под контролем. Неужели вы думаете, что Орлов не знает о каждом её шаге?

– Это другое дело, – согласился следователь. – То есть, отправив жену и сына в изгнание, он по-прежнему обеспечивает слежку за ними?

– Думаю, что да.

– А где они? – спросил Сергей Ильич, как ни в чём не бывало.

Вопрос озадачил Леонова, и он растерянно смотрел по сторонам.

– А почему бы вам самому не спросить у Михаила Анатольевича? – не придумал ничего лучшего помощник Орлова.

– А зачем зря его беспокоить, если есть вы? – схитрил Волобуев.

Антон Вениаминович продолжал упорно молчать.

– Вам запрещено Орловым говорить на эту тему? – спросил следователь, и так прекрасно знавший ответ. – Ну вы же понимаете, что глупо играть со мной в кошки-мышки.

– Я не знаю точного местонахождения, – увернулся от прямого ответа собеседник.

– Допустим, я вам верю. А неточное расположение?

– Англия, – сдался Леонов. – Хотя, скорее всего, Великобритания.

– А как получилось так, что даже вы не знаете? Такой близкий и проверенный человек?

– Михаил Анатольевич после случая с самолетом испугался не на шутку. После того, что случилось, мы все уехали в Лондон, а оттуда Валентина Сергеевна с сыном куда-то дальше.

– Сами? – удивился Сергей Ильич.

– Нет, – замялся Леонов, – с…

– С кем? – поторопил его следователь.

– С английскими спецслужбами, – наконец выдавил из себя помощник Орлова.

Волобуев от удивления тихо присвистнул.

– Да ну! Вот тебе и на! Патриот патриотом, а семью доверил только английским спецслужбам. Интересный поворот, интересный…

Теперь следователь реально убедился, что Орлов действительно переживал по поводу своей семьи.

– Значит, ни вы, ни Данелия не в курсе, где они? – заметил он, размышляя вслух. – В принципе, это и не важно. У меня ещё буквально пара вопросов. Начнем с друзей. Близких, естественно.

– Даже не знаю, что вам сказать, – растерянно развёл руки в стороны помощник Орлова.

– Допустим, есть кто-нибудь, с кем он с горя или с радости готов распить бутылку водки? – в утрированном виде попытался переиначить вопрос Волобуев.

– Да я вас и так прекрасно понял, Сергей Ильич! Я хорошо себе представляю, что такое близкие друзья. У Михаила Анатольевича таких нет. Есть приятели, которых он видит два-три раза в год: школьные и студенческие друзья, кое-кто из предпринимателей. К примеру, к Полю Миличу он хорошо относится. Но вот так, чтобы, типа, не разлей вода – такого нет.

– То есть с женщинами он себе позволяет потерять голову, а с мужчинами – нет, – саркастически констатировал Сергей Ильич. – Что ж, в какой-то степени я его понимаю…

Леонов никак не отреагировал на последнюю фразу Волобуева.

– Поль Милич – это управляющий директор холдинга? Канадец?

Собеседник следователя утвердительно кивнул. На столе в этот момент опять завибрировал телефон. Леонов резко поднялся.

– Простите, мне надо ответить, – шепнул он следователю, нажимая при этом кнопку телефона. За десять секунд он успел отойти от стола, где остался сидеть Сергей Ильич, на приличное расстояние.

Через пару минут помощник Орлова вернулся.

– Для такой должности, как ваша, вам не так уж и часто звонят, – заметил Волобуев.

– Я оставил два мобильника в офисе, – с улыбкой объяснил собеседник. – Иначе бы здесь стоял трезвон. – А этот телефон всегда со мной. На этот редко звонят.

– А-а-а… Понятно, понятно… Вернемся к Миличу.

– Да, это управляющий директор, – подтвердил Леонов.

– Орлову он нравится? Как управляющий директор? – уточнил старший следователь СКР.